Четвёртый лишний: Возрождение

Сероглазый брёл домой с академии, пиная камушки на тропинке. Дело близилось к вечеру, и сил-то особо не оставалось. Зайдя в дом, мальчик сразу заметил светлую русо-пшеничную копну волос. Хару стояла к нему полу-боком со спины, кидая сюрикенчики в мишень и иногда боязливо поглядывая в сторону кухни. Замахнулась вновь, посмотрела — не заметят ли мама с тётей, разговаривающие за готовкой, и резко дёрнула руку, кидая железку в сторону деревянного круга. Мало того, что она промазала мимо него, так ещё и бросила так, что сюрикен шлёпнулся о стену плашмя, звякнув и с точно таким же звуком падая на пол. — Не так надо, имото-чан, — Даичи подошёл поближе поднимая металлическую звезду, и возвращаясь к сестре. Та была немного ошарашена, вылупившись на старшего. Быстро сообразив, что тот палить матери её не собирается, она успокоилась. — Смотри, научу. Он выставил правую ступню вперёд, беря сюрикен. Согнул руку в локте, приближая кисть со звёздочкой к груди, резко дёрнулся, направил центр тяжести на выдвинутую ногу. Железка прокрутилась в воздухе и вонзилась в мишень. Мальчик с улыбкой повернулся на Хару, протягивая ей сюрикены из своей сумки. — Давай, попробуй. Светловолосая с нескрываемой детской радостью взяла металлическую звезду, пытаясь повторить увиденную позу. Обладатель голубоватых волос поправлял ноги сестры, стараясь установить их как можно ровнее. — И теперь вот так? — девочка медленно изобразила, как нужно кинуть сюрикен, брат кивнул. Сосредаточевшись на цели, сероглазая состроила усердную мордашку и начала покачиваться вперёд-назад. — Что у вас тут происходит? — вышедшая из кухни женщина уставила в бока руки. Хару вздрогнула, машинально запуская звезду. Железка отрекошетила от потолка, куда была неудачно запущена, и полетела в сторону новопришедшей Асами. Та ловко отбила её сковородой, сюррикен звонко упал на пол. — Даичи! — её громовой голос казался намного громче и угрожающе, чем был на самом деле. — Я сколько раз говорила тебе, чтобы ты не давал Хару настоящее оружие. Из-за её спины выглянула другая женщина, пока Асами направилась в сторону детей. Сероглазый закрыл сестру собой, принимая всю вину на себя. Получив несильный, но давольно поучающий стук по лбу всё той же сковородкой, он закусил губы и опустил взгляд. — А если бы что-то случилось, м? Вдруг она бы поранилась, или ещё чего похуже? — Прости, мам. Я не подумал. — Ах не подумал… — женщина всё ещё стояла на ними, выдыхая через нос и сдерживая себя, чтобы не наказать по-настоящему, ведь, благо, всё обошлось. — Чтобы этого больше не повторилось. Вторая мать тоже прошла в комнату, проходя, наконец кухонный порог. Она подошла к дочери, что стояла, цепляясь за тунику брата. Серые глаза её блестели то ли от слезинок, то ли это лишь казалось так. Маленькая, а уже вину чувствовала. На следующее утро девочка, даже не завтракая помчалась к светловолосому. Аккуратно приоткрыв дверь, она просунула голову в чужую комнату. — Прости, нии-сан… — Хару опустила взгляд. Из-за неё мальчишку наказали, теперь тренироваться он мог везде, но только не дома. Тот особо и не обижался на сестру, но всё же развёл в сторону руки. Сероглазая побежала к нему, обнимая и прижимаясь к нему всем телом. — Я плохая? — Нет. — Точно-точно? — Абсолютно, — Даичи улыбнулся. «Я никогда не буду за плохих…» — пролетели её недавние слова в голове мальчика, он погладил сестру по волосам, отчего та успокоилась окончательно. Шли дни, недели, в жизни ничего не предвещало беды. В тот день у сероглазого был выходной в академии, поэтому он сидел в комнате Хару, играя с ней в самые примитивные игры. Тётя девочки, сидевшая рядом и наблюдающая иногда, чтобы дети ничего не натворили, листала книгу. Громкий грохот раздался на всю деревню Травы, Асами сразу взметнулась к окну, чтобы посмотреть, что там, но ничего