После увиденного возле Апартаментов Эддисона желание наслаждаться погодой и гулять дальше испарилось быстрее, чем остатки воды на стенках пустого стакана среди раскаленной пустыни. Они доходят до ближайшей остановки и молча ждут автобуса в сторону Северного Авеню. Эрике не по себе. Сал где-то и подавно не в своем теле. На улице поднимается ветер, а теплое солнце скрывается за тучами. Будто макушки сосен пронесли скорбь по городу, окутывая Нокфелл вуалью серости. Второй мертвец за месяц. Не многовато ли? Кровавая корочка мерзко трескается на колене, пока девушка поднимается по грязным ступеням общественного транспорта, но сама она этого не чувствует. До последней остановки оба доехали не проронив ни слова.
Автобус выпустил из себя единственных пассажиров, оставшихся на маршруте и, скрипя корпусом, развернулся. Кажется, что это подобие побега с места происшествия успокоит. Но сомнительные сюрпризы не заканчиваются.
«Какого?..»
Сал и Эрика затормозили, оторопело глядя перед собой.
На Северном Авеню менялись только декорации сезонности. Здесь никогда ничего не двигалось, не строилось, не переставлялось и, казалось, даже мусорные пакеты на свалке лежат в таком порядке уже века. И от того странно видеть что-то не то.
Рухнувший поперек дороги фонарный столб выглядел, как сюрреалистичный намек на переход из повседневности в хоррор-жанр. Причем, без согласия героев.
Сал и Эрика осторожно перешагнули через препятствие, невольно обернувшись.
Конечно, тут можно было бы найти оправдание: мол, дерево, вон, гнилое — давно пора было заменить эти останки на железные прочные опоры, а сам разбившийся корпус лампы и подавно сыпался от ржавчины. Такое бывает. Фонарные столбы не вечны. Ровно как и заброшенные дома, старые остановки, скамейки, фонтаны и даже деревья. Ничего такого. Однако, блестящие осколки и коротящие провода отчего-то выглядят ненормально жутко на фоне пустой улицы — будто тянущиеся во все стороны черные щупальца. И то, что фонарь рухнул именно сейчас и сегодня, вызывает внутри необоснованную тревожность. Предчувствие.
Солнце, заходящее за горизонт на фоне, выглядит теперь еще более зловеще. Словно наступает не просто очередной вечер, а что-то
гораздо темнее.
Избавиться от неприятного чувства выходит только добравшись до дома и заставив поверхности столешниц и подлокотников свечами — электричества ближайшие дни ждать не стоит, это уже понятно. Сал зачиркал спичками, пока Эрика подсвечивала телефоном фительки. Томящие сумерки сразу нагрелись, меняя атмосферу внутри помещения. Когда последняя из нескольких свечей обзавелась горящим огоньком, девушка нарушила тишину.
— Салли, что это было?
— Что?
Парень невнимательно вскинул взгляд. Кажется, он всё еще где-то вне зоны доступа.
— Там, на улице. Похоже на приступ.
— Я… не знаю. Голова резко заболела, — солгал он.
Эрика пристально посмотрела на скрывающие глаза хозяина линии протеза, но больше ничего не спросила.
Слоган этого дня «начали за здравие, закончили за упокой», называется. Им обоим стоило прийти в себя.
Трупы и Апартаменты. Придешь тут в себя, как же.
Сал наткнулся зрачком единственного глаза на разодранную коленку девушки и заставил себя двигаться. Отвлечься, надо срочно отвлечься от всего этого дерьма, да.
Пока парень ходил за аптечкой наверх, Эрика позвонила домой — сказать, что сегодня не вернется, и выслушать дюжину нотаций за это. Потому что ей все это чертовски напоминало тот день, когда она сопровождала Салли на кладбище. Вид у него был примерно такой же. Отсутствующий, но напряженный до последнего шрама. Можно сразу проматывать сцену с тем, как в запястье вцепляется рука, сжимая надрывно —
Эрика, останься. «Пожалуйста» тут и не пахнет. Эрика подчиняется, даже не начав сопротивляться — есть в Салливане Фишере что-то такое, убеждающее без слов. Вызывающее привыкание. Понимание. И бесконечное принятие. Только теперь она наперед предчувствует подобное.
— Мам, ну перестань… — бормочет Эрика, краем глаза видя, что переодевшийся юноша спускается вниз с коробочкой и бинтами в руках. Тени дрожат за его спиной, а весь его силуэт, кажется, разом успокаивается и выдыхает, когда Сал слышит о чем спорит гостья по телефону.
