«Мне никто, наверное, не поверит, но Петя позвал меня сегодня погулять! Я так счастлив. Я давно таким счастливым не был. Мне так приятно. Самое главное не облажаться и не наговорить лишнего. Моё сердце сейчас вырвется из груди. Мне так страшно, но и так весело! Наконец-то этот день настал! Но меня немного настораживает то, что всё слишком быстро развивается… Он раньше даже не смотрел на меня, а сейчас вдруг заговорил. Может, он просто стеснялся и не мог побороть себя, а тут наконец-то решился? Если это так, то я очень рад. Буду надеяться, что всё пройдёт классно! Этот день я запомню на всю жизнь и отмечу в календаре.»
«Я только что вернулся после прогулки с Петей. У меня рука дрожит, почерк может быть немного кривой, но плевать! Моё сердце сейчас вылетит из груди. Это был самый прекрасный день в моей жизни. Я давно таким счастливым не был! Как же я сильно его люблю… У меня крышу сносит от одной лишь мысли о нём. Он мне купил сладкую вату, я буду эту палочку хранить всю жизнь… Мне нужно в следующий раз что-то ему купить взамен! Только вот что? Я даже не знаю, что ему нравится… Может, мороженое или шаурму? Мне не с кем посоветоваться… У меня нет друзей. Точнее есть одна подруга, которой я признался в любви к Пете. Но она в последнее время со мной не общается… Может, я могу довериться Мише? Он же вроде нормально ко мне относится. Как раз он завтра приходит ко мне, так что отлично. Возможно, мы даже станем друзьями.»
Даня посмотрел на шторы. — Мне очень жаль, что у тебя была такая сложная судьба… Мне очень жаль, что так всё получилось, — его голос немного дрогнул. — Знаешь, я даже тебя в какой-то мере понимаю. Мне тоже одиноко… Мне даже иногда кажется, что мы связаны. Это может звучать смешно, но у нас много общего, на самом деле. Мы даже одну литературу любим. Если бы мы могли пообщаться, то я уверен стали бы лучшими друзьями… В душе ёкнуло, и парню захотелось на мгновение увидеть Павла. Пускай он даже напугает его до инфаркта, но он хотя бы будет уверен, что его слова дошли до него. Дане было невыносимо больно читать страдания сводного брата, приходилось брать несколько минут для перерыва. Сердце обливалось кровью и неприятно то сжималось, то разжималось, танцуя чечетку. В один из таких перерывов брюнет осмотрел комнату. Никого нет. Только игрушечный заяц валялся на краю кровати и смотрел стеклянными глазами на своего хозяина. — Может, нам даже когда-то удастся встретиться? — задумчиво обратился парень к игрушке и вскоре сел на постель, посадив ее на колени. — Весело проводили бы вместе время, занимались уроками, читали бы книги. Эх, у меня был бы брат. Так ещё и старший… Защищал бы меня. Заменяли бы друг другу семью.«Я поговорил с Мишей. Я рассказал всё ему… Мне показалось, что я могу ему довериться, но как же я ошибся. Я видел в его глазах отвращение. Он сказал, что мне нужно о нём забыть и жить нормальной жизнью. Я такой дурак. Я не знаю, что мне теперь делать. Я боюсь… Я боюсь, что он всё расскажет…»
«Не зря я боялся. Он рассказал всё моим родителям. Теперь они закрыли меня дома и перевели на домашнее обучение. Я больше не смогу с ним видеться, а у нас только начало всё налаживаться… Я лишился всего. У меня больше ничего нет. Единственное, что держит, так это моя собака. Я реально такой наивный дурак, но я почему-то надеюсь, что Петя попытается связаться со мной. Ему точно не всё равно на меня. Я видел его глаза. Он смотрел на меня не просто как на левого человека. Я видел огоньки. Он даже улыбался мне. Я верю, что мы пройдём вместе через эти испытания и в итоге будем вместе. Он моя судьба. Я не вижу смысла жить без него. Я пошёл спать. Надеюсь, что Петя мне приснится. Хотя бы во сне мы будем вместе.»
«Отец пригрозил мне, что если я не выбью из себя эту дурость, то он усыпит Биму. Это всё из-за Миши. Он мне всё испортил… Я чувствую себя никому не нужным… Не стоило мне ничего рассказывать. Все взрослые такие. Думают, что самые умные, а на деле тупее пробки и делают только хуже.»
