Won't Someone Dance With Me?

      Забронировал номер Майлз, но Алекс приехал первым, привезя с собой небольшую сумку с минимальным набором вещей для ночёвки: пижама, сменная одежда, туалетные принадлежности и презервативы. В другой руке — потрёпанный и изношенный чехол с гитарой. Он не совсем уверен, зачем ему гитара, но её привычный вес подбадривает его. Он паникует. И нервничает. Алекс определенно находится не в своей тарелке в тот момент, когда опускает обе сумки на пол и оглядывается.       Он находится в стандартном гостиничном номере, безликом и чистом. Алекс прикипает взглядом к непропорционально большой кровати. Она выглядит слишком вызывающе и будто доминирует в интерьере. Алексу дискомфортно от того, будто она точно знает, что скоро произойдет. Это мало помогает успокоению его нервов.       В комнате огромные окна, выходящие на шумные улицы города. Алекс закрывает бархатные шторы как можно плотнее, чтобы единственным признаком внешнего мира был только шум дождя, отбивающего ритм по стеклу. Рядом расположены два кожаных кресла, выглядящих довольно удобно и обрамляющих боковой столик, на котором стоят бутылка розового шампанского и шоколад. Алекс проглатывает ком в горле, когда подходит ближе и берёт в руки карточку, сопровождающую угощение. "Уважаемый мистер Кейн", — говорится в ней. "От имени всего нашего персонала мы хотим поприветствовать Вас в нашем отеле. Для нас большая честь, что вы решили остановиться у нас, и с нетерпением ждём возможности предоставить вам незабываемые впечатления". Алекс не может не закатить глаза и не улыбнуться. Конечно Майлз получил бесплатное шампанское. Это одна из тех вещей, которая спустя много лет их знакомства уже давно перестала удивлять.       Не в силах стоять на месте, он проверяет ванную комнату. Блестящая ванна посередине, в шкафчике — аккуратная стопка полотенец, которая выглядит пушистой и мягкой. Алекс бездумно проводит по ней рукой. Проходит мимо зеркала над раковинами по пути обратно и останавливается, нахмурившись своему зеркальному отражению. Его волосы уложены назад так, как нравится Майлзу Кейну. На нём рубашка кремового цвета, застёгнутая всего на пару пуговиц и пара серых приталенный брюк. На ногах лоферы Gucci. Возможно, это слишком. Возможно, он перестарался, и Майлз это заметит. Алекс проводит рукой по волосам, прячет цепь на шее под рубашку и решает вернуться в комнату, чтобы переодеться. В этот момент дверь в номер распахивается.       "Ал, детка?" — хриплый и чарующий голос Майлза заставляет сердце Алекса сделать кульбит. Он нервно вздрагивает. Он вообще в последнее время очень нервный. Дверь снова закрывается, и он слышит, как Майлз что-то, скорее всего сумку, бросает на кровать. Алекс в последний раз смотрится в зеркало. Да, он точно перестарался, и Майлз как и всегда будет подшучивать над ним, но Алекс не будет как обычно польщён — он будет смущён. Но уже поздно переодеваться. Он снова разглаживает волосы в жалкой попытке выглядеть более уверенным и менее податливым, но это бесполезно. Его волосы всё равно в изначальном пышном беспорядке, как будто он хочет, чтобы Майлз смеялся над ним. Тот просовывает голову в дверной проём и смотрит на него в зеркале.       "Привет, детка. Что делаешь? Ты же не прячешься здесь от меня, я надеюсь?"       "Нет, конечно". Алекс отходит от зеркала. В горле пересыхает, и он застенчиво улыбается. Кожа покрывается мурашками, но он не позволяет себе подойти ближе к Майлзу.       Тот качает головой. "Подойди ко мне, Ал. Дай мне тебя поцеловать, я скучал по твоему личику".       