Надвигается Буря

      Вода отозвалась плеском, когда Темпест рухнул в неё. Он обхватил плечи руками и заозирался, успокоившись лишь заметив серебристую фигуру принцессы Зари. Фантом. Значит, они снова были в лесу Тёмных Корней, в их времени.       — Вернулись, — выдохнул он, поднимая взгляд на Зарю. — Ох, ваше высочество, эм… Можете сказать, что произошло в Олачиле?       Темпест так и не был уверен, не причудилось ли ему.       — То может показаться странным, но… Давным-давно на мой дом, Олачиль, напало чудовище из Бездны. Я бы погибла тогда, если бы не великий рыцарь Арториас. Откровенно говоря, я мало что помню, но было в нём нечто такое… Знаешь, это кажется странной шуткой, но… Вы похожи. Пламя, ты же…       Темпест нахмурился. Конечно, они были выброшены в своё время до того, как Заря пришла в себя, но Арториас совершенно точно уже был мёртв и… Похоже, их с Орнштейном деяния были приписаны Арториасу, чтобы сохранить честь рыцаря незапятнанной. И Темпеста это полностью устраивало, так что он не сказал ни слова.       — Ох, прошу меня простить, — вновь заговорила Заря. — Олачиль пал годы и годы назад, прошу извинить причуды моей памяти и смутные речи. И всё же, так странно… Ты и Арториас. Я обязана жизнью вам обоим, и есть в вас какой-то схожий… резонанс? Может, такова природа истинного величия. Не могу прекратить думать о том существе. Мои чувства были туманны, но я могла ощущать обрывки эмоций. Мучительная тоска, утраченное счастье, одержимость, искреннее желание вернуть потерянное… Принадлежали ли они ему? О, прости мне столь странные размышления. Я просто хочу сказать, что не знаю всей истины, даже дорогая моя Элизабет почти ничего не сказала.       Темпест задумался о последних словах Арториаса. Тот сказал, что не смог убить существо из Бездны. Были ли они знакомы? Может, Орнштейн прольёт свет на эту тайну…       Орнштейн! Убийца драконов не издал ни единого звука с тех пор, как они вернулись.       — Всё ли хорошо с сэром Орнштейном? — подтвердила его опасения Заря.       — Не думаю, — Темпест побледнел и кинулся к убийце драконов, который лежал наполовину в воде. Впрочем, он точно дышал.       Но он нуждался в немедленной помощи. Темпест вытащил косточку возвращения, отчаянно надеясь, что она не преодолеет барьер времени и перенесёт их к местному костру, где уже можно воспользоваться силой Чаши.       — Ещё встретимся, принцесса, — попрощался Темпест и раздавил кость.       От костра, что скрывался над озером, они переместились в гробницу Тёмной Луны. Убедившись, что они точно на месте, Темпест побежал к стене тумана.       — Гвиндолин! Тут Орнштейн, ему нужна помощь, он ранен! — закричал Темпест. Божество немедленно развеяло туман и возникло аккурат рядом с Орнштейном.       — Что произошло, Избранная Нежить? — спросили они, поджав губы.       — Не уверен! Много чего! Понятия не имею, где мы были, но там был дракон и… Я позже объясню, сначала Орнштейн!       Гвиндолин подняли катализатор, иллюзорный чёрный рыцарь подхватил Орнштейна на руки, унося вглубь гробницы.       — Мы позаботимся о нём.       — Я помогу!       Темпест засеменил за Гвиндолин, пока они не добрались до жилой комнаты. Иллюзорный рыцарь опустил Орнштейна на постель, а Гвиндолин принялись ловко расстёгивать ремни доспеха.       — Я, э, принесу воды.       Темпест кинулся на кухню Гвиндолин, и даже подогрел воду с помощью пиромантии. Для промывки ран же нужна тёплая?       Когда он вернулся, Гвиндолин уже справились с доспехом, так что Орнштейн остался в одном исподнем. Темпест вспыхнул, как бы не старался убедить себя, что сейчас вообще не время. Гвиндолин внимательно рассматривали рану на левой руке, и Темпест невольно поёжился.       