Невзгоды не затрудняют жизнь, они делают её краше.
Воздух в подвале разрезала неприлично долгая тишина. Казалось, она могла оглушить своим существованием кого угодно, свести с ума ещё пока здравомыслящую девушку, которая по сути и являлась инициатором образовавшейся атмосферы. Ох, если бы вы знали, какой кисель чувств она испытывает на своей шкуре! Впрочем, ей не привыкать. С её лица скатывались едва заметные капельки пота, что на промежуток времени задерживались на её бледной, как смерть, коже, после чего стремительно текли вниз дорожкой дальше. Саша также ещё не до конца понимала что к чему, например, зачем Энн завела речь о своём отъезде. «Минутку. Отъезд? Энн, получается, уезжает куда-то? На какой срок? Куда? По какой причине? Значит ли это, что мы останемся в этом доме одни? Если это так, то выходит, это мой, мать его, шанс!» Энн навострила ухо. Она поворачивает к Вэйбрайт голову через плечо. Заметив какой-то всплеск радости в выражении лица Саши, сталкер грозно опускает брови, как обычно при этом прищурив свои огненные глаза беспощадного убийцы, не сулящие добра. Не было ни для кого секретом, что Бунчой удалось уловить главную мысль, промелькнувшую тонкой струйкой, на глазах Вэйбрайт. КАМОН! Посудите сами: вы значит такие заявляете своей жертве (давайте просто представим себе такое обстоятельство) о своём скором отлёте, разумеется ваши слова повлекут за собой исключительно позитивную реакцию! Но Энн, следует признаться, в данный момент не желала видеть ни чью радость, облегченость за сохранение чьей-либо жизни, да будь то просто улыбка, ничто, ничто не имело место. Только лишь её Марси могла позволить себе такое удовольствие. Говоря о ней, художница, вероятно, ещё крепко дремлет в комнате тайки, не подозревая о случайной заварушке внизу. Спит в комнате Энн, расположенной, непосредственно, прямо над их головами, над подвалом, куда сталкер необдуманно (а может нарочно?) обустроила наших заключённых. С новым звоном упавшей с потолка капли подкралась незаметно тишина, а вместе с ней и предзимний холодок. Небольшой объём воздуха, вырвавшийся из самых недр нутра светловолосой, ещё долго парил прозрачным облаком, постепенно растворяясь перед ликом подрагивающей Саши. «Проклятье, да в этом подвале чертовски холодно. Не удивительно. Я всегда знала, что Энн не сможет заработать ни гроша, выбрав должность гепертолога. ХА! А ещё рассчитывает стать приемником бога. Блять, нет. Как его там… Хранителем камней бедствия. Вот!» Когда замолчали прочие мысли, послышался стук маятника настенных часов, висящие около входа в подвал, в том долгом коридоре. Затем последовал глухо второй стук, а затем и третий, создавая целостную симфонию с временами падающими каплями воды. Лишь две девушки, которые были в сознании, являлись лишней частью причудливого оркестра. Но всё же остановимся на часах на стене. Секунды шли полным ходом — время беспощадно убегает. Каждая минута была у Бунчой на счету, ей нельзя было опоздать на рейс! Она, после того как не дождалась, когда Саша вспомнит об её присутствии, сама наклонилась к её лицу, в попытках вновь прочесть все её переживания и эмоции, как открытую перед ней книгу. Глаза Саши не сразу нашли дорогу к глазам девушки напротив. Вот когда это всё же произошло, холодок, уже забытый временем, вновь прошёлся густым смерчем по всему телу светловолосой. Уже знакомый страх снова и снова намеревался проникнуть в её голову, заполучить власть над её телом и тогда уже управлять ей как только ему вообще вздумается. Но переступить