Алекс подходит ближе. Почти механически. Он идёт прямо в кольцо рук Майлза, позволяя прижать себя посильнее к груди и поцеловать. Мягкие губы накрывают его сухие, которые тут же предательски вздрагивают, и Алекс теряет над собой контроль. Он резко выдыхает Майлзу в рот и снова возобновляет поцелуй, кусая его за нижнюю губу и усиливая хватку, до тех пор, пока Майлз нежно и почти осторожно накрывает ладонями его плечи и сжимает.       "Тише, тише", — мурлычет он, и Алекс почти смеётся, но, тем не менее, делает шаг назад. В одно мгновение он перестаёт думать о своей внешности, и его мысли переключаются на Майлза. Тот снова носит "баз кат" (Алекс с нетерпением ждёт момента, чтобы провести рукой по его волосам) и одет более повседневно, чем Алекс — пара выцветших скинни и футболка с красочным психоделичным принтом Yellow Submarine. Яркие цвета дополняет блестящая золотая цепочка на шее. Он выглядит как живое воплощение лета. Желание гулять с ним по солнечным улицам Лондона, обнимая его за талию и пряча улыбку за солнцезащитными очками, застаёт Алекса врасплох.       Майлз ухмыляется. Он выглядит так, будто знает, что делает. Хотя почему бы ему не знать? Алекс тоже должен знать, что он делает. Они уже не в первый раз отыгрывали этот сценарий. Гостиничный номер, кровать, слишком мало личного пространства. Ничего из этого не ново. То, что здесь сейчас произойдёт тоже не ново. Алекс уже столько раз позволял Майлзу брать над собой полный контроль, что стыдно считать.       Тем не менее, этого мало, чтобы успокоить его. Быть не дома очень непривычно. Наверное, стоило остаться там. Просто, чтобы быть уверенным, что он не заразит Майлза, и неважно, что он не видел ни единой души почти две недели.       "Выглядишь потрясающе", — говорит Майлз. Алекс слышит неожиданный в его голосе трепет. Он должен мило улыбнуться и поблагодарить, но вместо этого он опускается лбом на его плечо. "Правда?" — спрашивает он.       "Правда". Майлз наклоняется, чтобы поцеловать его в щёку. "Я скучал по тебе, Ал. Хотел бы, чтобы ты просто приходил ко мне, когда я захочу".       "Я тоже", — рассеянно отвечает Алекс. Он слишком занят, чтобы обращать внимание на слова, пытаясь вдохнуть знакомый запах Майлза.       "Надолго застрял в своём доме?"       Алекс пожимает плечами. "Чуть больше двух недель. Я знаю, что все столько просидели, и ничего в этом страшного нет. У меня классный дом и все продукты я получал доставкой. И я здоров, просто…"       "Тшш," — Майлз проводит большим пальцем по щеке Алекса, заставляя того замолчать нежным нажатием на губы. "Да, мы все через это прошли. Но некоторые из нас начинают копаться в себе чуть раньше, чем остальные. Например, я".       Алекс отшатывается. "Почему ты мне не сказал? Я же говорил, что если тебе что-то понадобится…"       "Я сказал тебе ещё в самом начале переехать ко мне и самоизолироваться вместе. Но ты решил окопаться в своём доме. Ты вообще следил за собой?"       Алекс открывает рот, чтобы ответить, но Майлз качает головой. Это одно из тех отрывистых, сдержанных движений, от которых у Алекса перехватывает дыхание. Он хочет ненавидеть его за это, но именно это заставило его в панике написать Майлзу сообщение прошлой ночью. Не прошло и десяти минут, как Майлз ответил и забронировал номер в гостинице.       Сейчас Майлз берёт его за плечи. "Насколько плохо тебе было?" — спрашивает он. Алекс пытается отвести взгляд, но Майлз не позволяет. "Ты хоть сочинял?"       