Плоть была рассечена глубоко, сочилась кровью, кожа вокруг покрылась лиловыми синяками. То, что с подобными повреждениями Орнштейн мог сражаться, теперь казалось просто чудом.       — Как это случилось? — Гвиндолин на Темпеста даже не покосились, в ведро с громким плеском упал отрез ткани, а затем подплыл к божеству. — почему вы не попросили о помощи сразу? И… Чей это был удар?       — Я бы хотел, правда, — Темпест поморщился от звука собственного голоса. — Но мы не могли. Сложно поверить, но нас… затянуло в другое время? В прошлое. И костёр нас не выпустил.       — Ясно, — Гвиндолин осторожно вычищали рану, вода уже изрядно покраснела. — Значит, мысль о том, что это был меч Арториаса, не безумна.       Темпест моргнул.       — Откуда вы знаете?!       — Они редко упускали возможность помериться силами, а нам приходилось иметь дело с их травмами, когда лазарет отказывался их принимать, а выслушивать очередную лекцию от нашей сестры не хотелось. Так что мы знакомы с такой раной… Правда, никогда не видели её в настолько плохом состоянии. Значит, вы были в Олачиле.       Темпест только кивнул, подходя ближе. Орнштейн был бледен, словно мертвец. Рука сама собой потянулась погладить его по волосам, но Темпест не решился. Орнштейн не потерпел бы лишних прикосновений, особенно в бессознательном состоянии. Невольно вспомнилось, как Орнштейн всё-таки разрешил притронуться к волосам и не взбесился.       — Должно быть, это было тяжело, — тем временем Гвиндолин принялись зашивать рану. Смотреть на это было почти больно, Темпест невольно обрадовался, что его полностью лечит эстус. Ещё больше он обрадовался, что Орнштейн без сознания и ничего не чувствует.       — До какого-то момента он неплохо держался, — признался Темпест. — Но в момент, когда мы осознали, что в Олачиле, Орнштейн начал вести себя странно и ничего не пояснял, пока я не разозлился. А потом… А потом мы встретили Арториаса и… — голос Темпеста надломился. — Думаю, именно тогда стало намного хуже.       Гвиндолин всё ещё на него не смотрели.       — Орнштейн воспринял смерть Арториаса крайне болезненно. Нам пришлось силой удерживать его здесь, в гробнице, чтобы он не умер, бросаясь на любую опасность.       — Хотел бы я быть удивлён, — пробормотал Темпест. Ну конечно Орнштейн довёл себя до истощения и конечно он не смог нормально погоревать. То же самое, что было и в Олачиле. Темпест решил, что как только Орнштейну станет немного лучше, они поговорят. Открыто, без попыток спрятаться.       Темпест отмотал кусок бинта подходящей длины и протянул Гвиндолин.       — Что ж. Он будет жить, но потерял слишком много крови. Орнштейну нужен отдых.       — Я присмотрю за ним, — кивнул Темпест.       — Возвращайся в собор, Избранная Нежить. Мы распорядимся перенести Орнштейна в его покои. Вы продолжите путешествие, когда он поправится.       Впервые Гвиндолин посмотрели на Темпеста и, кажется, поморщились.       — О, и прими ванну, Избранная Нежить.       Темпест осмотрел себя и понял, что весь перемазан кровью и грязью. В Олачиле у них не было ни малейшей возможности привести себя в порядок, не считая того, что они постоянно падали в какие-нибудь водоёмы, не говоря уже о том, что кровь из брюха Мануса лилась прямо на Темпеста.       — Ради Первого Пламени! — воскликнул Темпест и поспешил к костру. — Ох, Гвиндолин, спасибо… за заботу об Орнштейне.       Тёмное Солнце ничего не ответили, только коротко кивнули. Темпест неловко помахал рукой, а после через костёр вернулся в собор.       Пришлось немного поплутать, чтобы обойти серебряных рыцарей, и вскоре Темпест стоял у дверей ванной комнаты. Раздевшись, он почувствовал себя ещё более грязным и липким. Терять времени он больше не стал, тёплая вода в бассейне приятно расслабила мышцы и согрела.       — Орнштейну, наверное, ванна ещё долго не светит… — пробормотал Темпест себе под нос. — Надо будет принести ему таз и мочалку… Может, он даже позволит ему помочь…       Взгляд Темпеста стал мечтательным, когда он представил перекатывающиеся под кожей мышцы, а затем он покраснел.       — Неуместные мысли! — отругал себя Темпест, и принялся оттирать грязь.       Но вряд ли Орнштейн сможет справиться сам со своей огненной гривой, да? На волосах могла засохнуть кровь, колтуны пришлось бы вырезать, а сохранить шикарных конский хвост Орнштейну бы наверное хотелось.       Мысли ушли в сторону фантазий о том, что он почувствует, когда Орнштейн снова разрешит ему прикоснуться к волосам, втереть в них мыло, смыть, а потом вычесать. Коса точно получится с рост самого Темпеста — эта мысль почему-то оказалась неожиданно яркой.       Так почему он вообще об этом думает? Орнштейну сейчас нужны были уход и забота, а не чьи-то нереалистичные мечты.       Тщательно вымывшись, Темпест ещё некоторое время просидел у самого края бассейна, прикрыв глаза. Даже его вымотал этот долгий путь по Олачилю, что уж говорить об Орнштейне, который был не только живым, но ещё и раненым большую часть дороги? Ему точно надо выспаться… А потом он проголодается.       Темпест вспомнил, что Орнштейн упоминал рис с грибами, так что торопливо вытерся. Броню необходимо вычистить и починить, прежде чем снова надевать, но и бегать голышом по собору тоже не стоило, особенно если его мог заметить Орнштейн. Обыскав полки, Темпест откопал слишком большую рубашку, которая висела на нём, словно халат.       Лучше, чем ничего. Темпест подхватил броню и побрёл к костру, чтобы починить её с помощью душ, собранных в Олачиле. К счастью, чисткой тоже занимались души, как бы это ни работало на самом деле. Потом он скормил несколько душ своему знаку Тьмы, сохранив остаток для торговцев в храме Огня.       К моменту, когда Темпест закончил, его волосы почти высохли. Он вновь облачился в свою броню, сложив рубашку в бездонный ящик. Вернёт, когда снова будет в ванной. Затем он подумал, вернули ли уже Орнштейна в собор, и направился проверить.       Он почти повернул ручку двери, прежде чем вспомнил, что лучше сперва постучать. Никто не ответил, Темпест выждал минут пять и медленно открыл дверь, осторожно входя внутрь.       Доспехи и копьё были аккуратно сложены в углу комнаты. Сам убийца драконов действительно лежал на своей постели, всё ещё бледный, но дыхание его уже выровнялось. Орнштейн был одет в пурпурную мантию, похожую на ту, в которой Темпест впервые его увидел. Левая рука, перебинтованная, лежала на груди. Длинные волосы его были собраны в косу, кончик которой свисал с постели и касался пола.       Темпест подошёл ближе. Кажется, Орнштейн просто спал. Либо он задремал после того, как его сюда перенесли, либо чуть раньше. Как бы то ни было, Темпест был рад, что Орнштейн отдохнёт хоть немного.       Стоило заняться готовкой, Орнштейн наверняка проголодается. Когда Темпест уже стоял у самой двери, взгляд его зацепился за картину.       Орнштейн и Арториас на полотне улыбались. Это чувствовалось, несмотря на то что Орнштейн был в шлеме, а лицо Арториаса скрывал капюшон.       С тяжёлым чувством в груди, Темпест вышел из комнаты и тихо закрыл дверь. Каково должно быть Орнштейну увидеть эту картину? Темпест подумал было снять её, но это полотно точно было важным для Орнштейна, раз оно висело в его комнате десятки лет.       