необычного не было видно. — Это что? — мальчик встал, подходя к матери. Сестра его сидела на полу, крутая в руках ненастоящий кунай и глядя на старшего с нескрываемой тревогой, как на последнее спасение. Второй взрыв был сильнее, да настолько, что аж стёкла затряслись. — Чёрт, — кинула женщина, собираясь уже покинуть комнату, но на пороге оборачиваясь на детей. — Даичи! Хару! Нужно уйти в безопасное место, в ближайшее убежище. Сероглазый сначала не понял, что произошло, но сообразил быстро. Он схватил сестру за руку, ведя за собой. — Что происходит? Мальчик было замер, но нашёлся с ответом. — Да… Ничего такого. Просто не переживай. Выйдя на улицу им предстали клубы дыма, исходящие с разных уголков деревни. Едкий запах гари внедрялся в мозг, отчего даже голова начинала гудеть. Добраться до убежища было весьма проблематично. Дома рушились прямо на глазах, а звуки кровавых бойнь слышались ото всюду. — Мне страшно, — захныкала девочка, едва успевая бежать за братом и спотыкаясь. Он, заметив это, наскоро закинул сероглазую на спину. — Не бойся, имото-чан. — Быстрее, бегите, бегите, — поторапливала Асами. Один из вражеских шиноби заметил их и бросился, чтобы напасть. Женщина наспех толкнула детей под бетонную плиту, которая раньше была стеной дома. Даичи читал все приказы матери не то что по жестам, он словно знал каждое движение наизусть. Враг только и успел занести катану, как Асами заехала ему ногой прямо в череп, тот рухнул на землю, пытаясь восстановить порядок мыслей после столь сильного удара. Чуть было не получив второй раз, он всё же увернулся от нападения женщины. Удар. Блок. Справа. Слева. Поворот. Блок. И снова удар… Битва становилась всё дальше от каменной плиты. Мальчишка гладил светловолосую по голове, пытаясь успокоить. Она же сидела на холодной земле и смотрела на сражение. Асами пропустила один из ударов, отчего враг сбил её с ног. — Мама! — сероглазый уже было выскочил наружу, но его остановила Хару, которая вцепилась ладошкой в чужой рукав. — Не надо… — голос её был сиплым, тихим. Старший повернулся к сестре. — Не бросай меня… Нии-сан… Даичи скрипнул зубами, вертя головой туда-сюда: то на кузину, то на мать. Где-то в груди появилось чувство обречённости. — Мой отец давно умер, и я не могу допустить, чтобы и мама… — он не решался сказать это вслух. — Я должен это сделать. Сероглазый прыгнул на улицу, выраваясь из хватки девочки. Та тоже было последовала за братом, но тот остановил её. — Дурочка! Не ходи за мной — это опасно! Ноги Хару моментально приросли к земле. Даже при всём желании побежать и вернуть мальчика она не могла сдвинуться с места. Колени задрожали, светловолосая осела на пол. Старший направился дальше, размахивая на ветру голубоватыми волосами. — Даичи! Остановись!.. — голос прорвался сквозь дрожащие от страха губы. — Дурак! Вернись, пожалуйста! В его стороне раздался взрыв, и светловолосого уже было не видно. Хару замерла, смотря сначала в ту точку, где секунду назад был её брат, а потом и вообще закрывая глаза. Щёки намокли, но девочка сидела тихо. Не верилось. Но правда очень быстро взяла своё, от чего сероглазая закрыла личико руками, всхлипывая и дрожа на ветру в перемешку с пылью и дымом. — Нии-сан, ты такой дурак… А он не и слышал этого. Когда добежать до матери ему всё же удалось, он застал её, лежащей на железобетонных обломках. Женщина захлёбывалась в крови, но, увидев бегущего к ней сына, воля будто прилила с новой силой. И её уже не заботило ни её состояние, ни враг, отпрыгивающий на расстояние, чтобы использовать взрывчатку. — Дотон… В мгновение над Даичи вырос каменный купол, а снаружи прогремел взрыв. После секунды тишины земляная полусфера обвалилась, позволяя мальчику вылезти. В клубах дыма и сажи ничего не было видно, от жённого воздуха к горлу подступил кашель. Светловолосого кто-то схватил за шиворот