Это накатило как волны в цунами

— У тебя ужасно получается, — Шлатт рассмеялся, когда его персонаж в очередной раз убил Квакити в игре, выиграв у него еще один раунд. — И что, кого это волнует? Обычно я не играю в стрелялки, я не гребаный неудачник, — усмехнулся Квакити. Он лежал спиной на коленях Шлатта, прижатый к его груди так, чтобы Шлатт мог прижимать его к себе, при этом хорошо видя экран. — Привыкай. — Заткнись, — Квакити закатил глаза, уже не в первый раз пихнув плечом грудь Шлатта. — Ты сегодня раздражительный. Мне принести тебе тампоны? Может быть, немного темного шоколада? — поддразнил мужчина. — Для того, кто всегда подкалывает меня за то, что я слишком много болтаю, тебе определенно нравится шевелить языком, — Квакити нахально откинул голову назад, чтобы посмотреть, как Шлатт ухмыльнулся ему. — Не делай вид, что тебе это не нравится, — рассмеялся Шлатт, наклоняясь, чтобы поцеловать Квакити. Даже под невероятно неудобным углом Квакити поцеловал его в ответ. Протягивая руку, чтобы взять лицо Шлатта в свои ладони и слегка похлопывая его по щеке, когда начала болеть шея. — Дай мне повернуться, — сказал он, и когда Шлатт отстранился и переместился, он оказался лицом к лицу со Шлаттом, наклоняясь для гораздо более удобного и глубокого поцелуя. Шлатт как раз начал расстегивать рубашку Квакити, когда зазвонил его мобильный телефон. И, как он обычно делал, Шлатт проигнорировал его, переключив на голосовую почту, вместо этого сосредоточившись на том, чтобы целовать шею Квакити, но телефон немедленно начал звонить снова. После третьего раза терпение Квакити наконец лопнуло. — Господи, или ответь на звонок, или выключи его, — потребовал он, отталкивая голову Шлатта от своей груди. Шлатт проигнорировал его, схватив Квакити за запястья, он продолжал оставлять следы укусов на его коже. Телефон переключился на голосовую почту только для того, чтобы сразу же начать звонить снова, — Давай, придурок, я не хочу слушать твой рингтон, — он продолжал настаивать на своем, вырываясь из хватки Шлатта, толкая его локтем. — Чёрт, ладно, я сделаю это, ты, капризная пизда, — наконец сказал Шлатт, отстраняясь, чтобы взять свой телефон с прикроватной тумбочки. Выругался, когда увидел, кто ему позвонил, — Этот маленький говнюк, — пробормотал он, небрежно сбросив Квакити с колен, когда встал, чтобы ответить на звонок. — Какого чёрта тебе нужно, Таббо? — резко начал он, едва подняв трубку, раздраженно постукивая ногой, — У меня нет времени на это дерьмо, я занятой человек, ты же знаешь, — он усмехнулся, но после долгой паузы заметно ссутулился, потирая переносицу, — Ладно-ладно, перестань ныть. Дай мне тридцать минут, — он вздохнул, вешая трубку. — Кто это был? — Мой проклятый ребенок. В школе не пускают его домой, пока не поговорят с родителями, — простонал Шлатт. — У тебя есть ребенок?! Почему ты не рассказал мне об этом? —в шоке спросил Квакити. — Обычно я не привожу проститутов к своему сыну, — фыркнул Шлатт, — Но сегодня я делаю исключение, одевайся, я не собираюсь разбираться с этим дерьмом в одиночку. — Я не хочу идти на родительское собрание твоего сына, — усмехнулся Квакити, быстро собираясь. — Ты останешься в машине. Вперед, пошли, — потребовал Шлатт, направляясь к двери, и Квакити поспешил за ним. Фанди подобрал их вскоре после этого. — Отвези нас в школу Таббо, — приказал Шлатт, как только сел. — Я знаю, куда ехать, сэр, он звонил мне. Я пытался справиться с этим сам, но они сказали, что им нужен его законный опекун, — сказал Фанди, и Шлатт вздохнул, посмотрев на Квакити. — Никогда не заводи детей, они высосут из тебя всю жизнь. — Я не планировал. Но я всё ещё не могу поверить, что ты никогда не говорил мне, что у тебя есть сын, — сказал Квакити. — Как ни странно, я