Алекс мотает головой. Прядь волос падает на его глаза, и Майлз заботливо заправляет её назад. "Так и думал", — задумчиво говорит он. "А что твоя девушка? Вы присматриваете друг за другом?"       "Нет".       "Нет? Почему?"       "Она вернулась в Париж к своей семье. Мы решили, что будет лучше, если..."       "И почему же? Ты раньше справлялся с отношениями на расстоянии".       "Я имею в виду…» — Алекс представляет как падает на колени перед Луизой и из него вырывается нервный смешок. "Майлз, ты же знаешь".       "Я знаю, детка". Майлз нежными прикосновениями ласкает его челюсть. Что-то в его голосе меняется, и Алекс знает что. Майлз, как и всегда, без особых усилий, входит в роль, в которой он пробудет до конца их ночи. Алекс был у руля всего несколько раз и ему даже в половину не удавалось это также легко как Майлзу. Столь быстрая перемена настроения сильно впечатляет, так как они играют в эту игру всего пару раз в месяц, когда кому-то из них это нужно. Но Майлз не выглядит так, будто их последний раз был давно. Он касается челюсти Алекса и улыбается.       "Она не знает тебя как знаю я. Что достаточно справедливо. Даже я должен признать, что прошёл что-то вроде обучения, прежде чем дойти до того, где я сейчас с тобой". Он тянет его за волосы и Алекс осоловело закрывает глаза. Он немного растерян. Он хочет, чтобы Майлз поставил его на колени и сказал ему, что делать, как себя вести, как двигаться, но он также хочет чего-то ещё. Чего-то, что он ещё сам не может понять. Пока он пытается это обдумать, Майлз снова обвивается вокруг него. Его руки скользят по телу Алекса: одна ладонь — в задний карман его джинсов, вторая исчезает под безразмерной рубашкой. Ползёт вверх по спине, прижимая его ближе к себе. Алекс ещё раз рвано вдыхает и позволяет Майлзу притянуть себя настолько близко, что он больше не может двигаться. Они прижимаются к друг другу грудью и обе руки Алекса зажаты между ними.       "Дотронься до меня", — приказывает Майлз, и Алекс слушается, не задумываясь. Он освобождает свою руку и проводит ладонью вдоль плеча Майлза, сжимая явно сильнее, чем нужно. Он отзеркаливает движения Майлза другой ладонью, проскальзывая под его рубашку и ощущая кончиками пальцев подтянутые мышцы. Если бы он до смешного сильно не нуждался сейчас в нём, то обязательно позавидовал бы.       Но Майлз только и делает, что улыбается. "Всё будет в порядке, детка", — обещает он. "Это легко исправить. Поверь мне. Мы доставим тебя туда. Сними с меня рубашку, Ал".       Алекс колеблется. Он обожает вид голой груди Майлза, загорелой и подтянутой в нужных местах, но эта рубашка заставляет его улыбаться. Её кричащие цвета красиво контрастируют с нетронутыми белыми и кремовыми цветами гостиничного номера. "Продолжай", — Майлз делает шаг назад, вырывая из Алекса неловкий звук, постыдно похожий на всхлип, и немного разводит руками. "Сними её, детка", — Алекс делает шаг навстречу, сокращая расстояние между ними, берётся за пёстрый подол и медленно тянет его наверх, снимая через голову. Тепло, исходящее от груди Майлза, заставляет его хотеть стоять так и больше ничего не делать до конца их пребывания в отеле, но у Майлза другие планы. "Умница, Ал", — хвалит он, откидывая рубашку в угол позади него. Алекс видит, как она падает на лампу, стоящую на тумбочке, и это заставляет их обоих улыбнуться.       Снова повернув свой взгляд, Алекс прошёлся руками по торсу Майлза. "Не связывай меня сегодня", — шепчет он. "Я хочу трогать".       Майлз долго смотрит на него в ответ, в его глазах есть что-то нечитаемое. Затем его взгляд становится твёрже. "Боюсь, у тебя нет права командовать. Я тоже хочу трогать. Это тебе не приходило в голову?"       