Слёзы из красок

      Она уставилась в одну точку, словно о чём-то задумалась. Но мысли были только об её участи. —Косма…давай поиграем…       Рогатый парень любопытно повернулся к ней, он был не прочь скоротать время. Играть так играть, он делал это бесчисленное количество раз с того момента, как познакомился с Грисео. Они играли не только в существующие, но и создавали новые игры. Интересно, что на этот раз придумала девочка?       Она с каждым днём, проведённым в клетке, выглядела всё хуже и хуже. С отсутствием пищи она была всё менее и менее похожей на человека. Косма волновался не столько за себя, сколько за неё. Юноша уже взрослый, а она ещё дитё. —Только ты не пугайся… —Что?.. —Давай поиграем в похороны. —Что?..—у Космы аж челюсть отвалилась.—Какие похороны? —Не бойся, мамочка Апония говорила, так будет легче…всем.       Неужели всё было так плохо? Он надеялся, что это лишь её бред из-за высокой температуры. —А может во что-нибудь более светлое? —Нет, Косма, чтобы играть в светлое—нужно встать на ноги… Мне холодно, я хочу есть и встать не могу. Я уже продумала все детали игры… Зачем её менять? —Что надо делать? —парень согласился сквозь боль в сердце. —Я отойду немного к стенке и буду тихонько гаснуть…ты должен паниковать…кидаться…словно птица, потерявшая потомство. Потом смириться с фактом, что я умерла. Потом ты должен меня похоронить. Когда начнёшь хоронить—накрой меня плащиком, подними меня на руки и плавно опускай на землю. Затем спой молитву за упокой, сыграй на гармошке что-нибудь грустное, как в храме и громко-громко заплачь, как выпь на болоте. —…Ладно…—Косма был в шоке.—Я попробую.       Даже похороны понарошку для него очень тяжёлые. Ему хватило реальной смерти Ато и Бланки. Если умрёт последний член этой сердцу дорогой семьи—он сойдёт с ума.       Грисео отползла к дальней стенке, подальше от решёток и притворилась умирающей. Правда, она выглядела такой и до игры. Поменялись только её слова. —Ой…вот и закончилась моя жизнь… Что же со мной происходит? Косма, иди ко мне! —М? —её друг подполз к ней и взял за руку.—Слушаю тебя. —Кажется я умираю…—прошептала ему на ушко. —Ужас какой! —его оранжевые глаза от страху вспыхнули. Он пытался держать себя в руках, хоть и знал, что это просто игра. —Я завещаю тебе мои самые лучшие картины… Я отдаю тебе мир, постарайся его сохранить…о…а ещё позаботься о мистере Рыцаре! Он будет тоже горевать, поддержи его, он очень хороший. Краски и мольберт передай Эден, пришло время отдать то, что ей пренадлежало. А мне пришло время отдать судьбе жизнь. Прощай, Косма. Я люблю тебя!       Голова девочки резко откинулась назад и она притворилась мёртвой, сложив руки на груди и вытянув ноги в струнку. —Этого не может быть! Только не ты! Нет, нет, нет! —парень скакал по всей клетке вокруг девочки, схватившись за голову, как дурачок. Когда он устал бегать, он сел на корточки и вскинул голову вверх, где ему на лицо со сталактита капнула капля подземной воды и покатилась по щеке, как слеза. —За что жизнь так со мной жестока?! Ох, обратно уже ничего не вернуть…       Он услышал, что где-то зазвонил колокол, а повернув голову влево, где был выход из пещеры, увидел, что собралась маленькая кучечка сектантов и начала заунывно петь, повесив на крест очередную жертву из деятелей науки. —Покойся с миром…       Он накрыл девчонку с ног до головы плащом, поднял на руки, подошёл ближе к клетке и начал медленно опускать на землю. Когда он, наконец, её похоронил, он встал на колени, сложил ладони вместе и начал читать молитву. Но он не знал, что именно надо говорить, поэтому говорил всё что знал и когда-либо слышал с уст священников на похоронах Дистопии, родителей Грисео и прочих покойных из MOTH. —Господи, спаси мою душу грешную, да защити девочку, укрой её с глаз Дьявола по дороге в Рай. Прими юную душу достойно, обеспечь ей беззаботную жизнь на небесах… Воссоедини семью вместе.       После молитвы он начал играть на губной гармошке в такт колоколам и вою сектантов позади него. Заунывная, пустая мелодия, навевающая тоску и не лучшие воспоминания, бледное лицо Грисео, её «Трупик»… Всё это психологически надавило на него так, что из глаз его брызнули настоящие слёзы и он тихо заплакал, резко обняв девочку. —Прости…я…я не могу так больше, это слишком для меня! Давай не-не-не будем? —Ты чего? —Грисео обняла его в ответ, поглаживая по рогам, которые потихоньку восстанавливали свой верхний слой. —Я…не хочу об этом говорить. Давай больше не будем делать это, хорошо? Мне очень плохо. —Прости меня, пожалуйста…я не хотела делать тебе плохо, правда!       