не хотел говорить о своем ребенке с чуваком, которому я плачу за то, чтобы он отсасывал мне, — усмехнулся Шлатт. — Хорошо, я понял, — Квакити уступил. Тем не менее, ситуация его не устраивала. Не потому, что ему не сказали, среди многих вещей в этой Шлатт был прав, но ведь мексиканец был рядом со Шлаттом почти всё время, большинство их ночей были проведены вместе, либо в его квартире, либо в одном из гостиничных номеров Шлатта. У того просто не было времени, чтобы позаботиться о ребенке с таким графиком. Казалось вероятным, что, как и все его другие раздражающие обязанности, Шлатт делегировал это кому-то другому или попросту проигнорировал. От этих мыслей Квакити сжимал и разжимал кулаки, с трудом сдерживая себя от скрежета зубами. Ничто так не злило его, как то, что люди плохо обращаются с детьми, и он не мог себе представить, что Шлатт может быть хорошим родителем. Он, конечно же, не озвучил ни одной из своих моральных дилемм и просто слушал разглагольствования Шлатта о том, какой пустой тратой времени всё это было, пока они не добрались до средней школы Таббо. Итак, парень был подростком, и это стало неприятным напоминанием о разнице в возрасте между ним и Шлаттом. — Не выключай двигатель, я скоро вернусь, — со вздохом велел Шлатт, возмущенно топая в сторону школы. Квакити посмотрел ему вслед, прежде чем переключить свое внимание на как всегда измученного Фанди, на водительском сидении. — Ты встречался с его ребенком? — Да, я каждый день вожу его в школу и обратно. — Господи, Фанди, ты когда-нибудь вообще выходишь из этой машины? — пошутил Квакити. — Конечно, иногда я хожу на встречи заместо Шлатта, — сказал в ответ Фанди, нерешительно усмехнувшись. За то время, что Квакити знал его, он хорошо понял психологию Фанди. Удивительно наивный и погруженный в проблемы с отцом, парень отчаянно пытался угодить любому, кто уделил бы ему время, и Квакити солгал бы, если бы сказал, что не использовал это в своих интересах. Как правая рука Шлатта, рыжий обладал обширными знаниями, не сколько о политике больших банд (Слайм был гораздо лучшим источником чтобы узнать про это), но Фанди был полезен по-другому, по-своему. Будучи основным водителем Шлатта, у него всегда был график босса. Это стало невероятно полезным, поскольку Фанди всегда был готов информировать Квакити о приходах и уходах Шлатта. Больше никаких неожиданных визитов. Он был невероятным полезным союзником. — Твоя проблема со сном… Есть какие-то улучшения? — спросил Квакити, возвращаясь к тому, что Фанди упомянул в прошлый раз, когда они разговаривали. — О, ну знаешь… Переменный успех, — сказал Фанди, уклончиво пожав плечами. Значит, нет. — Курение всегда помогает мне уснуть, — поделился Квакити. — Простые сигареты помогают уснуть?.. — недоверчиво переспросил рыжий. — Ну, не совсем простые сигареты, но вроде того. Некоторые люди находят их расслабляющими, не превращая в привычку. Я говорю о курительных травах. — О! Я никогда не… Я не знаю, как это влияет на меня, — сказал Фанди, звуча немного смущенно. — Серьезно? Ты даже не пробовал? Разве вся твоя семья не состоит из торговцев наркотиками? — Квакити рассмеялся, а Фанди покраснел. — Я думаю, у меня просто всё руки никак не доходили… — Ну, сейчас они вполне могут дойти. Как насчет того, чтобы ты как-нибудь зашел ко мне домой, когда этого придурка там не будет, и попробовал это? Я возьму какой-нибудь самый легкий наркотик, и мы просто посмотрим несколько фильмов, чтобы убедиться, как ты себя почувствуешь. Это будет весело, — предложил Квакити, и глаза Фанди загорелись при одной мысли о том, что кто-то хочет пообщаться с ним вне работы. Квакити иногда искренне сочувствовал ему. — Да, это может быть круто, — Фанди пожал плечами, плохо скрывая свою возбужденную