Всё в порядке. Всё будет хорошо. Всё
уже хорошо.
Свечи продолжали трепетать. Девушка со светлыми волосами расплылась в ободряющей улыбке и отложила телефон.
Абонент временно недоступен для всего мира — он существует только здесь, в доме №18.
Рыжий кот вспрыгивает на подлокотник кресла, с урчанием обтираясь о гриф прислоненной гитары. Хозяин обоих отнимает протез прочь от себя, расслабленным и привычным движением собирая волосы в небрежный пучок. Он совсем забыл привычку чуть отворачивать шею и ни в коем случае не трогать пряди возле исполосованной скулы и фальшивого глаза, чтобы завесить правую сторону лица. Ведь он чувствует себя в полной безопасности. Ему не хочется прятаться.
Гостья сидит на диване, мельком глянув на отражение выключенного телевизора — рану неприятно щиплет, но прохладные прикосновения уже аккуратно стирают остатки боли мурашками. Кошачья шерсть поблескивает всполохами пламени. Мягкая поступь лап нагло разваливается на коленях гостьи и мурчит громче от почесывания за ухом.
— Ребята хотят собраться на Хэллоуин, — ненавязчиво проронила девушка, пользуясь моментом полного расслабления. — Не хочешь пойти?
— Я итак живу в вечном Хэллоуине, — неопределенно хмыкает юноша, перетягивая бинт покрепче.
Эрика закатила глаза.
— Ты не можешь все время избегать общества.
— Скорее я обособляю себя от очевидных проблем. И тебя заодно.
— Со своими проблемами я как-нибудь разберусь…
— Меня начинает беспокоить, что я подарил тебе биту.
— Да ну тебя!.. — рассмеялась девушка. — Серьзно, Сал. Всё давно успокоилось. Почему бы просто не попробовать? Я была бы рада прийти с тобой…
— Я не против идти с тобой, Эрика, но я не хочу мешаться и напрягать твоих друзей.
— Сал. Уже десять раз говорила: ты
не мешаешь.
— Но напрягаю, — упрямо ответил Фишер.
— А вот в чем тут причина, ты знаешь, — светлая бровь выразительно изогнулась, намекая на протез. — Ты ведь заметил, как моя семья тебя приняла… Так, про папу даже не начинай, — сузила глаза Эрика, заметив, как парень набрал в грудь воздуха, возразить. — Он у меня человек тяжелый.
— Не тяжелее Флетчера.
— И тем не менее вы с ним нормально поладили.
— Чего-о?! В каком месте мы «поладили»?! — возмутился Салли, вскинув голову.
Эрика почесала кончик носа.
— Ладно, поладили — сильно сказано, конечно.
— Он мне вчера башку отвинтить пытался!.. — въедчиво напомнил парень.
— …после того, как ты в очередной раз не сдержал свой сарказм. Поверь, если Рой действительно захотел бы отвинтить тебе голову — он бы это сделал, — со знанием дела невозмутимо подвела итоги девушка. Сал фыркнул еще раз. — А про Хэллоуин я спрашиваю, потому что ребята хотели ко мне.
Эрика никак не прекратит тащить его заблудшую душу из дебрей одиночества, да? Или это попытка отвлечь от того, что произошло днем? Что ж, надо признать, даже получалось.
— Посмотрим, — неоднозначно ответил юноша. Спорить совсем не хотелось.
Эрику такой нейтральный ответ вместо привычного отнекивания вполне устроил. Поэтому, ожидая пока хозяин дома закончит с ее несчастной ногой, она вытягивает ладонь вперед.
— Сыграешь что-нибудь?
Гизмо на коленях всё еще урчит. Подернутая шрамом вечная ухмылка превращается в улыбку — ведь пальцы, только что ласкающие кота, зарываются в голубые волосы с нежностью. Несмотря на отсутствие света, дом не кажется темным — совсем наоборот. Салли-Кромсали тихо смеется. Его лекарство от кошмаров больше никуда не сбегает. Бежать никуда и не хочется — ведь гостья знает: двери в этом доме больше никогда не заперты.
Время давно укатилось за полночь, когда струны гитары стихли. Сонная нега опала на плечи, отяжеляя ресницы, а оплавленный воск растекся густыми крупными каплями. Телефоны балансировали на грани помирания — пришлось тащить пару свечей наверх, чтобы не тратить заряд. Сал отложил музыкальный инструмент и погасил лишние фитильки, Эрика заторможено потерла веки, последовав за ним. Об увиденном сегодня возле Апартаментов они почему-то не разговаривают, хотя остатки плохого предчувствия точат сердца. Возможно, просто не хочется перед сном — Эрика не желает видеть во снах мертвецов не меньше Салли.