этот порог страху мешала габаритная волна адреналина, который вырабатывал организм Вэйбрайт при каждом вдохе с целью безопасности. Из-за этого девушка себя чувствовала как в эйфории, особо не представляя масштаб угрозы, которая продолжала настойчиво витать в воздухе, промежутками оседая в головах обеих подруг. Никто не ощущал её как нельзя лучше, кроме нашей с вами сталкера, что уже в порядке двадцати минут давит своей омерзительной внешностью на блондинку. В частности тот самый мясной фарш, ранее являвшийся обыкновенным носом тайки, вызывал тошноту и подавленность чувств Саши, ведь как ей казалось, в этом всём была доля её вины. Вот только есть одна немаловажная проблема: Саша понятия не имела, откуда Энн заработала этот шрам на всю теперь жизнь. У Энн была раньше возможность обратиться к врачам, чтоб те оказали ей медицинскую услугу, подлатать её нос… Но что сейчас.? Теперь она вовек не сможет оправится. Саша, можно ещё сюда добавить, не помнила ни один день до этого, когда бы она волновалась и задавалась вопросом, как там поживает её подруга Энн. Даже тогда, услышав, что Марси встретила Энн, она не позаботилась о её состоянии, о её жизни, что была полностью определена судьбой и гнила прямо в руках самой беспомощной Бунчой. В самые первые дни, когда брюнетки не стало в городе, Вэйбрайт прекрасно видела, как медленно сходит с ума обездоленная подруга, оставшаяся фактически одна, без единой надежды на заботу с чьей-либо стороны, да даже без той Саши, которая вообще-то могла вместо того, чтобы отдаляться от неё своей нагруженной учёбой и озабоченностью оценками, сплотиться, поговорить как это подобает настоящему другу. С глазу на глаз. Без полюбившихся обществом масок безразличия, просто-напросто выслушать, что готова была рассказать истерзанная душа бедолаги. К чему теперь страдания? Это — в прошлом. «Прошлое не изменишь» Энн самодовольно ухмыляется. Её свист вернулся с новым вдохом. Впрочем так же как и боль в носу… Гной царапал область под носом, стекая в выемку над верхней губой. «Хах, начинает покалывать… Ничего, ничего, боль — это иллюзия, в равной степени как и сама смерть» Может сначала показаться, что благодаря одной лишь этой мысли Энн пока не наложила на себя руку, продолжает своеобразно наслаждаться никакой жизнью, но это вовсе не так! Но давайте просто не будем углубляться в эту тему… Окей.? Вздохи сталкера, подозрительно низкий свист, какие-то взгляды так и кричали о том, что за хорошей новостью последует одно нехорошее «но». — Желаю тебе, Саш, с умом провести эти три дня, — Бунчой смиренно опускается на одно колено перед Сашей, словно верный рыцарь, дающий почтение своему королю. — Пока меня не будет, я попрошу Марси подкармливать вас троих~ Чтобы после ужина, она скидывала в трубу, ведущую к вам, крошки и объедки) Но если ты сильно брезгуешь, то есть и другая альтернатива! Могу вколоть вам питательные вещества. Их должно хватить как раз по случаю на три дня! Ну? ВЫБОР ЗА ТОБОЙ, ДЕТКА! — Т-три д-дня…? Подожди, ты куда-то уходишь.? — наконец задала этот трепетный вопрос златоволосая, судорожно сдирая кожу на пока ещё оставшейся байкерской куртке. Глаза Энн горят, а сердце тихо стонет. — Сегодня ровно в 10 мой самолёт отправляется из Лос-Анджелеса в Хопкинтон. Хочу кое с чем помочь своим знакомым. Если мой план пройдёт ровно так, как я предполагала, то вернусь в этот четверг. Не думаю, что это займёт много времени… — Пожалуйста, Энн, скажи мне… — Саша протянула лишнюю паузу, — Скажи, для чего ты туда летишь…? — По-моему, настало