Captured / Очарованная

Солнце только поднималось над землëй, освещая первыми лучами окрестности и скрашивая дозор Кары. Её глаза охватили уже знакомую картину — Кэлен, порхающая вокруг Зедда и Ричарда, следила за огнëм и готовила завтрак, — и она ощутила в груди тепло. Оставаясь внешне бесстрастной, в душе Кара посмеялась над этим непрошеным чувством и попыталась отогнать его прочь, хотя знала, что, как бы она ни старалась, оно никуда не денется. За месяцы, проведëнные в пути, они с Исповедницей научились не только уважать друг друга — между ними возникла глубокая связь. Во всех битвах, когда они находились на волосок от гибели, Кара непрестанно заботилась о Кэлен и позволяла себе надеяться, что Кэлен тоже беспокоится о ней. Но никогда — даже в самых смелых фантазиях — Кара и представить не могла, что их отношения перерастут в такую странную дружбу. Однако каким-то волшебным образом преграды между ними рухнули. Что-то в Кэлен привлекло Кару и никак не отпускало. И всякий раз, наблюдая за Кэлен, пока она хлопотала в лагере, Кара снова и снова удивлялась, сколько в ней изящества и красоты. Чёрное дорожное платье не стесняло движений, подчёркивая каждый изгиб и следуя непринуждëнной грации её тела. В который раз мелькнул на юбке разрез, доходивший до самого верха бедра, и Кара едва успела подавить ухмылку. Она понятия не имела, какой практической цели служит эта прореха, кроме привлечения внимания к ногам, открывавшимся любопытным взглядам. Сапоги для верховой езды доходили Кэлен почти до бёдер, к тому же она надевала под юбку кожаные штаны, но Кара всё равно сомневалась в необходимости так откровенно выставлять ноги напоказ. Кэлен пыталась оправдать наличие разреза путешествием в седле, и Кара смолчала, хотя с языка так и рвался вопрос: зачем вообще она надела платье? В Срединных Землях, где белое платье Матери-Исповедницы было символом власти, Кара ещё видела в нём какой-то смысл, но здесь, в глуши? К тому же чёрное. Единственное, что приходило Морд-Сит на ум, — демонстрация такого великолепного тела, и в немалой степени недовольству платьем способствовало то, что Ричард тоже мог глазеть на всё, что ему заблагорассудится. Пройдясь взглядом по телу Кэлен снизу вверх, Кара залюбовалась тёмно-каштановыми локонами, которыми играл ветерок. Нежные завитки то и дело закрывали лицо — и открывали бесконечные соблазны. Каре доводилось находиться рядом с Кэлен достаточно близко, чтобы оценить шелковистость её волос: как-то во время схватки они скользнули по её щеке, и ей захотелось коснуться их снова — протянуть руку и погладить тëмные пряди, но она отлично понимала, что это не понравится их владелице. Кэлен ненадолго отвлеклась от огня, и Кара позволила себе пристальней вглядеться в её лицо. Молочно-белая кожа казалась такой нежной, но Кара по личному опыту знала, что за ней скрывается острая, как бритва, сущность. Кэлен, будто почувствовав чужой взгляд, обернулась, и Кару затянуло в её кристально-голубые глаза. Они могли пылать страстью, а в следующий миг — потускнеть от невыразимой грусти. Глаза Кэлен обладали тем удивительным оттенком синего, от которого у Кары захватывало дух, — как иней морозным утром, как гладь замёрзшего озера на далёком севере. Глаза Кэлен были окном в её сердце, и Кара теперь могла заглянуть в него — она научилась по одному взгляду распознавать её чувства. Вот и сейчас, в нарождающемся дне, когда глаза Кэлен отливали золотом солнца, Кара прочла в них намëк на вопрос. Она слабо улыбнулась в ответ и покачала головой. Кэлен выгнула бровь, пристально глядя на неё, и Кара с трудом удержалась от довольной улыбки. Да, Исповедница была поразительно красива, но на самом деле Кару очаровала не её внешность. Она никогда не призналась бы, но правда заключалась в том, что Кэлен дала ей второй шанс, — вот что по-настоящему связало их. Даже узнав о том, что она натворила, Кэлен каким-то образом смогла простить её и принять обратно; и для Кары прощение значило больше, чем она умела выразить словами. Чувства переполняли её всякий раз, как она думала о Кэлен. Никто прежде не верил ей, а Кэлен показала, что значит доверять кому-то, кроме себя, и Кара была готова следовать за ней куда угодно — всю оставшуюся жизнь. Услышав оклик, Кара резко вскинула голову. Кэлен с улыбкой наблюдала за ней, и на немой вопрос, по-прежнему улыбаясь, ответила, что Кара выглядела так, словно потерялась в своих мыслях. Кара растаяла. Она знала, что, наверное, глупо выглядит с этим нежным, ласковым выражением лица, но ничего не могла с собой поделать. Её утешало лишь то, что каждый раз, когда она так смотрела на Кэлен, улыбка Кэлен, казалось, становилась чуть шире, а в глазах её появлялось нечто такое, чего она больше никогда не видела. Кэлен первой отвела взгляд, снова повернувшись к огню, и Кара, вздохнув, привалилась к дереву. Внешне она оставалась собранной и невозмутимой, но внутри разворчалась. Оглядев лагерь, Кара вернулась мыслями к Исповеднице. Кэлен была самым загадочным человеком, которого она когда-либо знала. Кара опять поймала взгляд, освещённый мягкой улыбкой, и без тени сомнения поняла — Кэлен очаровала её. В лагере показался Ричард, и Кэлен быстро отвела глаза, поворачиваясь к нему. Кара тяжело вздохнула. Теперь ей нужно только решить, хочет ли она быть очарованной.