Начало первого курса
Новая жизнь наравне с новыми возможностями открывала бесчисленное множество дверей, и Сяо избрал ту, которая пришлась по душе, — программирование, и всё, что с ним связано. Не один он видел в технологиях постоянное развитие, и поэтому для него выбор был очевиден. Единственное, что тяготило Сяо и не давало покоя, это общение с ровесниками, от которого он отрёкся по следующей причине: интересы студентов из общежития не сходились с его увлечениями, и посему он не принял участия ни в единой пьянке, вечеринке и тому подобном, где с каждой секундой и с каждым выпитым стаканом становилось лишь громче, душнее и противнее от запаха алкоголя вперемешку с сигаретным дымом. Юноше куда приятнее провести время в тихой обстановке, поиграть во что-нибудь в комнате на персональном компьютере, на улучшение которого копил ещё с девятого класса в школе, подрабатывая после уроков. И его первая мечта — собрать современную машину — осуществилась, когда переехал жить в общежитие. Он весел и открыт для новых знакомств, однако осторожен, поскольку не желает близко связываться со студентами, любящими погулять на полную. И Сяо отыскал таких людей, далёких от страсти к спиртному, хоть они и были немного старше него. Парень в их присутствии чувствовал себя зрелым, ответственным, он был практически им младшим братом, остроумием и дальновидностью которого восхищались, а не скупо обзывали сплошной скукой. Эти ребята — его наилучшие друзья, но он любит связывать их взаимоотношения в более крепкий узел, ласково и по-душевному называя семьёй. От них Сяо узнал страшную истину: жизнь в общежитиях, принадлежащих университету, не так беззаботна, как кажется каждому поступившему первокурснику. Здесь, на улицах и даже посреди коридоров, творятся беспорядки, и друзья, собираясь изо дня в день вечером на стадионе, в парке или у кого-то в комнате, если вахтёр попадётся добрый и выйдет проскользнуть в общежитие девушек или парней, обсуждают волнующую их тему — наркотики, разбросанные под деревьями и кустами, припрятанные в местах, о которых и догадаться невозможно. Их остро негативное отношение к закладчикам стало понятно Сяо лишь тогда, когда они поведали трагическую историю о нескольких детях, которые случайно отыскали «клад», испробовали и погибли от передозировки. А самое ужасное то, что таких случаев насчитывалось несколько. — Я к чему всё это вёл, Сяо… Не хотел бы ты… — Прекрати! Как ты посмел предлагать подобное без нашего одобрения? — Да, он совсем молодой, зачем ты его втягиваешь в это? — Я отвечу кратко, — встрял Сяо и улыбнулся, зная, что он готов идти с этими людьми на край света, до победного конца или навстречу гибели. — Я принимаю твоё предложение, каким бы оно ни было. Все переглянулись в восхищении, и первокурсник-программист это заметил, ни секунды не жалея о сказанном. Его тотчас посвятили в Яксы и показали на телефонах свои маски, сделанные качественно и на заказ; свободно носить аксессуары они считали опасной затеей, только по делу и исключительно поздно вечером, ближе к ночи. — Здорово выглядят! У меня такая же будет? — его очи светились от счастья, он никогда ещё не ощущал себя настолько сплочённым с кем-либо. — Да, это будет наш подарок для тебя. У нас как раз есть отменная художница. Ты ведь не против снова проявить свой талант рисования, м? — С радостью! Потом отнесём к мастеру. Уверена, что тебе, Сяо, понравится. — Спасибо, я не сомневаюсь в твоём мастерстве, — ответил первокурсник, после решившись задать заглавный вопрос: — И-и… Что вы делаете? Очищаете территорию от наркотиков? — предположил, дабы не показаться глупым. — Девчонки выслеживают, куда прячут наркотики, и забирают их, выкидывают в урну. А мы, парни, даём закладчикам пинка и предупреждаем, что повторно сюда соваться не следует, иначе… — Такой способ действует? — некультурно перебил Сяо, щурясь. — Чаще всего да. Редко встречаем одни и те же лица. Чтобы не набраться больших проблем, мы обращаемся друг к другу не по настоящим именам. Ребята, давайте