время познакомиться с родителями моей Марси. Объясню им, что теперь я девушка их дочери~ На Сашу будто упал огромный книжный шкаф, разлетевшись от её крепкого черепа. Все краски стекли с её лица, унося с собой дар речи ошеломленной девушки, которая выдавила из себя полный чувств писк. Саша всё прекрасно понимала. Она знала, что в связи с нынешними обстоятельствами, родители Марси отхватят свою долю от всего того, что затеяла обезумевшая Энн. — Энн, НЕТ! ПОЖАЛУЙСТА! ТЕБЕ НЕ НУЖНО К НИМ ЕХАТЬ! ОНИ ПОЖИЛЫЕ, БОЛЬНЫЕ СЕРДЦЕМ ЛЮДИ, Я ЗНАЮ!!! ПРОШУ, УМОЛЯЮ ТЕБЯ, ЭНН! ЕСЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ УЗНАТЬ РОДНЫХ МАР-МАР, ТЕБЕ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ДЛЯ ЭТОГО ЛЕТЕТЬ СЕЙЧАС! Я-Я… Я П-ПРОСТО НЕ ЗНАЮ КАК МОЖНО ЕЩЁ ТЕБЯ ПРОСИТЬ НЕ ДЕЛАТЬ ЭТОГО… ПРОШУ… Не делай этого… Слёзы! Настоящие изящные слёзы Саши! Это была не просто утрированная актёрская игра блондинки, она и вправду слишком дорожит отношениями между семьёй Ву и ими тремя. — … Как и требовалось ожидать, Энн отчужденно пинала мелкие камушки, забрасывая их в щели под шкафами. Свои мерзкие ручонки она припрятала в карманы чёрных брюк, взирая прежним аскетичным взором в каменный пол. — БУНЧОЙ, ПОГОВОРИ СО МНОЙ! Прошу! П. О. Ж. А. Л. У. Й. С. Т. А. Я-Я ЗНАЮ, ЗНАЮ… Я никогда не слушала… Я-я не пыталась слушать тебя! НО СЕЙЧАС… Здесь… ДАВАЙ ПОГОВОРИМ! Я ПОЛНОСТЬЮ ГОТОВА ВЫСЛУШАТЬ ТЕБЯ! ТЕБЕ НЕЧЕГО СТЕСНЯТЬСЯ, Я-Я… МЫ РАЗБЕРЕМСЯ С ЭТИМ ДЕРЬМОМ! ВМЕСТЕ!…
Оркестр заиграл новыми красками: где-то одиноко каркала старая птица, чьи-то босые ножки небрежно звонко ступали по лужам, а в каком-то дальнем туннеле просто свистел подземный гул. Энн побледнела: её темные глаза предпочли упасть в пол, от кончиков пальцев вверх до предплечья прошлась зарядная волна, вместе с ней прыдкое молодое сердце посылало свои последние удары. Казалось, оно уже искало кротчайший путь до желудка кучерявой девушки. Саша так же молча обомлела. Она была готова поклясться, что ей таки удалось вразумить былую подругу; она от всей души верила, что её слова смогли сквозь тысячу дверей пробиться к одной заветной, открыть эту распоследнюю дверцу, за которой таилась настоящая прежняя Энн, которая с минуты на минуту должна остановить свои достаточно измазанные кровью руки, пока ещё не поздно, наконец очнётся от того ментального мрака, от которого в последние годы её жизни не было ходу. Ах, как же она верила! Лицо блондинки расплылось в ничтожно ехидной улыбки, когда она почувствовала, что несгибаемые пальцы сталкера тихо сошли с её колена. Её глаза засияли новой надеждой; стук сердца не было слышно, даже если бы мы имели с вами возможность послушать его вблизи, вслушиваясь впритык и вжавшись к грудной клетке, области левого предсердия. Саша уже начала было тянуться вперёд телом с раскинутыми по обе стороны руками, желанно прикрыв обременительные веки, блаженно вдыхая аромат духов, близких от её лица каштановых прядей. Если бы она продвинулась ещё на дюйм, то вероятно смогла бы пощупать мягкие непослушные, но такие манящие волосы тайки. Та же особо не противилась: покорно и непринужденно обхватывала тянущуюся к ней девушку волнующим взглядом, невольно начав вытягивать свою шею той навстречу. Её карие глаза, томный вздох… Чёрт, у Саши на секунду промелькнула мысль об их жадном поцелуе, что может случится при одном только напористом решении вкусить столь запретный плод предательской любви. Эта любовь отличалась от настоящей своей коварной сущностью, которая приводила в дикий трепет не