улыбку. Мексиканцу нравился Фанди, из всех парней на побегушках у Шлатта он был, безусловно, самым сносным. Можно было иметь друзей и похуже. — Ах, чёрт, смотри-ка, кто возвращается, — сказал Квакити, указывая на фасад школы. Шлатт направлялся к машине большими сердитыми шагами, за ним следовал невысокий подросток. Под просторным пальто, скрывающим его фигуру, и длинными распущенными волосами, закрывающими лицо, Квакити не мог разглядеть почти ничего из черт Таббо, когда тот приблизился. — Я, блять, просто не могу поверить, что они потратили мое время на это дерьмо! — выплюнул Шлатт, открывая заднюю дверь и пихая Квакити, заставляя подвинуться, чтобы самому залезть в машину. Его сын молча занял переднее пассажирское сиденье. — Привет, Таббо, — сказал Фанди, улыбаясь мальчику. — Привет, — ответил Таббо, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Фанди. Его волосы всё еще закрывали глаза, по-видимому, преднамеренный выбор стрижки. — Спасибо, что всунулся, Фанди, потому что это твоя чёртова вина. Ты должен был отвести этого маленького засранца в школу. — Но я-я… Я сделал это! Я делаю это каждый день! — Фанди шокировано заикнулся. — Тогда почему, чёрт возьми, его посещаемость такая низкая? Вот почему школа в бешенстве, он почти не появляется на уроках! — Я сбегаю после того, как он высаживает меня, — Таббо вмешался прежде, чем Шлатт успел еще раз накричать на Фанди. У него был довольно странный британский акцент в голосе, почти полная противоположность резкому нью-йоркскому акценту Шлатта. Квакити даже не мог предположить, как такое произошло. — Прекращай это дерьмо. Я не хочу больше разговаривать с твоими учителями. Либо появляйся регулярно, либо совсем уходи из школы, — заявил Шлатт. — Я могу бросить учебу? — спросил Таббо. — Почему бы и нет? Освободишь утро Фанди, — Шлатт пожал плечами. — Отлично, тогда я так и сделаю. Спасибо, папа. — Что? Нет, Шлатт. Ты не можешь вот так просто позволить ему уйти. Ты должен закончить среднюю школу, малыш, — вмешался Квакити. — Ты сам закончил среднюю школу? — обвиняюще спросил Шлатт. — Ты знаешь, что нет, — пробормотал Квакити. — Ммм, а что насчет тебя, Фанди? Ты прошел через то, что считается школой, в той дыре, из которой ты выполз? — спросил Шлатт. — Я, э-э-э… Я не заканчивал среднюю школу, нет, — тихо сказал Фанди. — Я тоже. Посмотри на это, нас таких трое, и, кроме тебя, члена вместо мозгов, я думаю, мы все успешно справились с этой жизнью, — сказал Шлатт, оскорбительно указывая на Квакити. — Очень классно, Шлатт, — Квакити усмехнулся, быстро переключая свое внимание на Таббо, — Я знаю, что средняя школа — отстой, но ты должен ее закончить. У нас с Фанди не было такой возможности, и посмотри, к чему это нас привело. — Это привело вас к тому, что вы тонете в легких деньгах. Таббо может делать всё, что захочет, если это подразумевает, что мне никогда больше не придется переступать порог этой школы. — Я подумаю о том, что ты сказал, — произнес Таббо, поворачиваясь, чтобы посмотреть на заднее сиденье. У Квакити перехватило дыхание, теперь, когда он рассмотрел его. Большой шрам от ожога занимал большую часть лица Таббо, уходя вниз по шее под пальто. Квакити пришлось сознательно заставить себя не пялиться. — По крайней мере, сдай свой GED. Ты пожалеешь, если не сделаешь этого, — сказал Квакити, бросив на мальчика искренний взгляд. — Хватит этого дерьма. Высади нас у квартиры этой сучки, а потом отвези ребенка домой, — велел Шлатт Фанди. — Да, сэр, — Фанди ответил перед тем, как выехать обратно на дорогу. Каждый раз, когда Квакити пытался снова заговорить с Таббо после этого, Шлатт бросал на него предупреждающий взгляд. Сообщение было ясным — брось это, поэтому поездка на машине погрузилась в неловкое молчание. Таббо