Парадокс всемогущества Бога

— Ближе к Б******* водитель выжил после ДТП, вышел на трассу и его сбили насмерть. — Ксемен отвел взгляд от газеты, посмотрев на закат. — Как говорится, от Судьбы не убежишь. Его собака, отвратительно длинная, бегала неподалеку и что-то рыла в земле. Быть может, трюфели, а может и обычное дерьмо. — Слушай, Марьян. — продолжил Ксемен. — Мне кажется, ты не стараешься. — В каком смысле? — А в том смысле, что мы терпим убытки. Марьян выправил волосы из-под шапки, которая обошлась ему в пять сотен рублей, и потер ладошки. — Да. — жалобно отозвался он. — Меня тоже возмущает, что опарыши подорожали. Ксемен недовольно закатил глаза и бросил какой-то недовольный цыганский комментарий. — Поговори с Софьей. — сказал Ксемен, вновь расправив газету. — Вы все-таки неплохо сошлись. — Ни черта! Мы плохо сошлись! — его глаза блеснули искрой неясного происхождения. — Я даже не простил ей последнюю ссору! Да и я… — Ты хочешь уехать отсюда? — строго спросил Ксемен, перебив. — Хочешь или нет? Если хочешь уехать, нужно терпеть, еблан. С твоими истериками ты так и останешься здесь. Марьян скрестил руки на груди и какое-то время молчал. —Этот город проклят. — сказал вдруг он. — Будто все уже заранее спланировано. Будто, если предположить, что Бог есть, он оставил это место. — Бога нет. Бог на то и Бог, что он добр ко всем. — Хотелось бы верить. Мне страшно, знаешь. Страшно, что мы можем неправильно понимать само понятие «бог». С чего люди решили, что Бог — это существо доброе и благосклонное? Кто сказал, что Всевышний не может быть тираном и садистом, Ксемен? — Послушай, Марьян. Мысли о Боге — это прямой признак шизофрении. Так что заканчивай. Бога нет, и на этом всё. Я уверен, что все будет хорошо. Мы выучимся, уедем отсюда и, может быть, даже будем счастливы. В спину внезапно подул холодный ветер. Середина ноября, время неслось чрезвычайно быстро. — Ты не веришь в Бога, но веришь в цыганскую магию. - ответил Марьян. — Так о чем речь? — Моя магия по крайней мере работает. Да и я никогда не называл ее магией! Это чутье, придурок! — А карты твои? — И карты тоже чутье. Они лишь помогают разложить все по полочкам. И, к слову, о картах. — Ксемен резко сжал газету. — Бред! То, что сказала Юрьевна — бред! Не верю я, что это правда! Мое чутье говорит мне совершенно иное! — И что оно говорит? Что я еблан? — Не только! — Ксемен снова сложил газету и зачем-то свернул ее в трубку. Все это дело заняло у него порядка десяти секунд, в течении которых он молчал. Получив подзорную трубу, Ксемен сам не понял, нахуя это сделал. — Короче, Марьян. Помнишь мою тётушку? Вся жизнь Марьяна снова пролетела у него перед глазами. Ах, как же сильно она любила полеты над землёй. Тетушка Джофранка из Б******* — это вторая главная достопримечательность для семейства Чадовых после У******** горы.. Ее зоркий цыганский взгляд, ее юбка до щиколоток, увешанная украшениями и живыми трупами... Все это до сих пор являлось Марьяну во снах с того раза, как он однажды согласился съездить с другом на дачу. — Ну помню. — ответил Марьян, сглотнув. — А к чему это? — Мои родители говорят, что в скором времени нужно съездить к Джофранке и помочь ей с хозяйством. — Я не поеду. — Заткнись, подруга, я ещё не договорил. — Ксемен внезапно огляделся по сторонам и перешёл на полушепот. — Дело в том, что я поеду туда один. На дедовском жигуле. А по дороге к Б******* есть один поворот, где мы с дедом часто собираем шишки. С этого поворота можно уйти глубже в лес и даже увидать военную базу. Слышишь, Марьян. Хочешь узнать, зачем нам в школе историчка на танке? Найдем в дырку в заборе и посмотрим, как там у них. — Ты издеваешься?! И это тебе говорит твое чутье?! Твое чутье ведёт тебя на зону, Ксемен! — Как хочешь! — драматично отвернулся