В кладовой Темпест, всё ещё терзающийся неприятными мыслями, принялся искать ингредиенты. Рис, непонятно, где выращенный, ведь единственное болото в этой стране было ядовитой помойкой, грибы, сливки и немного лука. Не забыл Темпест и о дополнительном десерте, а потому прихватил ещё и яйца с молоком. На пути в травяной сад Темпест задумался, как всё это хранится свежим. Может, Гвиндолин могли бы объяснить, но Темпест не был уверен, что хочет знать.       В садике пришлось задержаться, полить сухие растения, и только потом собрать нужные травы.       Приступил к готовке Темпест всё ещё с тяжёлой головой. Тщательно отмерил воду, — рис должен был впитать её, не оставшись ни слишком сухим, ни слишком влажным, — нарезал лук, перед этим заткнув нос парой листиков, прихваченных из сада, чтобы глаза не заслезились, помыл и нарезал грибы.       Когда рис уже был сварен, Темпест начал обжаривать лук и грибы. Восхитительный запах наполнил кухню, и Темпест в который раз подумал, почему он потерял вкус, а не обоняние, добавил рис и сливки. Время от времени он всё это помешивал, в конце добавив парочку трав.       Он оглянулся. Конечно, Орнштейна на кухне не было, и Темпест внезапно почувствовал себя очень одиноким. Значит, это ощущал Орнштейн каждый день? Не с кем поговорить, не с кем разделить трапезу. Не в этом ли крылась причина такой привязанности к Смоугу?       Темпест попытался представить собор в эпоху расцвета Анор Лондо.       Повелитель Солнечного Света наблюдал бы за своими подданными, принц Без Имени и принцесса Гвиневер проводили бы время вместе, может, присматривали бы за Гвиндолин. Орнштейн бы говорил о чём-то со своими рыцарями, Арториас бы играл с Сиф, а Киаран наблюдала бы за этим из теней. Гох вёл бы неспешную беседу с кузнецом-великаном. Серебряные рыцари патрулировали бы коридоры и залы, кухня была бы полна слуг, что готовили бы множество блюд для обитателей собора.       Темпест заметил, как что-то упало в тарелку. Когда это случилось снова, он понял, что плачет.       Шмыгая носом, Темпест продолжил перемешивать рис, надеясь, что Орнштейн не заметит чуть большее количество соли. Он накрыл кастрюлю крышкой, погасил огонь и отошёл в угол кухни, туда, где обычно сидел Орнштейн.       Стоило ему только сесть, как Темпест просто разрыдался, словно маленький ребёнок, придавленный отчаянием и безнадёжностью, которые окружали Орнштейна. А сам-то, почти опустошённый, год просидевший в Прибежище… Или годы? Он не был уверен.       Потребовалось немало времени, чтобы успокоиться. Темпест вытер глаза платком, сделал несколько глубоких вдохов. Как бы Орнштейн себя повёл, будучи на грани? Скорее всего, держался бы, как и всегда.       С немного разочарованным вздохом Темпест приступил к десерту. Лёгкий пудинг должен был подойти, а потому Темпест разбил несколько яиц и смешал их с молоком, добавил сахар, перемешивая до тех пор, пока смесь не загустела. Темпест залил её в форму, отыскавшуюся на кухне, и теперь ожидал, пока застынет. Довольный своей работой, Темпест внезапно услышал шаркающие шаги. Он выскочил в коридор — и увидел бредущего Орнштейна, который выглядел так, будто вот-вот упадёт в обморок.       — Ты почему не в постели?! — Темпест упёр руки в бока, и Орнштейн дёрнулся.       — Маленький Шторм, я… — Орнштейн умолк, но даже лёгкого румянца на его бледном лице хватило, чтобы Темпест всё понял.       — Ладно, ладно, но потом сразу возвращайся, — Темпест демонстративно скрестил руки на груди и уставился в стену, хотя и поглядывал краем глаза на Орнштейна.       Тот кивнул и побрёл дальше. Темпест подумал, не нужна ли ему помощь, но тут же откинул эту мысль: убийца драконов слишком велик. Оставалось только надеяться, что Орнштейн останется в сознании.       Темпест проверил рис и, положив в тарелку порцию, отнёс её в комнату Орнштейна. Пудинг стоило приберечь.       