Рассказы от Жизни до Смерти

Заглядывать в окна не очень вежливо. Однако их теплый свет так манит поздними вечерами, что удержаться просто невозможно. Тем более, если эти окна когда-то были твоими. — Ваша семья? Какие они дружные. Женщина в темной накидке, с трудом оторвав взгляд от светлой комнаты, где за столом собрались трое людей, повернула голову к пожилой спутнице и с мягкой улыбкой кивнула. Старушка улыбнулась в ответ и тоже заглянула в окно: мужчина постарше и женщина помоложе о чем-то говорили между собой. На коленях мужчины сидела девочка лет четырех и из стоявшей перед ним большой тарелки супа самозабвенно ела целую отварную луковицу. Выглядело это очень комично, особенно когда ее мать показательно закрыла ладонью глаза и рассмеялась. — Моя дочь терпеть не может отварной лук, а внучка на удивление от него в восторге. Раньше я готовила мужу ужин, и каждый раз, когда в супе была луковица, эта егоза залезала ему на колени и съедала половину порции. Он был голодный после работы, но для нее ему ничего не жалко. Вот и теперь что-то осталось неизменным. Старушка коснулась руки говорившей и похлопала ее с тем трогательным пониманием, на которое способны только люди, уже прожившие достаточно долго, чтобы восхищаться их возрастом. Ответный взгляд был полон нежной благодарности. — Идемте, я и так задержала вас. — Мне больше некуда спешить. У меня-то дети и внуки разбежались кто куда. Но я не сержусь на них — главное, что они довольны своей жизнью. А я от нее успела подустать. Но у вас есть дом, милая. Я благодарна, что вы поделились со мной чем-то сокровенным, пусть мы и видимся в первый и, очевидно, последний раз. Куда нам теперь, кстати? — Я отведу вас к Смерти, а он проводит вместе с остальными дальше. — Что ж, жду не дождусь. А вы останетесь? Они двигались в ночи бесшумно и легко. Старушка с удивлением обнаружила, что ноги и спина больше не болят и не мешают ходить свободно. Она также заметила, как настроение ее стало еще лучше после того, как она вместе со своим проводником заглянула в окошко и увидела теплую семейную сцену. Ей было совершенно не о чем грустить. Она прожила такую длинную жизнь, и за эту жизнь каких эмоций только ни изведала. Очнувшись ото сна этой ночью и увидев свое дряхлое тело рядом, мирно спящее на старом диване, она сразу все поняла и только сказала: «Вот и славно, пора уже». Однако ее новую знакомую что-то тяготило, пусть та и не показывала этого, оставаясь приветливой и излучая необъяснимый внутренний свет. — Да, я не могу пока уйти. — Не хотите, а не не можете, ведь так? Укутавшись в свою сливавшуюся с темными улицами накидку, женщина кивнула. Ее улыбка приобрела оттенок неловкости. — Мужу тяжело переживать мою потерю, я это чувствую. Не хочу оставлять его одного, хочу сама однажды забрать его, чтобы мы вместе отправились к границе миров. А пока я помогаю Смерти забирать другие души. Но мне это не в тягость. Я многое поняла с тех пор, как умерла. Старушка внимательно слушала и кивала, кивала. Ее лицо выражало то сочувствие, то растроганность. И когда их путь подошел к концу, она взяла руки помощницы Смерти в свои сморщенные маленькие ладони и крепко их пожала. — Вы молодец. Знаете, я очень рада, что именно вы пришли за мной. Женщина удивленно моргнула и смутилась. Если бы могла заплакать, она бы сделала это, но старушка не заметила ее выражения лица, она уже спешила на встречу со Смертью. — Именно я... Повторила она, прижав руки к груди. — Ты можешь остаться среди живых, пока не настанет срок твоего мужа. Но ты не сможешь вмешиваться в судьбу своей семьи и должна помогать мне со сбором душ. — Мне и не нужно вмешиваться. Я просто подожду своего мужа, а пока готова помогать, о чем бы ни попросили. У Смерти было много Агентов. Каждого что-то удерживало в этом мире, но было бы нехорошо, разбредись неприкаянные души в разные стороны. Не найти их потом. Смерть заключал с ними контракт: давал возможность дождаться смерти любимого, наблюдать за жизнью убийцы до самого конца и иногда даже позволял сыграть с Жизнью в игру, где ставкой были нити Судьбы. Выиграешь: можно переписать небольшой эпизод пьесы кого-то из близких. Проиграешь... Об этом лучше даже не думать. Потому Смерть очень редко соглашался устроить подобную встречу. Быть наблюдателем бывает тяжело. Нельзя прикоснуться, слова твои станут тишиной для живых. Если им плохо — ты не можешь их утешить, если они радуются — не можешь показать, что радуешься вместе с ними. Ожидание — тоже труд, особенно если желаешь, чтобы человек пожил подольше, особенно, если хочешь, чтобы и без тебя он был счастлив. — Вот и ты. Черная шаль спорхнула на кафельный больничный пол и растворилась в воздухе. Это была последняя душа, которую ей предстояло забрать. Ее муж постарел, но сразу узнал ее, и глаза его заблестели такой смесью эмоций, что пусть даже фантомно, но сердце сжималось болезненно и радостно. — Пойдем. Нам с тобой пора.