Алекс смущается. Он знает, что Майлз любит трогать. Он также знает, что Майлз любит трогать его. Но это другое. "Нет. Да. Сегодня всё по-другому", — выговаривает он, и каждое слово ощущается как камень, царапающий его язык. Он касается груди Майлза подушечками пальцев, большим пальцем задевая сосок. Тело Майлза излучает тепло, и Алекс мечтает просто свернуться калачиком у него на груди и, наконец, заснуть. "Мне нужно касаться".       Майлз, несмотря на то, что расслабляется под заботливыми поглаживаниями Алекса, всё равно выглядит не впечатлённым. "Сегодня могло быть по-другому, если бы ты пришёл ко мне в первый день самоизоляции, как я тебя и просил. Этого бы не было, если бы просто ответил мне "да, пожалуйста и спасибо". Ты такой упрямый, Ал".       Алекс на мгновение закрывает глаза. Этот тон, спокойная и собранная манера поведения — это то, что как раз ему и было нужно. Он кивает, несмотря на то, что никак не мог согласиться на предложение Майлза. Времена, когда они жили вместе остались в прошлом. Там, где и должны оставаться. У него есть девушка, у Майлза тоже, точнее их много — и девушек, и парней.       "Это другое", — повторяет он, пытаясь игнорировать руки Майлза, шарящие у него под рубашкой. Вместо того, чтобы её снять, Майлз принимается за пуговицы на его штанах, и вскоре грубая ткань съезжает по ногам Алекса. Низ рубашки щекочет бёдра и пах, который ещё не выразил интереса к происходящему. Майлз накрывает его ладонью и нежно сжимает, его губы изгибаются в ухмылке, и Алексу тут же становится тесно в своих боксерах. Предплечьем Майлз прижимается к его животу. Он издаёт звук, застрявший между стоном и глубоким выдохом, и прижимается лбом к его плечу.       "Я знаю, детка", — Майлз целует его волосы. "Давай-ка я объясню, что мы будем делать сегодня". Он медленно поглаживает его член через ткань и прижимается губами к его уху. "Я собираюсь связать тебя, аккуратно и крепко, милый. Твои руки, твои ноги и даже твою грудь. Особенно твою грудь". Он рисует импровизированный узор крест-накрест на груди Алекса указательным пальцем, очень сосредоточено и нахмурившись, будто вспоминая раннее придуманный узор из верёвок. Алекс отрицательно мотает головой, но Майлз отрывистым движением не разрешает ему возразить: "Боюсь, солнышко, это не тебе решать. Скажи мне своё стоп-слово".       Алекс хочет сказать нет. Он хочет начать умолять Майлза оставить его руки свободными, но знает, что у него нет шансов. Неважно, скажет ли он сейчас стоп-слово и попросит Майлза просто провести эту ночь в постели вдвоём — Майлз искренне согласится, не задавая вопросов, или позволит Майлзу связать себя. Выбор даётся ему легко, хоть он и колеблется немного больше чем обычно, когда они занимаются подобным. "Моё стоп слово — это Death Ramps, Ма", — бормочет он, и Майлз кивает.       "Умница. Произнесёшь его, мы остановимся, и я не задам тебе ни одного вопроса". После паузы он добавляет: "Не волнуйся". И Алекс запоздало понимает, что выглядит напуганным. "Прикосновений будет много. Сегодняшний вечер для тебя, любовь моя. Я не наврежу тебе. Это ночь другая".       Алекс издаёт смешок и поднимает глаза. Невозможно сосчитать разы, когда тот шлёпал его двумя руками. Впрочем, это работало. Это то, что возвращает его к реальности после нескольких дней подряд сочинения и самоанализа. Но Майлз прав — сегодняшняя ночь будет другой. Алекс уверен, что скажет стоп-слово в ту же секунду как Майлз перегнёт его через колено. И он уверен, что Майлз понимает это.       