Часть 35. Курэо Осаму.
5 августа 2023 г. в 23:40
Осознание.
Эта ужасная вещь давила на неё.
Эта ужасная вещь раздирала сознание Осаму хуже всяких голодных псов — она как-то раз подсмотрела когда дедушка смотрел ночью ужастик по телевизору, после чего до ужаса боялась собак.
Осознание.
Это было до тошноты ужасно.
Её родители не пропали. Они погибли в автокатастрофе, когда везли её, Осаму, в Диснейленд. Папа просто не справился с управлением и вылетел на обочину. К ужасу происходящего добавлялось ещё и то, что они ехали по горной дороге, с одной стороны — гора, с другой — обрыв и хлипкие перила, которые не смогли бы защитить несущийся на полной скорости автомобиль от падения.
Никто не знает, что именно там случилось и как так получилось, что Осаму нашли с огромной раной на спине лежащей у прорехи в ограде, в то время как автомобиль её родителей, вместе с ними внутри, упал с обрыва и разбился. Следствие решило, что мама успела выкинуть дочь из машины, когда понимала, что они сейчас умрут. На что только ни способны родители, когда опасность грозит их чаду.
Но Осаму знала.
Она ЗНАЛА, что должна была умереть вместе с ними.
Она не помнила подробностей той катастрофы, она вообще почти ничего о том дне не вспомнила, кроме испуганных глаз мамы, крика папы, скрипа тормозов, болючих толчков, заставлявших ремень безопасности впиваться в тело девочки и… Было что-то ещё, что Осаму совершенно не могла вспомнить. Но это было.
Но она знала, что должна была умереть. Она должна была оставаться со своими родителями. Она хотела… Хотела к ним. Хотела в объятия мамы и чтобы папа погладил её по голове.
В очередной раз запираясь в ванной, она брала лезвие из бритвы и пыталась вернуться туда. Она хотела вернуться к родителям. Она хотела хоть на миг ещё раз увидеть их. И, к счастью или к разочарованию, у неё был способ увидеть их ещё раз. Увидеть их такими, какие они были в тот день. Сознание выдавало улыбающиеся лица и спокойные радостные голоса только когда Осаму было больно. Только когда её телу грозила опасность, она могла увидеть их.
Первые три года, до десяти лет, она жила с бабушкой и дедушкой, пока её не забрала к себе тётя… В результате ещё одной смерти.
Бабушка стала строгой. Дедушка стал безразличным. Тётя появлялась редко. Осаму жила словно в кошмаре, в котором её могли спасти только воспоминания о родителях. Разве что приходилось скрывать свои шрамы от родственников, потому что они точно бы не одобрили такие увлечения Осаму.
В десять лет Осаму и тётя Коё остались сиротами окончательно. Других родственников не было — родители папы умерли задолго до рождения Осаму, — а потому девочка оказалась под опекой единственной родственницы. Тёти подолгу небывало дома из-за работы, Осаму была практически предоставлена сама себе, порезы стали вылезать из рукавов и штанин, цвета гардероба потемнели — так было проще скрывать кровь, если раны открывались. В квартире стало чаще пахнуть медицинским спиртом, а бинты стали частым атрибутом среди сушащегося белья.
А потом стало хуже, хуже без какого либо постоянного контроля, и за пять лет Осаму совершила ровно пятьдесят две неудачные попытки умереть. Тётя плакала в своей комнате, девочку записали к психотерапевту, назначили антидепрессанты и что-то ещё…
Однако, за два месяца до пятьдесят третьей, удачной попытки Осаму как будто стало лучше. Она стала живее, доктора отметили, что на её руках не появлялось новых порезов, а потому её перевели к просто психологу. Падение с моста в реку Осаму сама назвала случайностью и ей даже поверили.
Через два месяца, в начале мая, Осаму Кенджи бросилась под поезд на станции Синдзюку ровно в 21:00.
Далее последовала месячная кома.
Осаму удалось прекрасно скрывать своё состояние, контролировать суицидальные порывы и даже сымитировать улучшение здоровья, в то время как голоса родителей преследовали её круглосуточно, их улыбки всплывали в сознании каждый раз, стоило закрыть глаза, а желание просто ещё раз увидеть и услышать маму и папу переросло в твёрдую уверенность, что Осаму должна отправиться на встречу со своими родственниками сама. И на этот раз окончательно.
Она считала, что обязана закончить то, что не смог закончить Он. Она считала, что два алых глаза лишь дали ей выбор: жить с болью или умереть счастливой. И она выбрала смерть. Она выбрала своё счастье.