Ксемен, не менее драматично взмахнув рукой. — Я поеду один! — На жигуле!? В лес!? Ещё и вечером, да?! — Скорей всего. Думаю, родители скажут ехать к Джофранке ближе к ночи, чтобы сразу у нее переночевать. Марьян распинался ещё около минуты, объясняя, почему это плохая идея. Только одна мысль о путешествии на Жигуле заставляла его вспомнить все самые страшные рассказы о том, как люди терялись в лесу, их сжирали волки, волков сжирали рыси, рысей медведи, а медведи садились в горящие машины и сгорали нахуй. Он был уверен, что Жигуль сразу же загорится нахуй, привлечет медведей, и все пассажиры в машине умрут в агонии. Рассуждения Марьяна, как обычно, ни к чему не привели. Друзья разошлись по домам, а на следующий день снова встретились в школе. Марьян уныло ковырял своих опарышей за невероятно большие деньги алюминиевой вилкой, посматривая на Ксемена. За столом в кой-то веке собрались все, что его и пугало. Мила наконец стала ходить в школу регулярно, Дарья Скалдырникова никогда не пропадала из поля зрения, а Софья Кринжаева почему-то даже в столовой учила уроки. Ксемен заметил негодование друга, по-чадски улыбнулся, с явной издёвкой, и произошло то, чего Марьян так боялся. Предложение покататься на Жигуле было принято всеми, кроме Софьи. Марьян драматично уронил алюминиевую вилку на пол, опустив голову. — Как вы не понимаете! — взвыл он. — Мы все умрем! Да этот сраный Жигуль загорится нахуй, а потом придут медведи, а потом... — Тсс... — Ксемен привстал из-за стола и похлопал приятеля по плечу. — Марьян, не кричи, на тебя люди смотрят. Ты итак похож на бешеного, у тебя в носу опарыши, мешки под глазами, а если ты ещё и орать будешь... Софья тоже привстала из-за стола, поправила воротник, отряхнула юбку, вдохнула, выдохнула, отвернулась, потом повернулась обратно, будто готовясь к чему-то великому, поставила руки на пояс: — Как бы я не хотела это говорить, но я согласна с Марьяном. — Ну ладно. — Ксемен развел руками по сторонам. — Тогда поедем втроём! — Нет! — Марьян хотел встать, но ударился ногою об стол, чуть не опрокинув тарелку с опарышами. — Вы умрёте! Софья, они умрут! Жигуль загорится, а потом... — Да заткнись ты! — рявкнула Софья. — Если так хочешь, езжай с ними. — Так тогда и я умру! Все оставшиеся четверо переглянулись. Ситуация казалась чересчур абсурдной, чтобы воспринимать ее всерьез, однако Марьян был вполне реален. Какое-то время вопрос оставался открытым. Ксемен уже был доволен результатом, но все таки хотел ехать полным составом. Если с Марьяном ему было все понятно, то уговорить Софью казалось практически невозможной затеей. Семейство Чадовых решило отправить сына в ссылку в красивую дату — тридцатого ноября. В последние недели месяца уже закрепились постоянные морозы, средняя температура уже давно перевалила отметку в ноль градусов в отрицательную сторону, так что Ксемен задумался над экипировкой. Действительно, вся проблема - в холоде и темноте, поэтому, что бы не думал Марьян, горящий Жигуль бы тут не помешал. Ксемен начал усердно готовится: он стырил из гаража веревку, топор, несколько фонариков, клещи и даже один плед, но не потому, что он рассчитывал потеряться в лесу, а потому, что у тетушки Джофранки никогда не находилось, чем укрыться. Марьян лишь плакал в подушку, готовясь к собственной кончине. Он ещё не говорил Ксемену, что согласен ехать, однако считал, что Ксемену итак все понятно, и говорить что-то - излишне. Да, Ксемен — уверенный в себе человек. Он — воскрешенный Казанова, он интриган и ловелас. Он чистит зубы наждачкой, запивает хлеб бензином и катается на Жигуле по району, поправляя свои черные очки. Его волосы развиваются на ветру, золотые серьги ослепительно блестят, а белоснежная улыбка сведет с ума любую, кто не Софья. А Марьян? Марьян никогда не сядет