Он не говорит ему раздеться, а раздевает его сам: медленно расстёгивает рубашку, позволяя рукам Алекса безвольно повиснуть, пока он не начинает её стягивать через голову. Он предупреждает Алекса нежным касанием до запястья и тот беспрекословно подчиняется, позволяя себя раздеть. Майлз стягивает с него бельё и позволяет опереться на себя, когда тот переступает ногами, чтобы окончательно его снять. Последнее, но не менее важное. Майлз наклоняется к его шее, заставляя сердце Алекса ёкнуть. Расстёгивает цепочку и Алекс чувствует себя ещё более голым, чем просто без одежды.       "Мне понравилась твоя маленькая идея, когда ты вёл в прошлый раз", — объясняет Майлз, кладя цепочку на тумбочку и снимая свою собственную. Вместо того, чтобы тоже положить её, он оборачивает украшение вокруг шеи Алекса, застегивая с улыбкой на губах. Она более громоздкая, чем у Алекса и немного тяжелее. Алекс делает прерывистый вдох. "Спасибо", — бормочет он, бездумно проводя по цепочке пальцем. Тот факт, что Майлзу даже не нужно пытаться, немного его приземляет. Всякий раз, когда Алекс ведёт в их игре, а это только тогда, когда Майлз очень, очень нуждается в этом, и они вдвоём помогают ему пережить кризис методом проб и ошибок. Но когда Майлз заботится об Алексе, он, кажется, даже не думает. Его голос понижается на октаву, он перестает быть дёрганным и разговорчивым, и он просто выполняет поставленную задачу, чтобы помочь Алексу пройти через всё, с чем он имеет дело, и безопасно вывести его в конце. Для него это естественно.       "Майлз?"       Майлз кивает, разрешая Алексу продолжить. "Поцелуй меня ещё раз. Я сделаю всё, что прикажешь. Только один поцелуй, пожалуйста".       Алекс зарабатывает самую лучезарную улыбку за день, нет, даже за месяц. "Ох, детка", — бормочет Майлз. "Ты должен был написать мне раньше". Он ещё больше сокращает дистанцию между ними и снова обхватывает его двумя руками, прежде чем нежно прижаться губами к губам Алекса.       Они целуются дольше чем "только один поцелуй": губы медленно двигаются, а тонкие струны слюны соединяют их, и они оба оттягивают момент, когда поцелуй нужно будет закончить. Алекс буквально тает на груди Майлза, прикрывая глаза и постепенно давая себе успокоиться.       После поцелуя, который длился вечность и мгновение одновременно, Майлз всё-таки отлипает от него: "Готов?"       Алекс кивает, напрягаясь как только Майлз отступает от него. Его тело твёрдо даёт ему понять, что выбора у него нет: "Готов".       "Очень хорошо", — кивает Майлз ему в ответ. "Давай на кровать. Не нужно разводить руки или что-то такое. Просто ложись на спину". Майлз звучит как обычно, как будто его совсем не волнует, слушает ли Алекс его или нет, но в его голосе слышится какая-то грань, которая убеждает Алекса, что варианта не подчиниться у него нет.       Алекс делает как он приказал, и ложится на спину. Хрустящие гостиничные простыни кажутся чересчур холодными и чужими, заставляя напрячься. Алекс снова стал нервничать, когда отошёл от Майлза. Он подтягивает к себе колени, но Майлз тут же хватает его за лодыжки, возвращая ноги на место. "Ничего подобного. Ты слушаешься меня, Ал, или мы будем вынуждены пойти другим, менее приятным путём, ты понимаешь это?"       