уже представимся, раз Сяо наш полноценный участник! Я Босациус, запомни, ибо нам с тобой постоянно работать придётся, — парень подмигнул Сяо. У Босациуса короткие, колючие, зализанные назад волосы с фиолетовыми прядями, и глаза с зелёными радужками; крепкого телосложения, и его мускул определённо хватает для того, чтобы закладчики разбежались во все стороны, ненароком лишь заприметив этого парня-четверокурсника издалека. Его по праву можно считать одним из самых болтливых среди Якс, впрочем, душой компании кто-то должен же быть. Он демонстрировал силу, присущую лидеру, и в своём деле был горд и честен. — Меня зовут Меногиас. Меногиас обладает длинными волосами коричневого цвета, некоторые пряди окрашены в жёлтый; высокий, глубокие жёлтые глаза. Вовсе не красноречив и застенчив, хотя создаётся впечатление, что этому парню, также учащемуся на четвёртом курсе, нечего сказать по той или иной теме. Из уст ни слова, зато взгляд будто всегда вовлечён в чей-либо разговор, и иногда можно распознать его невербальные знаки одобрения или порицания. Его тихий голос схож на умиротворённое море, волны которого, увлажняя песочный берег, внушали спокойствие. — А я Индариас! Девушка-зажигалка, которая всегда подбадривает друзей и рассказывает забавные истории из детства. Внимание в первую очередь приковывают длинные ярко-красные волосы, а в фиолетовой радужке глаз пляшут искры. Наверняка она хотела бы вернуть те годы, когда нет обязанностей. Наверное, из-за этого она порой инфантильная, но никто её в этом не упрекает. Все в тесном кругу знают, что она отменная художница, которая как раз и придумала каждому из Якс маски. — Бонанас… Голубо-синие длинные локоны непроизвольно создают у Сяо ассоциацию со своевольно извивающейся рекой; голубые очи светлые и ясные. Голосок этой девушки обычно тихий, но нельзя сказать, что её никто не слышит. Она скромная, иногда нервничает по пустякам так, что глас дрожит. Третьекурсница и одногруппница Индариас — они хорошо ладят и умеют постоять друг за друга при необходимости. — Тебе тоже нужно придумать имя, — воодушевлённо молвил Босациус. — Фантазия меня подводит, — неловко ответил Сяо, отведя взгляд в сторону. — Можете придумать сами, я не буду против. — Алатус, — сразу же выпалила Индариас, щёлкнув пальцами. — Кто-нибудь против? — В креативности и фантазировании тебя никто здесь не обгонит, — наконец высказал своё мнение Меногиас и, приподняв уголки губ, дружелюбно посмотрел на Сяо и негромко продолжил: — Рады принять тебя к Яксам, Алатус!***
Сяо всю свою короткую пока что жизнь выступал за правду, за справедливость, за добро, а теперь, отыскав единомышленников, борется вместе с ними, не изменяя своим принципам бытия. Он был безгранично счастлив встрече с этими людьми и был благодарен судьбе за то, что у всех единая цель. Под звёздным небом, и в ледяной дождь, и в крики разгневанных небес Яксы, захватив с собой маски, встречались подле гаражей, находившихся рядом с их общежитием. Они действовали командой, иногда перекликались, иногда и обменивались парочкой фраз — всё проходило идеально и без трудностей. Индариас и Бонанас следили за закладчиком и запоминали, куда был припрятан «клад», а после шли по пятам преступника, подбирали наркотическое вещество и выкидывали в ближайшую урну. Им неизвестно о существовании Фатуи, потому как допрос никто и никогда не проводил, поэтому ребята не тревожились: их много — закладчик один. Босациус выступал еженощно как предупреждение, работая вместе с парнями. До вступления Сяо он блуждал с Меногиасом, а отныне окружить одиночку-закладчика получалось с трёх сторон. Лидер Якс не солгал, они только пугают, хватая за шкирку или заламывая руки за спину, и угрожающим тоном говорят не посещать сей район. Алатус убедился в том, что никому вреда они не наносят и при этом придерживаются гуманного отношения к человеку, действующего против закона. Яксы не ограничивались ловлей преступников, и времяпровождение на следующий день сменялось всеобщей встречей, весёлыми разговорами