Сны из прошлого

      Пожалуй, идея пойти в художественный класс была не самой хорошей… Но и не плохой, ведь теперь у него появилась новая задача — защитить хёна от лишних глаз. Правда, Сону замер в настоящей растерянности. Он любил проводить своё свободное время в художественном кабинете и рисовать, забываясь в своём собственном мире. И поэтому, как только последний урок закончился, Сону сразу же помчался туда, однако каково же было удивление застать страстно целующуюся парочку. Не простую пару, а Чонсона и Ынби… Честно говоря, он не хотел видеть такую картину. Особенно не хотел бы видеть то, как его хён притягивает хрупкое девчачье тело неимоверно близко к себе; и то, как его губы страстно терзают её губы. Юноша чувствует, как его сердце забилось бешено из-за непонятных ему чувств… Он впервые видит, как кто-то целуется. В смысле, он видел такое только в каких-то американских фильмах, но вживую — никогда. Сону затаивает дыхание и аккуратно закрывает за собой дверь, чтобы не мешать двоим. Он судорожно оглядывается, со дрожью представляя, что кто-то может застать влюблённую парочку. А если Ханыль увидит? Да он же совсем из цепи сорвётся! Сону ни за что не должен допустить такому случиться… Поэтому он решает охранять дверь, со всей душой молясь на благополучие обстоятельств. И, к его счастью, коридор пустой, и в нем нет живой души. Однако Сону всё равно продолжает ощущать настоящую тревогу. А если что-то пойдёт не так? Ему даже страшно представлять такое… А если он увидит своего брата неожиданно? Хотя… вряд ли. В школе Сону своего брата очень редко видит. Да он недосягаемый обычно. Дотянуться до него почти невозможно… Он местная звезда. Его все боятся, но одновременно восхищаются им. И в последнее время Сону обходят стороной. Он понятия не имеет, что сделал хён с его обидчиками, но казалось, что те даже боялись дышать в его сторону лишний раз. " — Обижать тебя могу только я. Понял меня? Эй, ты меня понял, придурок?!» — вспоминает Сону слова своего старшего, странно хмыкая. Кажется, он привык. Сонхун и правда самый непонятный человек в его жизни. Сложно предугадать его действия, вот правда… То он злится, то он заботится (правда, как-то агрессивно), то он вообще какой-то слишком уж безразличный. Он как закрытая книга, которую невозможно открыть, сколько бы ни старайся… Сону вздрагивает, когда слышит быстрые шаги, и он резко отходит назад, чтобы его не заметили. И в следующую минуту из класса почти что выбегает Ынби и проходит мимо парня, совсем не замечая его. Пак лишь успевает увидеть её красных щёк и смущенную, но такую довольную улыбку. — Боже, что за влюблённые дураки, — ему остаётся лишь со скептицизмом покачать головой. Правда, что влюбившись, люди начинают немного тупить? Сону, кажется, начинает в это верить. Ибо эти двое нифига не скрываются. Им будто бы плевать на окружающее. — Йа, Сону-я! — Сону оборачивается на голос и видит удивленного друга. — Ты откуда здесь? — Чонсон закрывает за собой дверь класса, после чего подходит к нему. Выглядит он как счастливый идиот. И, по правде говоря, Сону искренне рад за друга. Так рад, что он нашёл свое счастье. Влюбился взаимно. Правда прибить его охота. — Хён, ты такой оболтус, — подмечает он с возмущением. — Что такое? — не очень понимает Чонсон, в недоумении приподняв брови. — Почему это я оболтус? — И каково это — целоваться? — Ты… — Да, я видел, как ты чуть не сожрал её, — с важным видом уточнил Сону, заставляя старшего весело рассмеяться. — Ещё мелкий о таких вещах думать! — вскоре Чонсон обнимает его прямо за шею и чуть ли не душит в своих