68
Баки держит в руках нож. Нож нужен для того, чтобы приготовить ужин — на себя и на Стива. Стив предложил Баки научиться готовить, чтобы Баки видел, что способен делать что-то хорошее, когда в его руках находится холодное оружие, и Баки согласился, потому что хватался за каждую возможность почувствовать себя нормальным. Готовка — это НОРМАЛЬНО. Это то, чем занимаются обычные люди. К чему были все эти усилия, если он не сможет жить, как нормальный человек? Самый обычный. Которому неведома та тьма и те ужасы, через которые он прошёл. Солдат. Актив. проект. наше лучшее оружие. оно превосходно. призрак. ЧУДОВИЩЕ! Начав готовить, Баки понемногу начинает свыкаться с мыслью, что нож в руке может быть нужен не только для убийства, а для чего-то хорошего тоже. (Баки держит в руках нож, готовит, и это вызывает довольную улыбку на лице Стива, ему нравится еда, которую Баки готовит, он говорит, что она вкусная, и от этого самому Баки становится лучше, легче, он нормальный он не причиняет никому боль Стив говорит что он отлично справляется он нормальный теперь нормальный НОРМАЛЬНЫЙ—) ТЫ ЧУДОВИЩЕ! Не то чтобы он быстро становится профессионалом в этом деле, но у него получается лучше, чем у Стива. Стив на кухне совсем катастрофа. К тому же Баки отлично управляется с ножом — навыки не пропадают со временем. Ещё он хорош в потрошении туш, тем не менее не делает этого. Потрошение птиц, рыбы или любого другого животного, невольно напоминает потрошение людей, когда он видит, как внутренности выпадают из распоротого чрева, — только крови меньше и запах немного иной, — а об этом Баки мечтает забыть. Стив не спрашивает, почему каждый раз, как нужно разделывать тушу, Баки отказывается. Может быть, знает. А может, понимает, что это вопрос, на который он не хочет слышать ответ. Баки больше склоняется к первому варианту. Стив ведь читал документы о Зимнем Солдате — помимо прочего, там были отчёты о некоторых выполненных им миссиях. Некоторые миссии были ОЧЕНЬ кровавыми. Вряд ли Баки когда-нибудь сможет забыть, как много крови в теле человека, какая она горячая, как быстро загустевает на воздухе и какой плотный, тяжёлый у неё запах. Баки смотрит на сочный кусок говяжьей лопатки, который они собираются приготовить на ужин; красные мышечные волокна, мёртвая плоть на белой кости отдельно от остальной туши. Это левая лопатка. ЛЕВАЯ же? Левая рука отдельно от остального тела, и кровь кровь так много крови она повсюду на нём на белых халатах на полу она капает с отрезанной руки они вводят ему ещё морфина но боль не исчезает она ОСТРАЯ И ОТ НЕЁ ТУМАНИТСЯ РАССУДОК СТИВ СТИВ ГДЕ СТИВ КОГДА ОН ПРИДЁТ ЗА НИМ СПАСЁТ ЕГО СТИВ— никто не придёт за вами, сержант Барнс. Капитан Америка не спасёт вас. он мёртв. а теперь не дёргайтесь. будет только хуже, если вы продолжите дёргаться. затяните ремни туже. Волна тошноты подкатывает к горлу, когда Баки думает об этом. — Так, понятно, — говорит Стив, заметив. Он забирает нож у Баки из рук и, положив руку на спину, усаживает за стол. Баки не сводит взгляда с куска мяса, даже не моргает до тех пор, пока Стив не закрывает ему собой обзор. Он надорвал тогда горло, сорвал голос, но продолжал хрипеть, потому что из-за сыворотки морфин слабо действовал на него, а ничего сильнее морфина у них не было. — Баки, — зовёт Стив и настойчиво сжимает его плечи, отвлекая внимание на себя. Баки замечает на губах Стива ободряющую улыбку, когда переводит на него взгляд. — Лазанья с грибами или чили без мяса? — спрашивает Стив. — Что? — Баки озадаченно моргает. — На ужин. Что ты хочешь: лазанью или чили? Я бы предложил ещё