и Шлатт оба полностью сосредоточились на своих телефонах. Квакити был на грани. Он мог смириться с тем фактом, что Шлатт был ужасным человеком, мог справиться со сталкингом и угрозами, но всё, о чем он мог сейчас думать, это этот ужасный шрам на лице Таббо. Если это Шлатт его нанес, если он каким-либо образом причинял мальчику боль, Квакити не смог бы дальше продолжать свой акт подчинения. Он должен был бы что-то сделать. Что-то глупое и опасное, из-за чего его, скорее всего, убьют. У него действительно была только одна моральная позиция: не причинять вреда детям. Вот и всё. Он мог бы не обращать внимания практически на все другие злодеяния, но если он не хотел подвергать себя опасности, чтобы защитить свой единственный принцип, тогда какой смысл во всем этом… Странное напряжение в машине спало только тогда, когда они наконец добрались до квартиры Квакити. — Не выкидывай это дерьмо снова, — предупредил Шлатт, обвиняюще указывая на своего сына, когда тот выскользнул из машины. — Не беспокойся об этом. Кстати, можно мне немного денег? — спросил Таббо. — Я знаю, что ты уже запомнил информацию о моей кредитной карте, зачем тебе ещё какие-то мои деньги? — Шлатт усмехнулся, скрестив руки на груди. — Номер кредитной карты работает только онлайн. А я хочу пойти куда-нибудь с друзьями. Пожалуйста, папа, — Таббо умоляюще заныл, и Шлатт только закатил глаза, вытаскивая бумажник. Очевидно, он ничему не научился у Квакити, ограбившего его, потому что в его бумажнике снова оказалось несколько стодолларовых купюр. Не утруждая себя пересчетом, он передал их Таббо. — Убирайся отсюда, парень, — пренебрежительно сказал Шлатт, закрывая дверь, как только Таббо получил деньги, и не оглядываясь, когда машина уехала, — Шевелись, сладкий, я не собираюсь стоять на улице всю ночь, — огрызнулся Шлатт, когда Квакити не последовал за ним сразу. После этих слов мексиканец подбежал к мужчине, пристраиваясь рядом с ним. — Откуда у него этот шрам? — многозначительно спросил Квакити. — Господи! Ты действительно такого низкого мнения обо мне? — Я ни хрена не сказал! Я просто спросил, как он его получил. — Умоляю тебя, легко догадаться, что ты об этом думаешь. Я не оставлял ему этот чёртов шрам. Он был у него ещё до того, как я с ним познакомился. — Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду под «до того, как я с ним познакомился»? Он — твой ребенок, — спросил Квакити. — Я не знал о его существовании ещё три года назад, — вздохнул Шлатт, прислонившись к двери в квартиру Квакити, наблюдая, как тот открывает ее. — Мама выследила тебя или что-то в этом роде? — спросил Квакити, открывая дверь. Шлатт плюхнулся на диван, как только вошел внутрь, и Квакити внутренне поморщился, поскольку он старался максимально изолировать Шлатта от спальни, надеясь сохранить остальную часть квартиры в качестве своего собственного пространства. Конечно, это не сработало, ничто не помешало Шлатту нарушить всё, что у него было. — Нет, она не хотела иметь со мной ничего общего. Она сказала Таббо, что его отец умер, чтобы он меня не искал, — рассмеялся он, — А потом какие-то ублюдки, затаившие на меня злобу, узнали о них. Они хотели потребовать у меня выкуп за них, но от нее было больше проблем, чем пользы, поэтому они ее убрали. Жаль, что я не помню ее, честно говоря, в тот день она звучала как умная женщина. — Господи, это пиздец… — пробормотал Квакити. — Для тупиц, которые попробовали выкинуть это дерьмо, всё оказалось хуже, чем для меня. Я не собирался создавать прецедент, платя выкуп. Так что я просто выследил этих сукиных сынов и накачал их свинцом так, что они загремели бы, если их встряхнули, — сказал Шлатт с жестоким блеском в глазах, — Мои люди также вытащили мальчика. Не без некоторых