объятиях, пока Сону возмущенно кричит на него, но и смеётся одновременно. Он правда ценит такие моменты. Его хён счастлив… Он впрямь сияет. Разве нужно Сону чего-то большего для счастья? Его Чонсон-хен счастлив, значит, и он тоже. Настолько, что забывает, почему он шёл в художественный класс. Планы поменялись сразу, — появились новые. — Я провожу тебя, хён, — говорит Сону ему, и они выходят из школы. — Хочешь мороженое? Я куплю. — О-о, Пак Сону! — тянет Чонсон с довольной улыбкой и обнимает младшего за плечи, притягивая к себе. — Ты ж мой джентльмен маленький. От мороженого я, конечно же, не откажусь! Сону улыбается ему радостно. Совсем скоро день рождения Чонсона, и он уже знает, что ему подарить. Старший любит слушать музыку, только вот плеера у него нет. Поэтому Сону копит деньги, чтобы купить ему плеер и кассеты с самыми офигенными певцами. «Я устрою ему самый лучший день рождения!» — думает он воодушевленно. Чонсон-хён из бедной семьи, и он не может позволить себе многого, но зато Сону в состоянии угостить его в каком-нибудь крутом кафе. — Какие планы на день рождения? — спрашивает он, когда они шагают медленно по берегу. Ведь дом Чонсона находился недалеко от реки. — Я не праздную свои дни рождения, ты же знаешь. Так что планов у меня тоже нет. — А Ынби знает о твоём день рождении? — интересуется Сону, думая, стоит ли провести этот день втроём. — Знать ей незачем, — Чонсон останавливается, чтобы предупреждающе посмотреть на него. — Не смей говорить ей. Я не хочу, чтобы она беспокоилась насчёт этого. — Йа, я думаю, она должна знать! — не соглашается с ним Сону, однако, увидев пытливый взгляд друга, быстро сдаётся. — Ладно-ладно… Но я обижусь, если ты не проведёшь этот день не со мной. — Если ты пообещаешь, что не будешь тратиться на меня, как обычно. — Уже поздно о чем-то говорить, хён, — лишь хитро выдаёт в ответ Сону. — Да и мне не на кого тратить свои карманные. Ты — мой единственный близкий человек. Для тебя ничего не жалко. Это заставляет меня чувствовать себя счастливым, пойми уже. — За все годы нашего знакомства я уже понял, что спорить с тобой — бесполезно, — Чонсон улыбается ему тепло и мягко треплет по волосам. — Как бы я хотел когда-нибудь стать богатым и покупать тебе всё, что ты захочешь, Сону-я. — Йа, — вид Сону мгновенно стал недовольным, — разве ты не знаешь? Твоё существование уже благословение для меня! — Дурачок, — Чонсон грустно хмыкает, его глаза блестят почему-то. Ему становится до ужаса тоскливо, Сону замечает это вмиг, а еще он ощущает, как собственное сердце сжимается от обиды из-за дурацкой судьбы хёна. — Может, в другой Вселенной всё не так плохо, как сейчас? — Не важно, какая Вселенная… Всё будет бессмысленно, если там не будешь ты, хён. — Умеешь ты говорить красиво, Сону-я… — Чонсон вдруг притягивает своего друга к себе, крепко обнимая. Сначала младший в недоумении хлопает глазами, не понимая. Казалось, что его друг в последнее время стал сентиментальнее, чем когда-либо. Будто бы его что-то сильно гложет, однако он не в силах рассказать об этом. И не расскажет наверняка. Сону знает своего друга как своих пять пальцев. Чонсон не из тех, кто может взять и поделиться своими искренними переживаниями. Но в следующий момент что-то идёт не так, когда Чонсон признается ему дрожащим голосом: — Я всего лишь хочу быть беззаботным, Сону… Любить, не тревожиться, заботиться о своих близких. Надеяться на лучшее будущее. Разве я о многом прошу? — Эй, — Сону спешит отстраниться, ему совсем не нравится этот разговор. Будто прощание какое-то, ей-Богу, — ты будешь счастлив, хён. Обязательно. Ты