что-нибудь, но из имеющихся продуктов мы можем приготовить только это. — Но мы ведь собирались— Мясо. ЛЕВАЯ ЛОПАТКА. — Думаю, потушим говядину как-нибудь в другой раз, а сегодня попробуем что-нибудь вегетарианское. Нужно ведь какое-то разнообразие, верно? — Стив, — Баки не знает, что именно хочет сказать — так много всего: начиная благодарностью и заканчивая извинениями. — Разнообразие, верно. Спасибо, — говорит в итоге Баки и, подавшись вперёд, целует Стива, прижимаясь сомкнутыми губами к углу его рта. Отстранившись, он встречается с улыбкой, закравшейся в уголки губ Стива и его ласковый, ласковый взгляд. — А теперь давай приготовим лазанью. Лазанью, а не чили, потому что чили тёмно-красный. Сейчас Баки не хочет готовить ничего, что напоминало бы своим видом свернувшуюся кровь и пахло так же плотно и тяжело.69
Они заводят небольшие ритуалы. Каждый свободный вечер они готовят вместе ужин, а затем, поужинав, расслабляются на диване (они смотрят «Я люблю Люси» и «Звёздный Путь: Оригинальный сериал»; Баки в восторге от Ухуры). По выходным, помимо этого, они ещё спаррингуют. — Это чем-то напоминает мне время, когда ты учил меня боксировать, — улыбка на губах Стива ностальгически тёплая. — Я помню, — Баки кивает, — только сейчас мне не нужно поддаваться, чтобы ты одержал победу. Он растягивает губы в улыбке, глядя на Стива, и Стив шуточно толкает Баки в плечо. — Эй! Ты дважды был чемпионом в полутяжёлом весе, конечно, тогда мне было не справиться с тобой: я был в другой весовой категории! — Разумеется, сопляк. — Придурок, — по привычке беззлобно, даже лениво огрызается Стив в ответ, даже не задумываясь, а потом осознание рушится на него, словно горная лавина, и он замирает. Баки тоже понимает. За всё прошедшее время он впервые называет Стива так. Стив никогда не кидался на него с воплями о том, что «ТЫ ВСПОМНИЛ!», когда к Баки возвращались воспоминания и он обращался к Стиву с вопросом, правда ли это было или сознание играет с ним злую шутку, — этот раз не исключение; Стив не говорит ни слова и просто улыбается — эта улыбка счастливая, довольная, искренняя. Наверное, это к лучшему. Эти несуразные вопли только усиливали бы разницу между прошлым Баки и тем, кто занял его место в настоящем; лишь подчёркивали бы их отличия, тянули назад. Баки всё больше чувствовал бы себя ДРУГИМ. Другой — не кто-то новый, а просто уступающий себе прежнему. Баки изо всех сил старается быть прежним. Быть прежним или быть кем-то совершенно новым, лишь бы не быть собой настоящим, но, кажется, это невозможно. Так стараться, чтобы в итоге НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИЛОСЬ. Наверное, чтобы быть кем-то новым, нужно полностью избавиться от окружения, которое знает прежнего и настоящего тебя; для Баки такое окружение — Стив. Избавляться от Стива Баки не хочет. Не может сделать этого. Ни за что не позволит себе. я тебя не оставлю! — Будешь бегать со мной и Сэмом? — предлагает Стив, отвлекая Баки. Парень с крыльями; высокий темнокожий мужчина, который помогал Стиву и приходил навещать его в больнице. Оказалось, его имя — Сэм. Баки незнаком с ним, но Сэм — друг Стива, и Стив говорит, что тот — хороший парень; их истории чем-то похожи. На одном из заданий Сэм тоже потерял своего напарника, и после того, как Стив узнал, не мог не проникнуться к нему чувством солидарности, а Баки только и мог думать о том, что ни у кого из них нет счастливого прошлого. У каждого за плечами есть какая-то история. Обычно это трагедия. — Когда всё уляжется, я имею в виду, — почти виновато добавляет Стив. — Да, — кивает Баки, — было бы неплохо. Иметь совместные увлечения — это замечательно; это нормально. Баки не терпится вновь стать нормальным — ради Стива, ради самого себя. Совместная готовка и ужин, совместный отдых, спарринги — в конце концов, эти действия превращаются в рутину, и рутина, какой бы скучной она ни казалась, успокаивает, придаёт жизни равновесие, стабильность. Стабильность — это хорошо; Баки нравится стабильность. Это НОРМАЛЬНО.70
