Рассказы от Жизни до Смерти

Людям творческим свойственно быть рассеянными. Все, что их занимает, — искусство, которому они посвящают себя. Распахнутое окно или открытая входная дверь не удивят их по возвращении в реальность, даже если они «точно помнят, что все запирали». Фантазия была более смелой, чем ее сестра. И пока Мечта робко мялась на пороге, ее спутница уже успела войти внутрь и теперь тянула ее за собой, мягко сжимая миниатюрную ладонь в своей не менее миниатюрной. — Идем, он спит. Не бойся. Мечта окинула пугливым взглядом мрачную комнату и все же сделала осторожный шаг вперед. Мимо ее ножек, обутых в прелестные белые туфельки на маленьком каблучке, стремительной тенью промелькнул черный кот и ловко вспрыгнул на стол у окна, за которым, опустив голову на сложенные руки, сидел мужчина, не замечая того, что творилось вокруг. Он был бледен, в ослабевшей во время сна руке все еще было зажато перо, касавшееся исписанного вдоль и поперек листа бумаги. Совсем рядом стояла наполовину полная чернильница. Ступая бесшумно, две девочки обошли кресло хозяина комнаты с двух сторон и приподнялись на цыпочки, разглядывая с любопытством результаты долгой мучительной работы писателя. — Мне здесь не по себе, — призналась тихо Мечта. Ее тонкие ручки, увитые кружевами рукавов, напоминающими перьевые облака на небе в солнечный день, обхватили собственные плечи, и она отвернулась, опустив низко голову и чуть не плача. Ее сестра коснулась ладонью волос писателя, погладив мягко, как гладит любой ребенок человека, которого желает утешить в меру своих сил. — Мне тоже жалко его, но мы можем помочь. Фантазия подошла к своей спутнице и обняла ее — целуя Мечту в щеку, она выглядела как птичка, хрупкая и изящная. Лунный свет проник в комнату и сделал ее менее пугающей. Однако здесь по-прежнему все было пропитано странной неизлечимой скорбью. В тишине кошачий короткий крик и звук бьющегося стекла прозвучали жутким дуэтом. Девочки вздрогнули, синхронно повернулись к столу и хором ахнули. Черная зеленоглазая тень вспрыгнула на подоконник и испуганно выскочила в распахнувшееся будто само по себе окно. Проснувшийся хозяин в растерянности взирал на лужу чернил, разлитую по разложенным всюду рукописям.

***

— Дядюшка Смерть, дядюшка Смерть! Когда Смерть обернулся, вслушиваясь в шаги нарушивших его покой посетителей, тонкие губы невольно тронула легкая улыбка. Фантазия несла ему новую книгу, прижимая обеими руками крепко к груди. Ее сестра еле поспевала следом, но стоило ей увидеть Смерть, сидящего в кресле, как всегда, безукоризненно ровно и чинно, и она остановилась, нахмурилась и вжалась в угол между стеной и книжным стеллажом, не пожелав идти дальше. На глазах обеих девочек застыли слезы, теплые и горькие — слезы детей всегда отзывались тоской в груди Смерти, даже если плач их был беззвучен. Черный кот, важно прошествовав через комнату, запрыгнул ему на колени и потерся о руку в темной кружевной перчатке, призывно мурча. — Что случилось? — Писатель! Вдохновение опрокинул его чернильницу, а он написал о нем такую жуткую историю! Одной ладонью гладя кота между ушками, второй Смерть принял протянутую книгу. Ему хватило прикосновения, чтобы слова сложились в голове в картину — страшную, но совсем для него не новую. — «Черный кот». Вдохновение, тебя, похоже, опять раскрыли. Кот гордо мяукнул, его заботило лишь то, как приятно проходились длинные тонкие пальцы по гладкой сверкающей шерсти. — Это слишком жестокий рассказ, — заметила Фантазия, смотря на Смерть исподлобья. — Мечта говорит, это ты виноват, что он пишет такие истории. Смерть обратил лицо к Мечте — он чувствовал, как страх и робость становятся чистым детским гневом, и этот гнев снова коснулся его груди словно острым кончиком шпаги. Ему было нечего возразить. — Боюсь, она права. Не одни остановившиеся навсегда часы я уже забрал у тех, кто был ему дорог. И скоро мне придется забрать еще одни. Все, что я могу подарить ему взамен в качестве извинения — вечность. Он пишет истории, не оставляющие равнодушными людей, и память о нем будет передаваться от Прошедшего Времени к Настоящему и от Настоящего к Будущему. Но это будет ваша заслуга, не моя. В воцарившейся тишине лишь сладкое мурлыканье Вдохновения напоминало о том, что комната не пуста. Фантазия осторожно забрала книгу из рук Смерти и молча подошла к Мечте, но та отвернулась, пряча покрасневшие глаза. — Не хочу ничего, — сказала она сдавленно, и повела плечом, когда сестра коснулась его, желая успокоить. — Моя бедная глупышка. Фантазия слабо улыбнулась и, подозвав к себе Вдохновение, вышла с книгой в открытую настежь дверь. — Если я могу подарить ему хотя бы вечность, то сделаю это даже без тебя.