или тем, что тянет душу на низ, как ржавый якорь. Сяо был нужен этим людям, а они нуждались в нём. Безмолвно глядя друг на друга, Яксы знали, что они семья, что они любят друг друга, что эта любовь неугасимая, безграничная, преданная, и никто не мог предугадать, что она станет жертвенной. Ночь была обыденной и ничем не отличающейся от предыдущих. Девушки следовали своим инструкциям, парни — своим. Алатус, Босациус и Меногиас не дали проходу очередному закладчику, успевшему разбросать гадость по району, но он не был схож на тех, которые встречались ребятам раньше. Незнакомец спрятал руки за спину и повернулся к Босациусу — наверное, интуиция подсказала, что именно он выступает главой, — и произнёс: — Думали, мы отступим, приняв от вас пинки под зад? — Смелости тебе не занимать, — засмеялся лидер Якс. — Пришёл сюда один и умничаешь. — С чего ты взял, что я один? Меногиас мигом сообразил, что этот человек блефует либо не шутит, и поскольку он стоял за спиной закладчика, то видел, что руки за спину спрятаны неспроста: чужак потянулся, скорее всего, к оружию, приподнимая спортивную кофту. Действуя незамедлительно, Меногиас жёсткой хваткой вцепился в запястья парня, останавливая, и вполголоса предупредил остальных: — У него, кажется, пистолет… — Раньше закладчики их с собой не носили, иначе воспользовались бы, — Босациус нахмурил брови и угрюмо задал вопрос: — Кто ты? — Агент, — преспокойно признался юноша и пожал плечами. — Советую вам присматривать не за мной, а за своими невинными девочками. За углом ближайшего дома что-то, похожее на стеклянную бутылку, разбилось дважды одновременно, и тьму изгнали огни, а после два женских крика пронеслись по всей округе, вовсе не стихая. Алатус первый помчался к дому, за ним последовали и его друзья, предварительно прихватив с собой оружие, отобранное у агента. Круто свернув за угол, Сяо в ужасе глядел на два горящих тела. Одно пылало, бездыханно лёжа на земле, а второе, словно источая яростное пламя, упало на колени, не в состоянии более бежать, и теперь лишь единый голос адской боли проносился всеми улицами. Она кричала в небеса, она просила помощи, и студент-программист хотел бы помочь хоть как-то, однако ни капли воды поблизости не было, а огонь, всецело поглотивший женское хрупкое тельце, не потушить так просто. Алатус молчаливо наблюдал, под маской скрывая выступившие слёзы, и в уме произнося её имя: «Индариас...» Нестерпимые муки, напрочь оглушая, болезненно врезались в уши, пронзали сердце и до глубины души, и в свете необузданного пламени Сяо встретил смерть юной девушки, павшей рядом с Бонанас. Они не заслужили умереть рано, не заслужили мучительной смерти, и первокурсник не мог прийти в себя. Он надеялся, что ему помогут опомниться бежавшие за ним Босациус и Меногиас. Но их нет. Парень с трудом сглотнул ком в горле и пошёл к ребятам, подумав, что они решили остаться с агентом, и шатко поплёлся прошлым маршрутом, рукой опираясь о стену здания. Нужно было уведомить остальных Якс и уходить, подальше от взоров студентов, проснувшихся от криков, — постороннее любопытство лишнее. Меногиас распластался на земле с огнестрельным ранением; пуля, прошедшая через маску, через лоб, раздробила череп сзади — сквозная, летальная. Сяо нервно вдохнул прохладного воздуха, никогда прежде не видя вживую подобных ужасных картин, и никакой криминальный сериал или фильм не сравнится с тем, что он видит собственными заплаканными глазами сейчас. Лидер Якс лежал неподалёку и хрипел, кашлял, затруднительно дышал, и Алатус подбежал к нему, опустился на колени и снял свою маску. — Прости, я не слышал выстрелов, я ничего больше не слышал. Господи… Прости, — с глубочайшим сожалением произнёс Сяо, растерянно осматривая ранение друга с помощью светящегося неярким светом дисплея телефона. — Ты не виноват, не кори себя, — нелегко ему давались слова, но он изо всех сил старался говорить, моментами негромко кашляя. — Что с сестрёнками? — Они… Они… — Сяо жутко было произносить правду. — Сгорели