за руль автомобиля, потому что по дороге он поскользнется на собачьем дерьме и разобьёт голову о ступеньку. Марьян не будет показывать свою улыбку, ведь при любом удобном случае ему выбьют зубы. И у Марьяна нет отвратительно длинной собаки, хотя, причем тут вообще она? Все эти размышления лезли ему в голову на протяжении следующей недели, пока Ксемен всячески пытался уговорить Софью поехать. И тут, что-то невероятное ударило ей в голову, как она согласилась. Противясь, но согласилась. Не разъяснив причин, что было вполне в ее духе. Марьян практически утратил веру в человечество. День рока настал. Сборы прошли в пять тридцать вечера, возле гаража ДК. Дарья Скалдырникова предательски опоздала на десять минут, а Марьян, напротив, предательски пришел вовремя. Жигуль не выглядел плохо. Он выглядел как обычный жигуль, а плохо это или хорошо — решайте сами. Я не знаток в машинном искусстве: четыре колеса были на месте, крыша присутствовала, а большего и не надо. Посмотрев на машину, Марьян сгрыз остатки ногтей. Людмила Волкова пришла не с пустыми руками: она захватила с собой огромную пачку соломок, которой уже активно делилась с Дашей, хотя никто ещё даже не сел в машину. После пяти минут споров, все заняли свои места. Задний ряд целиком достался девочкам, причем Даша сидела за Ксеменом, у окна, Мила в центре, а Софья (которая долго пыталась отвоевать свое место у Милы) заняла другой край. Марьян сел спереди, потому что «кто ещё будет говорить тебе смотреть на дорогу, Ксемен». Жигуль, на удивление, завелся. — Я никогда не ездила на машине. - сказала вдруг Даша, хрустя соломкой. — А это что? Свет?! — Не включай его! — крикнул Ксемен. — Это твой первый и последний раз, Даша. — прокомментировал Марьян. — Сейчас, ещё несколько метров и она взорвется... — Уебать бы тебя топором. — ответил Ксемен. — Да жаль салон марать. — Спасибо, друг. Ксемен осёкся. — Все будет нормально. — сказал он спустя какое-то время. — Я понимаю, что ты беспокоишься, но, серьезно, у нас все схвачено. Я отлично ориентируюсь в лесу, и даже если Жигуль заглохнет, мы дойдем до Мухосранска пешком, или до Б*******, если будет ближе. — А ещё у нас есть соломки! — радостно сообщила Мила, взмахнув соломкой. — Да. — подтвердил Ксемен. — У нас даже соломки есть. Марьян обернулся к заднему сидению и взял часть соломок. Одна лишь Софья не ела, а грустно и загадочно смотрела в окно, а за это время все палочки уже успели разобрать. Марьян протянул ей половину своих соломок, но та почему-то нахмурилась и отмахнулась. Ей явно здесь не нравилось, и она уже сама не знала, зачем согласилась, а когда Марьян пихал в лицо соломки, агрессия возрастала в геометрической прогрессии. Но Софья держалась. Вскоре они выехали из города. Объехав представителей правоохранительных органов, что толпились на дороге, объехав хуеву тучу танков, они направились в сторону Б*******. Останавливать их, конечно же, никто не стал. Дорога выглядела так, будто по ней ежедневно ездят танки. Разбитая всюду и везде, русская дорога неслась в никуда. Смеркалось. — ... И, короче, этот несчастный унитаз разлетелся на куски просто! Представляете! — Мила обильно жестикулировала, рассказывая очередную невероятную историю. В этот раз это была история о подрыве школьного туалета, которую ей даже удалось лицезреть. — Ого, ребят, уже совсем темно. И холодно, блин. — У вас под сидениями плед. - сказал Ксемен, отвернувшись от дороги. - Вон, под тобой, Софья. Можете взять пока. — Смотри, блин, на дорогу! - тотчас одернул его Марьян. — Смотрю я, смотрю... Они доехали до поворота, когда стало уже совсем темно. Дикая лесная дорога, высокие черные сосны кругом, промёрзшая земля и только звезды им в помощь. Поворот выглядел жутко. Мила и Даша достали плед. Софья, как всегда, осталась одна. Она