туники, приподнимая над землёй и обломками. Его швырнули куда-то вбок. Неизвестный, но явно не желавшей Даичи добра, хотел было прикончить ребёнка. Шёл всё ближе и ближе, пока мальчик отползал. Обречён? Собрав в кулак всю силу воли и подавив панику, светловолосый юркнул куда-то за камни. В спину ему летели кунаи, несколько из которых всё же попали в свою цель. А куда бежать-то? — Сайто, оставь пацана и займись делом, — крикнул какой-то из шиноби, и град оружия прекратился. Сероглазый, не смотря даже на это, продолжал двигаться вперёд. Опомнился он только когда запнулся за корень какого-то дерева. Поднявшись с земли и осмотрев местность, мальчик понял, что находился в лесу. И вроде бы он не далеко ушёл от Кусагакуре, но место всё равно было незнакомым. Даичи сел около того самого дерева, приобнимая ноги. «Мать мертва», — крутилась навязчивая мысль в голове. И именно она заставляла разрываться сердце маленького восьмилетнего мальчишки. Через пару-тройку минут ему наконец удалось подавить приступ слёз, сказав себе напоследок, что настоящие мужчины не плачут. Но как же он ошибался. Оставалось только одно — идти. Но дело было в том, что светловолосый даже не знал, откуда прибежал и, соответственно, не знал, куда направиться. Поэтому пошёл хоть куда-нибудь. Ноги, как ни странно, не болели, хотя поначалу разрывались от долгой ходьбы. Спустя несколько часов, когда уже сто процентов должна была появиться деревня Травы на горизонте, сероглазый понял, что идёт не туда. Хотел было уже повернуться назад, но откуда-то сверху послышались прыжки и удары обуви о ветки деревьев. Даичи задрал голову, пытаясь втихаря наблюдать. — Снизу! — раздался мужской голос, и четверо шиноби спрыгнули на землю. Один из них подошёл к мальчику. — Ты откуда? Этот неожиданный вопрос застиг его врасплох. — Я… Я из… К-Кусагакуре… Шиноби переглянулись. Ребёнок, преодолевший расстояние в тридцать километров пешком, растрёпанный, с плачевным видом и находившийся то ли в панике, то ли в очень стрессовом состоянии явно привлекал их внимание. — Мы ж не торопимся, парни, — он повернулся на светловолосого, обращаясь теперь уже к нему: — Мы можем тебя… — Я не хочу возвращаться туда, — неожиданно даже для себя сказал светловолосый. В этот момент он поставил жирный крест на своём прошлом пути. Действительно, зачем ему идти обратно? У него уже никого там нет, кроме… Кроме Хару. Но у неё же и свои родители есть, зачем им ещё один груз на плечи? И тогда Даичи снова ошибся, потому что на тот момент у его сестры уже не осталось никого, даже его самого… И спустя много лет он продолжал жить так, будто никогда не знал такую деревню, как Куса, что не было у него ни родителей… ни кузины. Она жила в его памяти, словно воспоминание, которое тоже умерло. Как и все остальные. Единственное, что напоминало парню о прошлом, так это хитай с изображением деревни Травы. Ведь в Кумогакуре, шиноби которой и встретили его в детстве, сероглазый настоял на том, чтобы хитай ему выдали с символом родного поселения, и ему было плевать даже на то, что там скажет Райкаге, не отличавшийся особым спокойствием и смирением. И в общем-то он выиграл в этом споре. И теперь на его лбу красовался хитай с тремя кривыми зигзагами. Единственное, куда его приняли с его бойким нравом и статусом «странного» (всё ещё из-за хитая), так это на постовую башню на границе страны. Сначала он выполнял разные несложные поручения, а потом стал подниматься по карьерной лестнице всё выше и выше. Но и тут всё не пошло по планам. Началось всё с одной поседелки в баре. Нобуо, как очень дисциплинированный и сдержанный человек касаться алкоголя отказался, пока его молодой коллега допивал бутылку саке. — Даичи-сан, — мужчина в который раз ненавязчиво пытался отговорить сероглазого от выпивки. — Вам же на работу завтра, ну что вы так? — Ой да ладно тебе, — отмахнулся