Рассказы от Жизни до Смерти

— Есть хоть что-то, чего ты не помнишь? С высоты небоскреба город выглядел как макет с множеством мелких ювелирно слепленных деталей, которые двигались, подчиненные скрытому уникальному механизму. Для Жизни каждый крохотный человечек внизу был всего лишь игрушкой, с которой было весело играть, пока она не надоела и не сломалась. Для стоящего в метре от него молчаливо Смерти эти песчинки, то и дело смываемые набегающей на берег волной, значили куда больше — но Жизни было сложно поверить, что тот помнил их всех до единого, сгинувших вместе с Прошлыми Временами. — Они не оценят твоих стараний. Люди любят забывать — они лишь делают вид, что помнят, но память их подобна слуху, что прошел через сотни уст и ушей. Такова их натура. — Это все твое влияние. Жизнь позабавил такой ответ. Он и не думал отрицать очевидное, лишь рассмеялся, гордо осматривая свой великолепный игрушечный мир. Сам он, однако, не мог сказать точно, что переняли люди от него, а что он — от них. Этот обмен происходил уже очень давно. С чего все началось — Жизнь не помнил. Не особо старался, ведь так хотелось заглядывать вперед, не назад. — И все же, как ты можешь помнить так много? Помнишь ли самые истоки? — Помню. Такой короткий ответ, но как много в нем заключено смысла. Жизнь вдруг сменил улыбку на серьезность, на его лбу проступило несколько напряженных морщинок, и он посмотрел в сторону собеседника, раздумывая о том, стоит ли спросить, каким он сам был когда-то. Несколько раз он порывался открыть рот, и каждый раз останавливал себя. В конце концов, он отвернулся и надолго закрыл глаза, пытаясь вспомнить самостоятельно, хоть что-то. Память ему изменила. Однако... — Ужасно, наверное, помнить все без прекрас. Он заметил это серьезно, без доли насмешки, и не нужно было видеть легкого кивка головы Смерти, чтобы предугадать ответ. — Ты прав. — Тогда почему бы не бросить все это в пламя забвения? — Кто-то ведь должен помнить, что все это было не зря. — Пожалуй... «Что это было не зря». Жизнь усмехнулся, его рука в белой перчатке потянулась в сторону Смерти. Еще шаг — и кончик шпаги, оставшейся в ножнах, коснулся груди. Его никогда не подпускали слишком близко, но иногда сила притяжения была слишком велика. Жизнь поднял руки в сдающемся жесте. Он был раздосадован, но стойко принял поражение. Смерть медленно вернул оружие на законное место. — Отвратительно старомоден, как и всегда. Не хочу помнить лишнего. Боюсь, меня это может расстроить, а я терпеть не могу расстраиваться. Слова прозвучали с наигранным оттенком презрения. Жизнь чувствовал обиду, он не мог дотянуться до того, что его так манило. Почему манило — он не задумывался. — Капризный ребенок, как и всегда. Жизнь успел сделать несколько шагов прочь, когда эти слова донес до него порыв ветра. Ему показалось, что в них звучит улыбка, и он обернулся. Смерть стоял неподвижно на том же месте и, казалось, смотрел вдаль, на ставший малиновым горизонт. Но на самом деле, это был взгляд в себя, в каждый кусочек человеческой души, запечатленный в удивительной памяти. В каком-то смысле, даже будучи слепым, этот ангел видел куда больше всех остальных. Ведь кто-то же должен помнить.