Запах сигарет и холодный апрель

Майя была умной и властной. Она была безумно красивой, настолько, что невозможно оторвать глаз. Большие темные глаза, черные волосы, длинные ресницы и губы, которые будто созданы для того, чтобы их целовали. Хочется смотреть на неё, не отрываясь. Будто она картина великого художника. В ней столько деталей, и не все из них подходят друг к другу, но складываются при этом в идеальную картину. Ее хочется касаться и оберегать. С ней хочется часами разговаривать о чем угодно, даже о всякой ерунде. Но больше всего хочется услышать из ее уст: «Я помню». Соня размышляла об этом, чертя карандашом небольшой портрет Майи на стене. Она не знала, как девушка отнесётся к этому, но эта деталь определённо должна быть на стене, по мнению Сони. Майи не было в комнате. Она готовила кушать, так как к двум часам ночи они обе умирали от голода. — Готово, — прокричала Майя с кухни. Соня не могла сдержать смешок, когда увидела, что на ужин Майя сварила вареники с картошкой и зеленью. Нет, Соня не была против заморозки, просто Майя возилась на кухне целый час. — Прости, что так долго. Я сожгла кастрюлю, — сказала Майя, улыбаясь. На ней был поварской фартук, который, кстати, ей безумно шёл. — Вот чем так вкусно пахнет, а я то думала, это ваши духи, — они обе засмеялись. — Рада, что ты оценила аромат! И прости, знаю, можно было бы поесть что-то нормальное, но мне тридцать один, и я до сих пор не умею готовить. Покушаем это, ладно? — Я люблю вареники, — сказала Соня, улыбаясь. — А про готовку - это стереотипы, — заключила девушка, отправляя вареник себе в рот. Майя будто забыла, о том, что нужно есть. Она смотрела на девушку напротив, как-то по-особенному улыбаясь. Видя ее улыбку, Соня отправлялась на семь лет назад. Вспоминала, как впервые заставила Майю улыбнуться, спросив: «Будет ли что-то для веганов?» Когда они поели, Соня попыталась убедить Майю в том, что ей пока нельзя в комнату. Она хотела, чтобы Майя увидела портрет готовым. — Не переживай, прямо сейчас не пойду. После плотного обеда полагается покурить, — сказала Майя с умным видом. Люди вообще курят так в реальной жизни? Майя будто всегда думала, что она главная героиня фильма, грациозно поднося сигарету ко рту и медленно выпуская дым. — Ты не злишься из-за того, что я перешла на «ты» без спроса? — Нет, так даже лучше. — Хорошо, — сказала Майя, делая очередную затяжку. — Посмотри! — Майя легко толкнула Соню в плечо, — посмотри в окно. — Что? — Соня удивлённо подняла глаза и выглянула в окно. — Так много звёзд! — Майя восторженно смотрела на небо. Соня совсем не понимала Майю. Не могла найти точный эпитет, чтобы описать, какая она. Слишком разная. Плавная и интересная. Теплая, но такая далёкая. — Как мне понять вас? — вырвалось у Сони. — А что ты хочешь понять? — отозвалась Майя и с интересом в глазах повернулась на Соню. — Я просто сморозила глупость, как всегда, — пробормотала Соня себе под нос. Этот разговор не был им нужен, не сейчас. — Идиотка, — прошептала она и зажмурила глаза. — Нет, — Майя так резко сменила тёплый тон на холодный, что Соня опешила, — не говори так, пожалуйста, — Соня подняла глаза. Сталь в голосе и нежность в глазах. Как такое возможно? — Покажешь то, что не хочешь показывать? — Может не сейчас? — Сонь, я же живу в этой квартире, я все равно увижу, — Майя улыбнулась. — Дайте мне ещё час, пожалуйста! — молила Соня. — Ладно, — согласилась Майя и плюхнулась на диван в гостиной. Когда Майя подошла к стене, Соня нервно дергала себя за пальцы. С каких пор она ее так боится? В семнадцать лет в том лагере в Соне не было ни капли стеснения или страха, она боролась за неё. Сейчас она боится, боится спугнуть ее. Потерять ту редкую возможность смотреть ей в глаза. Майя молчала, просто рассматривала уже готовый рисунок. Портрет сам по себе был небольшой. Майя была изображена с легкой ухмылкой на лице, а на темных волосах Майи была нарисована совсем крошечная заколка с Енотом. Майю поражало то, как Соня изобразила ее. Они не виделись семь лет, а Соня будто видела ее насквозь, чувствовала ее. Майя протянула руку, и Соня видела - она тянет руку именно к той заколке. — Лучше не нужно, ещё не высохло, — тихо сказала Соня. Майя повернулась, и Соня снова встретила тот странный болезненный взгляд. Майя заглядывала ей в глаза, и Соня впервые, с тех пор как они встретились снова, увидела ее слёзы. Она не могла себе это объяснить, ей не хотелось давать себе надежду. Но слеза одна за другой скатывались по щекам Майи. Она даже не пыталась их спрятать. Соня хотела бы подойти, протянуть руку к ее щеке и поймать эту слезинку большим пальцем. Но не стала. За это время можно было выносить ребёнка, и сейчас он уже пошёл бы в школу, но все, что носила в себе Соня семь лет - это любовь к Майе. Она объясняла себе это по-разному: зависимость, первые чувства, первые секс, но все это было не то. Она просто ее любит, не стоит искать этому объяснений. Были моменты, когда Соне казалось, что все прошло, но стоило услышать песню, напоминавшую о ней, или почувствовать аромат духов «Victoria Secret Bombshell», которыми будто была пропитана кожа Майи, чувства накатывали с новой силой. Спустя несколько долгих секунд Майя опустила голову, вытерла слёзы рукавом и, так и не сказав ни слова, ушла на балкон. — Мне, наверное, пора? — спросила Соня, заглянув на балкон. Майя выдохнула дым и кивнула: — Я подвезу тебя. — Не стоит, я доберусь сама. — Нет, — сердито сказала Майя, — четыре часа ночи, я подвезу тебя, и это не обсуждается. — Ладно, — тихо сказала Соня и ушла переодеваться. Молчаливая поездка навевала тоску. Так странно, что люди, которые хотят сказать друг другу так много, просто молчат. — Спасибо, что подвезли. — Спасибо, что помогаешь. — Вы злитесь на меня за что-то? — Из-за чего мне злится? — Майя не смотрела на Соню. — Не знаю, — Соня знала, но боялась сказать вслух. — Не злюсь, — отрезала Майя. — Тогда спокойной ночи, — тихо сказала Соня, и, будто бы, куда-то спеша, вышла из машины, не дожидаясь ответа. — Сладких снов, Енотик, — прошептала Майя в пустоту.