***
— серег, ты последние два дня странный, — козаков отпивает кофе, купленный перед школой. — в каком смысле? — шатен поворачивает голову. тетради летят из рук в портфель. друг делает минутную паузу, за которую у пешкова начинает ехать крыша. до этого он никогда не чувствовал себя так непривычно неправильно, как сейчас. тишина угнетает, давит на перепонки. — ну, хотя бы потому, что ты каждый раз косишься назад, — вадя ставит стаканчик на стол. сережа быстро начинает искать оправдание, — а ещё, ты не сказал, что бессмертных был вместе с вами. — значит, я его не видел, — пожимает плечами. уверенности в его словах было мало, как и в действиях. главный ход — нападение. и вадя сейчас выигрывает, ведь шатен постоянно поворачивается к нему спиной, когда разговор краем касается вани. уходит с темы? может, но друг не даст ему увильнуть, каждый раз напоминая о том, что подобное лучше не практиковать. — после того, что было на вечеринке, он, конечно, даст тебе шанс съебать так быстро? — буднично произносит, а у кареглазого пересыхает в горле. — к чему ты клонишь? — ладони сильнее сжимают учебник по математике. глаза нервно бегают по лицу вади. приятель понимает, что тянуть резину не стоит, поэтому убивает одной фразой: — я знаю, что ты ударил этого ублюдка в нос, — делает паузу, — всё-таки в нашем классе об этом говорили слишком громко и слишком долго. не замечал чужие глаза на себе? и ты серьёзно думаешь, что я не понял, что бессмертных искал способ отомстить тебе? вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. пешков уже понял — проебался по полной, но ему хочется верить до последнего, что не так сильно. правда тяжело утаивать от друга любую информацию, однако это для того, чтобы козаков потом не натворил ненужных дел, заступаясь за сережу. врать ваде — врать самому себе. правда, шатен привык так делать, ведь потом намного легче живётся. черт, как же всё сложно. почему жизнь идёт так интенсивно, каждый раз подкидывая события намного хуже, чем до этого? когда будет золотая середина? когда от него отстанут? — но меня он не трогал, — кусает щеку с другой стороны. друг никогда об этом не узнает, потому что сережа позаботился об этом очень хорошо — отыскал самую объёмную толстовку, пряча следы на своем теле. особенно на шее. на все вопросы: «зачем?» отвечал сухо: «холодно становится, а я очень восприимчив к погоде». главное, чтобы бы козаков сейчас поверил в этот бред. — держись от него подальше, потому что бессмертных — реально бессмертный, ведь захочет унизить тебя также, как сделал это ты. перед всей школой. может, именно поэтому его нет на уроках. — похуй. буду надеяться, что он просто нашел себе занятие получше, чем постоянные пиздилки с людьми, — звенит звонок. их отпустили намного раньше с математики, потому что учителю срочно надо отправиться к директору. — а, о тебе катя спрашивала. попросила, чтобы я тебе передал: она ждёт тебя на третьем этаже на этой перемене… — хорошо, спасибо, — пешков перебивает, вылетая из класса. сереже не нравилась эта атмосфера, которая давила на него эмоционально, поэтому он решил, что покинет помещение, и станет намного легче. при том его ждала голубоглазая. быстро преодолев ступени, парень залетает на этаж, глазами пробегаясь по всем, кто был в коридоре. мимо него пробежала группа пятиклассников, — в самом углу стоял учитель истории, наблюдая за дисциплиной, которую только что нарушили. темные глаза вглядывались в каждый силуэт напротив, а язык облизывал пересохшие губы. из-за спины послышались шаги. юноша врос в пол, пока человек сзади быстрее и быстрее подходил, сокращая расстояние. ладони сжались ровно в тот момент, когда плеча коснулась рука. вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. это — катя. это — не ваня. это — катя. можно убирать красный свет в глазах, который напомнил бы бессмертных о том, что не стоит трогать пешкова при посторонних. вообще, не нужно его избивать только потому, что тот существует, дышит и изредка радуется, ведь так русый говорил ему неделю назад, заставляя тело покрыться мурашками и впасть в предсмертную агонию. от одного воспоминания паника пробегалась по коже, останавливаясь на ранах. раны кровоточат. ссадины не заживают. — привет, сереж. ты как? — катя обходит его стороной, указывая на ближайший угол возле окна. да, парню сейчас необходим был