О ненависти нелегко рассуждать. О ненависти к самому себе рассуждать ещё тяжелее, потому что это требует искренности и честности, а это страшно и больно, а Баки и без этого уже натерпелся, но, если он хочет добиться прогресса и хоть какого-нибудь результата, он ДОЛЖЕН это делать. Баки осознаёт ненависть к самому себе; он считает её справедливой, но постоянные добрые слова Стива, его признания в любви, ласковые улыбки и полные теплоты взгляды заставляют его задуматься об этой справедливости. Стив говорил: «Ты ждёшь наказания, потому что привык к нему»; в его словах скрывается доля истины. Вернее, каждое его слово — чистейшая правда. Баки ищет и ищет решение, и оно находится — спасибо ночному телевидению. Он уединяется в ванной, запирая за собой дверь, потому что необходимо полное уединение, скидывает с себя одежду и абсолютно нагим встаёт перед злосчастным зеркалом. Чтобы поднять взгляд и посмотреть в зеркало, посмотреть на собственное отражение, на отражение ЗИМНЕГО СОЛДАТА, уходит несколько минут. — Я, — начинает Баки, но закрывает рот, стоит только зацепиться взглядом за шрамы на стыке плоти и металла, а следом — за сам протез, уродливый мёртвый придаток, и пламенеющую кроваво-красным, как Советские знамёна, звезду на плече. Баки догадывался, что это будет тяжело, но он не подозревал, что это будет его настолько парализовать. Он опускает глаза, собирается с мыслями, собирается с силами, собирается с духом и, решительно поднимая голову и впиваясь взглядом в отражение, пытается ещё раз (он вечно только и делает, что пытается и пытается, и пытается — замкнутый круг): — Я люблю, — Баки с трудом выталкивает из себя каждое слово, словно оно беспощадно дерёт глотку до крови, — и принимаю— Срань господня. Почему это так тяжело? Баки начинает злиться. Это заставляет его чувствовать усталость, которая тянет вниз — сдаться, остановиться. Он вспоминает Стива, вспоминает его стремление и упорство. Стив не сдаётся — всегда поднимается на ноги. Баки тоже должен. Баки пробует вновь: — Я, — он справится, он должен справиться, иначе это не имело смысла вообще начинать, — я люблю и принимаю себя. Баки не отводит взгляд от отражения и понимает, что ему хочется разбить это ёбаное зеркало и растоптать в мелкое крошево осколки. Если бы только это сделало его другим человеком— Но это ничего не изменит. — Я злюсь, — Баки вслух проговаривает эмоции, потому что это следующий шаг, и пропускает через себя — проходит сквозь них. Баки делает это упражнение каждодневно, и однажды всё-таки наступает такой день, когда вместо злости, вместо ненависти и желания что-либо разрушить, Баки испытывает желание РАЗРЫДАТЬСЯ. Он не сдерживается — рыдает; так необходимо, потому что необходимо проходить сквозь эмоции, которые ощущаешь в этот момент. Это прогресс. Баки не должен останавливаться, он должен прикладывать ещё больше усилий, потому что любовь к кому-то требует много усилий, и, если он продолжит в том же духе, может быть, когда-нибудь у него всё же получится испытать к себе любовь, а ненависти не останется места. (Баки так устал от ненависти). Видимый результат вкупе с любовью и поддержкой Стива — мощная мотивация не опускать руки и продолжать.