повреждений, очевидно, он попал под перекрестный огонь, но он жив, те тупицы мертвы, и теперь все точно знают, что происходит, когда ты пытаешься играться со мной. — Так выходит, это была твоя вина, что он получил шрам, — вмешался Квакити. — Ты пропустил ту часть, где я вытащил его живым? С пацаном всё в порядке, чёрт возьми, его жизнь теперь лучше, чем была раньше. Ты думал, я много потратил на тебя, но, поверь, это ничто по сравнению с тем, сколько мне стоила эта маленькая сучка. Одного исправления его лица было достаточно, чтобы обанкротить маленькую страну. — Ты хоть когда-нибудь разговариваешь с ним? Я знаю тебя уже несколько месяцев и даже не знал, что у тебя есть дом, у тебя просто нет времени растить ребенка. — Ты не знал, что у меня есть дом, потому что я туда не хожу. Я не хотел ребенка, он не хотел меня как отца. Я даю ему деньги, и он сам о себе заботится. Это лучший выход из положения, нас обоих устраивают такие отношения, — объяснил Шлатт. — Звучит так, будто ты оправдываешься за то, что был дерьмовым отцом, — Квакити усмехнулся, но в ту же секунду, как слова слетели с его губ, он понял, что переступил черту. — Кончай это, сейчас же. Я не хочу больше слышать, как ты вспоминаешь об этом ребенке. Для тебя его не существует. Понял, сладкий? — холодно потребовал Шлатт, его голос ясно давал понять, что здесь не будет никаких переговоров. Квакити отступил. Не было смысла тянуть с этим дальше, он больше ничего не получит от Шлатта. — Это не имеет ко мне никакого отношения, — признал он. — Хороший мальчик. Иди сюда, — сказал Шлатт, подзывая его, потянув Квакити к себе на колени, как только он оказался в пределах его досягаемости, — Я подумываю о суши сегодня вечером. — Звучит заманчиво, — Квакити согласился с его идеей, впрочем, прекрасно зная, что Шлатт не спрашивал его мнения. Он легко вернулся к своему обычному поведению, спокойно откладывая новую информацию, чтобы разобраться с ней позже.

***

После этого случая он не мог выбросить Таббо из головы. Мысль о том, что этот бедный травмированный подросток может рассчитывать на поддержку только худшего в мире родителя, заставила его сердце сжаться. Ему нужно было помочь ребенку или, по крайней мере, знать, что Шлатт был честен в том, что проявлял только пренебрежительное отношение к нему, а не полное насилие. Потребовалось немало усилий, чтобы убедить Фанди отвезти его к дому Шлатта, но он добрался туда. Поместье находилось в нескольких милях от Нью-Йорка, достаточно далеко, вокруг особняка были ухоженные сады. Квакити должен был честно признать, что всё это было довольно красиво, так что факт того, что Шлатт не хотел здесь жить, оставил его в недоумении. Прошло так много времени с тех пор, как он был так далеко за пределами города, и тишина показалась ошеломляющей. — Это адская поездка, если её нужно совершать дважды в день, — сказал он, взглянув на Фанди. — Так и было. Я больше не воспринимаю это так близко к сердцу… В итоге, он всё же бросил учебу. — Чёрт. Если он не псих, как его отец, ты же знаешь, что однажды он пожалеет об этом, — вздохнул Квакити. Он надеялся, что парень примет разумное решение, но от такого юного человека для подобного шага вероятно требовалось слишком много предусмотрительности, и такой исход событий, похоже, был неизбежен. — Я пытался переубедить его, но большинство его друзей тоже бросили учебу. Это было безнадежное дело, — Фанди тоже вздохнул, взглянув на свой телефон, — Мне нужно ехать кое-куда. Позвони мне, когда захочешь, чтобы тебя забрали. — Да, я так и сделаю. Жаль, что я не могу просто, чёрт возьми, водить машину сам… — Что случилось с твоим старым «Шевроле»? — Шлатт выбросил его несколько месяцев назад. Сказал, что у меня нет никаких причин для того, чтобы держать его, когда