Веретено

«Тепло и холод, дом и дорога, шерсть и сияние, тьма и звезда — они, олицетворявшие предельные крайности, были при этом предельно близки друг другу. Только друг с другом могли разделить Хозяйки своё космическое одиночество. Величие Виктории было в том, что она любила свою соперницу гораздо больше, чем та любила её.» (из Хрестоматии М(У) 2005)

На веретене Хозяек — не шерсть и не лён. Из одного и того же у Виктории и Нины получается совершенно разное. Станет первая прясть, к примеру, ночь — будет тихий покой после дня трудов, нежная колыбельная матери и лунный свет над бескрайней Степью. А возьмётся вторая – выйдёт страсть сбежавших влюблённых, незатухающие после багряного заката огни хмельного притона, запретное колдовство на свечах и россыпь недосягаемых звёзд. Но не бывает одинакового для всех, и их соперничество — отнюдь не в том, кто перетянет нить. Дома у Виктории всегда пахнет свежевыпеченным хлебом, сладкими пряностями и молоком, даже когда никто не готовит, и росой на скошенной траве, даже если не сезон покосов и не утро. Просто такова она — вечно сопутствующая ей стихия. И гостям тут неизменно рады, даже непримиримым. Волосы Ольгимской мягкие, как овчинная пряжа. Бледные пальцы Каиной прочёсывают их по всей роскошной длине. — Ты как Прозрачная Кошка: когда нужно, тебя не найти. Нарочно избегаешь встречаться? — А о чём нам, таким разным, говорить, если к согласию никогда не приходили и не придём? Одна думает о кошках — и представляет мурлыкающий пушистый клубочек на хозяйских коленях перед тёплым очагом. Думает другая — и видит зацепляющие тот же плед острые коготки и сладкую истому потягивающегося изящного тела. Но наяву так лежит только голова печально улыбающейся снизу вверх Виктории, и только вполне человеческие ногти Нины перебирают светлые пряди. — А тогда и не говори. Просто побудь рядом. Одиноко без тебя... Кто-нибудь, увидев их сейчас, усмехнулся бы: вот уж правительницы, вот уж плодотворное обсуждение важных дел Города... Но ничего важнее и быть не может.