Слепая героиня

Массивные башмаки, перешагнув не самый чистый подоконник, вошли в квартиру спящей Кику. Даби, не медля и секунды, подошел к кровати слепой. Та сладко спала, приоткрыв ротик и хмуря лоб. Изо рта вытекала прозрачная слюна, впитывающаяся в подушку. Лазурные глаза прошлись по свободным от одеяла участкам тела, что защищала легкая футболка. Такая чистая кожа манила, хотелось оторвать ее с ребенка и заменить свою. — Отвратительно, — парень схватил девчонку за волосы, поднимая над диваном. Хаяси закричала после неожиданного пробуждения. Она схватилась за изуродованные руки нежданного гостя, — рот закрой. Пощечина обожгла щеку. Из глаз брызнули слезы, настолько всё было непонятно. Темноволосая взяла под контроль кровь злодея, заставляя того расцепить пальцы на руке, которая держала ее за волосы. Парень изумленно взглянул на нее. — Интересно, что же ты еще умеешь. Сердце стучало в висках, одна щека была красной, грудь резкими вдохами и выдохами, то поднималась, то опускалась, руки дрожали. Здравый смысл подсказывал: нужно было смываться из квартиры пока этот человек еще что-нибудь плохое не сделал. — «Меня могут выгнать из UA, если как-то травмирую его. Блять, как тогда сражаться, если у него руки свободны, а у меня — связаны? Он же не пришел ко мне, чтобы просто поздороваться. Нужно бежать!» — Кику, прощупав причудой входную дверь и собрав капельки воды на раковине, начала медленно проворачивать ключ. Щелк. Звук открывающегося замка был слишком громким. Ноги рванули к выходу. Но не успев даже пробежать рядом со злодеем, ее схватили за руку и потянули назад. Она упала к нему в лапы. Горло моментально сжали костлявые пальцы. Металлические скобы неприятно дергали нежную кожу. Кику почувствовала жар исходивший от его тела, будто от костра. Он обжигал голые ноги, шею, скованную руками, уши, плечи. Стало душно, хотя окно было открытым. Хаяси ощупывала тело, пытаясь вспомнить этого человека. Они точно встречались. Догадки остановил смешок сзади. Слепая вспомнила. — Даби? — предположила она, и попала в точку. Колючки болезненно впились в сердце парня, и он ослабил хватку на горле девушки, — Тойя Тодороки?! — добивала Хаяси. Злодей на миг дернулся, окунаясь в прошлое, где это имя звучало постоянно. Ее потянули назад. Девушка упала между ног психа. Теперь они сидели на полу, Даби все еще держал Кику за горло, не решаясь отпустить. Сбежит же. Отец, Шото, мама, Фуюми, Нацуо — все они… Бросили его. Они не помогли ему! Отец возложил непосильную мечту и, в итоге, бросил! Он оторвет им всем рожи, пальцы, вырвет зубы, будет сжигать каждую крупицу их тела. Пусть почувствуют его злость, его ненависть к этому миру! Он жутко вспотел, тело неистово болело, словно кожа слезала с него живьем. Волосы на голове взмокли. Даби отпустил Кику, сжимаясь в клубочек на полу. Голова кружилась, воспоминания летали по кругу, все расплывалось. Тошнота подступила к горлу, он закашлялся. Пошла рябь по всему телу — он задрожал. Спазмы, будто судороги после марафона. Схватив рукой плащ, злодей завернулся в него. Ему было страшно. В голове звучали его собственные крики, крики отца, плач сестры, братьев и матери. Дома его фотография с черной ленточкой, всегда горящие свечи. Тойя не существует. Он сгорел дотла когда-то. Так чего же он сейчас трясется? Слепая одной ногой уже стоящая за порогом, а другой — внутри квартиры, смотрела глубоко внутрь, размышляя. Кику каждым сантиметром тела, чувствовала как злодей корёжится от боли под плащом. Ей стало не по себе. С одной стороны: она сбежит от человека, которому плохо, оставив его наедине? Вдруг, он умрет? А с другой: он, сука, напал на нее! С какого хуя ей туда возвращаться?! В темноте послышались хрипы и стоны. Хаяси пересилив страх, захлопнула дверь и пошла прямиком к злодею. Тот все еще лежал на полу, обернутый в плащ. — Это ты ребёнок или я? — нервно хихикнула Кику, и подсела на корточках к дрожащему телу. Она нерешительно положила руку на то, что считала спиной человека, и начала ею медленно водить, — Все будет хорошо, — Ложь. Ничего не помогло. Девушка начала в памяти перебирать советы по этой проблеме. Его симптомы походили на паническую атаку, хотя она никогда не видела ее проявления на людях. Все что оставалось — попробовать решить ее собственными силами. В тот момент, о скорой она даже и не подумала. — Даби, — ответа не было, — ДАБИ, ТОЙЯ, АЛО, ПРИЕМ! — слепая скинула одеяло и схватила парня за руки, закрывающие его лицо. Они были липкими и мокрыми, так что Хаяси пришлось подавить неприятные позывы. — Назови пять вещей, которые ты сейчас можешь увидеть! — Тойя быстро дышал, бешено моргал и даже, может быть, уже был готов плакать от беспомощности. В его голове звучало пять разных голосов, затмевающих Хаяси, но задание еле как смог расслышать. — Я ничего не вижу, — прохрипел он, сквозь сжатые зубы. — Блять, да просто назови на рандом, что думаешь здесь находиться. Давай, ты же не глупый. — Лампа, шкаф, стол, стул, диван. — Он пытался перекричать внутри всех — отца, мать, братьев и сестру, которые топили его в чем-то темном и глубоком. — Ты молодец, Даби! — Она крепче сжала его руки. — Назови четыре вещи, которые ты мог бы потрогать. — Плащ, сапоги, доски, диван, — дрожь начала спадать. Дышать стало легче, чем раньше. Парень сделал глубокий вдох, затмевая назойливые голоса в голове. Наконец, тело начало слушаться. — А теперь, назови три вещи, которые ты можешь услышать! — Твой голос, — он попытался перестать издавать звуки, чтобы услышать еще окружающий мир, — машины и собаки за окном. — Отлично. Все? Теперь все хорошо? Боль от судорог еще не до конца ушла, но было намного легче. Злодей кивнул. — Воду будешь? — Кивок. Она неохотно отпустила шершавые руки, и подошла к раковине. Девушка встала, взяла стакан, набрала воду из-под крана и сунула ему прямо под нос. — Пей и уходи. — Она так и не поняла зачем ему надо было приходить. Причин оставаться ему тут не было, поэтому пусть убирается. Была глубокая ночь. На улице тускло святили фонари. Завтра Хаяси в UA и на работу, а она не спит. Внезапно, у обоих возникло неповторимое желание раствориться в тишине квартиры. Глотки Тойи были, наверное, слышны везде в этом большом городе. Подул холодный ветер, шторы тронулись со своих первоначальных мест, и огладили руки, подошедшего к окну, пиромана. Хаяси замерла, рассматривая в голове его фигуру. Он был страшен, однако теперь, единственное, что он у нее вызывал в душе — это грусть. Этот парень был таким же человеком, как и она сама. Все они — люди, умеющие совершать ошибки, чувствующие грусть и боль одинаково. Девушка шагнула вперед, обернула руки вокруг его туловища, прижавшись к холодной поверхности плаща. Темноволосый даже не пытался вывернуться. Он стоял, уставившись вперед и не разбирая объектов из-за кровавых слез. Даже плакать, и то нормально, не получалось.