Путь осилит... оживший!?

      А Димон попятился назад, к чуть приоткрытому окну позади себя. Он не сразу понял из-за пока не выветрившегося алкоголя и немного изменённого голоса пришедшего гостя, кто явился в комнату… Да тот самый гость и есть хозяин этой комнаты!       Тень с каждой секундой раскрывала личность заходящего в комнату. Чернее ночи волосы, сверкнувшие в свете луны голубые глаза, морозный запах шлейфом проносится за ним. — Бойся открытого окна позади себя, — чуть хрипящим голосом предупредил Олежа, который с каждой секундой, с каждым шагом был ближе к Диме, а последний был в ступоре. В ступоре, одновременно понимая, кто перед ним буквально в нескольких шагах, и не понимая, как алкоголь может действовать так, что позволяет видеть восставших мертвецов. Или не мертвецов. С крепкими напитками пора завязывать!       Дима, не веря своим глазам, потёр их, снова открыл, надеясь, что это только видение, но нет, стоило поднять веки, а явившийся стал ещё на шаг ближе.       Некуда деваться. За спиной лишь подоконник, окно и выход наружу. Разошлись облака, скрывающие звёзды в предутреннем, но ещё тёмном небе, луна ярче разлила свой свет в комнате. — В этом трудно признаться, как нелегко от земли отрываться, чувствуя под ногами твёрдую поверхность, — с непонятной, нервной улыбкой на лице, Душнов вытянул руку вперёд, словно угрожающе показывал на Диму. — Сгинь! — шептал Побрацкий, всё ещё считая это эффектом «белочки». — Пропади! — ещё сильнее зажмурил глаза, надеясь, что видение тот же час отступит, ведь не бывает так, что погибший полгода назад, сейчас стоит напротив. — Если бы ты только знал, каково это заново чувствовать голод, холод, физическую боль, икоту… ноги…       Олежа смягчил взгляд, а потом, опустил плечи, вновь почувствовав слабость в коленях, и обессилев, рухнул всем телом на Диму. — Тепло. Если бы ты только знал, — и обвил его руками за плечи. — Если бы ты только знал… Многое, что я ощущал при жизни, я не ощущал будучи призраком. Вкус, осязание, — пальцами чуть сжал ткань свитера Димы, — обоняние, — принюхался к Побрацкому. — От тебя пасёт перегаром. Дим, что за херня?       Всякий намёк на употребление алкоголя будто бы испарился, когда Дима ощутил то же тепло, как и от живого человека. Значит, не привиделось, значит, не послышалось, значит, алкоголь не палёный, значит, не почудилось.       Резко открыв глаза, Дима смотрит на обнявшего его Олежу. Столько было вопросов, роящихся в голове, и столько ответов, скольких оказалось ровно ноль. Ноль. Ровно столько догадок, как оживший вдруг Душнов явился в общагу. Потом озарение. Дима вспомнил, как он с Олей баловались, играли в тёмную магию. Чёрная книга, пентаграмма в центре комнаты, тринадцать свечей. Ромашки, розы, виски, смех, спонтанный танец, утро. Ночь, улица, фонарь, аптека.       Ну конечно, магия по воскрешению мёртвых работает не только в фильмах. Как оказалось, так и оказалось. — Поверить не могу, передо мной не призрак, а человек! — Побрацкий, хоть и отошёл от шока, но поверить в реальность не мог даже после того, как сам лично коснулся Олежи. Точнее, как коснулся. Это мягко сказано. Дима вначале убрал его руки от себя, и стал мацать лицо Душнова, да так, что казалось, после останутся синяки. Стал дёргать за щёки, зачем-то тыльной стороны руки проверил температуру, коснувшись лба, дотронулся до чёрных, пусть и в земле, волос. — Обалдеть! Ты из плоти и крови! — не понимая, какие эмоции нужно испытывать при виде воскресшего, Побрацкий скорее выразил детский восторг.       «Нет блять, из говна и палок», — в мыслях сыронизировал Олежа. — Сам в шоке, — всё же ответил он, наблюдая за каждым движением Димы.       Весь промёрзший, в земле и уставший, Олежа не стал даже вставлять своего слова, чтобы перебить внезапную радость Побрацкого. Просто смотрел на эту реакцию со счастливой улыбкой, которая сама как-то собой появилась на лице. Как часто Дима бывает так счастлив по-настоящему? Разве будет лучше? Лучше не будет никогда.       «Да, конечно, ты бесконечно прав», — всё думает Олежа, но радостных воплей Димы он как таковых и не слушает. Точнее, слушает, но не слышит. Точнее… Всё пропускает мимо ушей, но тем не менее, каждое радостное восклицание он принимал и понимал. Надо было воскреснуть чуть позже, вот бы Дима ещё больше удивился. Да уж наверняка. — Будучи призраком, я терялся как тень в темноте, Дим, — сквозь радостный монолог, тихо проговаривает Олежа, всё не решаясь сказать чуть громче, чтоб перебить ту радость. — Я чувствую свою нижнюю часть тела, пусть ноги время от времени подкашивают, будто ватные. И…       Но Дима его не слышал. Расхаживал по комнате и всё пребывал в недоумении, как так получилось, что некое колдунство из чёрной книги сработало. Чтобы как-то привлечь внимание к себе, Душнов произнёс несколько вызывающую фразу: — После воскрешения я чувствую себя так хорошо, как никогда ранее, я будто потрахался. — Чего? — резко замолк Побрацкий, взглянув на Олежу. — Ничего. Ну как там твоё свидание? Как там твоя девушка?       Сработало. — Да какая там девушка? — Дима видел, как устал Олежа, пройдя такой долгий путь и предложил ему присесть на кровать, которая раньше и принадлежала Душнову. — Ты присаживайся! С ума сойти! — не успокаивался он. — Я разговариваю с человеком, который ещё вчера тихо и мирно себе гнил под землёй! Кому скажешь, — не поверят!       «Да не гнил я вовсе», — подумал Олежа. — «Просто лежал себе, отдыхал, а потом резко открылось второе дыхание». — Слушай, — вдруг осенило Диму, — а как ты прошёл в общагу? Тебя должны были остановить. Здесь ведь ещё и не каждого пустят. — Нуу, скажем так, на проходной меня даже никто не встретил. Видимо, не такой уж и важный я посетитель, ну это даже к лучшему, а то такой ажиотаж бы начался.       В самом деле, пройдя в общагу, по счастливой случайности Олеже удалось остаться незамеченным. — Это точно.       Побрацкий скользнул взглядом по Душнову, оценив его внешний вид. Стало неловко двоим одновременно: Олеже за то, что выглядит, мягко говоря не комильфо, Диме за то, что даже не проявил никакого гостеприимства, хоть бы свою запасную одежду предложил в качестве замены той, что сейчас вся в грязи. — Как-то неправильно получилось. — Дима отвёл взгляд в сторону, незадачливо потирая затылок. — Надо было предложить тебе переодеться, привести себя в порядок. А я со своими вопросами дурацкими лезу. — Да ладно, во всяком случае, ты проявил ко мне хоть чуть-чуть внимания. — У меня идея на миллион: короче так, я бегу в магазин, закупаюсь едой и алкашкой, и мчусь сюда. Будем праздновать твой второй день рождения! Ну, как тебе идея?       А этому только дай повод. — Мне нравится. Только не смей брать энергетики, — сразу предупредил его Олежа. — Ты знаешь, как я к этому отношусь.       