Алекс кивает. Он не наказан. Не сегодня. "Да", — выдавливает он. "Понимаю". "Хороший мальчик", — воркует Майлз, вознаграждая его лаской по челюсти и шее, —Алекс покрывается мурашками и всхлипывает. Внезапное, пусть и знакомое чувство паники покрывает его кожу тонким и холодным слоем пота. Оно приходит не просто так — не после двух недель сидения на своём диване в дырявых трениках и сальными волосами, практически без дела. На его кофейном столике лежит стопка книг, которые он собирался прочесть за это время. Холодильник забит всеми фирменными сортами пива и здоровой пищей, к которой он не притрагивался, что на самом деле странно, ведь, по правде говоря, Алекс отлично чувствует себя в одиночестве. Он получает удовольствие от долгих дней сочинения, чтения и прослушивания музыки. Он чувствует себя непринужденно, проводя время один, блуждая по дому и записывая все, что приходит на ум, но… На этот раз есть одно "но". Он не может точно определить, откуда это исходит, точно также, как он не был уверен, что ему нужно от Майлза ранее, когда он надеялся, что его поставят на колени. В любом случае, он покрывается холодным потом от внезапного ощущения того, что он схватил его за горло. "Александр, солнце, глаза на меня". Майлз надавливает двумя руками на его плечи, не обращая внимания на струящийся пот. Алекс сосредотачивается этом ощущении. Ему хочется, чтобы Майлз не прекращал его трогать. Хочется просто лечь на него сверху, не двигаться и просто дышать.       Он тянется к нему, обнимает сразу двумя руками и прижимает к своей груди. Это жалко. В любой другой раз Майлз бы поставил его на колени за такое. Но сейчас Майлз опускается ниже, пока они не соприкоснутся грудью, и позволяет Алексу выводить узоры на своей спине, впитывая его тепло своими пальцами и обводя родинки, местоположение которых он может указать не глядя.       "Ты уверен, что хочешь сделать это?" — спрашивает Майлз, пряча лицо в изгибе шеи Алекса. "Ты знаешь слово".       Алекс колеблется. Перспектива сказать "слово" очень заманчива. В конце концов, это то чего он хочет. Он хочет, чтобы Майлз лежал на нём всем своим весом, он хочет контакта кожа к коже, хочет побольше прикосновений и ласк. Но также он понимает, что если Майлз отступит, то через несколько секунд или часов, вернется обратно тревога, заставляющая его снова чувствовать себя потерянным. Лежать вот так — как бы это не было приятно — в конечном итоге ничего не решит.       "Тебе не нужно волноваться", — шепчет Майлз ему на ухо, будто прочитал мысли Алекса. "Быть связанным звучит немного страшно, но я тебе обещаю, что это не так. Я знаю, каково это, Ал. Я практиковался".       Алекс не может сдержать нервного смешка. "Практиковался? На себе?"       "Хм", — мычит Майлз и целует Алекса в шею, отчего тот неуверенно улыбается. Он уже знает, что не струсит, но идея всё равно его не особо вдохновляет. Звучит устрашающе. И одиноко.       "Хорошо".       "Хорошо?"       "Ага. Но ты прекратишь, как только выяснится, что это не работает". Они пробовали наручники, повязки на глаза, игрушки. Даже самый минимум, когда ведёт Майлз, часто помогает Алексу успокоиться и заставить его чувствовать себя как дома. Но это? Это звучит слишком экстремально. Как будто согласиться на такое равносильно признанию в чем-то запретном. Майлз, однако, не выглядит обеспокоенным. Он не ведет себя так, будто они делают что-то новое. Он просто делает то что, как он знает, нужно Алексу. Будто Алекс втайне тоже знает, что ему это нужно. "Ты прекратишь, если я скажу слово. Обещай мне".       "Естественно". Всё ещё этот тон. Алекс вздрагивает, заставляя Майлза усмехнуться. Он получает еще один долгий поцелуй, явно предназначенный для того, чтобы произвести неизгладимое впечатление, чтобы Алекс чувствовал его даже после того, как Майлз отстранится.       