К чему любить и беззаветно отдавать себя целиком, если тот, которому ты отдала всё своё существо, всю свою жизнь, всё, всё что у тебя было в этом мире, так внезапно уходит от тебя, потому что ему понравилось другое лицо, и за какие-нибудь несколько дней становится почти чужим?
Ги де Мопассан
29 января 1976
Январь подходил к концу и это совсем не радовало многих студентов. В особенности это не радовало некоторых студентов из Франции, которым придется остаться в Хогвартсе до конца февраля. С того момента как Эйприл Поттер сбежала во Францию прошло больше недели. За это время особо ничего не изменилось. Мародеры ужасно скучали по подруге. Больше всех это расстроило Джеймса. Он будто бы провалился в прошлое. Ему казалось, что он снова переживает те дни, когда Иоланта силой забрала Прил к себе домой, вот только сейчас Леди сбежала сама того захотев и сделала она это из-за Сириуса, который бессовестно изменил ей, не жалея об этом. Сириус Блэк не скучал по подруге. Если остальные мародеры держались вместе, пытаясь пережить боль от уезда подруги, которая ежедневно связывалась с ними через осколок зеркала, при этом не зная, когда вернется обратно в Хогвартс, то он пропадал где-то в коридорах или в объятиях какой-нибудь любовницы. Так считали трое друзей, даже не сомневаясь, что их друг может заниматься чем-то другим. День за днем мародеры пытались жить дальше. Спустя примерно неделю Сохатый написал родителям в надежде на то, что они съездят во Францию и вернут Эйприл. Он не расписывал матери всей ситуации, прекрасно зная, что письмо наверняка попадет в руки отца и он Прил устроит допрос, а девочке и так сейчас тяжело. — Джеймс, ты идешь? — спросил Римус, на ходу, завязывая галстук. — Нам нужно идти на уроки. Поттер, прокручивая перо между пальцев, тяжело вздохнул. Сегодня с утра он встал пораньше в надежде на то, что сможет написать сестре письмо, которые он старался писать ежедневно с помощью друзей. Письмо всегда начинал он, а после свою лепту вносили и Римус с Питером. О Бродяге друзья старались не упоминать, а Эйприл даже им не интересовалась, поэтому это значительно упрощало задачу. — Да-да, иду, — Джеймс пальцем сдвинул очки с кончика носа и откинулся на спинку дивана. — Только сейчас схожу за рюкзаком. Прихватив с собой перо и почти пустую чернильницу, Сохатый протянул другу пергамент, на котором друзьям предстояло закончить письмо. Потянувшись, он отправился в сторону лестницы ведущей в комнаты мальчиков. Вбежав по лестнице, Поттер открыл дверь и тут же поморщился от резкого запаха сигаретного дыма. Быстро глазами он нашел источник едкого запаха. Сириус Блэк сидел на подоконнике. Окно было открыто на распашку и он сидел свесив ногу на улицу. Спиной он прислонился к стене, а между губ его была зажата сигарета. Рядом с согнутой в колене ноге лежала полупустая пачка сигарет. — Ты решил из окна сброситься? — поинтересовался Джеймс, проходя в комнату. Бродяга нехотя повернул голову в сторону друга или, возможно, уже бывшего друга и усмехнулся. — Ты же этого до сих пор не сделал, — сказал он, выдыхая облачко дыма. — Хотя клялся, что сделаешь это. Поттер поморщился. Меньше всего он хотел ссориться с человеком, который стал ему первый другом. Первым человеком, которому он мог доверится так же, как родителям и сестре. — А я еще не решил, — сказал он, не желая показывать однокурснику то, что он сожалеет о произошедшем. — Да и к тому же зачем мне это делать, если тебя рано или поздно убьют сигареты, — парень выдохнул, выхватывая у друга сигарету. — Скажи, зачем ты это делаешь? Блэк повернулся к другу, проигнорировав выброшенную в мусорное ведро сигарету. — Делаю что? Курю? — спросил он, поджигая волшебной палочкой новую сигарету. Джеймс выдохнул и провел рукой по взъерошенным волосам, садясь на кровать. — Делаешь