была одета приличнее всех, и, похоже, единственная не мёрзла. С началом холодов она стала носить черную ушанку, пальтишко потеплее и высокие шнурованные сапожки. Марьян пристально смотрел на дорогу. Фары освещали пару метров впереди, а дальше — сплошная чернота. Несмотря на кочки, Ксемен ехал достаточно быстро. Как вдруг, перед машиной промелькнуло что-то ярко-оранжевое. Таких ярких цветов Марьян не видел за всю эту долгую поездку, а может быть не видел вообще. Это было что-то маленькое. Что-то живое? — Тормози, Господи! — вскричал Марьян, одернув приятеля. Ксемен растерялся, и об машину что-то ударилось. Они будто наехали на очередную кочку. — Блять. — сказал Ксемен, тут же остановив машину. — Мы зверька переехали что ли? — Что случилось? — послышалось сзади. Мила доедала последнюю соломку, которую припрятала на потом. — Это была лисица! — Марьян отстегнул ремень и выскочил из машины. Мрак охватил его, стоило ему ступить на землю. Ксемен вышел следом, сказав девочкам остаться. Под правым колесом машины лежала мертвая лисица, раздавленная едва ли не напополам. Темная кровь медленно растеклась по дороге; подул ветер, еловые ветки стали колыхаться, и где-то вдали закричал ворон. Марьян пару секунд смотрел на изуродованное тело животного и тут же отвернулся, схватившись за голову. — Да, не повезло бедной. — сказал Ксемен, осмотрев сие картину. — Ладно, Марьян, ничего не поделаешь... — Мы убили ее. Никого нельзя убивать. — Да, нельзя. Это была случайность. Из машины внезапно вылезла Софья. Вся из себя серьёзная и собранная, она взяла фонарик и подошла к правому колесу. — Вы чего встали, ебланы? Так-с, что тут у нас... — она направила луч света под колесо. — Вот это да! А Ксемен, оказывается, слепой! Ну, ничего страшного, толка стоять я здесь не вижу, так что поехали дальше... Марьян, ударившись в идею библейского искупления, отчаянно смотрел в землю, не двигаясь с места. Правая фара вдруг замигала и потухла с характерным треском. Ксемен выругался, ударил по фаре, но та почему-то не заработала. — Может хотя бы похороним ее. — неожиданно предложил Марьян. — Что ты хоронить собрался?! — возмутился Ксемен. — Хватит тянуть время! К слову, до тропы осталось метров сто. Я предлагаю пройти пешком, чтобы в случае чего было легче скрыться. Даша, Мила, выходите! — Можно только не смотреть на лису... — отозвалась Мила, выбираясь с заднего сидения. Через пару минут Марьян относительно пришел в себя, но ему стало ещё грустнее и страшнее. Сбить зверька на дороге — явно нехороший знак. Пока остальные собирались, он все ещё надеялся, что они передумают. Фара жигуля уже погасла, а значит и взорваться ему недалеко. Но глядя на то, как Ксемен обвязывает топор вокруг пояса, будто собирается рубить старуху процентщицу, Марьян понимал, что дороги назад, кажется нет. И все-таки он не считал, что экипировка была сверх хороша. Судя по всему, Ксемен совсем не рассчитывал на то, что существует возможность потеряться в лесу. У них даже не было спичек и ружья, но зато были очки Милы и сама Мила - все что нужно для осады Берлина. — Напомните, пожалуйста, что конкретно мы хотим сделать. — пробормотал Марьян. — Мы ищем дырку в заборе. — ответил Ксемен, обматывая верёвку вокруг пояса. — Это задача первостепенной важности. — Зачем? — Чтобы узнать, есть ли в заборе дырка, как я понимаю. — ответила Мила. Марьян вновь схватился за голову. — На самом деле, — продолжил Ксемен. — я хочу составить примерные очертания карты. Понять, где что, и как всё устроено. — Зачем? — Да как зачем?! Чтобы понять, зачем нам в школе женщина на танке! — Как это связано? — Да что непонятно?! Это масштабная операция! Не все так сразу! — А топор тебе зачем? Ксемен посмотрел на приятеля взглядом максимально осуждающим, ничего не ответив. — Софья, зачем