Убийца драконов не возвращался так долго, что Темпест успел забеспокоиться — но именно в этот момент дверь скрипнула и Орнштейн вернулся в комнату и лёг в постель.       — Ты и правда приготовил рис с грибами, — заметил Орнштейн, слабо улыбнувшись одними губами.       — Конечно, — Темпест протянул ещё и ложку. — Ты хотел именно это блюдо, а кто я такой, чтобы отказывать клиенту?       Темпест вытащил из арсенала лучшую свою улыбку, когда Орнштейн поставил тарелку на колени и осторожно взял ложку. Миска, кажется, готова была упасть в любую секунду, так что Темпест чуть придвинулся.       — Помочь?       — Я могу поесть сам, — впрочем, привычной резкости в голосе Орнштейна не было. Он звучал… очень глухо. Темпест подумал, пытается ли он даже сейчас всё контролировать. Он плакал? Улыбнулся ли он только потому, что Темпест волновался?       — Просто тарелка может упасть. Я могу её подержать, ладно?       Орнштейн посмотрел на миску и коротко кивнул. Темпест подошёл ближе, только чтобы осознать, что его роста всё ещё не хватает.       — Минуточку… — Темпест забрался на кровать, уселся на колени и протянул тарелку Орнштейну. Он даже не задумывался о том, что сделал, пока не увидел, как Орнштейн снова краснеет.       — Ой! — Темпест тоже залился краской. — Орнштейн, извини, я не хотел переходить границы дозволенного! Я…       Взмахом руки Орнштейн остановил поток извинений.       — Всё нормально, маленький Шторм.       Темпесту тяжело было поверить, что Орнштейн пустил его на свою постель, но продолжил держать тарелку до тех пор, пока она не опустела. Убийца драконов откинулся на подушки и пробормотал:       — А где дополнительный десерт?       — Остывает, — просто ответил Темпест, и Орнштейн как-то печально улыбнулся.       — Вообще это была шутка, но спасибо, — сказал тот и закрыл глаза, намекая, что хочет поспать. Темпест как можно тише покинул комнату.       Вымыв посуду, Темпест задумался, а что ему делать теперь. Он решил зайти в комнату, которая служила Орнштейну и Смоугу гостиной. Сперва Темпест хотел взять с полки какую-нибудь книгу, но передумал, заметив толстый слой пыли.       — Когда тут убирали в последний раз? — спросил у пустоты Темпест. Минутой спустя он уже обвязал волосы шарфом, отыскал ведро и швабру и принялся за уборку. Так большая часть дня и прошла, он вычищал каждую поверхность и выметал пыль из углов. Уборка была привычным делом, так что Темпест неплохо справлялся даже с неудобными углами.       Темпест присел, любуясь своей работой, и взгляд его упал на стопку рисунков. Нарисовал ли Орнштейн что-то новое?       Казалось, прошли столетия с тех пор, как Темпест впервые увидел тот единственный рисунок себя в элитных асторских доспехах, в то время как на деле миновало всего несколько недель.       Темпест взял рисунки. Да, ещё портрет, на сей раз уже в кожаных чёрных доспехах, с прямым мечом и щитом. Таких набросков было много, иногда в другой позе, иногда с другим оружием — луком или пламенем пиромантии.       На паре листов что-то было написано ужасным орнштейновым почерком. Пришлось сощуриться и почти вплотную приблизиться к листу, прежде чем удалось расшифровать.       На одном их первых рисунков было написано: "Идиот!" — с большим восклицательным знаком. На другом: "Маленький Шторм". На третьем же надпись гласила: "Не привязывайся", — и повторялась она снова и снова, словно это было невероятно важно.       Не привязываться? К нему? Это значило, что Орнштейн что-то чувствовал?       Темпест отложил рисунки обратно, глубоко вздохнул, сердце забилось чаще. Если Орнштейн что-то чувствовал, то почему он прятал их или… отрицал?       Темпест любил Орнштейна. Он знал об этом чувстве довольно давно. И любил тем больше, чем больше узнавал человека под золотым доспехом. Но как только Темпест позволил себе понадеяться на крохотный шанс, Орнштейн сказал, что собирается искать примирения со старым любовником.       