заживо. Обе. — Подкинули им коктейль Молотова, сволочи… Я успел выстрелить в того агента. Наверное, остальные приняли его труп за твой и тут же убежали. Чёрт знает, что у них в голове творилось… — Я вызову скорую, тебя подлатают, — парень, сохраняя минимальный оптимизм, собрался набирать номер экстренной службы, но Босациус его остановил. — Мне в любом случае крышка. Кто-то точно успел вызвать полицию, тебе лучше уходить. — Нет, я не уйду, — запротестовал Сяо, взаправду вдалеке услыхав сирену. — И что будет дальше? Как ты объяснишь всё это? — казалось, что четверокурсник должен был высказаться со злобой, однако утекающие силы помешали ему окрасить фразы какой-либо эмоцией. — Ты не будешь отбывать срок за дела, которые не совершал, но знаешь… Не будем рисковать, я тебя прошу, беги. — Я всё равно не уйду, я тебя не брошу вот так! — Это приказ. Первокурсник замолчал и вытер слёзы. Оспаривать приказы непозволительно, и он, наконец, поднялся и кивнул, не зная толком, куда идти и что делать. — Спасибо, Алатус, что ты всегда был с нами. Мы, Яксы, гордимся тобой и любим как брата. Беги без оглядки, живее. — Я рад, что стал частью вашей семьи. Прощай. Подобрав маску с земли, Сяо побежал в парк сломя голову. Опасно возвращаться в общежитие после сей уличной бойни и не обречь себя на подозрения. Он остался совсем один из Якс, точно проклятый жизнью и отвергнутый смертью. Его преследовал задорный хохот Индариас, утончённые движения Бонанас, забавное выражение лица недовольного Меногиаса, поддержка сильного и непоколебимого Босациуса. И всё это перечёркнуто ненавистным огнём и свистящими пулями. Его мир истлел, его мир пуст, и, слившись с мраком ночного парка и присев подле толстого столба дерева, Сяо выпустил наружу всю ту боль, наполнившую его буквально за миг. Солёные слёзы обжигали лицо, и сорванный голос, направленный точь-в-точь в такую же пустоту, как у парня внутри, эхом передавался ему ошеломительным и тоскливым воплем. Все, кроме Алатуса, поплатились за добро. Всё сделанное добро — бессмыслица, и против зла невозможно бороться лишь пинками. Преступники по-хорошему не понимают, и милосердие они приравнивают к слабости духа. Нужно играть по их же правилам: жестоко и негуманно. И Сяо отомстит, отплатит той же монетой, сжигая всех закладчиков и агентов на своём пути пламенем гнева, пулями отбирая у них жизнь, и чтобы каждый из них в страхе шептал другому о его таинственном происхождении и рассказывал из действительного лишь об одном — о маске разъярённого Яксы, перевоплотившегося в сущего мстительного дьявола, не знающего о милосердии и прощении. Алатус — единственное напоминание о той самой жуткой ночи. Алатус — судья, решавший судьбу закладчиков и агентов. Алатус — служитель боли, и он верен ей до конца, пока в памяти живут Босациус, Индариас, Меногиас и Бонанас.***
Сяо отыскал мастера, к которому однажды обращалась Индариас, и воспользовался его услугами: попросил усовершенствовать аксессуар неоновыми зелёными вставками вокруг глаз. При этом мастер заявил, что обзору подобный элемент не помешает ни днём, ни ночью, поэтому Сяо это полностью устроило. В его последующие планы входило обучение рукопашному бою, чтобы отточить до совершенства реакцию и чтобы мышечная память, натренированная месяцами усердного труда, работала быстрее мозга, думавшего о том, куда и как ударить. Регулярное посещение занятий шло парню на пользу, и он ни на шаг не отступил назад. Но одними ударами нельзя было обойтись. То, что было у противников, тоже нужно приобрести — пистолет. Парень завёл сомнительные связи на стороне, и новые люди, чьих имён он даже не знает, достали ему огнестрельное оружие. Они договорились встретиться, и обязательными условиями стали непопулярная забегаловка со столиками на улице и белая кепка на голове для распознавания. Первокурсник, поглядывая на время и без аппетита глядя на поднос с заказанным картофелем фри с соусом, нетерпеливо ждал встречи. Под поднос он спрятал деньги и спустя некоторое время, заприметив человека в