заслуживаешь этого. — Но время течёт со скоростью света, Сону-я… — Сону мгновенно распахивает глаза в удивлении, когда видит слезы на глазах друга. И это впервые, когда он видит его таким испуганным, таким уязвимым. Он же был таким счастливым ранее, да что не так теперь?! Юноше становится совсем уж тревожно. — Я н-не поспеваю за ним… Я такой счастливый в последнее время, от этого м-мне страшно. Черт, прости! Я… — Боже, хён! — Сону начинает злиться, но в то же время не на шутку переживать за него. Он быстро-быстро вытирает слёзы с лица друга, не зная, что делать в таких ситуациях. Возможно, Сонхун на его месте начал бы ругать жёстко и говорить, что парни не должны плакать и быть такими слабыми, но он-то отличается от своего брата эмпатичностью. Сону просто такой человек, который может взять и вместе заплакать с плачущим человеком, однако прямо сейчас он сдерживается. — Ты такой дурак! Всё у тебя будет хорошо, понял? Меньше надо целоваться в школе! Меньше будешь тревожиться. И вообще, ты же сказал, что хорошо скрываешься… Ничего подобного! — Ты совершенно не умеешь успокаивать, — услышав ворчание друга, Чонсон начинает смеяться сквозь слёзы. После шмыгает носом, начиная улыбаться. — Но ты повелесел, — улыбается ему Сону в ответ с неким облегчением. — Ты стал для меня ближе, чем мой родной брат. И я обещаю, что буду упорно трудиться, чтобы обеспечивать тебя, хён. — Сону, ты точно преданный дурак! — на это Чонсон начинает ещё сильнее смеяться. — Тогда я буду соперничать с тобой в битве «кто же станет успешнее и богаче». — Вот это уже другое дело, — одобрительно кивает Сону. — Уже темнеет, пойдём.

****

«1989 год. 28 июня. 22:01. И снова привет, мой драгоценный дневник! Давно я не писал, верно? Иногда не бывает времени, иногда не бывает желания… Больше всего — желания. Всегда есть люди, которые портят мне настроение. И один из них — мой родной брат. Я совершенно не понимаю его. Но понимаю одно. Этот человек наслаждается, понимая, насколько я жалок перед ним. Он может спокойно ударить меня, вести со мной так, будто я мусор. Он с животными ведёт себя и то ласковее, я не вру, дневник! Ведь я вчера случайно увидел, как он сидел на корточках и с самой тёплой улыбкой кормил уличного котёнка… Я был так сильно обескуражен такой картиной, ты бы только знал! Мне даже показалось, что это — не мой брат вовсе. Это его какой-то двойник. Какая-то добрая, светлая его версия. Понимаешь, о чем я? Может быть, я уже теряю рассудок, и у меня всякие галлюцинации? Похоже, что да. Ибо эта картина всё ещё не укладывается в голове… Сонхун-хен всё ещё странный. Он жестокий, грубый, бестактный. Я совершенно не знаю, что от него ожидать… Только жаль, что он против, чтобы я общался с Джеюн-хеном. Это действительно расстраивает меня. Потому что мне приходится избегать Джеюн-хена. А так хочется поговорить с ним о всяком… о музыке, о художестве. Уверен, он будет увлечён такими разговорами! Но, увы… Но хорошо, я смирился с этим. Почти. Ведь меня больше всего тревожит мой самый близкий человек — Чонсон-хён. Он вроде бы такой счастливый, окрыленный любовью в последнее время, но в то же время он такой грустный и пугливый. Постоянно начал говорить о времени. О том, что оно проходит со скоростью света. И что он такими темпами ни на что не успеет… Обычно он чересчур спокоен, но…» — Сону не успевает дописать свою мысль, как дверь в его комнату открывается и показывается Сонхун. Он немедленно закрывает свой дневник, в тревоге приподнимая брови. Сону уже не помнит, когда в последний раз общался с ним, ведь тот вёл себя так, словно младшего не существует вовсе. — Учишься? — на удивление, его голос спокойный. — М...