вид, что тебе от всей этой ситуации плохо, — сказал он, слегка раздражаясь, — но я же знаю, что тебе все равно. Было бы не все равно, не изменил бы моей сестре. Сириус усмехнулся, выдыхая белоснежный дым. Горло немного жгло от пяти выкуренных подряд сигарет, но его это особо не волновало. Ему нравилась физическая боль, потому что она хорошо отвлекала от душевной. Он на протяжении недели отвлекал себя от скуки, причиняя себе боль, то специально пропуская бладжеры во время тренировки и они прилетали по рукам и ребрам, то выкуривал по несколько пачек сигарет в день, чтобы потом к вечеру невыносимо болело горло, а вместе с ними и легкие так что не возможно было вдохнуть полной грудью. Он нарывался на слизеринцев и французов, устраивая драки и во время них стараясь не сопротивляться давая возможность спокойно нанести увечья, которые потом успешно скрывались или залечивать заклинаниями. — Я не изменял, — сухо отозвался Блэк, наблюдая за тем, как медленно куда-то вдаль улетают какие-то странные штуки, запускаемые французами. — Ты же знаешь, я люблю Прил. «Только вот она меня нет». За те дни, что прошли с того утра, когда Эйприл сбежала во Францию, напоследок сухо попрощавшись, Сириус много думал о том, что произошло вечером ранее. Он помнил все: и то, как шёл на отработку с Джеймсом, то, как они оттирали котлы, то, как он потом просил Сохатого сходить до гостиной и поторопить Прил, то, как остановился и стал ждать, прислонившись к стене около дубовых дверей, за которыми скрывался Большой зал. На этом воспоминания обрывались. Поттер так и не пришла, а когда он пришёл за ней, то получил пощечину, да такую, что щека потом болела целый вечер. Он не помнил, как изменил, и поэтому считал, что Эйприл выдумала измену, чтобы как можно быстрее отвязаться от этих отношений. «Сбежать надолго она все равно не сможет, — напомнил себе Блэк, пальцем проведя по татуировке. — Не вернется сейчас, то обязательно вернется через полтора года и выйдет за меня замуж». Вот только нужно ли это было Сириусу? Он сомневался. Он сомневался в том, что сможет прожить с человеком, который его не то что не любит, а буквально ненавидит, особо это не скрывая. «Тогда зачем все это было нужно? — спросил он, игнорируя нахождение друга в комнате. — Зачем она издевалась надо мной? Зачем давала ложные надежды? Зачем дарила поцелуи?» Ни на один вопрос у Бродяги не было ответа и он сомневался, что когда-нибудь ответы появятся. Спрашивать у Джеймса он не хотел. Тот, того и глядишь, сорвётся, если при нем упомянуть, что его сестрица могла всего лишь выдумать факт измены, возможно, для того, чтобы сбежать во Францию к человеку, которого она действительно любит. — Прекрати, — Сохатый взглянул на настенные часы. На первый урок он благополучно опоздал и смысла не было идти на следующий, потому что у гриффиндорца сейчас стояло два урока трансфигурации, а если Маккошка узнает о том, что он прогулял уроки, то она его явно по головке не погладит. — Ты не способен на любовь. Если бы ты имел способность влюбляться, то не стал бы мучить всех тех девушек, с которыми встречался до Эйприл, не стал бы начинать встречаться с ней, если знал, что все равно бросишь. Сириус, я за пять лет успел изучить тебя целиком и полностью. Ты ценишь дружбу, но при этом не способен на сострадание и любовь. Ты слишком сильно любишь свободу и себя самого, при этом никого рядом с собой не представляя. Блэк отвернулся от друга. Он не желал спорить с ним и что-либо доказываться, потому что прекрасно знал, что это не сможет убедить Джеймса, который лучше уж поверит сестре, чем человеку из-за которого Прил было больно. — Вали на уроки, Поттер, — попросил он, свешивая из окна и вторую ногу. Теперь он сидел полностью спиной к другу и, совсем не боясь, смотрел вниз. — Маккошка будет