Рассказы от Жизни до Смерти

«Все, сказанное людьми, так или иначе сбывается. Слова — величайшие заклинания, жаль, что очень немногие действительно умеют с ними обращаться». Смерть помнил тот день. Помнил, и это воспоминание было одним из тех, о которых Время сказал бы «болезненные». Он знал, что существовал всегда, но существовать и осознавать свое существование — вещи разные. Он очнулся с ощущением страха, но этот страх ему не принадлежал. Затем к страху примешались отчаяние и ненависть. Его грудь жгла отнюдь не физическая боль. В конечном итоге все эти чувства стали и его чувствами. Впитались в только что сформировавшееся сознание, и он готов был закричать от того, насколько они казались невыносимыми. Он открыл рот, но не смог проронить ни звука. Глаза накрыла чья-то мягкая ладонь, и ему стало легче. Совсем немного. Теплые слезы потекли по щекам. «Не смотри. Тебе не стоит видеть. Ни их, ни собственного отражения в их глазах. Бедный мой Ангел, это все, что я могу для тебя сделать. Так будет лучше, поверь». Смерть никогда не прятал глаза, они всегда были открыты. Один настоящий, второй стеклянный — он помнил, как та нежная рука вдруг отстранилась от его лица. На долю мгновения он смог увидеть прекрасные черты той, что в следующий момент вырвала его левое глазное яблоко без всяких колебаний. Крик оглушил даже его самого. Он знал, что был ужасно уродлив, знал, хоть ни разу и не видел себя со стороны. Его крылья, без перьев, голые, словно зимние деревья, дрожали вместе с его плечами. Когда он открыл оставшийся глаз, то ничего не увидел. Ничего, кроме темноты. «Я оставлю его себе. Поверь, теперь ты увидишь больше других, вещи куда более важные. Однажды, когда этот мир сгорит в собственном пламени, ты скажешь спасибо за то, что не можешь этого лицезреть». «Почему ты считаешь, что так неоспоримо права?» Она рассмеялась. Ее смех таил в себе всю музыку мира и был опасен в своем умении пленять. Смерть сразу понял, кто она, но тогда у нее еще не было имени. «Ты видел мое лицо?» «Да». «И как тебе?» «Не видел ничего красивее». «А много ли ты видел?» «Только его». Она улыбнулась. Смерть почувствовал это — каким-то непостижимым образом, — и на этот раз страх, что он испытал, принадлежал лишь ему одному. «Этого достаточно. Больше никто никогда его не увидит. Но ты можешь шепнуть о нем по секрету тем, кого будешь провожать к Границе». Спустя века Смерть понял, почему она так поступила. Понял, зачем оставила ему один глаз, пусть он и не видел им больше. И зачем позволила увидеть напоследок ее в первозданном виде. Ничто физическое ему было неподвластно, его руки были созданы для того, чтобы касаться материй куда более хрупких. Увидеть мир означало усомниться в том, что он хочет лишить его хоть одной души. Но Смерть не сомневался. — Ты ведь видел ее, правда? Многие говорят о том, что только ты и видел Многоликую. Ее настоящий облик. Расскажи мне по секрету, обещаю, я не скажу даже Мечте. На кого она похожа? Дети так любопытны, даже если годами стары как мир. Смерть усадил Фантазию себе на колени, его губы тронула призрачная улыбка. «Все, сказанное людьми, я сделаю правдой. Мне это по силам, мой милый Ангел. Но истинная правда в том, что именно ты сможешь коснуться самого прекрасного моего творения, и для этого тебе не следует видеть его временного сосуда, каким бы интересным он ни был сам по себе». Ладонь скользнула по мягким длинным волосам, губы оставили ласковый поцелуй на макушке девочки. Смерть почувствовал, как в этот миг она ответила ему теплой улыбкой, и от этого ему стало так спокойно и хорошо. — Она — сама Вселенная.