ему топор? — обернулся Марьян к Софье. Девушка пожала плечами. Даша с Милой быстро снарядились всем необходимым, потому что ничего необходимого у них с собой не было. Команда мечты поставила Жигуль на край дороги и выстроилась линейкой. Первый в ряду всегда шел Ксемен, а замыкающий всегда был Марьян. У них все схвачено, ведь если будут атаковать спереди - Ксемен героически убьет врага топором, а если сзади - Марьян героически погибнет в неравной схватке. Вскоре они дошли до нужного поворота. Это маленькая и узкая дорожка, протоптанная грибником и собирателем шишек, то есть Дедом Ксемена, была завалена ветками и брёвнами. На самом деле, все опасались того, что могло случиться дальше. Меньше всех беспокоилась Дарья Скалдырникова, ведь, живя между двумя мирами, ты уже мало чему удивишься. Софья с Милой старались делать вид, что им не страшно, а Марьян уже представил себе кучу нерадостных сюжетов. — Вы знаете, что именно в такие места маньяки затаскивают своих жертв, а потом убивают их с особой жестокостью. — сказал Марьян, переступая очередное дерево. — Да, да, Марьян. — передразнила Мила. — А потом их жертвы самовоспламеняются, приходят медведи... — Да вы заебали! Это был просто интересный факт... — Это был неинтересный факт. — перебила Софья. — Ебланы, откуда тут вообще взяться маньякам? — Ксемен шел впереди, осматриваясь. — Даша, лучше расскажи, много ли тут бесов? — Да. — ответила Даша. — А вот это уже интересный факт! — заявила Мила. — Неинтересный. — не согласилась Софья. Они долго шли молча, или, может быть, так только казалось. Марьян раздумывал над многим. Зачем люди убивают других людей? Он даже не мог смириться со смертью случайного зверька, так что говорить о намеренном убийстве? Сколько же сил нужно иметь, чтобы намерено лишить кого-то жизни. Каким же уродом нужно быть, насколько же нужно быть безразличным и бесчувственным. Марьян читал книги о серийниках и знал, что многие убивают, потому что таким образом получают удовольствие. Но для него это было нечто совершенно неясное. — Где-то недалеко должно быть озеро. — прервал его размышления Ксемен. — А от озера не далеко до забора. А, вон и оно! Ксемен указал пальцем куда-то влево. Среди елей, под небольшим обрывом, виднелось водное пространство, уже обратившееся в лед. Озеро ярко светилось, отражая луну. Похождения вокруг да около заняли не так много времени, как думал Марьян. Они не потерялись — теперь перед ними действительно возвышался забор. Ограда из металлических плит была метра три в высоту и, казалось, не имела границ, а тем более дырок. — И что? — Марьян презрительно осмотрел ограду. — Мы собираемся обойти весь Мухосранск? — Да я уже тридцать пять раз тебе сказал: это масштабная операция! — Ксемен отошёл на пару шагов от забора, и окинул его взглядом. Его аналитические способности подсказали ему, что перед ним ничто иное, как забор. — Я принял решение. Мы разделяемся. Марьян, услышав конец фразы, выполнил свой типичный комплекс действий: застонал, схватился за голову, попытался выдрать клок волос, протер глаза, выдохнул и изобразил руками жест непонимания. — Марьян, идите с Милой налево. Я, Софья и Даша пойдем направо. Марьян снова выполнил свой типичный комплекс действий. Софья схватилась за переносицу. Безусловно, идея разделяться нравилась им всем еще меньше, чем мне нравится говорить по существу. Но Ксемен все же не рассчитывал оставаться тут надолго, а то, не дай бог, Марьян окажется прав, и Жигуль действительно загорится, а потом придут медведи, а потом… А одному Господу известно, что будет потом, благо я атеист, и о таком не думаю. Игра в шпионов перестала нравиться Марьяну еще на том моменте, когда он сел в Жигуль, а сейчас он понял, что просто ненавидит ее. Поскользнувшись на льду, он последовал за Милой, которой