д-да, — и как бы Сону ни старался, он никак не перестанет бояться его. Особенно после последнего раза, где Сонхун почти что угрожал ему не попадаться на глаза. — Умница. Сону не верит своим ушам. То есть, он умеет ещё и хвалить? Интересно, что он ещё умеет? Что он ещё не знает о своём брате? Младший встревоженно наблюдает за ним. И в следующую минуту впадает в осадок, когда старший садится на его кровать и смотрит на него каким-то пронизывающим взглядом. Этот взгляд… он другой. ТАК он ещё не смотрел. От такого осознания Сону невольно сглатывает. — Иди сюда, — Сонхун хлопает на место рядом с собой, ни на секунду не спуская с него пристальных глаз. Что ж, это действительно заставляет трястись от страха. «Возможно, я однажды умру от остановка сердца… А вдруг я сдохну раньше Чонсон-хена? Я ведь обещал ему стать обеспеченным…» — думает Сону, продолжая смотреть на него в ответ. Молча и боязливо. — Ты меня не услышал? — идеальные брови хмурятся, голос становится грубее. — Сюда иди. Сону едва заметно вздыхает и с тяжёлым сердцем встаёт с места, чтобы сесть рядом с ним. Но немного на расстоянии. Просто… от греха подальше. Иногда ему становится грустно от мысли о том, почему его брат не Чонсон, а Сонхун. Ведь он бы всё отдал ради такого старшего брата, как Чонсон… Но, к огромному сожалению Сону, кровных родственников не выбирают. И это печально. Но, как ни странно, он любит Сонхуна. В глубине души. Несмотря ни на что. Он его всю жизнь знает. И точно уверен, что его брат не тот, за кого себя выдаёт. Ему хочется верить в то, что в глубине души Сонхун очень добрый человек… — Из-за чего так сжался? — весёлый голос прерывает мысли. И только сейчас Сону замечает, что хён странный… О, черт, от него несёт алкоголем! Он настолько испугался от его неожиданного визита в комнату, что даже не обратил на его вид внимание. Потому что он был каким-то нарядным и красивым. Красивее, чем когда-либо. А ещё таким расслабленным и веселым? Подозрительно и пугающе одновременно. — Хен, ты выпил? — с неким возмущением спрашивает Сону, невольно повышая голос. Сам он даже не представлял такое. Алкоголь и курение — это что-то запрещённое для него. — Тихо, — Сонхун недовольно шикает на него. — Родителей ещё разбудишь. Лучше выключи свет. Слишком ярко. И в этот момент сердце Сону уходит в пятки. Он ничего не понимает, но каким-то образом заставляет себя встать с места и выключить свет. Лишь бы хён лишний раз не разозлился… Младший совсем понятия не имеет, что его ждёт. Он впервые видит его пьяным, отчего и не знает, что от него вообще можно ожидать в таком состоянии. — Мы с тобой в детстве делили одну комнату, помнишь? — вдруг тихо спрашивает Сонхун, прерывая мрачную тишину. Такое забыть… невозможно. Конечно же, Сону помнит. Тогда у них был маленький дом. Братья делили крохотную комнату и спали на полу. В те времена младший постоянно видел какие-то кошмары, а старший успокаивал его в своих объятиях, ласково подпевая для него медленные песенки. Даже не верится, что раньше было так хорошо… Ведь позже они переехали в огромный двухэтажный дом, где было большое пространство, каждая комната была просто огромных размеров. Также изменился и Сонхун. Стал серьёзным, холодным, бесчувственным, далёким и недосягаемым… чужим. И странно, что именно он вспомнил о далёком прошлом. — Помню, — тихо шепчет Сону. Вскоре Сонхун ложится на его кровать и, естественно, зовёт Сону к себе. Благо, кровать была большой, иначе было бы до ужаса неловко. Даже сейчас младший