я могу просто позвонить тебе, — ответил Квакити раздраженно, он обижался на это с тех пор, как это произошло, — Я буквально жил в этой машине четыре года, и он даже не сказал мне, когда избавился от нее. — Да пошёл он. Однажды карма доберется до него, — уверенно сказал Фанди. — Я бы не стал слишком сильно надеяться на судьбу, приятель. Увидимся позже, удачи в напряженной работе, — сказал он, похлопывая Фанди по плечу и выходя из машины. Он разгрузил багажник прежде, чем Фанди отъехал. Он купил продукты; у 16-летнего подростка, живущего самостоятельно, не могло быть как следует укомплектованной кухни. Только когда он постучал в дверь, Квакити понял, насколько всё это было странно. Просто заявиться в дом какого-то случайного подростка с полными сумками покупок в руках. Но теперь было уже слишком поздно поворачивать назад. — Кто там? — спросил Таббо, заглядывая в щель в двери. — Эй! Привет! Я дружу с твоим отцом. Я просто зашел проведать тебя, — сказал Квакити той маленькой частичке Таббо, которую он мог видеть. — Ты был в машине на днях, верно? — спросил Таббо, приоткрывая дверь чуть больше. Его лохматая челка сейчас была стянута заколкой, открывая медово-карие глаза того же оттенка, что и у Шлатта. — Да, это был я. Я — Квакити. — сказал он, протягивая руку в знак знакомства. — Таббо… Кстати, я всё же собираюсь получить аттестат зрелости. Ты вроде как очень беспокоился об этом тогда, — неловко сказал Таббо, и Квакити рассмеялся, небрежно улыбаясь. — Я знал, что ты можешь решить как для тебя лучше, парень. Это просто хорошая и полезная вещь, если ты когда-нибудь захочешь заработать чистые деньги. — Что в пакетах? — спросил мальчик через пару секунд. — Ах да, я купил тебе кое-какие продукты, — небрежно сказал Квакити. Это тоже казалось чрезвычайно странным теперь, когда он думал об этом. Квакити редко чувствовал себя в невыгодном положении в разговоре, но по какой-то причине попытки оправдаться перед этим подростком начинали его раздражать. — Почему ты это сделал? — Таббо недоверчиво рассмеялся. — Я помню, как в твоем возрасте жил один, у меня на кухне никогда не было нормальной еды. — Чёрт, ты меня раскусил. Ок, дай мне несколько сумок, — Таббо протянул руку, чтобы забрать их у Квакити, толкнув при этом дверь достаточно широко, чтобы впустить его внутрь. — Спасибо, — Квакити улыбнулся, следуя за ним внутрь. В доме, как он и подозревал, царил беспорядок. Обычный беспорядок в спальне подростка распространился и тут он охватил весь дом в колониальном стиле. — Тебя послал мой папа? — спросил Таббо, когда они двинулись на кухню. — Нет. Он даже не знает, что я здесь, — честно сказал Квакити. Только потом понимая, как плохо это прозвучало, — Хотя Фанди знает. Я уйду, как только ты меня попросишь. Просто… Я знаю, что Шлатт — не самый лучший чувак на свете. Поэтому я хотел связаться с тобой и убедиться, что ты в безопасности, — объяснил он. — О, э-э-э… Да я в порядке. Могло быть и хуже, — Таббо пожал плечами. — Твой старик хорошо к тебе относится? — Иногда он может быть придурком, но его не так много в моей жизни. Ты, наверное, разговариваешь с ним больше, чем я. — К несчастью для меня, в этом ты прав, — пошутил Квакити, — Послушай, я знаю, что ты меня не знаешь. Я не жду, что ты мне сразу доверишься. Но я прошел через много тяжелого дерьма, когда был в твоем возрасте, так что я просто хотел сказать — я понимаю тебя. По крайней мере, часть того, что ты пережил, — Квакити сказал искренне, будучи сейчас максимально честным чем за все последние месяцы. Таббо уставился на него широко раскрытыми глазами, явно ошеломленный внезапным заявлением. — Я-я… Эм, спасибо… — пробормотал Таббо, в данный миг занятый тем, что убирал в холодильник продукты. Всё, сказанное Квакити