Страница из записной книжки
Иногда я не могу поверить, что всё хорошее, что со мной происходит, происходит на самом деле.
Иногда я даже не верю, что Стив настоящий.
Может быть, я всё-таки сплю?
А мои кошмары, наоборот, реальность.
65
Стив читает отчёты и результаты проекта «Зимний Солдат». Он держит папку в руках и едва прикасается к страницам. Будь выбор, он предпочёл бы вообще не делать этого. После каждого прикосновения к страницам его руки обагряются. Кровь. Папка пропитана кровью, кровь капает на пол, на ботинки Стива, стекает с его локтей. Она использована вместо чернил. Это кровь Баки, кровь Зимнего Солдата, его кураторов и хэндлеров, это кровь их жертв. Закончив читать, Стив поднимает на него взгляд. Баки видит, как глазах плескается дикая, первобытная ненависть, лицо брезгливо кривится. С рук капает кровь. Кап-кап-кап. Сердце пропускает удар, в груди мучительно ноет. Нет, нет нет пожалуйста пожалуйста только не ты кто угодно только не ты. Глаза щиплет от слёз. Не уходи, не отворачивайся, не отказывайся прошу умоляю останься Стив— «Ты монстр. Чудовище. Я никогда не полюблю тебя», — говорит Стив и отворачивается; Баки хочет бежать за ним, хочет догнать его, но тело не слушается: оно вмёрзло в лёд. Он сам как лёд. Стив! Он окликает Стива, надрывая горло; Стив слышит его, но игнорирует. Баки беспомощно наблюдает за тем, как Стив уходит, и даже не может протянуть к нему руку: она идёт трещинами, потом и вовсе разламывается на куски, крошится, крошится ему под ноги, а затем идёт трещинами он сам. СТИВ! — Баки, — слышит он и открывает глаза, которые наполняются едкими слезами, стоит только ему увидеть обеспокоенное лицо Стива, склонившегося над ним. — Я здесь, Баки. Это был кошмар. — Стив— Он здесь, здесь он не ушёл он НЕ СЧИТАЕТ ТЕБЯ МОНСТРОМ ОН ЛЮБИТ ТЕБЯ И ОН С ТОБОЙ ДО САМОГО КОНЦА. — Я рядом, Баки. Баки рыдает, уродливо всхлипывает, вспоминая всё ужасное и бесчеловечное, что он когда-либо сотворил. — Господи, Стив, прости, — голосом, полным чистосердечного раскаяния, шепчет Баки, словно находится сейчас на исповеди, и закрывает лицо руками. Он не знает, за что именно извиняется, ведь так много всего, за что он должен извиниться. Стив помогает Баки сесть, отстраняет его руки от лица и сам мягко берёт его в ладони. — Я люблю тебя, — утешительно нежно говорит Стив. Баки хочет вцепиться в него мёртвой хваткой, потому что Стив надёжный и добрый, и полон сострадания, и такой светлый и щедрый, что готов поделиться своим светом и зажечь им сердце Баки, а ещё он ЛЮБИТ ЕГО, но в самый последний момент опускает руки. Он боится, что разрушит Стива, если прикоснётся к нему. Баки разрушал всё, к чему прикасался. Наверное, некоторые просто не способны созидать. — Я тоже, тоже люблю тебя, Стив, но— но— У меня руки по локоть в крови, — кап-кап-кап, — я дважды чуть не убил тебя, — голос Баки мёртвый и пустой. — Я монстр. ЧУДОВИЩЕ. Как ты можешь признаваться мне в любви? (Как ты можешь быть достоин этого? Ты не чувствуешь себя достойным этого). — Просто. Ведь это очень, очень просто, Баки. Смотри: я люблю тебя. Я люблю тебя. Люблю. На каждое признание приходится поцелуй, осушающий его слёзы. Стив зацеловывает всё его лицо, не только губы. — Помнишь, что говорил тебе? Насчёт того, что ты монстр? — спрашивает Стив, не выпуская лица Баки из своих ладоней, и Баки кивает. — Напомни мне, пожалуйста, а то я позабыл. Стив лжёт. Он не мог позабыть. Баки молчит. — Ну же, — мягко подталкивает Стив. — Давай, Баки. Скажи это. Стив уговаривает его, просит. Умоляет. Баки чувствует, как внутренности завязываются в узел, как подкатывает к горлу лёгкая тошнота. Было бы проще, если бы Стив приказал ему, но это СТИВ. Такого НИКОГДА не произойдёт. Баки набирает как можно больше воздуха в лёгкие, как будто собирается опуститься с головой под