тот. — Твоя пиалка уже ждёт. Парень указал на сухую рюмочку, которая стояла на столе. Черноволосый вздохнул, опираясь локтём о столешницу. По работе они всё обсудили, а напиваться в его планы не входило. — Я пойду наверное, — мужчина встал, направляясь к выходу. — Доброй ночи, Даичи-сан. — И тебе того же, Нобуо, — сказал младший, даже не посмотрев в его сторону. Какие-то несколько минут он сидел в тишине в шумном баре. Парень только собрался уходить, как в двери заведения вошли две особы, привлекшие его внимание. Это была куноичи со светлыми торчащими во все стороны волосами до лопаток, очень раздражённый видом и каким-то чёрным свёртком в руке, который скорее всего был верхней одеждой, а с ней зашёл и её, видимо друг, хотя по отношению девушки к нему было ясно, что до дружбы им явно далеко. Этот «друг» был с неаккуратно зализыными пепельными волосами, с массивным оружием за спиной, в плаще со странными красными пятнами. Что это были за пятна, сероглазый рассмотреть не успел, так как ещё около входа девушка залепила ему подзатыльник, и парню пришлось снять плащ, оголяя торс. Некоторое особи женского пола в зале ахнули, явно восхищаясь этим психом, ибо он как раз на такого и походил. А блондинка, шедшая рядом всем своим видом показывала, мол: «я не с ним, я его не знаю». Даичи нахмурился. Эта девушка была с какой-то притягивающей аурой, будто светловолосый знал эту куноичи всегда. Симпатичная фигура, плавные и одновременно с этим резкие движения, черты лица было не рассмотреть, блондинка стояла к нему спиной. Сознание подсказывало, что нужно подойти да познакомиться, а ещё лучше углубить знакомство хотя бы на ночь. Только сероглазый хотел было встать из-за стола, но опять остался сидеть. — Хидан, твою мать! — девушка с нескрываемым расдражением запустила в пепельноволосого подзатыльник, тот чуть не выронил две бутылки только что приобретённого вина, начиная ржать. Эта ситуация его смешила до ужаса, но что у них там произошло разбираться Даичи не захотелось, ибо следующая фраза этого полуголого психа заставила не только самого светловолосого замереть, но и даже его сердце. — Бл@ть, Хару, я же шучу… ПопиZдел немного, а ты сразу это. Ха! — Тупые у тебя шутки, — они уже направились в сторону выхода, предоставляя сероглазому хоть на несколько мгновений рассмотреть своё лицо. Чёткие углы челюсти, маленький нос, тонкие губы и брови сведённые на переносице. — Дурак… Даичи не мог поверить ни увиденному, ни услышанному. Вот кого эта куноичи ему напоминала. Хару… Но только вот не клеилось что-то. Люди меняются, безусловно, но что-то такое изменившееся очень напрягало парня. Он перевёл взгляд на улицу, те вышли, накинув наскоро плащи и прыгнув куда-то на крышу, скрылись из виду через пару секунд. Говорила, что никогда не встанет на сторону зла? А что же это такое у них было на плащах? Красные облака, да? Ногти впились в столешницу, а в следующий миг, светловолосого в баре уже не было, и лишь деньги за алкоголь валялись на столе. Парень всячески уверял себя, что ему показалось, или же это всё совпадение. Но с каждым днем он начинал всё больше убеждаться в том, что его сестра, добрая, заботливая (хотя бы для своих пяти, когда они разлучились), которая в конце концов подарила ему пускай и недолгое, но всё-таки детство. А словами пойманного подрывника из Акацуки это только подтвердилось. Тогда стало ещё больнее, ещё обиднее… И окончательно всё встало на места, только когда они встретились. — Кто ты? Выходи, я знаю, что ты здесь, — сказал он, запуская в дерево кунай. Сенсорные способности никогда не подводили его, и поэтому светловолосый был голов встретить любого врага. Стоявший рядом террорист косилися на кусты, куда спрыгнул с ветки тёмный силуэт, и где слышался шорох. Выйдя на свет, девушка прикусила губу, эмоции, кажется выхлёстывали из неё, но та не могла их