сейчас, было, вероятно, слишком. Почему он гораздо хуже умел говорить правду, чем лгать?.. — Всё не так уж плохо. Как я уже сказал, могло быть намного хуже. — Конечно, могло быть хуже, любой может так сказать, но кого, чёрт возьми, вообще волнует, что какому-то грустному куску дерьма где-то там, приходится хуже, чем тебе. Все остальные могут идти нахуй, — сказал Квакити, — Я не пытаюсь понравиться… Убедить тебя в том, что у тебя плохая жизнь или какое-то другое психологическое дерьмо. Я просто пытаюсь сказать… Ситуация может быть дерьмовой самой по себе, не стоит сравнивать. Вам не нужно вести себя так, будто вы хорошо проводите время, только потому, что вас буквально не пытают. — Я действительно немного ненавижу это место, — признался Таббо. — Конечно, ты знаешь, это полный отстой. Я впечатлен тем, как хорошо ты держишь себя в руках, — тихо сказал Квакити. Таббо смотрит вниз, снова пожимая плечами. — Не то чтобы у меня был выбор. Это просто… — его прервал внезапный хлопок и крик с этажа над ними. — Чёрт! — Квакити выругался, схватив Таббо за руку и потянув его вниз за барную стойку, — Здесь кто-то есть, — прошептал он. — Чёрт возьми… — Таббо застонал, звуча скорее раздраженно, чем обеспокоенно. — Всё будет хорошо. Я обеспечу нам безопасность, — пообещал Квакити, осматривая комнату в поисках чего-нибудь полезного и вскакивая, чтобы схватить нож с разделочной доски, как раз в тот момент, когда раздался звук шагов, прогрохотавших вниз по лестнице. — Нет! Положи нож, это… — Таббо вздрогнул, пытаясь встать, чтобы выхватить нож у Квакити. — Стой, не высовывайся, — прошипел Квакити, заставляя Таббо снова пригнуться, прежде чем парень смог успеть что-то сделать. Звуки были близко, по крайней мере, два человека и с ними… Животное? Он услышал топот кого-то четвероногого по деревянному полу, быстро приближающегося к ним. Может быть, они привезли собак, подумал Квакити… Алекс не был бойцом, он не смог бы справиться с двумя людьми и атакующей собакой, но у него не было другого выбора. Таббо был приоритетом до тех пор, пока он задерживал их достаточно, чтобы подросток мог уйти. — Квакити, послушай! Они не представляют угрозы, — взмолился Таббо, хватая взрослого за рукав. — Откуда ты знаешь, это может быть кто угодно. У твоего отца много врагов, — прошептал Квакити, стряхивая его хватку с себя. Ему нужно было кому-нибудь позвонить. Он выхватил свой мобильный телефон, но Таббо тут же выбил его у него из рук, — Что, чёрт возьми, с тобой не так?! — Прекрати психовать и послушай меня! — громко сказал Таббо, снова начиная вставать. Прежде чем Квакити успел ответить, комнату заполнил топот лап животного по кафелю. Они были здесь. Квакити присел, приготовившись нанести удар, но Таббо схватил его за руку, отталкивая назад, чтобы он не мог броситься на нападавших. Какое-то мгновение они боролись друг с другом, прежде чем поросенок в детской одежде забежал за стойку и с визгом бросился к Таббо. — Майкл, ты, маленький засранец! — Таббо рассмеялся, отпустив Квакити, чтобы взять на руки поросенка. — Майкл! Майкл, вернись сюда! — крикнул британский голос. Таббо вздохнул через нос, когда Квакити немедленно вскочил, направляя нож на злоумышленника. — Назад! — потребовал он. Перед ним стоял долговязый подросток, выглядевший удивленным присутствием на кухне Квакити, но не особенно напуганным. С ужасом и замешательством Квакити понял, что узнал мальчика. На пороге комнаты неловко стоял брат Уилбура Сута. — Кто ты, чёрт возьми? — спросил Томми, скрестив руки на груди. — Не твое собачье дело, — прорычал Квакити. — Ладно, довольно, — сказал Таббо, вставая со свиньей, зажатой под мышкой. Используя другую руку, чтобы выбить нож из руки Квакити, отправив его со звоном на пол, — Давайте будем здесь