огорчена тобой и самолично вернет в Хогвартс твою сестрицу, если она подумает, что ты снова пропускаешь уроки из-за нее. Сохатый усмехнулся. Сегодня уроки он пропускает не из-за Эйприл, а из-за друга, который не может признать своих ошибок, делая вид, что вины его в произошедшем нет и никогда не было. — Ты же пропускаешь уроки, — сказал он, закидывая ногу на ногу. — Почему нельзя этого сделать мне? Да и кстати о Макгонагалл. Эйприл-то из Хогвартса прогнал ты. Блэк перемахнул через окно, оказавшись в комнате. Он раздраженно уставился на друга. Руки сжались в кулаки, но он старался не обращать на это внимания. Он просто не мог наброситься на друга, хотя сейчас ему очень хотелось это сделать. Ему хотелось бить и тем самым доказать, что во всей этой ситуации виновата Прил, но он знал, что Джеймс, сколько бы ему это не внушали, все равно не будет считать иначе. — Иди к черту Поттер, — прорычал Бродяга, пройдя мимо друга. Проигнорировав вниз спешащего первокурсника, который, видимо, проспал, он спустился в гостиную и пройдя мимо красных потрёпанных диванов, мимо камина, около которого любили сидеть девчонки, как француженки, так и гриффиндорки. Он хотел выйти из гостиной, но его отвлек кашель и он повернулся на источник звука, увидев на одном из диванов Лили. — Разве ты не должна быть сейчас на уроках? — спросил он, усмехнувшись. — Как так получилось, что такая правильная девочка, как ты, Эванс, прогуливаешь уроки нашего декана? Староста усмехнулась, но сделала это скованно. Находиться в гостиной во время урока ей не нравилось, но находиться здесь ее просила профессор Макгонагалл, дабы перехватить прогуливающих уроки. Только вот она сидела здесь не за этим. Медленно девушка подошла к гриффиндорцу. Она не боялась его, нет, она наоборот — была зла и это можно было видеть в ее глазах, которые буквально пестрили яростью. — Отстань от моих подруг. Блэк удивленно вздернул брови вверх, усмехнувшись. — Я вроде бы и не приставал, — сказал он, скрестив руки на груди. — Ты, пожалуйста, уточни, от кого именно мне следует отстать. Лили хмыкнула, повторив жеста однокурсника, только с ее стороны он выглядел более устрашающе. Она подошла к нему ближе, встав почти вплотную. — Неважно от какой, — сказала она, вцепившись в ворот мантии. — Отстань от всех. Ты уже добился того, что Марлин не может вылезти из депрессии который месяц. А Эйприл вообще по твоей вине во Францию сбежала. Поэтому я тебя предупреждаю, Блэк, держись подальше от моих подруг. Блэк усмехнулся и освободил ворот своей мантии от рук однокурсницы. Он был намного выше ее и это позволило ему смотреть на девушку свысока. В этот момент он чувствовал себя так, будто бы не пытался пять лет выбить из своей головы то, что ему столько лет подряд в голову внушали родители, повернутые на чистоте крови. — Эванс, дорогая, — сказал он холодным тоном. — Ты хоть понимаешь с кем говоришь? Не приказывай мне. Я буду делать то, что посчитаю нужным, а если попробуешь остановить меня или хоть подумаешь об этом, то прежде чем это осуществить, вспомни, кто я и кто ты. Лили отступила на шаг. Она знала, что Блэки сумасшедшие и прямо сейчас Сириус это доказывал, смотря на нее безумным взглядом. — Ты дружок Джеймса Поттера, — ответила она против своей воли. — Ты чистокровный идиот, который не знамо как очутился на Гриффиндоре вопреки всем ожиданиям своей семьи. Мне продолжать? Бродяга хмуро посмотрел на старосту, откинув длинные волосы со лба. — Ответ неправильный, — ответил он, сокращая расстояние между собой и девушкой. Внезапно появилась мысль слегка припугнуть девушку. — Я чистокровный, а ты маглорожденная. Ты понятия не имеешь, что такие, как я, делают с такими, как ты. Я могу показать. У тебя же парня нет. Лили испуганно попытались, лихорадочно соображая что делать дальше. Она