белой кепке, подождал, когда дойдёт до его столика, и вовремя поднял поднос — парень забрал аккуратно сложенные деньги и упрятал к себе в карман, а после пошёл своей дорогой. Сразу за ним поплёлся ещё один юноша и, оставив на столе бумажный пакет, последовал за предыдущим. Сяо переложил пакет на скамью, ближе к себе, и, посидев в раздумьях ещё немного, забрал с собой все вещи и ушёл в общежитие. Если до трагедии его характер можно было стерпеть, а самого его понять, то после — нет. Он стал жить один и был не против платить за оба места, лишь бы чувствовать себя свободно, не в тягость было и работать после учёбы: непыльная работёнка, отстранённая и на дому, посему единственный его друг, персональный компьютер, его выручил. В комнате Сяо вынул из принесённого бумажного пакета оружие с коробкой патронов. Ему мало что известно о подобных «игрушках», но точно знал, что серийного номера не должно быть ни в коем случае. Ни на рамке, ни на рукояти, ни на стволе не отыскались буквы и цифры — это определённо стоило отданных денег. Его познания в пользовании огнестрельным оружием мизерные, однако, записавшись в тир, он многому обучился у людей, посещавших то же место. Информацию, которой интересоваться запрещено из-за возможного появления подозрений, отыскивал самостоятельно в интернете. И когда Сяо осознал, что готов защищать честь Якс один, прихватив пистолет и спрятав его наполовину под ремень джинсов, со скорбью, предавшую его жизни иной смысл, забрал маску Алатуса. Парень погубил несколько жизней, и он не намерен вести счёт, который никогда и ничем не перекроет число потерь своей семьи. Алатус избивал, калечил, со звериной жестокостью становясь истинным кошмаром для закладчиков, которые налево-направо раскрывают карты Фатуи. И одной из ночей ему удалось разговорить агента, неопытного и новенького. — Какое у тебя задание? — холодно спросил Алатус, направив дуло пистолета на участника Фатуи. — Боже, я так и знал, что это подстава! Послушай, я не хочу проблем, окей? Разойдёмся мирно, я не трогаю тебя, а ты — меня, — с поднятыми руками затараторил всё, что на ум только приходило, и страшился ступить в какую-либо сторону. — Я не буду повторять дважды, — щелчок, и предохранитель снят в качестве предупреждения. — Задание… А, задание! Мне сказали устранить какого-то парня в маске. Это ты, я уже понял. Боже. Я пуст, можешь обыскать. — Кто тебе приказывал? — Наш «старший брат», Тарталья. — Знаешь, кто я? — Ты… Ты же просто парень в маске, больше я ничего не знаю. — Я — Алатус. Я ваше кровавое прошлое, которое вы оставили далеко позади. Но я всё помню. И передай это всей своей безмозглой шайке. Вытягивая из каждого агента по словцу-второму, Сяо разузнал, что агенты, убившие четверых Якс, были посланы именно Тартальей. Также один проболтался о том, что у каждого общежития есть свои «старшие братья» и «старшие сёстры» и что всякий глава Фатуи самостоятельно набирает к себе закладчиков и агентов, которые работают по разным графикам, районам, но разом придерживаются идеологии братства и сестринства — дружной большой семьи. Тарталья — заглавная цель Алатуса. Любой ценой, любыми страданиями, любыми переживаниями — ненависть обязана обрушиться на Тарталью, отобравшего у Сяо самое дорогое — друзей. Среди врагов он раскопал почти что единомышленников: Сову и Странника. И если в первом он на сто процентов уверен, то второй пока не завоевал его доверия. Сейчас самое время не просто разгуливать без маски, но и забыть о «прогулках».Наши дни