вежливыми. Томми, это Квакити, он работает на моего отца. — Ах, чёрт, это значит, что я влип? — спросил Томми. — Нет, он не нарк. Верно же, крутой чувак? — спросил Таббо, выжидающе глядя на Квакити. — О чем, чёрт возьми, ты с ним говоришь? Ты хоть знаешь, кто это? — Да… это Томми? Я только что это сказал. — Он — брат Уилбура! — Ну и что? Он также мой друг, так что ты не собираешься на нас доносить, верно? — снова подсказал Таббо. Квакити мгновение смотрел на них двоих, затем вздохнул: — Я ничего не скажу. — Отлично, видишь, Томми, не о чем беспокоиться, — Таббо улыбнулся. Посмотрев за плечо Томми, он явно увидел третьего человека, стоявшего немного за дверью и явно пытающегося спрятаться, — Ранбу, почему бы тебе не выйти и не познакомиться с большим парнем? Он принес нам продукты. — Т-ты уверен, что это хорошая идея? — спросил приглушенный голос, едва слышный из его укрытия. — Не будь трусом, Ранбу, только посмотри на этого парня, ты же на фут выше его, — рассмеялся Томми. Квакити же удержался от комментария, который он хотел сделать, ему совсем не нужно было ввязываться в спор с детьми. — Я никому не собираюсь рассказывать, что кто-то из вас был здесь. Даю слово, — вместо этого пообещал Квакити. — Хорошо… Я… я пойду возьму свою маску, — сказал прячущийся мальчик, быстро выходя из комнаты. — Почему, чёрт возьми, он так всего боится? — Томми усмехнулся, прислонившись к стойке. — Не будь мудаком, — Таббо лишь закатил глаза на эту реплику. — Ты мне ничего не должен, конечно, но я бы хотел немного объяснений, Таббо, — напомнил о себе Квакити. — Не так уж много тут и объяснять. Я тусовался со своими друзьями, а потом появился ты, — Таббо пожал плечами, свинья в его руках начала брыкаться, пытаясь вырваться из его хватки, — Тшш, Майкл, всё хорошо, успокойся, — он нежно говорил с животным, похлопывая его по морде, прежде чем поставить на землю. — А свинья?.. — Это просто Майкл. Он мой сын и сын Ранбу, — с нежностью сказал мальчик, слегка лаская поросенка ногой в носке. — Не называй его своим ребенком, ты звучишь как сопливая мамочка. Он — твой маленький уси-пуси пушистый малыш? — поддразнил Томми. — Да, так и есть, — сказал Таббо, отпихивая своего друга, когда он опустился, чтобы почесать короткую шерсть на голове свиньи, — Кстати, не рассказывай моему отцу о Майкле, — сказал подросток уже Квакити. — Как тебе удавалось прятать от него целую свинью? — рассмеялся Квакити. — Я вижу своего отца примерно раз в месяц, я просто прошу Ранбу вывести его на прогулку, когда он появляется, — объяснил Таббо, — Кроме того, Ранбу живет здесь уже шесть месяцев, и он про него не знает, а ты спрашиваешь, как он не заметил Майкла. — Уже семь месяцев, — раздался робкий голос позади них. Квакити подпрыгнул от неожиданности, резко обернувшись, чтобы увидеть чрезвычайно высокого подростка в маске и темных солнцезащитных очках, его черно-белые крашеные волосы свисали на лицо, когда он неловко смотрел на свои ноги. — Правильно, семь месяцев. Квакити, это Ранбу, он мой сосед по комнате, — Таббо представил их. Квакити тихо рассмеялся, не в силах остановиться. Вся эта ситуация была такой странно-смешной. — Рад познакомиться с тобой, парень, — добродушно сказал он, протягивая подростку руку. Ранбу несколько секунд с опаской смотрел на него, прежде чем слегка взять его руку в свою странно мозолистую ладонь и слегка встряхнуть. — Я тоже рад… — пробормотал он, и, можно было сказать, что он намеренно избегал зрительного контакта. Должно быть, он был одним из самых неуклюжих людей, которых когда-либо встречал Квакити, но он жил с сыном печально известного гангстера, у которого была ручная свинья, которую они одевали как младенца. Это было почти комично. — Да уж… Вы, дети, живете здесь интересной жизнью.