шарила глазами по гостиной, пытаясь найти то, что могло бы остановить парня. Как назло ничего не нашлось. — У меня есть парень, — соврала она, надеясь, что это остановит Сириуса, который явно сошел с ума. Блэк рассмеялся. — Кто? — спросил он прищурившись. — Снейп? Или может быть Джеймс? Второй вариант не возможен, так как Поттер сообщил бы о том, что ему удалось уломать тебя. Так что это наш милый добрый слизеринец. Эванс покачала головой. Она не встречалась со Снейпом. Сейчас они были лишь друзьями, хотя девушка помнила, как совсем недавно еще встречалась с ним. После этого прошло несколько месяцев и вроде бы им удалось вернуть дружбу, поэтому здесь она не соврала. — Значит ты встречаешься с кем-то другим, — сказал Сириус. — Я думаю, что этот человек подвинется или даже не узнает о том, чем мы занимаемся. Лили попятилась, вызвав тем самым смех Блэка. — Да расслабься ты, — сказал он. — Ты не в моем вкусе. Просто не лезь в мои дела и все. Я тебя не трону. Проигнорировав косой взгляд старосты, Бродяга прошел мимо, намереваясь наконец выйти из гостиной. Он открыл дверь и вышел в коридор. Сейчас здесь было безлюдно и это позволило ему спокойно спустится вниз. Сириус шел по коридору, целиком и полностью погрузившись в свои депрессивные мысли. Депрессия одолевала его не один день, и поэтому сейчас он направлялся на поле, чтобы немного отвлечься от мыслей, которые заполняли голову, причиняя невыносимую боль. Перед глазами мелькали воспоминания тех дней, что он провел вместе с Эйприл. Первый поцелуй, признание в любви, все те письма, которые писал якобы тайный поклонник. Тот момент, когда в кафе пришла Марлин, чуть не застукав его с Поттер, которой пришлось прятаться под столом, то, как он потом поцеловал ее с плохо скрываемой страстью только для того, чтобы заткнуть ее, а после этого пришла Алиса, прервав такой долгожданный поцелуй. Все те поцелуи, которые он дарил ей после того, как они начали встречаться. Все разговоры, которые были наполнены двусмысленностью с его стороны. Все пошлые намеки, комплименты, которыми он сыпал, лишь бы увидеть улыбку на таком родном лице. Все те моменты, когда они сбегали от мародеров, чтобы побыть вдвоем. Тот день, когда он чуть не сорвался, наплевав на обещание не трогать Прил до семнадцати. Тот день, когда приехали французы. Тот день, когда Поттер в ярости ударила его по щеке и сбежала во Францию. Те дни, когда они были друзьями. — Как жаль, что всего этого не вернуть, — вздохнул Сириус. — От братика сбежала его подружка. Блэк повернулся и замер, увидев своего брата. Регулус Блэк стоял, прислонившись плечом к стене, и улыбался. На одном его плече висел портфель. Галстук Слизерина был небрежно накинут на плечи, что перечило обычному образу правильного слизеринца. — Почему ты не на уроках? — спросил Бродяга, подходя ближе к брату. Рег дёрнулся и отошел на шаг назад. Общество брата ему было неприятно и однако сейчас ему было весело. Ему хотелось злорадствовать над старшим братцем, которого бросила собственная девушка. — Включил старшего брата? — спросил слизеринец. — Если да, то выключи его, пожалуйста. Мне все равно на тебя и твои упреки. Скажи лучше, какого это, когда тебя бросает девушка, которую ты любил. Руки Сириуса непроизвольно сжались в кулаки и он покачал головой из стороны в сторону. Вымещать злость на родного брата, каким бы идиотом и придурком он не был, ему не хотелось. «Нужно что-то сделать с приступами гнева», — подумал Блэк, стараясь сконцентрировать свои мысли на чем-то другом и у него это получилось. Он смог улыбнуться брату, хоть его улыбка и не была похожа на обычную, скорее напоминая оскал. — Хочешь узнать какого это? — спросил он. — Попроси Катрин, пусть поможет. Регулус фыркнул и закатил глаза, пряча руки в карманы мантии. Пальцами он касался