Успокоить разрыдавшегося рогатика было непросто. Его слёзы насквозь промочили ей одежду и у Грисео кончился словарный запас прилагательных и существительных, которые грели ему душу. —Пусть поплачет. Так ему будет легче.—произнесли над головой.       Грисео подняла голову и увидела Кевина за прутьями. Он с каменным лицом стоял и не пытался никого успокоить, не показывал, что рад их увидеть. Смотрел на них сверху вниз, будто они были насекомыми. —Мистер Кевин… Как вы сюда добрались?..       У неё были смешанные чувства. Она относилась ко всем, кто её окружал прежде враждебно. Хоть она и не видела, что он агрессивно на неё нападал вместе со всеми, но была начеку и сохраняла нейтралитет, пытаясь наладить контакт. —Вытащите нас отсюда…пожалуйста. —Тут такое дело.—мужчина повесил голову на грудь и вздохнул с неким притворством.—Простите меня за моё лицемерие, за мои лживые слова о спасении человечества. Вы—лучшие бойцы, способные дать в будущем отпор хонкаю, но нашего отряда больше не существует. Всё это было большой ошибкой, которую мне пришлось исправить. Я распустил наш отряд, а потом распущу и организацию.       Косма перестал плакать и резко повернулся к источнику голоса так, что его шейные позвонки громко хрустнули и навалился на решётку с криками, угрозами и проклятьями, словно прокажённый девочка с испугом охнула и отползла в угол. —Да ты спятил! Что значит: не существует? Ты в прямом смысле окунул нас в грязь и обесценил наши подвиги и подвиги тех, кто погиб ради будущего человечества! Ты, чёрт! Ну и тогда для чего это всё было?! Говори! Может быть, тебе нравилось смотреть, как люди погибают одни за другим, смотреть на скорбь их близких и насмехаться?!..       В лицо юноше после его дерзких слов полетел охлаждающий плоть и разум кулак, который откинул его в стену на Грисео. Девочку чуть не размазало по кирпичу и она взвизгнула, потеряв сознание. Косма был тяжёлый, его рога чуть не проткнули ей спину. —Я получил всё, что хотел. Вся моя ненависть к хонкаю была из-за того, что украли мой смысл жизни. Но теперь его вернули и эта борьба не имеет какого-то смысла. Ваша агрессия ко мне неприменима и я больше никак вас не касаюсь. Прошу понять и простить. Это будет непросто, но вы должны попытаться.       Кевин оставил парочку, уходя в мрачную пустоту пещеры, пока совсем не скрылся с их глаз. —Я всегда знал, всегда знал, что тебе это всё было не нужно! —Косма сходил с ума, пытаясь вырвать прутья и протаранить стену клетки, он не унимался.—Люди для тебя лишь игрушки, а ломаные жизни просто так, для коллекции! Да ты хуже тех, против кого мы боремся!       С каждым словом он сильней расшатывал металл и в конце—концов он погнул несколько прутьев. А потом он плюнул и сел в угол, спрятав голову в ноги. Надо было отдышаться. —Чёртов урод…—прохрипел он.       Грисео любопытно подползла к пробойне и попробовала просунуться наружу. У неё получилось с первого раза, она стала настолько худой и миниатюрной, что даже не застряла. Но что было делать с этой свободой? Иллюзией свободы? Не всё так просто. —Иди ко мне…—девочка поманила рукой своего друга по ту сторону ловушки. —Ты чего…я же не пролезу… —Хотя бы попро… —Отбой, апостолы, отбой! Настало время уйти в мир грёз! —прогремел чей-то зычный голос вдалеке. Наверняка время было за полночь на верхатуре, а у этих чертей тут работали часы. Фигуры в плащах расходились, словно тараканы, а Кевин с Мей вообще ушли наверх.       Зачем вообще нужно спать? Что такое сон? Действительно это отдых для тела или кратковременная смерть? Эти и многие другие вопросы, связанные с человеческой физиологией интересовали девочку, пока она смотрела, как её друг сладко спал. Почему он иногда шевелит ушами и храпит? Почему он разговаривает во сне, пугается? Что ему снится?       Грисео с трудом ходила вокруг клетки, наступая босыми ногами на кирпич и стеклянные осколки, разбросанные вокруг. Стопы уже ничего не чувствовали: ни холода, ни боли, стекло с хрустом ломалось под её весом и острыми краями вонзалось в её тонкую бледную кожицу, оставляя за собой струйки крови. Иногда они размазывались и путешествовали вокруг клетки вместе с девочкой в виде кровавых отпечатков подошвы.       Под землёй были потушены все фонари на цепях, все свечи на переломанных канделябрах. Казалось, последний источник тепла и света в этом мрачном пространстве исчез.       