Темпест смирился с тем, что не получит ответных чувств. Больно, но Темпест готов был быть просто другом, пока они путешествуют вместе. Но этот рисунок…       Почему Орнштейн писал эту фразу опять и опять? Было только два варианта: или Орнштейн влюбился в него и теперь отрицал эти чувства, или же что-то должно было случиться в конце их путешествия. Что-то, из-за чего они не смогут остаться друг с другом…       Темпест побледнел, но тут же покачал головой. Что бы ни должно было произойти в Горниле, это дела будущего. Сейчас Орнштейн должен был выздороветь, а потом помочь ему найти ещё две души Повелителей. У них будет достаточно возможностей поговорить.       Может, стоит признаться Орнштейну перед самым Горнилом. Тот имел право знать правду о чувствах Темпеста.       Теперь, когда комната была чистой, Темпест вернул ведро со шваброй на место и вернулся на кухню. Пудинг застыл, так что на ужин Орнштейн точно получит прекрасный десерт и остатки риса с грибами. Стоило пойти и спросить Орнштейна, что он хочет съесть завтра.       Темпест снова постучал в дверь, но ему никто не ответил, как и в прошлый раз. Орнштейн спал? Но когда Темпест вошёл, убийца драконов просто бесцельно смотрел в потолок.       — Орнштейн? — позвал его Темпест и поёжился, так сильно убийца драконов вздрогнул. Будь тот котом, то ещё бы и подпрыгнул, наверное.       — Маленький Шторм?.. — Орнштейн неловко подтянул одеяло повыше. — Прости, я… Задумался.       — Ага, я заметил. Я просто хотел спросить, что ты хочешь завтра.       Молчал Орнштейн так долго, что Темпест почти приготовился спросить снова.       — Не знаю. Готовь, что хочешь…       — Орнштейн, всё хорошо?       Казалось, Орнштейн был не в себе. Ничего удивительного, учитывая произошедшее, но Темпесту не хотелось, чтобы Орнштейн снова закрылся в себе.       — Всё хорошо.       Плечи Темпеста поникли. Конечно, Орнштейн бы и себе не признался. Что ж, давить на него было абсолютно бесполезно, так что возможно стоило его отвлечь.       — Вряд ли тебе удалось вымыться.       Орнштейн моргнул и перевёл взгляд с потолка на Темпеста.       — А? Конечно нет, как бы я справился с одной рукой? — он чуть приподнял забинтованную конечность.       — Но принять ванну тебе бы хотелось? Мы в Олачиле перемазались в грязи и всякой мерзости.       — Ты прав, маленький Шторм, но… Как ты себе это представляешь? Свежие раны не стоит мочить…       — Я могу принести таз сюда, и тебе не придётся выходить.       Орнштейн шумно вздохнул и покраснел, но Темпест уже выскочил за дверь.       Вернулся он с обещанным тазом, наполненным водой из купальни, который аккуратно поставил на пол, а также мылом, несколькими полотенцами и мочалкой, что отправились на прикроватный столик. Орнштейн сидел совершенно неподвижно, пока Темпест, скрестив руки на груди, размышлял, как бы поднять таз на постель. Решение нашлось быстро — Темпест подтащил к кровати один из стульев и поднял тяжеленный таз, едва не задохнувшись. Это было изнурительнее любой битвы, всё же Темпест ростом совершенно не вышел.       — Дотянуться сможешь? — поинтересовался он, но Орнштейн всё ещё не двигался, только смотрел на воду. — Ой, ты не хочешь, чтоб я смотрел? — Темпест отвернулся, вспомнив о его застенчивости, даром что они видели друг друга голыми. — Я бы вышел, но беспокоюсь за тебя. Обещаю, подглядывать не буду.       — Спасибо, маленький Шторм… — нарушил молчание Орнштейн. Темпест услышал возню за спиной и тихий вздох. — Кхм, не мог бы ты…       — Да? — Темпест ухмыльнулся. Очевидно, что с одной рукой раздеваться неудобно, отчасти потому он в комнате и остался. Теперь же Орнштейну просто следовало это признать.       — Забудь…       Это Темпесту не понравилось. Он-то знал, как щепетилен Орнштейн в вопросах чистоты, ведь тот не терпел оставаться в грязи, тщательно чистил оружие и до последнего оттягивал поход в Чумной город.       — Орнштейн, пожалуйста. Я уверен, что ты хочешь помыться, ты можешь просто попросить о помощи, — Темпест легко покачал головой.       Сдался Орнштейн только через несколько минут.       — Ладно, — сказал он, и Темпест обернулся. В свою очередь Орнштейн вперился взглядом в стену, а лицо его залила краска. — Но только потому, что сам я не справлюсь.       Что творилось в его голове? Темпест отдал бы тысячу душ, лишь бы узнать ответ.       — Я сначала сниму перевязь, — сказал он, забираясь на кровать. — А потом помогу тебе с халатом.       Орнштейн кивнул, всё ещё буравя стену. Поступил Темпест так, как и сказал. Всего на мгновение, но Орнштейн вздрогнул, когда рука без поддержки упала на подушки. Перевязь Темпест положил на столик, а затем принялся расстёгивать пуговицы халата. Теперь покраснел не только Орнштейн, Темпест мог почувствовать жар и то, как знакомо покалывает в носу. Пуговица за пуговицей — и как только последняя была расстёгнута, Темпест вытер капельку крови, что уже готова была сорваться вниз.       Переместившись за Орнштейна, Темпест осторожно потянул халат вниз, как можно бережнее, помня о руке, и вскоре увидел покрытые многочисленными шрамами плечи и спину.       — Вот, — сказал он, вновь утирая кровь. — Приподнимись немного, чтобы снять его полностью.       Последние слова он протараторил, соскакивая с кровати и зажимая нос, словно это могло помочь.       Орнштейн ничего не сказал, только снова завозился. Плеск воды только подстегнул фантазию, так что Темпесту пришлось просто прижать к носу платок — мысль о том, насколько Орнштейн привлекателен, не оставила ему и шанса. И это только от звуков! Но либо Орнштейн не придал значения такому поведению, либо — что более вероятно, — слишком увлёкся мытьём.       Темпесту осталось только угрюмо рассматривать свои перчатки и размышлять, почему он не додумался их снять — теперь они испачкались в крови. В последний раз он прижал платок к лицу, убедившись, что всё в порядке, а потом стащил с рук перчатки, чтобы почистить и их потом у костра.       — Маленький Шторм… — неожиданно окликнул его Орнштейн голосом, полным смирения с ситуацией.       — Да? — Темпест ждал, когда он продолжит.       — Ты не мог бы мне помочь… с плечом и спиной? — Орнштейн почти шептал.       Темпест подумал о том, что неужели ему разрешат прикоснуться, — и эта мысль чуть снова не заставила кровь пойти носом.       — Ох, конечно, — сказал Темпест, замечая, как начали подрагивать руки.       Он медленно обернулся, сел на постель. Орнштейн теперь смотрел куда-то вниз, практически обнажённый — но хотя бы в исподнем, — и всё ещё красный. Темпест отжал мочалку и вновь залез за спину, взглядом изучая ожоги на коже убийцы драконов.       — Всё нормально, Орнштейн? — Темпесту не хотелось, чтоб его в один прекрасный момент сбросили на пол. Ещё меньше ему хотелось, чтобы Орнштейн чувствовал себя неловко.       — Да.       Прозвучало не очень убедительно, но Темпест решил поверить на слово. По крайней мере, этому согласию не предшествовала пара минут тишины.       — Хорошо.       Осторожно Темпест принялся обтирать плечо и спину, особую деликатность проявляя к шрамам, и если в начале мышцы Орнштейна будто окаменели, к концу он похоже расслабился и позволили себе наслаждаться происходящим.       Не в первый раз Темпест отметил, насколько Орнштейн изголодался по прикосновениям.       — Займёмся волосами? — спросил Темпест, когда грязи на коже не осталось совершенно, но Орнштейн покачал головой. Видимо, об этом не могло быть и речи, как и о помощи с более деликатными частями тела. Темпесту оставалось лишь надеяться, что в гриве Орнштейна не запеклась кровь, которую вычесать будет невозможно. — Хорошо, тогда давай вернём халат.       Темпест помог одеться, лишь раз запнувшись. Когда увидел почти свежий красноватый шрам на груди убийцы драконов. Тот, который оставил он сам, пробившись через золотую броню. Но Темпест промолчал, возвращая перевязь на место.       Орнштейн вновь улёгся и накрылся одеялом, и теперь у Темпеста точно не было причин задерживаться.       — Я унесу всё это, — сказал он, готовясь спрыгнуть с кровати, но Орнштейн удержал его.       — Маленький Шторм, прошу… ты не мог бы задержаться немного?       И выглядел Орнштейн настолько одиноким, что Темпест только и смог, что кивнуть.       — Хорошо, — Орнштейн прикрыл глаза. — Спасибо…       Заснул он быстро, а Темпест заметил, что его так и не отпустили. Сидеть так было неудобно — хотя бы потому, что схватили его правой рукой и лежал Орнштейн на правом же боку, а Темпест сидел слева. Пришлось переместиться и усесться рядом с Орнштейном, прислонившись к стене и поджав под себя ноги.       — Я мог бы стать счастливейшей нежитью в мире, если бы не знал, что тебе просто тоскливо, — прошептал Темпест, мягко стискивая его пальцы, чувствуя, как сон подбирается и к нему, как всегда бывало при скуке или истощении. И спать он всё ещё мог.       Проснулся же Темпест от того, что Орнштейн притянул его ближе и крепко прижал к себе. Смутившись, Темпест перевёл взгляд на лицо убийцы драконов и… Разве тот не всегда обнимал что-то во сне? Хотелось надеяться, что в этот раз его не вышвырнут вон. Хотя, теперь-то они были друзьями. Так что Темпест позволил себе наслаждаться теплом, пока Орнштейну внезапно не стало дурно.       Проклятие, неужели ему снился кошмар? Было на то похоже, ведь Орнштейн побледнел, застонал, а кожа его покрылась испариной.       — Проснись, тебе снит…       Орнштейн стиснул его слишком сильно — дышать стало нечем, Темпест затрепыхался, борясь с мёртвой хваткой, пытаясь если не выбраться, то вдохнуть. Несколько минут агонии спустя Темпест ощутил, что умирает, а в следующий миг обнаружил себя у костра.       — Поздравляю, Темпест, тебе принадлежит самая глупая смерть в истории — задохнуться в объятиях древнего рыцаря, — проворчал он, ища человечность, прежде чем решил, что вернуться к Орнштейну всё-таки важнее.       Тот уже проснулся, ошалелыми глазами оглядывая комнату, и едва не подскочил, заметив Темпеста.       — Маленький Шторм! — Орнштейн выдохнул. — Почему ты… я?..       — Тебе приснился кошмар, — Темпест постарался говорить спокойно и собранно. — Ты попросил остаться и… ну, ты знаешь про свою привычку хватать всё подряд во сне.       Орнштейн уставился на Темпеста и его тронутое проклятием лицо.       — Маленький Шторм, мне так жаль, — сказал он, и Темпест готов был клясться, что заметил слезинку, скатившуюся по щеке. — Я не хотел, я…       — Всё нормально, всего-то тридцать третий раз, — фыркнул Темпест, и они оба рассмеялись. Правда, смех Орнштейна порой перемежался со всхлипами. Темпест устало улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь?       — Не знаю.       Что ж, дело сдвинулось с мёртвой точки, Орнштейн признал, что не в порядке. Темпест подумал, а что же ему снилось, кроме того, что ничего хорошего.       — Не торопись. Скоро ужин. Я разберусь с этим, — Темпест указал на себя, намекая на опустошение, — а потом принесу остатки риса с грибами. И десерт.       Орнштейн просто посмотрел на него, а затем произнёс:       — Спасибо, маленький Шторм. Я буду ждать.