Отремонтированная несчастная ступень выделяется среди остальных, но парень и девушка все равно перескакивают ее по привычке, оставив в гостиной дымящие огарки и гитару. Идти по коридору со старинным подсвечником в руках — что-то щекотливо знакомое, но в то же время абсолютно другое. Иное. Не как раньше. И пока Сал остановился заглянуть в комнату со сломанным ключом, чтобы прикрыть там окно, потому что на улице как-то ощутимо похолодало, кусая сквозняком по ногам, Эрика скользит взглядом по косому стулу в углу. Шарм заброшенного поместья с приведениями и загадочным хозяином наталкивает на позабытую мысль.
— Фильмы ужасов, приставка, домашняя выпечка, настолки и одна маленькая фанатка, ждущая принцессу с самыми потрясающими волосами. Ну же, Салли. Соглашайся.
Сал справился со старой задвижкой и повернулся. Поглядел на Эрику. Медлительно извивающийся огонек от свечи в ее руках вдруг выхватил в поле зрения царапины на обоях возле светлых волос. Как же лихо и незаметно когда-то выбравшаяся отсюда вытаскивала наружу и его. С какой ненавязчивой легкостью колыхала внутри апатичную рябь его утонувшей души, которая была уверена, что захлебнулась там навсегда. Допускала мысль: а может, и правда не стоило так скоропостижно втыкать крест на остальной мир? Сеяла сомнения, что, может быть, не все потеряно?
— Ты точно хочешь от меня избавиться, — обреченно вздохнул Сал.
— Вовсе нет. Список приглашенных родители не знают, ну а Рошель нас не сдаст, — хитро прижала указательный палец к губам Эрика.
— Тем мучительнее я умру по канонам классики, когда это вскроется.
— Неужели Салли-Кромсали испугался?
А вот такие шуточки, кстати, задевают. Сал понимает, что его победили без особого сопротивления — это одновременно раздражает и восхищает. Эрика точно знает, чем ужалить по самолюбию. Оно, на удивление, еще в нем не подохло. Сал колеблется еще пару секунд, но в итоге с обречением принимает этот вызов, сверкающий в глазах напротив.
— Никак нет, миледи. Розы под вашими окнами все еще отлично подходят для моей могилы.
— Упаси Боже. Из тебя выйдет очень ворчливый призрак.
Эрика рассмеялась, отчего огонек ее свечи заодно запрыгал. Сал решил, что возмутится вдоволь этой позорной манипуляции потом. Попозже. Он на мгновенье сощурил разноцветные глаза, а потом шагнул к девушке, одновременно выпустив воздух губами — свеча в ее руках резко затухла, заставив красивые смешинки рассыпаться эхом по коридору. Эрика осеклась, когда окутавшая тьма акууратно изъяла из рук нагретый подсвечник, а потом потянулась к запястьям, утаскивая за собой. Обычно эта комната просто пустовала открытая, но Сал из вредности затянул девушку именно сюда. Как бы безнадежно не был сломан замок с застрявшим в нем ключом — в этих стенах до сих пор хранилась тайна на двоих, которую не выветрить никаким ремонтом и сменой мебели. Честно говоря — они этим и не страдают. Но, замечая, как бессовестная гостья изредка краснеет при взгляде на
эту комнату, внутри копошиться мелочное собственничиство. Берущее абсолютную и бесприкословную власть над посмеивающейся жертвой, сдающейся добровольно. Мотать друг другу нервы — для нормальных. А у них тут своя атмосфера с шуточками про неприкаянных, касаниями кончиками пальцев по коже, легкими укусами и долгими поцелуями.
В принципе, если все это останется ему рядом с Эрикой — быть призраком не так уж и плохо.
***
Выползать утром из-под одеяла и сопящих где-то в районе ключицы объятий совершенно не хотелось, но Эрика обещала матери помочь в воскресенье в пекарне, поэтому пришлось вставать и собираться — отрабатывать великодушие святой женщины за внезапные ночевки на Северном Авеню. Уже только за то, что этот факт тактичненько обходил стороной мистера Томпсона, держало девушку в пределах разумных компромиссов и уступков. Это было лучше криков и хлопающих дверей.
Из-за отсутствия света вода в нагревателе быстро остыла — сунувшая по утру руки по кран Эрика едва не вскрикнула.
— Поставь ч-чай, пож-ж-жалуйста, — клацая зубами, вернулась девушка в комнату за косметичкой.