Медленно, но верно Майлз отлепляется от него, оставляя Алекса, немного запыхавшегося из-за смеси нарастающего возбуждения и сильно ощутимого беспокойства из-за того, что он снова один. Он наблюдает за тем, как Майлз в своих узких джинсах, будто нарисованных на нём, идёт через комнату, чтобы взять свою сумку. Сначала он достал ножницы для бинтов с тупыми краями и показал их Алексу, прежде чем положить их на тумбочку возле кровати. "Скажешь стоп-слово и я тут же разрежу верёвки", — спокойно поясняет он. "Ты в безопасности со мной, Ал. Обещаю".       Алекс кивает. "Я знаю, что я в безопасности" — выдавливает он. "Просто… продолжай".       Майлз кивает и достаёт из сумки толстую чёрную бархатистую верёвку. Оставляет сумку на полу, пряча её от нервного взгляда Алекса под кроватью, и садится на край. "Присядь, детка". Алекс слушается. Он напряжён, скован и ощущает себя вне своего тела и одновременно с этим запертым в нём. "Майлз", — подгоняет он, и тот в ответ фыркает.       "Мы сделаем это медленно, Ал. Это первый раз, когда я на тебе это пробую, а это значит, что ты не будешь меня торопить". Он снова хмурится, и Алекс проводит рукой по его лицу, пытаясь разгладить морщинки на лбу Майлза. Майлз благодарно улыбается. И хлопает Алекса по запястью. "Подними руки. И смотри на меня".       Алекс без возражений подчиняется. Следовать приказам просто. Поднять руки вверх. Это легко. Майлз одобрительно мурлычет себе под нос, и Алекс зарабатывает ещё одну улыбку, которую, не задумываясь, возвращает в ответ.       А потом всё начинается. Майлз складывает верёвку пополам и обвязывает туловище Алекса прямо над животом. По центру спины образовывается петля, в которую он протягивает концы верёвки. Обвязка плотно прилегает к коже, и Алекс глубоко вдыхает, проверяя, не слишком ли туго. Майлз совершенно спокоен и одобрительно кивает. Он снова обвязывает верёвку вокруг того же места, слегка затягивая её. Алекс может только моргать, внезапно потеряв дар речи.       Майлз полностью сосредоточен. Верёвка идёт вверх и между лопатками Алекса, оказывая непривычное, хотя и не неприятное давление на позвоночник. Затем верёвка образовывает горизонтальную линию чуть выше груди. Движения Майлза медленные и целенаправленные. Он закольцовывает рабочий конец верёвки под горизонтальной частью над животом и снова протягивает его вверх, через левое плечо. Он повторяет движения, на этот раз натягивая верёвку через правое плечо, создавая узел, захватывающий верхнюю часть груди в тугой, неумолимой хватке. Алекс на пробу движется. Обвязка сильно чувствуется, но не мешает. Майлз дотрагивается до его шеи, поглаживая большим пальцем упираясь в ярёмную впадину и лаская кожу: "Ты в порядке?"       "Да", — шепчет Алекс. Казалось, что пульс участился в несколько раз и он делает глубокий вдох, пытаясь уйти от верёвки. Плотно, но не слишком. Ещё один вдох и обвязка затягивается на нём. Алекс улыбается на выдохе.       Майлз нежно тыкается носом его щёку. "Приятно, да?" — шепчет он, и Алекс трясёт головой. На самом деле это просто. И совсем не похоже на то, как обычно они это делают, когда берут на себя эти роли, например, когда Майлз связывает обе руки Алекса над его головой или когда шлёпает его, пока из глаз не брызнут слёзы — но это не хуже, а даже лучше для сегодняшней ситуации.       