держать в себе. — Даичи? Светловолосый вздёрнул бровями, сразу же сдвигая их. Нижняя челюсть мелко задрожала, но никому этого не было видно. Обида, копившаяся буквально из неоткуда, тоже прорывалась сквозь стены разума. — Не хочу ничего слышать. — Ты жив? Ты действительно жив? — Хару пыталась жестекулировать, подходя всё ближе и смотря на брата с непониманием. — Как? Ты ведь… — Я. Не. Хочу. Ничего. Слышать, — прикрикнул парень. Ногти сложенных на груди рук впивались в мясо, отрезвляя рассудок. — Ты ступила на скользкую и отнюдь не правильную дорожку, а теперь приходишь и спрашиваешь жив ли я? Всё это казалось абсурдом. Стоявшая перед ним куноичи занервничала от этих слов. Старые чувства, воспоминания появлялись и появлялись в голове сероглазого. Теперь уже ничего не исправить, только если уничтожить до конца… И вот уже лёжа на животе с заломанными за спину руками и лопнувшими сосудами в носу, Даичи понимал всё больше и больше, что сестра-то сильнее его, хотя он всё детство был впереди хотя бы на шаг. Она — член Акацуки… И это выводило светловолосого из себя. Но он упускал много чего, видя в основном лишь самое главное — маленькую частичку жизни, которой не хватит, чтобы познать всю её от начала и до конца. Кровь текла вниз, марая губы и подбородок, каждая капля падала на землю, и в гробовой тишине, наступившей на несколько секунд после удара, было это слышно. — Извини, не удержалась, — куноичи, сидевшая у него на пояснице, вернула руку на чужие заломленные, поясняя своё незамысловатое действие. — Ну вот и дурочка, — на секунду голос в голове девушки добавил: «исправляйся», но Хару откинула эту липкую мысль подальше. — Сам такой, нии-сан. Какое-то время было тихо. Это так резало слух, что сердце в висках стучало намного громче. — Ты… Плачешь? — почувствовав, что спина брата дрогнула, спросила она. Беспокойно спросила. — Вовсе нет. Парень готов был сделать что угодно, лишь бы заглушить это непонятное чувство, от которого становилось так неприятно на душе, что всё солнечное сплетенее ныло. А слёзы-то действительно катились и мешались с кровью из носа. — Даичи… Светловолосая провела по чужому плечу, чувствуя, как тот дрожит, почти незаметно, но как сильно… Девушка невольно ослабила хватку на чужих руках. Сероглазый, пользуясь моментом, вывернулся из-под сестры, нанося первый удар. Куноичи моментально поставила блок, предотващая повреждения. И снова удар, поворот, блок. Прыжок, удар, увернуться было сложновато… Шли минуты, они молчали. Светловолосый с ужасом понимал, что остановить их может только смерть. Чья-то, но не важно чья. Или всё же важно? Вложив стихию ветра в кунаи, Хару кинула очередную партию. Мимо. Парень, сидевший в кроне деревьев где-то позади, оттолкнулся от ветки, набрасываясь на младшую сверху. Смерть с каждым мигом была всё ближе, он бы изменил что-то, но не хотел. Хотел, чтобы сестра осталась жива, а перепалку по-другому не завершить. Машинально кинув несколько кунаев на звук, куноичи отпрыгнула в сторону, пытаясь увернуться от атак… которых не последовало. Сероглазый лежал на спине, смотря в небо и ожидая, пока кузина подойдёт. Хоть в чём-то не ошибся. Но боль, нарастающая где-то в грудной клетке, не давала соображать особо-то. Прямо в лёгкие, и даже без промаха. — Даичи! — она опустилась рядом. — Я… Я не хотела правда… Даичи… — Замолчи. Сколько бы тебе ни было, ты всегда останешься глупенькой дурочкой, имото-чан… Невидимый свет в это глазах затух, куноичи встала. Её светлые волосы качались на ветерке, она сжала кулаки, оборачиваясь в последний момент на брата. Желание оставаться тут сразу пропало. Но ни слезы не выкатилось из её глаз, девушка не знала, почему так на самом деле. На ватных ногах она шла к логову, пока светловолосый одними лишь губами произнёс: — Ты исправишься… Я верю. А вот теперь уже смерть настигла его по-настоящему.