кислород. — почему не звонил? — был занят, — врать в кристально-чистые глаза очень трудно. девушка видит насквозь, царапает сердце пронзительным и добрым взглядом, подталкивая ближе к бездне. — задания слишком сложные или это из-за бессмертных? — спрашивает напрямую, не боясь того, что ее слова отвергнут также быстро, как и общение. пешков замирает на месте. откуда блондинка знает? неужели, кто-то ей уже рассказал о том, что происходило и происходит в его жизни? это вадя, скорее всего, пока шатен не отвечал на звонки или даже не пытался связаться как-то с друзьями. блять, что на такое стоит говорить? вытаскивая себя каждый раз из ямы, юноша падает в другую, намного глубже предыдущей. — не, олимпиада не такая трудная, а бессмертных… похуй на него. я, если честно, только сегодня узнал о том, что было тогда, — как он пиздит и не краснеет. но это ложь во благо, не забываем об этом. голубоглазая потускнела, склонив голову. брови свелись к переносице, а пальцы начали теребить браслет на руке. шарканье бусин прекратилось только тогда, когда она заговорила: — ты вообще ничего-ничего не помнишь? — шатен отрицательно помотал головой. ему стало стыдно за то, что он тогда так сильно накидался, но любопытство сводило с ума. вдруг парень ещё что-то сделал, что с лёгкостью смогло перечеркнуть его прежнюю жизнь. — а что, я ещё что-то успел спиздануть кому-то? — попытался пошутить, — мне уже стоит искать укромное место? — не парься по этому поводу, это я так, для себя, — закусила губу, посмотрев в окно. — как-то сильно погода начала портиться. не хотел бы посидеть у меня в эту пятницу? я дома одна, скучно, а ты расскажешь, что происходило в санкт-петербурге, — по-дружески тепло улыбнулась, пряча за маской обиду. — хорошая идея, можно ещё вадю взять, а то он меня уебет, если я ему тоже не расскажу, что там происходило, — катя кивнула. прозвенел второй звонок, напоминая о том, что стоило бы им пойти на совместную физкультуру, но подростки стояли на этаже. блондинка что-то рассказывала о школе, а кареглазый впитывал в себя, не перебивая даже тогда, когда это надо было. все ученики разошлись по своим кабинетам. учитель истории, что стоял рядом, гневно посмотрел на «прогульщиков» и скрылся за дверью, напоследок громко хлопнув и надеясь, таким образом сережа и катя уйдут на урок.***
ваня шёл в сторону многоэтажки. дождь, начавшийся несколько минут назад, бесил очень сильно. пришлось накинуть на себя капюшон и надеяться, что с волосами всё будет хорошо. кеды насквозь мокрые, как и толстовка, куда нельзя было положить холодные ладони. нахуй он вообще куда-то прётся в такую погоду? но бессмертных шёл. шёл, ведь знал — обратного пути не существует. только в ад, куда его заберут после смерти за все главные грехи. ещё предстоит пройти все семь кругов, но пока он проходит по мокрому асфальту, поправляя волосы, спадавшие на серые глаза. мать несколько раз пыталась дозвониться, но тот не брал трубку. не хотелось с кем-то говорить. от слова совсем. ему хотелось сейчас в теплое место, и чтобы отстал этот ужасный и несправедливый мир. парень набирает выученный наизусть код от домофона, ждёт несколько секунд, а потом перед ним открывается дверь. дверь в прошлое. ваня стоит перед подъездом, вытирая окровавленный нос. рукав толстовки давно пропитался алой жидкостью. казалось, будто он сейчас кого-то убил. но всё было наоборот — это его кто-то убил. морально растоптал. физически изуродовал. — кто? — холодный голос на той линии отрезвляет разум, напоминая, в каком положении находится русый. он переминается с ноги на ногу, хриплым голосом произнося: — открой, пожалуйста, — и ломается в самом конце. одинокая слеза стекает по щеке, а мокрая дорожка режет ножом по сердцу. раскалённым, чтобы рана не заживала до конца дней, принося только боль и страдания от того, что юноша ничего не может сделать. ему это неподвластно. жалок. всегда будет стоять на последнем месте у тех, кого считает близкими и родными. не получится заполучить тот самый авторитет, потому что он ничто по сравнению с ними. его сломленная душа — их настоящая награда. они ужасны, они жестоки по отношению к нему, но русый ничего не может сделать, впитывая в себя весь этот негатив. потому что любит. потому что ценит. знает, что ему помогут. знает, что не бросят, как бездомное животное, у которого не осталось