готов превратиться в пепел из-за смущения. Ему хочется всего лишь исчезнуть в этот момент… разве он о многом просит? Да что с этим хёном не так?! Ударился, что ли? Боже, ему не стоит впредь пить. Страдает от этого Сону. Просто кошмарно! — Ты тогда был таким пухлым, — продолжает ностальгировать Сонхун, а Сону же прикрывает глаза, он боится лишний раз выдохнуть. А ведь ему никто в этом доме не поможет, если случится что-то. Родители будут на стороне Сонхуна, что бы там ни было. — Я уже тогда думал, что ты будешь каким-то неудачником. — Но я не неудачник, — такое заявление заставляет забыть даже о страхе, Сону с возмущением переводит голову в сторону старшего. — Меня все уважают. — Благодаря кому, интересно? — усмехается в ответ Сонхун, так же посмотрев на него в ответ. Сону лишь недовольно вздохнул на это и решил перевести тему. Была не была. Всё равно брат всегда творил ужасные вещи с ним, хуже уже быть не может. Поэтому бессмысленно чего-то бояться… — Почему ты пил? — Этот Джеюн, — с недовольством бормочет Сонхун, хмурясь. Сону привык к темноте, отчего и отчётливо мог видеть его эмоций. Мог видеть его прекрасное лицо, которые выглядело таким совершенным даже во тьме. — Этот идиот заставил меня выпить, а потом… Я чуть не перепихнулся с какой-то девкой, но мне нужно ведь подумать о своём будущем, верно? Боялся, что она может залететь, — заплетающимся языком продолжил тот, заставляя Сону всё сильнее удивиться. Надо же, каким он бывает откровенным, стоит ему только выпить. — Пользуйся презервативами, в чем проблема? — и он сам не понимает, почему решил съязвить старшему, ведь такое обычно ничем хорошим не заканчивается. Но Сону устал. Ему просто хочется отдохнуть по-человечески, а не слушать чей-то пьяный бред. — А ты, вижу, стал смелым? — Сонхун слегка приподнимается, смотря на него из-под длинной чёлки. — Ты же и сам добиваешься, чтобы я стал смелее. Разве нет? Ты ненавидишь, когда я плачу или ною, — ответил Сону устало. — Я хочу спать, хён. Иди в свою комнату. — Мелки-и-й, — тянет он дразняще, — не всё так просто. Ты не понял? У меня проблемы. Я не удовлетворил свои потребности. — И причём тут я? — искренне не понимает младший, невольно хмурясь. — Вот же… ты такой тупица, — цокает он языком, вздыхая. — Почему в твоей комнате так жарко? Мне так жарко, сделай что-то с этим. — Иди в свою комнату, хён. — Сними с меня рубашку. Сону неверяще смотрит на него, в то время начиная сомневаться в своём слухе. Он же не расслышал? — Что ждёшь? Снимай. Как и всегда, грубо и жестоко. Кажется, что Сону даже устал спрашивать, почему же он с ним так поступает. Он уже понял — этот хён наслаждается своим влиянием. Да его вся школа боится, но в то же время его не на шутку уважают. Младший и сам толком не понимает, почему это так работает, но даже он к нему так относился. Он боялся и в то же время уважал его. Это действительно очень-очень странно. — Я понял, ты хочешь сделать меня своим рабом, да? — приходя в себя, подает голос Сону. Он принимает сидячее положение, чтобы разобраться с гребаной рубашкой брата. Хён веселится по-своему. И он пьян в стельку. Всё с ним предельно ясно. — Хорошая идея, — Сонхун глядит на него снизу вверх своими потемневшими глаза. Сону даже показалось, что в темноте его глаза стали полностью чёрными… Он точно реальный человек? — Сядь на меня, так будет удобнее. — Что? — в неком шоке шепчет Сону. А что ему остаётся? Он совершенно бессилен, чтоб его! — Блять, хватит тупить. — почти что рычит Хун, заставляя младшего вздрогнуть. И один Бог знает, с каким трудом он пересилил себя, чтобы взять и