Даню словно холодной водой облили. Он вцепился пальцами в блокнот и несколько раз читал последние предложения, не веря своим глазам. Весь прекрасный мир, созданный Мишей, рухнул в одно мгновение. Розовая пелена перед глазами разбилась в дребезги, и Даня посмотрел на этого человека совершенно с другой стороны. Гнев вперемешку с обидой разъедали кости. — Ах ты сука… — прошипел сквозь зубы, чувствуя, как кровь от злости пульсирует в висках. — Ах ты мразь. Он не мог контролировать себя, но решил дочитать последнюю запись. И что-то в глубине сознания подсказывало, что эта история не закончилась хэппи эндом.«когда родителей не было дома то я решил поговорить с петей и объяснить ему всю ситуацию он стоял со своей компанией возле школьных ворот и увидев меня он сразу же ко мне подошёл то что он мне рассказал окончательно меня убило я всего лишь был клоуном над которым все смеялись он просто мной воспользовался просто решил посмеяться, а я ему поверил я думал это настоящая любовь но я снова ошибся сейчас три часа ночи и последняя запись которую я напишу будет предсмертная записка я еще не знаю как именно это сделаю у меня много идей но одно я знаю точно утром я не проснусь я всю жизнь пытался делать людям только добро а со мной так поступают я не понимаю чем я заслужил такое мне очень больно мое сердце разбито мне нечего больше терять надеюсь что этот дневник кто то прочитает и я не буду забыт я знаю своих родителей и они точно сотрут меня из своей памяти словно кляксу в тетради а хотя так и есть я ошибка природы меня не должны были родить надеюсь что после моей смерти всем будет только лучше я не держу ни на кого обиды или зла кроме той тётки хотя даже на нее я во всем виноват только моя вина во всем паста заканчивается так что пора прощаться пока а я придумал как это сделаю повешусь на балконе думаю прикольно будет найти мое тело которое болтается от ветра»
Это была последняя запись. Тайна, которая мучала наконец-то раскрыта. Но что это дало, кроме того, что Даня узнал правду? Ничего. Ничего не поменялось. Таких людей в мире куча, и они совершают такой страшный поступок лишь из-за того, что их больше ничего не держит. Нет поддержки, понимая, любви, даже банальной человечности. Ничего. Уж лучше умереть, чем терпеть это на потеху публики. Выбегая из своей комнаты, Даня споткнулся о свои ноги, кубарём полетев с лестницы на пол. Благо ничего себе не повредил, а немного ушиб ногу. Падение привело мальчишку в чувства, но увидев обеспокоенного и сонного дворецкого, злость снова накатила в двойной силе. Разъярённый подросток грубо убрал руку старшего от себя и, поднявшись на ноги, уже захотел его ударить, но смог сдержаться. — Я всё знаю, — смотрел на ошарашенного прислугу с животным гневом в глазах. —Я всё знаю про Пашу. Блять. Как ты мог. Ну вот как ты мог?! Я тебе верил, а ты… А ты такой же как Юля. Тупой мужлан. Вот кто ты, понял?! Миша смотрел на Даню, не решаясь пошевелиться или что-то сказать. Он был в шоке от всего происходящего. В его голове эхом доносился чужой голос, а в ушах стоял звон. Тело парализовало. Сердце бешено билось. Правда, которую он до последнего пытался скрыть вылалилась наружу и теперь он вынужден терпеть оскорбления. Конечно, он знал, что всё так и будет, но не думал, что это наступит так скоро. Он просто не знал, как себя вести. — Был бы я выше ростом, то врезал бы тебе по твоей наглой морде. Ты мне ещё смеешь врать прямо в лицо? Ты же обещал мне, что между нами не будет секретов, а потом я узнаю, что ты так поступил! Я думал, ты хороший человек, а ты крыса! Из-за тебя Паша умер! Из-за тебя. Зачем ты всё его родителям рассказал? Он тебе доверился, а ты облил его дерьмом. Ты виноват в его смерти! Если бы не ты, то он был бы жив… Ты всё испортил! Я ненавижу тебя! А что если я буду геем, то ты тоже со мной так поступишь?! Хватит