Майлз нежно проводит рукой по его волосам прежде, чем зарыться в них и потянуть вниз. Алекс охотно позволяет уложить себя снова на спину. Он закрывает глаза и веки немного дрожат, пока Майлз не вмешивается и молча напоминает о своём приказе смотреть на него. Алекс слушается и приковывает взгляд к груди Майлза. Тот, удовлетворенный тем, что Алекс больше не отводит взгляд, достаёт ещё один отрезок той же прочной верёвки. Однако вместо того, чтобы воспользоваться ей, он кладет катушку на кровать, и мягкий материал касается бедра Алекса, молчаливо напоминая о том, что должно произойти. Дальше больше. Майлз показывает ему небольшую пробку. В его глазах нет вопроса, это произойдет независимо от того, в настроении Алекс или нет, но Алекс тем не менее умудряется слабо качнуть головой. Майлз игнорирует это. Он хватает Алекса за икры и раздвигает ноги. Тот чувствует предательский жар — его щеки становятся розово-красными, когда взгляд Майлза приковывается к нижней части его тела. Неважно, насколько такая открытая поза, заставляет Алекса испытывать неловкость, его член тут же проявляет интерес. Майлз дарит ему ещё одну самодовольную ухмылку. Он кладёт обе руки на его бёдра и медленно разводит их, ладонями касаясь косых мышц живота. Алекс приподнимает бёдра и знает, что сейчас лучше ни о чем не просить. Он держит глаза открытыми, послушно смотрит точно на Майлза и ждёт — все его чувства обострены. Когда Майлз мягко обхватывает пальцами его член и начинает ласку, Алекс всхлипывает. Этот звук недостойный и неожиданный настолько, что он мгновенно краснеет, когда понимает, что издал его.       Майлз никак не реагирует. "Очень хорошо", — хвалит он и нежной, но твёрдой рукой укладывает бёдра Алекса обратно на матрас. "Раздвинь ноги, детка".       Алекс слушается. Он раздвигает ноги настолько широко, чтобы Майлз смог просунуть пальцы между ягодиц, и слабо протестует, когда Майлз раздвигает его ягодицы ещё шире уже двумя руками. Алексу очень стыдно, от того что его так откровенно рассматривают — он тихо мяукает и покачивает бёдрами, когда Майлз прижимает палец к дырке. "Думаешь сможешь принять её без подготовки?" — задумчиво спрашивает он, снова беря пробку и прикидывая её размер. Алекс широко распахивает глаза и трясёт головой. Пробка не очень большая и явно предназначена просто для того, чтобы заполнить его, а не доставить удовольствие, но мысль о принятии вообще чего-либо без пальцев Майлза мягко растягивающих его, заставляет его сердце нервно стучать. Впрочем, Майлз не обращает на него никакого внимания. Он копается в своей сумке и достаёт смазку и использует ее для указательного и среднего пальца. "Может только чуть-чуть", — рассуждает он вслух будто Алекса здесь нет. К его ужасу, Майлз использует одну руку, чтобы держать его раскрытым, его пальцы впиваются в мягкую кожу, и Алекс не может не чувствовать, настолько Майлз интимно его трогает и при этом видит всё. Алекс снова закрывает глаза, за что получает звонкий шлёпок по бедру. Резкая боль ощущается так хорошо, что Алекс успокаивается. Он открывает глаза.       "Всё в порядке?"       "Да".       "Что я тебе сказал ранее?"       Алекс думает, что вероятно взорвется, если покраснеет ещё сильнее. "Держать глаза открытыми".       "Тогда держи их открытыми, детка. Я не хочу прерываться на то, чтобы отшлепать тебя".       Алекс молча кивает. Он натягивает верёвки и раздваивает ноги пошире.       "Хороший мальчик, Ал", — хвалит его Майлз. "Сейчас ты получишь два пальца, но после тебе придётся справлять самому".       Это должно заставить Алекса нервничать, но он реагирует спокойно. Мысль о пальцах Майлза отзывается пульсацией в члене, лежавшем на животе. А идея о необходимости самому приспосабливаться к толщине пробки на этот раз возбуждает, он кивает ещё раз.