Девочка скукоживалась, грела ладони, выдыхала клубы пара, поднимавшиеся к потолку, думая о главном: о свободе. С одной стороны, кто знает, что там, за тем узким чёрным проходом, откуда они вышли сюда. Пауки, оборотни…или кто похуже. Эта клетка стала родной и вообще в этом месте чувствовалась безопасность. Но с другой стороны хотелось найти лучшей жизни, вдруг всё удастся повернуть вспять? Удастся сбежать, рисовать по-своему, создавать и дальше собственный мир без грехов и порока, получив виденье пророка?       Но дойдёт ли она самостоятельно?.. Грисео болела всерьёз. Случись что опасное—она не добежит до безопасного места, её слабость не позволит призвать Мистера рыцаря вообще и она тогда вообще погибнет… А сильней всего она боялась встретиться с теми, кто ей был дорог до предательства. Они оказались бессмертны, их кончины под ударом меча фантазма девочки просто иллюзия, как их фальшивая забота. Они от неё никогда не отстанут. Каждый раз, когда они с Космой сидели в клетках под землёй, она смотрела за его плечо, играя в ладушки и видела, как сияют их глаза в туннеле, как блестит их смертоносное оружие, слышала их проклятья, жуткий смех… Однако, охотники за пламенем не выходили дальше, они не гуляли по этой пещере и, кажется, она догадывалась почему. Распятия. —Бесов гонит священный крест, святая вода, молитвы и главное—вера. Но какая ирония: та, кто боролась с бесами оказалась бесом сама. Наверное поэтому все они испугались крестов в поле.       Нет, и всё-таки она должна пойти. Она углубится в сырую темноту не очень далеко. Косма спит, так что он ей не помешает. Кто не рискует, тот шампанское не пьёт.       Она пошлёпала вновь на свидание с тьмой. Всё дальше и дальше от «Цивилизации», где воздух сгущался, стены начали сжиматься и начали появляться непонятные звуки. Потолок над ней то резко взмывал вверх, то жал ей на темя, земля то была, словно брусчатка, то она становилась аморфной, словно по дивану ходит. Спустя час такой жуткой ходьбы девочка была довольно далеко от родных клеток.       Где-то шелестел водопад и по камням цокали насекомые. Взлетали летучие мыши прочь от девочки, словно она была ужасом вечной ночи…       Вдруг на перепутье она столкнулась нос-о-нос с девочкой, которая была очень сильно похожа на неё… Те же голубые волосы, бесстрастный взгляд, милое платьишко, босые ножки. Грисео помахала ей рукой и та помахала рукой в ответ. «Зеркало.» — подумала Грисео. —Почему я зеркало?..—грустно сказала девочка напротив, потирая сонные глаза. —Ой!!! —художница отступила на шаг назад. Почему она думала наперёд, как Апония? Словно и правда зеркало, незнакомый ребёнок тоже ойкнул и отступила. —Не надо меня бояться! Я же ничего плохого тебе не сделаю…—после Грисео залилась чудовищным кашлем, от которого её скрутило. —Кто ты? Ты тоже ищешь выход отсюда? Жаждешь мести тех, кто тебя предал? —Я хочу просто наверх…и всё. К белкам в облаках… —Как тебя зовут? —Грисео. —Гри…сео? Хм… Знако… О! Так я же тоже… Грисео. Приятно познакомиться. Хи.       Двойник любезно улыбалась и отвечала на все вопросы. Девочку это немножко озадачило. Она была единственным ребёнком в семье и других детей у Бланки никогда не планировалось. Она была единственной, кому отдавали любовь, заботу и внимание. —Давай найдём выход вместе? Тут очень страшно… Вдвоём будет лучше. —У меня есть другое дело…извини. Я бы рада…но правда, я очень занята. —Ты рисуешь картины, да? —Какие картины? Вот тебе на. Всё-таки девочка была не точной её копией. —Разные… Например… Корабль в Космосе. Карьер на Луне. —Нет… —Ох… Хорошо. Послушай, тут очень холодно, я не могу, мне надо идти. Пока, наверное… —Холодно? Может быть и правда, на поверхности теплее. И мне надо об этом подумать. Удачи тебе. —Пока!       Двойник Грисео начала медленно уходить, а девочка начала пятиться назад. По мере того, как она была ближе к её тылу, всё отчётливей видела, что вторая Грисео прятала за спиной в руке настоящий поварской тесак со странными розовыми прожилками на лезвии. Она могла запросто её бы убить, если разговор прошёл не так гладко.       Она побежала по другую сторону распутья, оглядываясь назад. Первое, второе, третье, четвертое, перекрёсток, второй, третий, обратно три распутья и шесть перекрёстков, обрыв, сломанный мост, снова три дороги впереди, один обвал… Подземелье было словно дерево, но где был выход, она никогда не узнает. Она двигалась по спирали или кругу, возвращаясь каждый раз обратно, к той самой последовательности. Она пыталась в каждом перепутье и перекрёстке не повторять пути, но возвращалась к одному и тому же месту. Менялись звуки, узоры на кирпичах, цвет стен, но не дорога.       Грисео надеялась, что последний путь, который она проложила в своей голове, прокатит и вновь побежала вперёд, падая и спотыкаясь от бессилия.