молчать, отвечай, блять! — не выдержав налетел с кулаками, прижав к стенке. — Я могу всё объяснить, — его голос предательски дрогнул хоть и пытался вести себя невозмутимо. — Тебе много чего придётся рассказать. Но я больше не поверю ни единому твоему слову. Делал из себя такого ангела пернатого, а на самом деле демон! Как я могу тебе после всего этого верить?! Почему ты просто не мог мне рассказать, что произошло? Почему не мог сказать правду? — Потому что мне было страшно! — не выдержав крикнул, и Даня наконец-то замолчал. —Я хотел тебе всё рассказать, но я считал, что это слишком рано. Я не должен был скрывать этого и врать тебе. Я просто хотел, чтобы ты не думал о лишнем… Не переживал. — Знаешь, кого я почти каждую ночь видел в кошмарах? Пашу! Он приходил ко мне. Я не сошёл с ума, это вы здесь все конченные! Ты даже не отрицаешь того, что он умер! Значит, он нигде не учится, а лежит в земле. И это всё из-за тебя! А я ведь просто ляпнул, что он умер, а оказывается это правда! Меня преследует дух умершего мальчика, прикольно, да?! — Ты же понимаешь, что это не так. Ты болен, а призрака никакого не существует, — снова попытался прикоснуться к нему, но тот оттолкнул. — Послушай меня! Я сожалею о том, что тогда всё рассказал! Я был воспитан иначе, думал, что так будет правильно и лучше! Я не думал, что всё именно так обернётся. Я каждый день об этом думаю. Мне очень жаль. Мне правда очень жаль! Да, моя доля вины есть, я этого не отрицаю, но не из-за меня он это сделал! Всё было иначе! — Не пытайся сделать из себя пушистую овечку! Я всё знаю. — Я правду говорю! Пожалуйста, послушай меня, я тебе всё расскажу. — Я тебе не верю! — Успокойся и позволь мне всё объяснить. Теперь я буду говорить только правду и ничего кроме правды, я клянусь тебе. Пожалуйста, Даня. Прости меня, — упал перед ним на колени глядя прямо ему в глаза. Его лицо выражало только сожаление и ничего большего, а кадык нервно дёргался. — Если тебе будет лучше, то можешь избить меня. Я приму все удары, только прошу, выслушай меня, я понимаю как тебе больно. Я сожалею обо всем, я ужасный человек. Я ненавижу себя за это! Но я никогда так больше не поступлю, — задыхаясь говорил, сжав воротник своей рубашки. — Я больше не такой. Я изменился. Я много раз тебе это показывал. Помнишь, как я заступился за тебя в магазине? Я в том мужике увидел старого себя, и мне стало мерзко. Пожалуйста, поверь мне… Даня молча смотрел на мужчину, пока не ударил кулаком по лицу несколько раз. Михаил, как и говорил мужественно терпел все побои, даже не пытаясь защититься или выставить руки перед собой. Глаза Петрова налились слезами и раздался громкий всхлип, который больно ударил в уши дворецкого, который сразу же обнял младшего. Тот первое время отпихивал его от себя, но старший был непреклонен и только сильнее прижимал маленькое тельце к себе, не позволяя выбраться. — Тише… Пожалуйста, хватит плакать, — успокаивающе гладил по голове. — Тебе нельзя переживать… — Он живой человек, а вы… А вы эгоисты, которые думают только о себе… Которые лезут в чужую жизнь. Все взрослые одинаковые… Им только покажи что-то другое, так они сразу будут учить тебя жизни. Он тебя не просил учить жизни, он просто влюбился… А ты. Он хотел поделиться своим переживаниями. А ты что сделал? Лишь из-за того, что это другой парень ты разрушил их любовь!.. А если я приведу парня, то ты от меня откажешься? Тоже выставишь посмешищем? — Нет, — быстро ответил. — Я всё переосмыслил… — И это стоило человеческой жизни? Жизни совершенно безобидного ребёнка! Своих мозгов не хватило, чтобы понять, что это не твоё собачье дело? — Прости… Если бы можно было бы всё вернуть назад, то я бы никогда так не поступил. Я очень сожалею об этом. Если я могу что-то изменить, то я готов. Но я даже не знаю с чего начать. Даня чувствовал, что Миша был с ним искренним, но