каким-то образом удавалось передвигаться чуть-ли не в припрыжку. Ксемен, Софья и Дарья пошли в противоположную сторону. Встретиться все пятеро договорились уже на дороге. Забор и в правду казался бесконечным, и они шли достаточно долго, пока в какой-то момент Даша не остановилась, замерев. Ксемен помахал рукою у нее перед лицом, но она не шевельнулась и даже не моргнула, однако отозвалась: — Бесы. Не мешай. Дарья Скалдырникова будто смотрела в направлении, которого никогда не существовало. Пока что ей виднелись только смутные очертания, что кружились вокруг нее роем с мерзким жужжанием. Это было что-то противное и скользкое, казалось, что оно даже касается ее со спины, или может и даже ползает под кожей, выедая тонкие дорожки в ее плоти. Описать свои ощущения она не могла, и так было всегда; в реальности она сверлила своим стеклянным взглядом одну единственную точку, а в ином мире старалась прислушаться. Рой стал постепенно принимать более четкие очертания, отстраняясь от нее подальше. С этого расстояния он стал похож на небольшого зверька, размером с лисицу, да и по форме на нее слегка похожий, но он все еще оставался лишь сгустком темной энергии. Даша стала все меньше обращать внимание на фигуры друзей, стоявших рядом; лисица тронулась с места и побежала в обратную сторону вдоль забора. Это существо почему-то внушало ей необычайное доверие, и за ним хотелось следовать. Нужно было следовать. Дарья медленно последовала за существом. Оно, пробегая какое-то расстояние, каждый раз останавливалось, будто поджидая ее. Ксемен с Софьей переглянулись, попытались остановить подругу, но безрезультатно: она уже стремглав неслась вперед, и им не оставалось ничего, кроме как ее догонять. Пройдя небольшой отрезок от обратного пути, Дарья остановилась, а существо из ее поля зрения вдруг исчезло. Силуэты друзей прояснились, и она уже хотела что-то сказать, как вдруг за забором послышались голоса. За забором кто-то был. Это были два мужских голоса, один помоложе, другой — постарше. Сперва они обсуждали свое нежелание работать и всячески жаловались на начальство, а после их разговор перерос в нечто более странное. Они принялись обсуждать «священный совет», «двери и расщелины», параллельно используя кучу других неясных терминов. Все трое подслушивали, затаив дыхание. Подслушивали до тех пор, пока Дарья внезапно не чихнула. Мужчины за забором тут же встрепенулись и принялись перелазить забор, а наши герои мигом ринулись вглубь леса. Один из мужчин что-то крикнул, а потом и выстрелил. Пуля пролетела в сантиметре от Дарьи, как всегда запутавшейся в собственных ногах. Марьян с Милой тихо шагали в противоположном направлении. — Сколько мы уже идем? — продолжал жаловаться Марьян, постоянно осматриваясь. — Не знаю. — призналась Мила. — Минут пять? Марьян вдруг остановился, сконцентрировав взгляд на заборе. Совсем недалеко в одном из железных пластов красовалась дыра, расположенная прямо у земли. Подозрительно ровная и квадратная. Марьян на всякий случай протер глаза — дыра никуда не исчезла. Он тихо окликнул подругу, указав на нужное место в заборе. — Мы, кажется, нашли ее. — сказал он. — Что, блять, теперь? — Сперва подойдем ближе. Запомним ее местонахождение и можно топать до машины. Мила сделала шаг вперед, изучая заветную дырку в заборе. Ее навыки анализа дали ей понять, что это — дырка в заборе. Как ты уже понял, читатель, наши герои не сильны в анализе. Мила уже хотела было развернуться, как вдруг из дыры высунулась собачья морда средних размеров. А потом еще одна, и еще одна. Мила отступила, собаки залаяли и гурьбой потекли из-за забора, Марьян примерз к земле. Закричав, Мила бросилась черт знает куда, и тринадцать собак, клацая зубами понеслись за ней, но Марьян дернулся, обратив на себя внимание