волшебной палочки, готовясь к тому, что придется применить ее в действии. — Катрин меня не бросит, — сказал он уверенно. — У нас все более чем прекрасно. Я люблю ее. Она любит меня. И никто из нас не собирается изменять, как сделал это ты, разбив сердце Поттер. Знаешь, если бы эта девочка не была мне настолько противна, вероятнее всего, я бы ее даже утешил, но девчонка меня до жути раздражает, поэтому я не против того, чтобы она жила во Франции. Кстати, я буду тебе благодарен, если ты передашь ей, чтобы она там оставалась. Сириус злобно взглянул на брата. Его правая рука держала волшебную палочку, не доставая ее из кармана. Он знал, что если его брат скажет еще несколько гадостей в сторону Эйприл, то он рискует быть проклятым, а проклятий Бродяга знал столько, что матушка бы им даже гордилась, узнав об этом. — Я не изменял ей, — сказал Блэк, решив, что ему удастся убедить в этом хотя бы брата. Регулус пожал плечами, расслабляясь. Сейчас рядом с ним не было друзей и однокурсников, так что ни перед кем не нужно было притворятся. Можно было легко стать самим собой. — Значит, девчонка хорошо тобой манипулировала, — сказал он. — Сир, можешь злиться, бить меня, кричать, но послушай. Я думаю, что она правда манипулировала тобой. Ты же встречался с ее подругами, а потом бросал их. Я сам видел, как она многих успокаивала. Вдруг она затаила на тебя обиду и решила бросить, чтобы отомстить. Она прекрасно знала о твоих чувствах и решила, бросив тебя, сделать тебе как можно больнее. Девочки они такие. Только ты вздумаешь обидеть ее подругу, как тут же станешь ее врагом номер один. Бродяга хотел бы усмехнуться и принять слова брата за бред, но он просто не мог этого сделать. Он уловил в словах слизеринца некую суть, которая была похожа на правду. Он действительно помнил, как еще будучи учеником четвертого курса встречался с девушками и многих из них знала Эйприл. Он помнил, что когда бросал всех тех девушек, то потом встречал позднее рядом с ними то Поттер, то Эванс, а порою обеих вместе. Они успокаивали своих знакомых, но вот если Лили благим матом покрывала однокурсника, то Прил всегда молчала и, возвращаясь в компанию мародёров, всегда вела себя как прежде, ничего не предъявляя слишком любвеобильному другу. Может, она и правда хорошо скрывала свои настоящие чувства, постепенно накапливая обиду. — Даже если ты действительно смог правильно угадать, чего действительно хочет от меня Поттер, — начал он, вздохнув, — тогда что предлагаешь сделать? Может, она действительно меня не любила, а лишь использовала, чтобы затем сделать больно, но это не отменяет факт того, что мы помолвлены и после школы нам придется пожениться, создать семью. Ей в конце концов придётся родить мне детей. Регулус подавил усмешку. Он не знал, от чего именно ему было смешно: от того, что Катрин оказалась права в том, что он действительно поведется на то, что Эйприл его использовала, или то, что Бродяга, который на одном из семейных ужинов заявил, что на всю жизнь останется холостым, сейчас говорит о свадьбе, жене и детях. — Пока жить, — ответил Блэк слишком серьезным тоном. — Живи развлекайся. Наслаждайся девушками, пока они самый сок. Посмотри на француженок. Одна краше другой, а третья вообще превосходна. Ну не мечта ли. Я бы и сам повстречался с одной из них, но я уже занят. Сириус усмехнулся. — И то, что ты занят, не нравится нашей матери, — напомнил он. Регулус закатил глаза. — На мнение матери мне все равно, — сказал он. — Я встречаюсь, а после женюсь на Катрин. Она родит столько внуков, что матушке придётся подавиться своими словами. А вот что касается тебя, то я советую послушать мой совет. Гуляй пока можешь, потому что потом тебя скрутит по рукам и ногам ненаглядная женушка. Воспользовавшись тем, что старший брат стоял в смятении, Блэк, последний