обратного пути. сейчас парень чувствует себя щенком, от которого отказались хозяева, выбросив на улицу. эмоциональное состояние на нуле, а противный дождь пропитывает каждую клеточку организма адским холодом к парню. — с какой стати, бессмертных? и он падает вниз. туда, где ещё не был никто. туда, куда боялся попасть. одиночество — вот самый главный его страх, и сейчас он ощущает его. кошмар каждый раз гонится за ним, цепляясь длинными когтями за спину, но сейчас оно полностью поглотило. до кончиков волос. слов не остаётся. парень стоит перед дверью, но ничего не происходит. молчание остаётся ответом на все вопросы, которых было миллион. об него снова вытерли ноги. в который раз. он — ничто для них. он — ничто для этого мира. он — ничто для самого себя. «надо иметь к себе уважение» — грубо произносит внутренний голос. — «тебя и дальше будут мешать с дерьмом, пока ты не станешь таким же. такого тебя будут бояться и слушаться. такому никто не подумает говорить ни слова поперёк» и русый стал таким. ведь так проще. так тебя слушаются, так уважают, не говоря лишнего слова в адрес. но везде найдётся своя затычка, исключение, которое всю жизнь будет мозолить глаза. пешков. светлый мальчик. у него на лбу написано, что готов помогать каждому, даже если этот «каждый» будет избивать его до потери пульса. ему стоит показать, каким бывает мир. белым и пушистым нигде нет места. поднимаясь по лестнице и проходя мимо прокуренных квартир, парень доходит до пятидесятой. сердце заходится быстрее, а ладонь тянется к звонку. мозг посылает импульсы, крича, что пора съебаться отсюда быстрее, пока кто-то другой не откроет дверь. сглотнув вязкую слюну и возненавидев себя, ваня собирается с мыслями. его уверенность тает на глазах, когда перед лицом появляется глеб. ненависть захлестывает тело, выливаясь через глаза. малышев сладко тянет его имя, приглашая в квартиру. «ни шагу туда» — бессмертных делает один шаг. «уходи отсюда» — бессмертных проходит в гостиную, останавливаясь посередине. «беги так быстро, как только можешь» — бессмертных стоит на месте, как статуя, которую только что вкопали в землю. серые глаза разглядывают каждого, кто здесь. мертвый взгляд проносится, отмечая, что нет знакомых лиц. даже его собачки не приходили сюда, потому что знали — нельзя. потому что здесь над ваней имеют власть, а показывать шавкам, что такое вообще возможно, — нельзя. ни при каком условии, ведь те сильно обнаглеют. нужно уметь перестраховываться, держать выгоду у себя на поводке. но пока что держат только русого. — ванечка, можешь присаживаться, — слащаво и наиграно. глебу что-то надо от него, а значит, он заберёт. ему всегда это удавалось. буквально. — я и постоять могу, — произносит через сомкнутые губы, убийственно глядя на парня. малышев расплывается в улыбке, понимая, что вывел парня на нужные эмоции, и из-за этого хочется уничтожить глеба. так, чтобы он залился этим ядом, молил о пощаде и смотрел испуганным взглядом, как когда-то зеленоглазый. бессмертных утопает в ненависти, пока другой наслаждается ей. тянет время, полностью позволяя себе всё. его рука аккуратно ложится на плечо, а губы возле уха шепчут: — ну что ты, как не у родных, — и последнее добивает. ваня готов повернуться и сломать ему нос, но понимает — сделать этого не может по нескольким причинам, которые хочется стереть с лица земли. также хочется удалить и малышева, который ухмыляется, проходя мимо и усаживаясь к какой-то девушке. та прячет свое лицо за его спиной, что-то тихо говоря. русый пытается забыть, где сейчас находится. противно. противно от самого себя. воротит так, как не воротит человека, который слишком долго катался на карусели. он хочет выблевать всё, что внутри, но не получается, ведь вместо сердца — огромная дыра, которая растет в геометрической прогрессии. словно так и надо. незнакомка встает с места, проходя мимо вани, останавливаясь совершенно рядом и одними губами произнося: — не зли его, тебе хуже будет. «что ты можешь знать о нем, шлюха? кажется, я один в этой квартире понимаю, какое он чмо. об него хочется вытирать ноги, но ты не можешь, потому что «не зли его». ему похуй на вас также, как и мне на его» — кричит внутренний голос. его сейчас невозможно подавить так быстро. зеленоглазый сжимает кулаки. вены на шее вздуваются, а кислород перестает попадать в