части стаи. Никто не хотел повторять судьбу Вейника. Марьян совсем растерялся. Из-за Милы, которая бросилась в неизвестном направлении, из-за собак, которые кидались и на него, из-за камней под ногами, об которые он постоянно спотыкался. Так растерялся, что даже не услышал выстрел не издалека. Он с трудом подобрал палку, попытался припугнуть собак, но тем, кажется, было совершенно все равно. Часть псов со временем отступила, но некоторые, особенно настырные, продолжали бежать. Марьян практически догнал Милу; она успела добежать до небольшого обрыва над озером и тоже старалась отбиться. Двое собак загнали ее на самый край. Марьян, наблюдая лишь краем глаза, успел заметить, как сухая земля под ее ногами начала осыпаться. Последние собаки отстали от него. Мила угрожающе махала руками, но ее самым плохим решением было топнуть ногой. Часть земли обвалилась, и Мила полетела куборем вниз со склона. Брызги ледяной воды разлетелись по округе, и она провалилась под лед. Марьян толком не знал, что почувствовал в этот момент. Следующая минута просто выпала у него из памяти. Он понятия не имел, о чем он думал, как разбирался с собаками. Он лишь помнил, что практически сразу метнулся к озеру, в страхе и ужасе. Марьян сделал несколько шагов вперёд. Он шел медленно, проверяя одной ногой лёд впереди. Мила кричала и барахталась в воде, стараясь зацепиться за льдину, но, как только у нее получалось, лёд тут же обламывался. Марьян понял, что ему, пожалуй, ещё никогда в жизни не было так страшно, как сейчас. Сердце колотилось как бешеное, и его стук отдавал в голову, все перед глазами смешивалось в единую картинку. Мила кричит и вот-вот захлебнется. Захлебнется и умрет. Ее больше не будет, никогда не будет. Ее забудут, и от нее не останется и следа. По его замершей щеке покатилась слеза, и Марьян сделал ещё несколько шагов. Мила снова прокричала его имя. —  Мила! —  закричал он сквозь слезы. — Я иду! Я обязательно вытащу тебя! Не кричи! До образовавшейся проруби осталось буквально несколько шагов. Марьян очень боялся провалиться и не знал, где подступить. Он опустился на колени и подполз ещё ближе, тщательно проверяя толщину льда. —  Мила, здесь лед толще! Хватайся с этой стороны, я подам тебе руку! Людмила отчаянно боролась за жизнь, но и паника не оставляла ее. Она снова зацепилась за льдину и попыталась подтянуться. Марьян жестом показал, где конкретно можно опереться, и Мила, подумав, что он уже протягивает ей руку, схватила его за запястье и потянула на себя. Лёд проломился, и Марьян тут же повалился под воду. Ледяная вода приняла его в свое царство с распростёртыми объятиями. Холод прокрался в каждый уголок его тела, совсем отнял его пальцы и уши. Хотелось инстинктивно махать руками и кричать, всплывать, ломать лёд вокруг. Но теперь уже точно никто не поможет. Стук сердца слышался в каждой артерии. Страшнее быть уже не могло. Сейчас он захлебнется и умрет. И его больше не будет, никогда не будет. Его забудут, и от него не останется и следа. Марьян вынырнул и глотнул воздуха. Цепляться за лёд ему было бессмысленно, особенно когда Мила цеплялась за него, утягивая на дно обоих. —  Мила! —  закричал он, подняв голову как можно выше. —  Есть вероятность, что озеро неглубокое, я нырну, ты встанешь мне на плечи, и я подсажу тебя! Я пробую! Это ведь было совсем небольшое озеро в лесу. Даже не озеро, а можно сказать - уже болото. Они часто бывают совсем неглубокими. Лишь бы лёд снова не обломился. Марьян попытался нырнуть как можно глубже. Получилось далеко не с первого раза, но в один миг он действительно коснулся дна. Или, может быть, не дна, может быть, камня. Да хоть человеческого трупа, это было неважно, ведь он нашел опору! Какова же была его радость, когда дно оказалось неглубоким. Это была последняя