он не мог сейчас его простить. Он понимал, что все люди допускают ужасные ошибки, и всегда можно дать второй шанс, особенно если провинившийся хочет измениться и искренне сожалением о содеянном, но не мог перебороть себя. Подросток оттянул мужчину от себя за плечи и, ничего не сказав, убежал в свою комнату, закрывшись на замок. Дворецкий некоторое время смотрел на дверь, пока не удалился. Им двоим нужно прийти в себя и всё переосмыслить. Даня ушёл в ванную умыться. Мокрый парень сел на край ванной, устремив красные глаза на кафельный пол. Капельки воды громко ударялись о плитку, оставляя маленькие лужицы. Снова неприятный мороз прошёлся по коже, вздыбив волосы. — Как он мог, Боже, как он мог? — закрыл лицо руками, снова разрыдавшись. — Я не верю… Ты не мог этого сделать… Господи, нет. Даня вышел на балкон, вдыхая морозный воздух полной грудью. Белый пар поднялся вверх, но ветер быстро разнес его. После сел на пол, прижавшись спиной к перилам балкона. Он понимал, что чем больше времени проведёт в одиночестве, тем быстрее сойдёт с ума. Достав телефон, Даня написал пост в ВК: «Бледное тело болталось на петле, а пустой взгляд был нацелен вниз. Звёздное небо над головой и лай собак вдали. На следующий день ближе к обеду парня нашли родители. Крик матери вперемешку с отцовским. Почему они кричат? Уже ничего не поменять. Нужно было раньше думать, а сейчас уже поздно. Зачем эти показушные слёзы? Вы же сами понимали, что своими действиями делаете только хуже, а сейчас так удивляетесь, что ваше чадо покончило с собой. Да, он жил в достатке, но это ему не нужно было. Он хотел лишь одного — любви.» Ему было плевать, оценит кто-то или нет, просто захотелось поделиться этой историей. И только он закрыл красные глаза, раздался звук уведомления. Vrazy_Bladosik: Ёбушки-воробушки! Твой пост — это произведение искусства! Какие эмоции, какая драма. Прекрасно. Я аплодирую тебе стоя. Теперь мне захотелось почитать какую-то книгу и проникнуться историей. Vrazy_Bladosik: Ты же прочитал. Почему игноришь? Danya_Petrov: Отвали, я не хочу общаться. Vrazy_Bladosik: Что-то случилось? Danya_Petrov: Да, ты написал. Vrazy_Bladosik: Как обычно грубиян… Ты можешь мне излить свою прекрасную душу, я тебя поддержу. Я же ходячая поддержка, забыл? Просто скажи мне, что тебе плохо и я буду весь твой. Danya_Petrov: …Ты псих… Даня положил телефон себе на живот и несколько минут молчал, пока наконец-то не написал: «Мы можем сейчас встретиться? Точнее… Хочешь прийти ко мне в гости? Только через балкон залезь…» Vrazy_Bladosik: Без проблем. Жди! На бледном лице мелькнула мимолётная улыбка. Он сам не понимал почему, но этого человека сейчас хотел увидеть больше всех, наверное, знал, что именно он сможет его поддержать так, как нужно.***
— Ты можешь быть потише? — недовольно бурчал Даня, помогая приятелю подняться на балкон, что тот делал довольно умело, но слишком шумно. — Лучше бы уже через дверь вошёл, если не умеешь… Зачем строил из себя супергероя? — Я сейчас вообще могу уйти, — увидев, как младший виновато опустил голову и как задрожали его губы, остыл. — Извини, сейчас всё будет. Опля, — перелез через перила. Недолго думая, длинноволосый потрепал младшего по голове и резко прижал к своей груди, крепко обняв. — Не плачь. Я рядом, так что больше плакать не надо. Я не могу смотреть на твои слёзы. Ты мне разбиваешь сердце. Даня, ничего не ответив просто обнял в ответ, сжав курточку на спине. Длинноволосый одним резким движением поднял замершего мальчишку на руки под задницу, и занёс в комнату. Посадив второго на кровать, закрыл двери на балкон, но шторы трогать не стал. Тусклый свет от луны приятно заполнял комнату своим светом. Силуэт Владика стоял перед ним сложив руки на груди. Хоть он и был серьёзен из-за сложившейся ситуации, аура, исходящая от него, была тёплая и несла только заботу. Он