Дима проигнорировал слова про энергетики, и все равно он сделает всё по-своему, одну банку всё-таки купит. — Я серьёзно, вообще-то. — Душнов будто прочитал мысли. — Ладно-ладно, — закатил глаза тот, находу одеваясь в тёплую одежду. — А, да, пока не ушёл: вот, держи, — порывшись в своём шкафу, Побрацкий отдаёт Олеже на некоторое пользование найденные вещи. — Я так понимаю, у тебя не осталось ничего своего, так что вот! — и вручает пару полотенец. — Ты выглядишь реально не очень. Душ сам знаешь где. Всё, я ушёл в магаз, вернусь приблизительно через… в общем, сегодня точно. Я ушёл!       Только Дима начал надевать наушники, Олежа встал на ноги и негромко сказал: — Неужто ты и вправду человеком остался? Нет, не так. Неужели ты им стал? — А? — не понял Дима, так как один наушник был вставлен, а через музыку многое можно не расслышать. — Нет, ничего. Я всё же действительно пойду и приведу себя в порядок. — Всё, давай, скоро буду. Я скорость! Кчау!       Только и хлопнула дверь комнаты.       Олежа простоял так на месте не больше минуты, сказав: — Пора бы перестать тебе смотреть постироничные мемы. Ладно, не стану терять времени.       Осколки от бутылки на полу. На стене пятно и немного брызг от разбитой тары. Не порядок, надо будет чуть позже убрать.       Взяв в руки полотенца, на вид чистые, Олежа также незаметно прошмыгнул в общажный душ. Уже утро, студенты должны кто первый занимать очереди, чтобы принять душ, но Олеже повезло, что никто ему на пути даже не встретился, а то поднялась бы шумиха.       Все обыденные и каждодневные занятия, которые делает каждый человек, Олежа учился делать всё это заново. Будучи призраком он не мог принимать душ, а теперь даже прохладная вода ощущается иначе, по-новому. Так же по-новому ощущалась и горячая вода. Она включилась внезапно, резко перейдя с прохладной на кипяток. Тут-то Олежа и вспомнил всё величие могучего русского мата. Когда наконец вода была настроена, и перепадов резких больше не случалось, можно было расслабиться. Такой контраст холодной стены и тепла тела, что даже не хотелось выходить из душа, но тут Олежа вспомнил, что вот-вот должен вернуться Дима с магазина. Погрелись и хватит, а то сейчас будут стучаться в дверь другие желающие искупаться.       Странное ощущение настигло Олежу, когда уже выходя из душевой комнаты никого из других студентов не было где-то поблизости. Да что это с ними? Массово решили проспать пары?       Действительно, одежда Побрацкого была несколько великовата для Олежи. Великовата особенно в плечах, ну хоть за выделенные футболку и потёртые штаны спасибо.       Вернулся Душнов в комнату, и оказался в ней один. Где Дима надолго так пропал можно только догадываться. Наверняка очередь в супермаркете большая, или ещё что-то. Вещи испачканные в грязи Олежа пока что оставил где-то в некогда своём шкафу. Как-нибудь нужно будет взяться за стирку этих вещей. А видеть себя в отражении для Олежи вообще дикость. Как же он отвык от того, что можно видеть своего двойника в зеркале, будто параллельная реальность смотрит на тебя. Так засмотрелся на себя, что не сразу заметил, что Дима уже пришёл с полными пакетами всякой всячины. — Да красивый, красивый, — в шутку сказал пришедший, разуваясь. — О, прости, просто засмотрелся на себя. Так давно не видел себя в зеркале, что уже и стал забывать, каким я был при жизни… Ну, при прошлой жизни, — нелепо улыбнулся Душнов, закрыв дверцу шкафа. — За твой второй день рождения! — Дима куда-то бросил куртку и снова взял пакеты в руки, сразу можно было услышать звон бьющихся друг о друга бутылок с чем-то явно крепким. — Погнали!       