только искалеченную душу сталкера, но и златоволосая тоже была только за, попробовать на вкус что-то неестественное, запретное, которое в теории должно оставаться под замком всего человечества и никогда не просачиваться в их жалкие судьбы. Энн взяла на себя всю инициативу, стремительно опуская нечуткую гримасу лица, приблизив податливые темно-алые губы, которые невесомо ответили воздушным поцелуем, неспешно заводя этим Сашу, которая еле сдерживала себя от того, чтобы накинуться на темнокожую девушку. От такого длительного ощущения в воздухе накала страстей Саше, как бы она не пыталась, не удалось сдержать свои нагруженные веки, которые она уже была не в силах удерживать над глазами, из-за чего они сию же секунду нахлынули на её сапфиры. Она всей душой желала того, что может произойти: как хорошего, так и плохого, поэтому светловолосая девушка не слишком задумывалась по поводу пустых ненужных глаз по бокам, которые существенно ощущались на Вэйбрайт, осуждено очерчивая возникшую перед ними картину. Саша в последний раз рвано выдохнула сухой воздух, потом врезавшийся и оттолкнувшийся от преграды, чем оказались мягкие губы, и потянувшись вверх до позволяющей крайности, что ей обеспечивала злополучная покрытая засохшей ржавчиной цепь, встретила подбородком вытянутые пальцы Энн, которыми она стала придерживать лицо пленницы. Неведомая ранее сила продолжала диктовать свои правила, тем самым перекрыв глазам Саши дорогу к подвальному свету, к насмешливой улыбке шатенки, которой она в открытую сияла. В отличие от Саши, она знала своё место, ровно так же как и место подруги, играя с её ещё не угасшими чувствами. Чувствами, что разгорались жарким пламенем в жилах Вэйбрайт при одной лишь мысли о запретном неприличном, о сталкере, которому было дозволено касаться её своими грязными от прошлых жертв руками, где ей только вздумается! Энн как-то грустно ухмыляется наивности Саши, которая продолжала, как олень, заметивший яркий свет фар, тихо сидеть, предвкушая, что может сотворить Бунчойка. Не живые болезненно-красные глаза сталкера не говорили ничего хорошего, кроме как пытать и причинять боль словами. В них пробежал свет азарта, который не заметил никто, кроме как нас с вами. Облизнув свои губы, она сладко прошептала: — Глупышка, Вэйбрайт~ А я чуть ли не поверила тебе. Но нет. Ты осталась всё той же сукой, какой и была в средней школе. Думаешь только как сохранить репутацию и при этом позабыв о своём достоинстве… Как бы парадоксально это не звучало, — Энн выпустила пламенный воздух из своих лёгких. Он непременно ударился о лицо светловолосой, заставив её сморщиться. После этого разум Саши будто сошёл с рельс, отказываясь принимать услышанные слова. Девушка уже начала сомневаться, что она дышит. Она хотела как-либо огрызнуться, выплюнуть слова прямо в рожу мерзкой девушки, но вместо этого у неё вышли хрип и учащённое дыхание, переходящее плавно во всхлип. Саша заскулила, когда небрежные пальцы сталкера начали растирать кожу на подбородке кончиком сломанного ногтя. Приторно сладкий напев Энн продолжал грохотать в ушах напуганной блондинки, с каждой новой силой угрожая разорвать её барабанные перепонки в никчёмные полоски ткани. Её сердце пропустило удар. — Но ты всё же просчиталась… Бедная, бедная Саша, — Энн резко прижимает свою руку к запястьям сидящей девушки, заламывая той руки за спину. — Неужели ты решила, что тебе это сойдёт с рук? Ха! Ты решила увести меня от моей девушки? Наивная, Я ЛЮБЛЮ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО МАРСИ!