лёгкие, потому что гнев преграждает путь. его сейчас так много. он вот-вот обрушится на человечество. — ну же, — показывает в сторону свободного кресла. ваня ненавидит самого себя, когда садится. рядом лежит сигарета, которую безумно хочется закурить, но парень терпит порыв, устраиваясь намного удобнее. знает, что с глебом так быстро пообщаться невозможно. — умничка, — как к собаке. бессмертных — псина для него. та, которая притащит в зубах тапки. над которой можно издеваться, и она ничего не сделает. нельзя поднимать руку на своего хозяина, иначе выбросят на улицу. как это было. как это было миллионы раз. и их русый помнит наизусть, ведь потом захлебывался в слезах, осознавая свою никчёмность. жалкий. никому ненужный. сломленный. ваня знает, что если перед этим всем поставить «не», то получится правильная личность. но для этого придётся менять себя и окружение. быть влиятельным — вот, что первое ценят в людях, а не идиотская доброта и бескорыстность. в голове проскакивает силуэт пешкова, который, даже захлебываясь в крови, утверждал ване, что ещё не всё потеряно, надо только довериться. «он ничего не знает!» — вопит внутренний голос, и зеленоглазый соглашается. сережа всегда готов подставить плечо любому, но нельзя помочь тому, кто обречён. — я принёс тебе эту хуйню, — кидает ему в руки пять пакетиков, закрывая портфель. вот главная причина, почему парня не было на уроках. почему уходил без разрешения. учителям не стоит знать, а матери и подавно, иначе выгонит сына после первого же слова. такой позор не хочется тянуть на себе, но женщина продолжает верить, что ее ребёнок изменится хоть как-то. однако этого не будет. ваня выбрал путь. и он неправильный. не выбрал сережу, который так отчаянно хотел ему помочь. выбрал одиночество. не пешкова. не его поддержку. не его помощь. он сделал выбор. неправильный снова. но на это глубоко наплевать, потому что ничего не изменилось — бессмертных не способен на чувства, не годен для любви и ласки. — а теперь отъебись от меня и от димы, — пренебрежительно кидает, пока глеб разглядывает каждый пакетик. у малышева глаза сияют всё ярче и ярче, а язык облизывает губы. бессмертных становится хуево. так, что переламывает каждую косточку в организме, доставая внутренности наружу. его взгляд блуждает по юноше, а грудь поднимается и опускается, наполняя лёгкие кислородом. в комнате слишком душно, нужно бы открыть окно, но русый знает, что не просидит тут долго, поэтому отказывается от этой идеи. надо бежать отсюда. быстро. мгновенно оказаться где-то в спасательном месте, потому что рядом с глебом он чувствует себя мёртвым, порванным и выброшенным. — хорошо, — наконец прерывает тишину. — этого хватит на неделю. в следующий раз принеси побольше. что, блять. какой ещё следующий раз? ваня на такое не соглашался. да и не согласился бы, даже если ему угрожали пистолетом. руки ещё сильнее сжимаются в кулаки, а голос гневно дрожит: — следующий раз? я всё сделал, чтобы ты отъебался от меня, — в самом конце резко выдыхает. агрессия берёт верх, и юноша старается хоть как-то способом подавить ее, но ничего не получается — бессмертных пропал окончательно. глаза застилает пелена ненависти к парню, а значит, и к самому себе. он сам когда-то готов был добродушно искать наркоту по кустам, чтобы глеб только обратил внимание на него. смешной, согласитесь? им пользовались, как только захотят, а тот только рад был, потому что такой способ работал — малышев обращал внимание на него. и этого хватало, чтобы пойти за следующей дозой, даже хорошо зная, что может легко попасться к ментам. — да, ванечка. этого слишком мало для того, чтобы я не нарушил наше с тобой обещание. но ты, конечно, можешь сделать это намного быстрее, — ухмыляется. зеленоглазого опять почти выворачивает. птица, что находится внутри, вылетает из грудной клетки и растворяется в сигаретном дыме. ваня встаёт с места, преодолевая расстояние между ними за считанные секунды, останавливается возле глеба и пристально смотрит, ожидая реакции на его выпад, но ее нет, ровно как и моральных качеств в парне. у бессмертных вены на руках вздуваются, когда малышев хватает его за руку. — не трогай его, понятно? я принесу больше через неделю, — парень выплевывает это, поворачиваясь и уходя из квартиры. чувствует на спине насмешливый взгляд, однако ничего не может сделать, ведь это не в его силах. в его силах — съебаться отсюда и сдохнуть на проезжей части, как дворовая собака, которая заебалась жить такой жизнью. ноги тащат однозначно не в сторону дома, потому что там делать нечего. юноша ровными шагами идет в школу, понимая, что не может сдержать своих эмоций и вот-вот выплеснет их на ком-то. на пешкове. на том, кто подставит свое плечо в любую минуту. на том, кого хочется сломать также, как сломали когда-то ваню, выкинув человечность в ближайшую урну.***