надежда, это был их последний шанс. Если Мила встанет ему на плечи, она сможет нормально дотянуться до толстого льда, и он тоже, может быть, выберется. Марьян нащупал где-то возле себя ногу Милы, и со второго раза у нее получилось. Марьян боялся, что она в буквальном смысле прыгнет с него, и лёд снова обломится. Но лёд, кажется, не обломился. У него оставалось все меньше сил, и вынырнуть — стало настоящим подвигом. Тьма и холод не хотели отпускать. С огромным трудом он оттолкнулся от земли и вновь глотнул воздуха. Мила стояла на коленях на толстом льду, протягивая ему руку, как он ей ещё минуту назад. —  Марьян! Ещё немного, давай! Этот рывок стоил ему последнего запаса сил. Когда он выбрался на половину, Мила подтянула его к себе, и они кое-как доползли до берега. Теперь осталось лишь не замёрзнуть насмерть. Сориентироваться было непросто, особенно когда ты дрожишь, во много раз хуже осинового листа, а твои зубы стучат, периодически прикусывая язык. К тому же, вероятность нападения собак никуда не пропала. Они шли минут десять, и по дороге Марьян даже упал, зацепившись ногой за какой-то куст и порвав штанину. Впереди виднелась дорога и раздолбанный Жигуль. Дойдя до машины, они залезли внутрь, сняли всю верхнюю одежду и развесили ее на передние сидения. Марьян, забравшись на середину сидения, тут же схватил плед и укутался своей половиной. Когда они оказались в безопасности, он позволил себе зарыдать во все голос. Мила, со временем, наоборот успокоилась. Она отдала Марьяну большую часть пледа и обняла его, сперва не зная, что сказать. А он все равно рыдал так, как не рыдают девушки. —  Марьян, пожалуйста, прости меня за все. —  всхлипнула она, обняв его ещё крепче. —  Прости за всю хуйню, Господи, Марьян! Не плачь, пожалуйста, все закончилось! Спасибо тебе от всей души. Марьян пробормотал что-то невнятное и подогнул коленки. Мила прислонилась к нему ближе, как вдруг заметила луч света, что дергаными движениями освещал лес. В скором времени на обочину выбежал Ксемен, Даша и слегка отстающая Софья. Все трое выглядели очень взъерошено и испугано, будто от кого-то убегали. Ксемен первый добежал до машины и резко открыл дверь, чуть не оторвав ее. —  Они здесь! —  крикнул он остальным. —  Все во внутрь, быстрее, быстрее! —  Ксемен залез на сидение и уже был готов отправляться в бега, как вдруг обернулся назад и наконец заметил, что Марьян с Милой пребывали далеко не в лучшем состоянии. —  Твою мать, вы провалились под лёд?! Даша добежала до машины чуть раньше Софьи и села вперёд, а Софья быстро юркнула назад. Ксемен тут же развернул машину, и они поехали обратно по убожественной дороге, снова переехав труп лисицы. —  Мы едем в Мухосранск! —  прокричал Ксемен. —  У Джофранки Марьян и Мила сдохнут нахуй, переночевав в ее шикарном хлеву! Ребята, сейчас мы отъедем на безопасное расстояние, и я отдам вам свою одежду, а дальше подумаем! Мила, перескажи в кратце, что с вами случилось! Мила принялась рассказывать эту занимательную историю, не упуская деталей. Марьян за это время чуть-чуть успокоился и уже не рыдал, а просто тихонечко плакал. Когда Мила закончила рассказ, Ксемен с Дашей принялись объяснять, что произошло с их стороны, заодно обменявшись с потерпевшими одеждой. Марьян, слегка оклемавшись, вдруг сказал: —  Ребята. —  он вытер рукою слезы. —  Меня же домой в таком виде никто не пустит... Ксемен со злости вцепился в руль. Ему уже надоела эта несправедливость, с которой все они ежедневно сталкивались. — Пойдешь ко мне. —  внезапно заявила Софья, отвернувшись к окну. Все четверо знатно удивились, переглянувшись. —  Правда? —  переспросил Марьян. Софья злостно повернулась в его сторону: —  Если ты хочешь замерзать в этом блядском Жигуле в гараже у Ксемена — пожалуйста! —  Не хочу. — Тогда заткнись!