не собирался кричать или учить жизни со словами «Всё будет хорошо». Он понимал его, поэтому не говорил такие раздражающие вещи. Иногда нужно промолчать и просто быть рядом, вместо тысячи слов поддержки. Кареглазый подошёл ближе, раздвинув чужие ноги в стороны и встав между ними. Он мягко оттянул голову назад за волосы, заглядывая в большие зелёные глаза, что смотрели на него полными слезами и болью. Влад провёл большим пальцем по красной от мороза щеке, стирая бегущую капельку. — Даже если ты мне ничего не расскажешь, я не обижусь. Я не жду объяснений, мне достаточного, что ты позвал меня, — шепотом говорил, спускаясь на колени. Положил голову на ножки младшего, обняв за бедра. — Когда мне было грустно, то моя мама разрешала мне положить голову ей на колени и вот так сидеть. Но это было когда я совсем пиздюком был. — Но сейчас мне же грустно… — Не только тебе, — посмотрел изподлобья на личико мальчишке. — Как же я хочу тебя сейчас поцеловать, — проговорил он, проглотив комок. — Но я буду ждать, пока ты мне не разрешишь. Даня положил ладонь на мягкие волосы, перебирая их короткими пальцами. Он решил проигнорировать его слова, но это не значило, что они были неважным, просто не знал, что сказать. Слёзы снова накатились на глаза и предательский всхлип вырвался из рта. — Почему ты согласился прийти ко мне? Сейчас же ночь… — Потому что ты мне дорог. Да и зачем нужны друзья, если в трудную минуту не могут поддержать? Тем более мне с тобой хорошо, и я буду только рад разделить с тобой эту боль. И если бы у меня была такая возможность, то я бы её взял на себя. Не люблю, когда дорогие для меня люди страдают. — Знаешь, а ты не такой плохой, как я думал при первой нашей встрече. — Каким я был? — Высокомерным выскочкой и эгоист, который думает только о себе. А сейчас ты… — замолчал, ибо понимал, что если начнёт говорить, то умрёт со стыда. — Такой же придурок. Влад хрипло засмеялся, уткнувшись лицом в бок. — Если ты так считаешь, то хорошо, буду твоим придурком. — Я не это имел в виду! Старшеклассник крепче обхватил чужое тело руками и резко повалил на кровать, нависая сверху. Длинные локоны упали на ошарашенное личико нижнего, которые совсем не понимал, что происходит. Но непонятные чувства наполнили его грудь, заставив бабочек внизу живота танцевать чечетку. — Хоть придурок, хоть мразь, хоть конченный чепушила, хоть кто-либо. Если это говоришь ты, мне плевать. Мне главное, чтобы я был твоим, — прижал чужую ладошку к своей щеке. — Вспоминай меня всегда, когда тебе будет плохо. Я возьму твою боль на себя. Ты не заслужил всего, что сейчас испытываешь, и если хочешь плакать, то поплачь, но знай, я не выдержу этого. После того дня, когда ты заплакал на стадионе, я больше не могу нормально воспринимать слёзы людей, особенно твои. Я был таким ублюдком, прости меня, Даня, — нагнулся и мягко поцеловал в лоб, обжигая дыханием кожу. — Можешь ничего не говорить. Просто запомни: ты мне дорог. Если кто-то тебя обидит, то я обижу его ещё сильнее в ответ. — А если это будешь ты?.. — Тогда мне придётся ударить себя, — посмотрел прямо в глаза. — Я серьёзно. Если я обижу тебя, даже случайно, я буду безумно страдать. Мне не хватит тысячи прощений, чтобы высказать свою вину. Даня отвёл взгляд в сторону и закрыл горячие веки. Влад как будто понял его мысли и подхватив под колени, положил маленькое тельце вдоль кровати, укутав в одеяло. «Спокойной ночи, полторашка,» — тихо проговорил, поглаживая по голове, и уже развернулся уйти, как младший потянул за руку со словами: «Не уходи». Сердце Власова готово было выпрыгнуть из груди, и он на мгновение потерял дар речи, но подавать виду не стал. Расположившись рядом с мальчишкой, крепко обнял, прижав лицом к своей груди. Тепло, исходящее от друг друга успокаивало и вводило в некий транс, от чего сон быстро окутал их своими объятиями.