— Сейчас.
Еще сам не проснувшийся толком Салли поправил повязку на глазу. Удивительно, но несчастный случай с намеком на убийство не заглянул в сны, отчего парень ощущал себя приятно размазанным и отдохнувшим. Зевнув в кулак, он прислушался к шипящей от холода девушке в ванной, улыбнулся себе под нос и лениво поплелся вниз.
Стоило шагнуть в кухню — улыбку содрало с губ.
Сал резко застыл, ощущая морозный сквознячок, посыпавшийся за ворот.
Остатки сна сошкребает колючей проволокой. Пальцы сжимаются, тело парализует.
Пятно крови на полу — то, что меньше всего ожидаешь увидеть в абсолютно осознанной реальности.
Что?.. Откуда кровь?
Салли медленно поднимает взгляд, ища начало. Оно находится быстро и вызывает еще один табун мурашек в позвоночнике. Холодильник. Холодильник истекает кровью. Чувствуя себя онемевшим до последнего нервного окончания, парень заторможено смотрит на багровые разводы, сочащиеся прямо из морозилки и чувствует, как морозит ужасом изнутри у него.
Давненько с ума не сходили, Са-а-а-алли?
Это ему кажется? Или нет?!
Если кажется — то всё понятно… нет, черт возьми, не понятно! Когда такое кажется — надо срочно просыпаться!
Сал сглатывает подступивший к горлу ком и подходит к холодильнику. Протянув чуть дрожащие пальцы, тянет дверцу морозилки на себя.
Выдох облегчения прокатился по кухне.
«Я идиот», — мысленно простонал Фишер. Кусочки подтаявшего льда посыпались с дверцы, а в нос ударил не очень приятный запах — протек пакет с растаявшим мясом. Света же нет. Тьфу, блин. Он за эти секунды себе на придумывал черти что — ей-богу, до отрубленной башки успел представить. Непонятно даже чьей. Хотя…
— Что за?..
Парень выглянул из-за дверцы.
— Холодильник разморозился.
— Оу, — Эрика посмотрела на криповые разводы, липнущие к белой поверхности. — Я принесу тряпку.
— Не надо, я уберу. Ты не опоздаешь на автобус?
Девушка вскинула к глазам телефон с последними пятью процентами заряда и ойкнула: она совсем забыла, что в выходные тут транспорт ходит еще хуже, чем в будни, поэтому, видимо, завтрак придется свернуть до дома. Засуетившись, Эрика поразилась идеальному временному чувству парня:
— Вот черт!.. Как ты это делаешь всегда?
— Твой будильник звонил еще раз пока ты была в ванной, — отозвался Сал, все еще глядя на неаппетитный кусок мяса в рваном пакете.
— Так, ладно. Я побежала тогда. До завтра, — с этими словами девушка аккуратно переступила кровавую лужу, быстро коснулась губами щеки на прощание и реактивно побежала до остановки, тихо хлопнув входной дверью.
Юноша моргнул одним глазом, отрешенно коснувшись щеки.
— Ага. До завтра… — зачем-то пробормотал он в пустоту.
И пока пальцы касаются изуродованной кожи под повязкой, в который раз загружаясь по поводу: алло, ты вообще веришь, что с тобой это происходит? У тебя есть девушка, которая спит с тобой в одной кровати, целует по утру в эти ужасные шрамы и говорит «до завтра» — прикинь, да? У тебя, Салли-Кромсали! Чудеса, а?..
…второй голосок внутри отчего-то подозрительно молчит. Уже начавшая подсыхать кровь на холодильнике выглядит тревожно. И нет ни единой причины, по которой Фишер мог бы это объяснить также, как естественное и вполне логичное, что холодильник не будет функционировать без света.
Парень протянул вторую руку и зачем-то дотронулся до багровых подтеков. Замер, будто прислушиваясь к тому, какие ощущения кажутся более настоящими. Начавший тухнуть кусок мяса наталкивает на мысль, что это похоже какой-то знак. Явно не предвещающий ничего хорошего.
И даже вытерев насухо лужицу и выбросив плотно завязанный пакет в мусорку, Салли еще долго мерещится за закрытой дверцей отрубленная козлиная голова.
***
«Прощание с Лукасом Фармером состоится 26 октября в 13:30…»
«…подозрение на не предумышленное убийство с целью грабежа»
«Погиб от удара тупым предметом…»
«Апартаменты Эддисона вновь притягивают неприятности…»
«…шериф настоятельно рекомендует жителям быть внимательнее, особенно в темное время суток, и воздержаться от поздних прогулок, необдуманных походов и самостоятельных расследований, которые могут привести к трагедии».