прошло пять минут от урока. ещё никто, особенно вадя, не начал искать их, хотя стоило бы давно, ведь учитель по физкультуре не любит опоздания. в классах начнётся слишком много шумихи, если кто-то узнает, что они вдвоём не пришли на урок. — серьёзно? — повысил тон шатен, прикрывая рот рукой. блять, сейчас может выйти любой учитель, который с лёгкостью даст пиздюлей. — да! каждый высказался по поводу вашей драки, — катя толкнула в плечо. — честно, даже собачки никогда не трогали его. пешков облокотился на стену. глаза скользнули по окну. дождь становился сильнее и сильнее с каждой секундой, барабаня по стеклу слишком громко. на улице никого не было, хотя кому сейчас захочется выходить в такую погоду? — мне уже начинать гордиться этим? — встряхнул головой, изображая из себя победителя. нет, он по-настоящему являлся им, потому что выжил эту неделю и ещё ни разу не столкнулся с ваней. кажется, будто их следующая ссора закончится чьей-то смертью, но сейчас не хотелось думать о плохом. с голубоглазой ни о чем не хотелось думать, только слушать и слушать. с ней было интересно и не скучно, ровно также, как и с полиной, с которой они общались вчера по звонку. та рассказывала ему о друзьях, с которыми поехала вместе на дачу, а сережа уверял, что обязательно познакомится с ее приятелями. жизнь шла своим чередом, и шатену это нравилось. он больше не чувствует тяжесть несправедливости. нравилось то, что происходит, и он ничего не хотел менять. — можешь начинать, нас всё равно убьют на следующем уроке физ-ры, — блондинка немного приоткрыла окно, просовывая туда ладонь, на которую упали несколько капель дождя. — и как в такую погоду идти домой? — я привез вместе с собой питер, — темные глаза проследили за катей, которая подобрала желтый листик. девушка достала его, повертела в руках и положила на подоконник. — кстати, по поводу этого… — всё расскажу в пятницу, — остановил ее, зная, что она умеет разболтать человека, но только сейчас сереже нужен был точный план, по которому никто не узнает, что происходило у бессмертных с пешковым. — интриган! — надула губы и повернулась в другую сторону. шатен уже схватил её плечо, разворачивая обратно, как послышались шаги на этаже. кто-то медленно приближался к ним, надавливая на нервные клетки. сережа боковым зрением заметил темный силуэт, медленно скользивший к ним навстречу. блондинка тоже обратила внимание на постороннего. катя вжалась немного в пешкова. рука повисла на плече парня. минута длилась слишком долго. острым ножом резали по коже, пока человек напротив подходил всё ближе и ближе. кто это? вдох-выдох. вдох-выдох. вдох-выдох. это ваня. это — самый главный кошмар сережи, который пришел, чтобы убить его мучительно, доставая и так израненное сердце из груди. девушка сразу поняла, кто идёт. шатен почувствовал, как забилось её сердце, но не хотел представлять, насколько громко бьётся его сердце. оно вот-вот проломит грудную клетку, заполняя всё паникой и страхом. — ушла отсюда, быстро, — обращается к кате. но сначала кажется, что это он сереже. вдох-выдох. — но… — хлопает глазами, переводя свой взгляд на лицо пешкова. в его зрачках застыл самый настоящий ужас. парень не может пошевелиться, понимая, что это конец. — быстро, я сказал, — гневно. злобно. агрессивно. как настоящее животное, у которого только что забрали свежий кусок мяса. девушка чувствует всем телом — сейчас произойдёт что-то непоправимое, но ничего не может сделать. ваня сильнее в несколько раз. она с досадой смотрит на кареглазого. рука аккуратно ложится на локоть, а губы шепчут «я сейчас кого-то позову». быстро уходит, оставляя юношу на съедение волку. неделю бегала овечка, но всему хорошему свойственно кончаться. за белой полосой всегда идёт чёрная. сережа ощущает на себе гнев вани. пешков знает, чем закончится их встреча с бессмертных. он труп.