неуверенно сесть на него. Происходящее было достаточно дико для Сону. «Кажется, я вижу какой-то сумасшедший сон…» — только и проносится в голове, ведь действиям и просьбам хёна абсолютно нет объяснений. Они давно не дети, чтобы делать такие вещи… Сону старается не смотреть на него, лишь своими дрожащими руками тянется к рубашке, пытаясь расстегнуть несчастные пуговицы. Правда, с горем пополам. — Ты так дрожишь, — дразняще подмечает Сонхун, тем временем, — словно осенний лист. Так себе зрелище. Но, тем не менее, Сонхун не перестаёт сканировать его своим взглядом, жадно облизывая губы и почему-то тяжело дыша. Сону, в отличие от хёна, вовсе не весело. Он бы хотел закончиться, как человек. Особенно, когда… блять! Не может быть… Он почти что закончил с пуговицами, но застыл, уставившись на хёна с широко распахнутыми глазами. Сону нервно облизывает губы, выпаливая почти на одном дыхании: — У тебя… хён, у тебя встало?! — Заткнись. — шипит Сонхун, и в следующую минуту он резко меняет их местами, нависая над ним. — Блять, кто о таком спрашивает? Сону не успевает отреагировать на это безумие, как в его губы впиваются грубо и требовательно. Младший сначала застывает от самого настоящего шока, не веря реальности… Его голова буквально перестает соображать на какой-то миг. И он приходит в себя, чувствуя спектр негативных эмоций от происходящего. Сону не закрывал глаза, он лишь пытался оттолкнуть обезумевшего брата, который целовал его со всей дикостью, кусая каждую губу безжалостно, после языком исследуя его рот. Это… слишком мокро и вульгарно! Сону ведь не представлял свой первый поцелуй таким… Поцелуй со вкусом сигарет (?) и выпитого алкоголя кажется не самым идеальным, но ведь этому монстру буквально плевать на его чувства, не так ли? — Ммп...хён! — Сону пытается изо всех сил остановить этот кошмар, отворачивая голову в другую сторону и прерывая поцелуй с громким чмоком, как его хватает за челюсть, заставляя приоткрыть рот. — Хватит закрывать рот, это бесит. — рявкает Сонхун, и его губы вновь накрывают чужие, требовательно целуя. На этот раз Сону просто ничего не делает, позволяет ему творить с собой всё, что угодно… Он всхлипывает, чувствуя на глазах влагу. Лучше бы избил… серьёзно, лучше бы избил, а не всё это. Этот психопат целует его так, словно он принадлежит ему. Целиком и полностью.

****

И снова Сону лежит, безэмоционально уставившись на потолок. Что это, черт возьми, было?! Твою мать, с каждым разом сны становятся всё безумнее и безумнее. И, как ни странно, у него у самого губы шипят, будто бы их безжалостно терзали… Что это значит?! Сону думал, что сны не должны влиять на него физически, однако это было очень-очень подозрительно. Сердце бешено колотилось в груди из-за очередного сна, а мозг не хотел принимать реальность. Реальность, где Сонхун из снов насильно целует своего родного брата! Буквально принуждает ко всему… Чертов ублюдок! Бедный Сону… «Блять, только инцеста не хватало. Сонхун что, зависим от собственного брата? Он гей?! Он влюблен в него?..» — в голове, как и всегда, слишком много вопросов, но нет никаких ответов. Собственно, ничего нового. Он переводит взгляд на соседнюю кровать и чувствует некое умиротворение, видя, как сосед по комнате спит мирным сном. Значит, вернулся… Хотя Сону так и не заметил его появления. Шесть утра. Пора собираться в университет. И он пойдёт пораньше. Ему совсем не хотелось напрягать Джейка своим присутствием с утра пораньше. Однако отражение в зеркале заставляет его ахнуть от удивления и ощутить самый настоящий страх. На его губах не было живого места.