А Олежа был и не против. Он забыл, каково это, когда крепкий напиток опьяняет и когда сознание становится туманным, и на все проблемы сразу становится все равно. Вот бы снова ощутить всё это. Заново. — Надеюсь, ты отказался от идеи покупать энергетики. Я теперь буду более пристальнее следить за твоим рационом питания! — предупредил Душнов, и только на счастье Побрацкого не заглянул в пакеты с покупками. — Как скажешь, зануда.       В самом деле, банка «запрещёнки» лежала на дне пакета.       Взяв какое-то пойло по скидке и закусь, какую можно купить на скудную стипендию, Дима разлил по кружкам вино, если это можно так назвать.       Смотря на своё отражение в гладкой поверхности винного напитка в кружке, Олежа помнил, что придерживался правильного образа жизни, и при старой жизни следил за своим здоровьем… Так было раньше.       «Один раз живём», — думается ему, и улыбка сама собой появилась на лице. — «Нет. Умираем мы один раз, а мы живём каждый день».       А Дима что-то трещал, точно телевизор на фоне. — А? Ты что-то спрашивал? — Душнов наконец-то поднял взгляд на Побрацкого, что сидел напротив него. — Спрашиваю: как ты смог выбраться из гроба? — Всё дело в силе земли. — Чего? — В живом огурце. — Не понял. — Я говорю, что чувствую себя как огурчик. Ладно, — отмахнулся Олежа и немного приподнял свою кружку с налитым в неё вином, — мы вроде хотели отметить мой второй день рождения. — За тебя, зомби! С двадцать чем-то там тебя летием, — своеобразно поздравил его Дима, звонко чокнувшись кружкой о кружку, и невероятно быстро выпил всё содержимое.       Олежа сделал пару глотков того вина. Да уж, выпить из этой кружки того же чая было намного приятнее. — Знал бы я, что это за вино, лучше бы мы устроили чаепитие с тортиком, — вкус и правда оставлял желать лучшего, но допить так или иначе придётся. — Да ладно тебе, нормальное вино. Ну просто подумай, кто справляет день рождения одним чаем и тортом? Да только детсадовцы. — Дима пошарился в пакете, где раньше находились продукты, и не заметно открыл банку энергетиков. Олежа действительно был глубоко в своих мыслях, потому бы и не заметил, если бы банку открыли прям перед его лицом. — Наверное ты прав, — отражение и вправду зачаровало Душнова. — Когда мы взрослеем, жизнь приобретает горьковатый вкус, как бы грустно это не звучало. Вспомнил, что мне пророчили долгую и счастливую жизнь, что я умру в окружении большой и любящей семьи.       Дима слушал его, одновременно попивая большими глотками запрещённый для него напиток. — …И кто знает, — продолжает Олежа, — возможно та гадалка была права. Ведь я не просто так снова жив. Вот ты бы как себя повёл, если бы вдруг ожил, хотя точно знал, что мёртв, а?       А Дима не мог даже ответить, схватился за сердце, что-то хрипя. Так он и рухнул на пол, стоило Олеже только отвести взгляд от своего отражения в кружке на Побрацкого. — Что за?.. — Олежа понял лишь секунду погодя в чём дело, когда банка энергетиков упала на пол. — Дима, сука!       Вскочив с места, Душнов в панике заметался вокруг лежащего на полу тела.       Слишком мало времени. Есть всего четыре минуты, чтобы спасти жизнь этому любителю энегретиков. Массаж сердца? Да Олежа чуть не сломал Диме рёбра своими массажами. — Чёрт! Чёрт! — паника нарастала ещё больше, когда послышался бег за пределами комнаты. Резко открывается дверь, а на проходе Оля держит в руках шапку Побрацкого. — Дима, я твою шапку нашла!..       Увиденная картина перед глазами «Пурпурной», с трудом могла казаться ей понятной: в комнате оживший вдруг Олежа собрался делать искусственное дыхание помершему Диме. — Олежа? Дима?.. — следом и Оля потеряла сознание.       Телефон, что был у Олежи в кармане штанов сел окончательно.