— Снова ты? — устало обронил Сяо, сидя на трибуне и без интереса следя, как пара студентов днём бегают по кольцу стадиона. — Тебе нравится моя игра, меня не обманешь! — сквозь хохот произнёс юноша с тёмно-синими волосами, заплетёнными в две недлинные косички, концы которых имели приятный бирюзовый цвет; он приземлился рядом с первокурсником и деловито поставил горизонтально гитару на свои бёдра. — Как твоя рана? — посмотрел на унылого студента-программиста счастливыми бирюзовыми очами. — Швы давно не расходились, сейчас более-менее. Опять бренчать будешь, Венти? — Помнишь, как мы познакомились? Молча я, значит, подошёл, присел, а ты говоришь сразу: «Я не собираюсь заводить дружбу с тобой», — Венти из сил выбился, чтобы отзеркалить эту довольно грубую фразу товарища. — И не запамятовал ли ты, что я тогда ответил, а? Я сказал: «Дружбу? Я не предлагаю тебе быть друзьями. Просто послушай, как я играю!», — звонко смеясь, он легонько толкнул Сяо в плечо. — А по итогу сдружились, — горько усмехнулся первокурсник. — Ну, начинай, чего ждёшь-то? — Я жду твоих аплодисментов, потому что я придумал нечто… нечто прекрасное! Как колыбельную. Тебе понравится, но, если заснёшь, на руках нести не буду. У Венти, по мнению Сяо, воистину удивительный талант музыканта. Мелодия, льющаяся плавным потоком без слов и без фальши на минуту-вторую, пока не окончится, успокаивала — совсем как в их первую встречу. Студент-программист осмелился обрести нового друга, наверное, из-за того, что Венти мог безмолвно развеять бушевавшую в нём бурю и при этом не лезть в душу, запертую на сотню замков. И пока музыка опустошила разум Сяо от плохих дум, он увидел мимо проходящего побитого Кадзуху, видимо, с друзьями. Юноши переглянулись, не сказали друг другу ни приветствия, ни помахали рукой, якобы они никто. — Ты говорил, что всё решишь, но я же не знал, что здесь соберётся целая команда поддержки или визажистов, хер пойми, как это назвать, Кун! — недовольно высказывался Каэдэхара и, точно дождавшись перерыва на ринге, упал, развалившись, на первое попавшееся место на трибуне. — Пиздец, я щас тебе назло ещё подкрепление вызову, хочешь? — уверенно отвечает Скара и сел рядом. — Бля, ребят, не ссорьтесь, щас вообще не до этого, — вяло молвила Куки Синобу и зевнула, собираясь тональным кремом замазывать синяки на лице беловолосого. — Так а чё случилось? Где это ты так? — Ой, да… — А вот заслужил потому что, блять! — замахнулся на друга второкурсник, но не посмел бы его ударить, лишь так, припугнуть. — Это Куникудзуши тебя побил?! Кадзуха, только скажи и я ему больно дам по харе! — Ты моя подруга, а не его! — обиженно воскликнул Кун, скрещивая руки на груди. — Интересно, а с хуя ли ты такой собственник? — наигранно удивилась девушка и, наклонившись над студентом-психологом, принялась точечно распределять крем на месте ушибов. — Кстати, насчёт ситуации с челом, который с рогами. Добился своего, короче, мы познакомились, его Итто зовут. Во-от, — похлопывающими движениями пальцев она прошлась по ушибленному месту с нанесённым косметическим средством. — В общем, пацаны, я теперь состою в банде Аратаки. — Вау! — восторженно крикнул темноволосый. — Я тоже хочу, я вступлю! — Это он мне назло тоже сделать хочет, — объяснил ситуацию Каэдэхара и закатил глаза. — Ты не будешь в этой банде. — А хуй тебе, понял? — Кун показал средний палец. — Чем вы занимаетесь, как туда вступить? — Они ярые любители граффити, бегают везде, рисуют чё попало. Мне просто приятно общаться с теми людьми. О, ещё они на скейтах катаются охуеть с какими трюками, меня пытаются научить. Ничего плохого они не делают, Кадзуха, так что зря ты так, — она с теплотой отзывалась о банде и, скорее всего, ей нечего скрывать от друзей. — Замолвить за тебя словечко главарю? — Да, уж будь любезна! — с издёвкой ответил подруге, недовольно глядя на своего сожителя. — Значит, пойдёшь со мной. Думаю, тебя сразу примут. О, и скейт не забудь купить, будем вместе учиться. Ну или вместе ломать себе ноги да руки. Скара вовсе не понимает, во что впутывается. Нельзя наступать дважды на одни и те же грабли, и вдруг сия банда окажется очередной неблагополучной «семьёй», которая по-прежнему воспринимает его за предателя. Схожей с Фатуи ситуации опасается Кадзуха, который не планировал выступать в качестве телохранителя, и если с Фатуи всё более-менее понятно, то, попав в передрягу в банде какого-то чёртового Аратаки, Каэдэхара не сможет помочь по простой причине: он предан «семье» и настолько явно изменять не намерен.