Рассказы от Жизни до Смерти

«Как и в случае с тобой, мой истинный облик является людям лишь тогда, когда уже слишком поздно. Неужели тебе не весело, Смерть? Посмейся вместе со мной... ...над их непроходимой глупостью». «Мне не смешно». Будто ветви дерева, разросшегося в густой чаще и оттого приобретшего крайне причудливый и изломанный вид, раскинулись его крылья — или же то, что лишь отдаленно можно было таковыми назвать. Смерть ступил на молчаливое поле битвы. Под взглядами сотен обезумевших душ хотелось согнуться, сгорбиться и иссохнуть. Стать таким же нелепым нагромождением костей и свисающей с них ошметками плоти, как то, во что превратились тела солдат, растерянно ждущих от него еще более жуткой расправы. — Что это, Господи... — Мне мерещится, этого не может быть. — Это что, птицы? Как их много... Птицы, что всю дорогу сюда шумели без умолку, стихли. Лишь изредка кто-то из них позволял себе встрепенуться, чтобы сохранить равновесие и удержаться на месте. Ветвистые крылья Смерти, голые и нелепые, но грозные для того, кто смотрел на них со стороны, были все усеяны птицами, создавая иллюзию, будто перья на них все-таки есть. Пестрые, разноцветные — здесь были не только во́роны, не только соколы и совы: затесались и птицы поменьше, проворные и ловкие, отлично приспособленные для помощи в сборе такого количества последних мгновений. Сон улыбалась, когда согласилась одолжить своих подопечных — не в первый уже раз. Смерть не мог видеть этой улыбки, но чувствовал ее, и она ободряла. Такая спокойная, понимающая и немного печальная. — Война уже сбежал с места преступления, но однажды, быть может, у тебя получится его остановить. Напоминай о себе. Людям только кажется, что они помнят — на самом деле, лишь обманывают себя и других. Нет, он не может прогнуться под тяжестью страшных чужих иллюзий. Смерть встал еще ровнее и выпрямил спину, являя собой статую, которая шелохнулась только тогда, когда птицы разом разлетелись в стороны по легкому мановению руки. Его размытый мрачный образ, напоминавший само воплощение тьмы, рассеялся, и солдаты — все, как один, — ахнули и резко замолчали. Шелест бесчестного множества крыльев разносился кругом фантомом воспоминаний — свистом летящих с неба снарядов, шепотом раненых. «Передай родным...» «Прости меня...» «Оставь меня здесь...» — Командир! Это же командир! Выйдя из минутного оцепенения, солдаты радостно загалдели. За первым возгласом последовала волна похожих, передаваясь от голоса к голосу, от души к душе. — Как хорошо, что вы здесь, командир, мы вас потеряли. Ветер донес издалека дребезжащий безумный смех и споткнулся о созданный птицами воздушный поток. Каждая вернулась на место с добычей: теперь костлявые ветви за спиной у Смерти были усыпаны еще и россыпью остановившихся часовых механизмов. Он развернулся, чувствуя давление, которое показалось бы невыносимым, но улыбка Сна вновь всплыла в памяти, придавая сил. За ним ровным строем вышагивали радостные солдаты. О том, что настоящий командир бросил их умирать, они узнают гораздо позже. В конце пути, пройдя по длинной дороге вслед за Смертью до границы миров.