воду. — Я— — Ты. — Я хо, — Баки запинается. Слова словно застревают в глотке и душат, душат, душат. В груди становится тесно, не хватает воздуха. — Нет, Стив, прости. Я не могу. — У тебя получится, — Стив гладит большими пальцами щёки Баки. Эти прикосновения ласковые и нежные, его взгляд же, голос — решительный, полон непоколебимой уверенности. — Я верю в тебя. Попробуй, Бак. Стив наклоняется и целует его, как будто старается передать свою уверенность через это лёгкое прикосновение губ. — Просто попробуй. Никто не накажет тебя, если не получится. Отстранившись, Баки смотрит на Стива — его глаза блестят, взгляд полон надежды и чего-то ещё, из-за чего начинает таять сердце, а его место занимает раскалённый кусочек солнца; Баки делает глубокий вдох, медленно выдыхает. Ради Стива, ради самого себя он ПОПРОБУЕТ. — Я— я хороший человек, не монстр, — едва слышно и нерешительно говорит Баки на выдохе. И — ВАУ. Это прогресс. Раньше Баки не мог себя заставить произнести эти слова: у него не поворачивался язык сказать о себе так, сказать о себе что-то хорошее. — Отлично, Баки! Стив воодушевлённо улыбается; изгибы его улыбки отзываются ласковым теплом в груди Баки, нежным трепетом: улыбка появилась на лице Стива из-за него. — И ещё раз, — просит Стив. Баки готов повторять это столько раз, сколько Стив захочет, лишь бы видеть на его лице улыбку. Она как нежный тёплый свет после ледяного мрака кошмара, который он видел. Баки хочет, чтобы этот свет никогда не угасал. — Я хороший человек, не монстр, — увереннее повторяет Баки. — И ещё один раз. — Я хороший человек, Стив, не монстр. — Да, ты прав. Это действительно так. Ты лучший из тех, кого я знаю. Покалеченный, покрытый шрамами, но несломленный, Баки до сих пор остаётся прекрасным, несмотря на всё, что он пережил. Вопреки всему остаётся добрым и лучшим человеком, которого Стив только встречал, и ничто не способно его переубедить в этом. Баки растягивает губы в косоватой улыбке; его улыбка полна горечи и сожалений, скепсиса и отрицания. Лучший из тех, кого знает Стив. Такого просто не может быть, потому что Стив знаком со многими хорошими, действительно хорошими и достойными людьми, взять хотя бы его друзей, появившихся в этом столетии, и нынешнюю команду «Мстители». Тем не менее Стив говорит уверенно, и он не лжёт, никогда не лжёт Баки. Наверное, стоит обратить на это внимание. Баки бросает взгляд на часы — он не проспал и двух часов; неудивительно, что Баки чувствует себя таким уставшим и раздавленным. Хотел бы он хотя бы раз закрыть глаза и не видеть вообще никаких снов. — Может, мне лечь вместе с тобой? — предлагает Стив, заметив взгляд Баки. — Раньше мы спали вместе. Баки помнит об этом. В особо холодные зимы они делили одну кровать на двоих; ощущение тела Стива и его тепла и веса, его дыхание, сердцебиение — это быстро убаюкивало Баки. — Я сплю на полу, Стив, если ты не заметил. — О, я заметил. Но, в целом, ты не против, что я буду спать с тобой? — Я не против этого, но я не позволю тебе спать на полу. — Но на кровати ты спать не можешь, так? — Баки кивает, и Стив пожимает плечами: — Значит, пол. Всё просто. (Просто. Ни черта это не просто, думает Баки; но Стив готов потерять большее, чем комфортный сон в кровати, когда дело касается его. И это взаимно. Ведь они были друг у друга, даже когда больше у них ничего не было. И так остаётся до сих пор). — Стив, — с нажимом говорит Баки. — Баки, — не менее упрямо отзывается Стив. Стив всегда был жутко упрям. Упрям и предан. — Всё в порядке, честно. Мне неважно где, если рядом будешь ты, — наверное, это должно успокоить Баки, но он испытывает лишь чувство вины. Заметив, Стив добавляет: — К тому же, когда мы возвращались из Аццано, мы спали на голой земле, помнишь? — Помню. Баки правда помнит. Он вспомнил об этом сам — не Стив рассказал ему. — Значит, решено? — Стив улыбается. — Ладно, — устало соглашается Баки. Улыбка Стива становится шире. — Я за подушкой и одеялом, — Стив поднимается на ноги. — Никуда не уходи. Хмыкая, Баки кивает. Да куда он уйдёт. Он не смог этого сделать, даже когда не помнил самого себя, а Стива — лишь с трудом; Баки представляется это невозможным — чтобы он ушёл теперь, ушёл по собственной воле. Он будет оставаться рядом до тех пор, пока Стив не решит прогнать его.66