«Вот же лицемер», — подумал Сал, смахивая очередную статью вверх. Можно подумать, если бы полиция делала свою работу как надо, мистер Фармер вообще бы оказался в том лесу. А теперь, получается, вся ответственность только на бедных родителях, которых не устроило, что дело об убийстве их дочери так быстро замяли.
Не успел урок начаться — вошла учительница. Она строго посмотрела на сидящих сверху на партах парней, заставляя их спрыгнуть с мест и занять сидения нормально. Парень быстро свернул вкладки. Зашуршали учебники, зашкребли ножки стульев. Веселящаяся атмосфера в классе почти стихла в подобие дисциплины, как удивленный шепоток прошел между учеников. И почти тут же раздался грохот. Сал вскинул голову.
Вслед за учителем вошел незнакомый парень. Хотя, как сказать, «вошел» — не успел никто и лица разглядеть, парень случайно зацепился рюкзаком за ручку закрывающейся двери и с ойком растянулся перед кафедрой. Миссис Стоун обернулась. Кто-то засмеялся, глядя, как парень забарахтался, суетливо собирая вылетевшие из рук тетради, а потом резко подскочил на ноги, покраснев от стыда.
— Дайте угадаю: одним придурком теперь больше? — протянул Рой с первого ряда. Вторые смешинки пронеслись по кабинету.
— Подбирайте выражения, мистер Флетчер, — гаркнула учительница. Рой фыркнул, но заткнулся. — Мистер Кеслер, подойдите уже сюда.
— А, д-да! Да-да, простите! — парень сумбурно пригладил чуть кудрявые темные волосы — было заметно, что он сильно нервничал. — Меня зовут Джонатан. Джонатан Кеслер. Но можно просто Джон! Я из Техаса и э-э… — он замялся, почесав затылок. Потом как-то беспомощно обернулся на учительницу и неловко прошептал, поднимая новую волну смешков: — А что еще говорить-то?
Миссис Стоунс вздохнула.
— Этого достаточно, мистер Кеслер. Подробнее о себе вы можете рассказать после урока. Вы итак опоздали.
— О, ладно. Конечно. Извините.
— Займите любое свободное место.
Новенький спешно закивал, а потом перевел взгляд в аудиторию.
Пока еще потерянный и чуть беспомощный взгляд, ищущий куда приткнуться, забегал по аудитории. О, как Сал понимал Кеслера в этот момент. Он столько раз проходил эту унизительную процедуру, когда менял школу, что не сосчитать этих гнусавых моментов — сковывающее ощущение, будто ты зверушка в зоопарке, на которую смотрят, прикидывая — стоит ли постучать по стеклу, чтобы она повеселила, или лучше не трогать?
К счастью для Джонатана Кеслера, его лицо было на месте, и вообще, несмотря на неуклюжее представление, он не выглядел затюканным или зажатым, а, значит, притрется как-нибудь. Хотя тяжело менять окружение в таком возрасте. Ведь обычно в последних классах у всех уже есть сформировавшиеся компании, друзья и клубные приятели — сложно вклиниваться в таких условиях. Но вот Джонатан, видимо, нашел одну из пустых парт и сразу направился туда. Где-то в середине, на третьем ряду. Раз не пошел назад, значит, не боялся внимания. А значит, и правда приживется.
Где-то на полпути к своему заветному новому месту и началу новый ученик заметил странное — лицо одного присутствующего, почему-то оказавшееся слишком белым на фоне остальных. Его бровь удивленно вскинулись. Сал отвел взгляд. Почти отвел. Потому что тут Кеслер споткнулся о свою же новоявленную парту и едва не растянулся опять, а из-под его расстегнутой ветровки да взметнувшихся не выронить тетрадь рук показались до боли знакомые бежевые цвета и логотип старенькой рок-группы.
«SF» — мелькнуло по краю глаза, вскрывая в душе старую гноящуюся рану, пока Джонатан ловил свои несчастные тетради таки выпавшие у него из рук.
— Мистер Кеслер, будьте собраннее! Вы создаете много шума.
— Прощу прощения!
— Вот же, понабирают фриков…
— Вас тоже касается, мистер Флетчер.
Джонатан Кеслер наконец-то справился со своими конечностями и сориентировался в пространстве. Учительница вкрадчиво постучала мелом по доске, призывая к тишине.
Сал отстраненно коснулся пальцем скола на протезе.