— Может, полежим и пообнимаемся? — предлагает Стив. — Что думаешь? Стив всегда, абсолютно всегда спрашивает его мнения. Поначалу Баки нередко отвечал «НЕТ» на любые прямые предложения, потому что наконец мог это делать, или говорил «ЛАДНО», отсрочивая принятие решения. Сейчас с предложениями Стива он чаще всего соглашается: они ему нравятся. Баки не ощущает в них ни замаскированной угрозы, ни скрытого приказа. — С удовольствием, — Баки кивает, — мне нравится, как это звучит. Стив ложится на диван и распахивает руки, открывая объятия. Баки забирается на диван следом за ним, но ложиться не спешит — нависает над Стивом на вытянутых руках. — Я тяжёлый, — Баки в нерешительности смотрит на Стива. Стив улыбается. — А я жму четыре сотни лёжа. — Хвастун, — с долей упрёка Баки качает головой, но всё-таки ложится на него сверху. Они подходят друг другу, как два кусочка паззла. Баки укладывает голову Стиву на грудь и слышит, как за рёбрами стучит сердце, отбивая свой марш. убери голову: щекотно же, Баки! (по-паучьему тонкие пальцы в волосах, нетерпеливое, но мягкое подёргивание) а как мне по-другому послушать твоё сердце? я не умираю, ясно? (осуждающий взгляд) ты не дышал, Стив. к тому же твоя мама просила меня приглядеть за тобой, сопляк. уверен, она не это имела в виду, придурок. (шумный вздох) просто дай мне о тебе позаботиться, Стиви. Стив обнимает его — Баки чувствует ладони Стива на своей спине. Это вполне кажется захлопнувшейся ловушкой. а теперь не дёргайтесь. не стоит усложнять. «БЕЖАТЬ» — первая, бессознательная мысль Баки. Он невольно дёргается, но берёт себя в руки и остаётся на месте. Это ведь Стив. Стив сжимает его в своих руках некрепко и некоторое время лежит неподвижно, чтобы Баки привык к этому ощущению. Стив не шевелится; если бы не бьющееся за рёбрами сердце и опадающая и вздымающаяся в ритме дыхания грудная клетка, можно подумать, что он мёртв. Капитан Америка не спасёт вас. он мёртв. — Нормально? — чуть погодя интересуется Стив. Он жив, жив жив— Всё хорошо. — Да, — постепенно Баки расслабляется. Его тело больше не кажется каменным; крепко стиснутые кулаки разжимаются. Баки размеренно дышит. — Расскажи: как прошёл твой день? Баки не может видеть выражение лица Стива, но по мягкому фырканью понимает, что Стив удивлён. — Это был очень скучный день, — Стив лениво гладит спину Баки, — уверен, что хочешь слушать об этом? Баки кивает, не поднимая головы. — Да, Стив. Мне очень интересно. — Что ж, хорошо. Но если заснёшь, то я не обижусь, — предупреждает Стив и начинает. Слушая неторопливый, мягкий голос Стива и слыша, как ровно стучит его сердце, Баки расслабленно закрывает глаза, чувствуя себя спокойно и безопасно. Ему комфортно. Он не засыпает, но засыпает Стив. Стив много устаёт; ему не удаётся как следует выспаться по ночам: может быть, Баки стал меньше кричать по ночам, срывая голос, но он не перестал делать этого — кошмары поблекли, но не исчезли. Стив помогает справляться с ними. Баки хочет незаметно подняться, чтобы не мешать Стиву отдыхать, но Стив ловит его за руку и останавливает, стоит только Баки пошевелиться. — Не уходи, — просит Стив, даже не открывая глаз. — Пожалуйста, останься. Сердце замирает, в груди щемит от неприкрытой мольбы в голосе Стива; и Баки остаётся, удобно укладываясь обратно. Он не в состоянии представить, что сможет уйти.