раз взглянув на него, развернулся и направился в сторону гостиной. На уроки сегодня он идти не собирался. Не было настроения, а переживать по поводу того, что его могут обвинить в прогуливании уроков было не нужно. Рабастан обещал разобраться с этим и слизеринец ему верил. Сириус долго смотрел в ту сторону, куда отправился младший брат. Голова буквально раскалывалась от раздумий. Думать он не любил, привыкнув действовать почти сразу, а тут родной брат вогнал его в раздумья. «Я действительно растрачиваю свою молодость понапрасну, — подумал он. — Я люблю Эйприл, но быть с ней вместе пока не готов. Думаю, что никто из нас не будет против, если я верну наши отношения годом позже». Блэк стал в уме перебирать имена и внешность знакомых ему француженок, чтобы выбрать, на кого совершить, так сказать, нападение в первую очередь. Внезапно он вспомнил Элис, девчонку, которая на первом же уроке заклинаний положила на него глаз, наплевав на чувство собственного достоинства. Она была красивой, худой, темноволосой, чем-то отдалённо похожей на Эйприл. Стройная, привлекательная, с небольшой, но по виду хорошей грудью, с густыми волосами, темно-карими, почти черными глазами. Сириус мог долго описывать ее в уме, но не стал этого делать, решив, что еще успеет подумать о ней и целой куче ее подружек чуть позднее, а сейчас он дождется конца учебного дня и затащит Элис в Выручай-комнату, где возможно проведет с ней незабываемую ночь. — Может быть правда сходить на уроки. Так время пройдёт быстрее, — подумал Сириус, расстёгивая верхние пуговицы школьной мантии. — Так и сделаю. Жди меня, Элис. Ты хотела меня, так получишь сполна. Я стану твоим на столько сколько потребуется, чтобы на время забыть Эйприл.***
Франция, поместье Поттеров. 1 февраля 1976
Погода во Франции всегда отличалась от погоды, которая была в Англии. Здесь рано светлело и всегда казалось, что солнце светило ярче. Хотя Поттер подозревала, что это какая-то иллюзия, которую наложила Иоланта, чтобы задержать внучку у себя дома. Эйприл любила солнце. Ей нравилось летом часами сидеть под солнцем, наслаждаясь солнечными лучами. Ей нравилось, когда теплые лучи касались кожи, ей нравилось смотреть, как лучи играют на лужах после дождя. Солнце Поттер не нравилось только с утра. Комната Прил располагалась в самом неудобном месте. Вернее она располагалась довольно удобно. Здесь позднее всего темнело из-за того, что комната выходила в сторону солнца. Зимой здесь было теплее всего. Эта комната была идеальной, но вся идиллия прекращалась рано утром, когда солнечные лучи падали на кровать, тем самым прогоняя сон гриффиндорки. — Чертово солнце, — Эйприл просто с носом зарылась под одеяло, но спустя десять минут возни поняла, что уснуть снова ей не получится. Девушка встала, проигнорировав упавшее на пол влажное полотенце. Вчера вечером она ходила в душ и уснула не одеваясь, поэтому сейчас, стоя перед зеркалом, она внимательно разглядывала свое тело. — Что со мной не так? — спросила она вслух, прикусив нижнюю губу. Она проводила по себе придирчивым взглядом. Ее волосы, которые не успели высохнуть вчера вечером, сейчас были до того взъерошены, что Прил боялась представить, как потом расческой будет их раздирать, пытаясь вернуть хоть какое-то подобие своей прически. Лицо не накрашено, но это ее не волновало. Больше всего ее волновали искусанные в кровь губы, которые она кусала уже не первую неделю, желая удержать в узде боль. Проигнорировав израненные губы, девушка взглядом спустилась вниз и выдохнула. Ее грудь не была идеальной. Эйприл бы могла сказать, что в ней было много недостатков, что ее огорчало. — Может из-за этого... Вторую неделю Прил мучилась, пытаясь найти в себе то, что не понравилось Сириусу. Ведь из-за чего-то он изменил ей, при чем делая это не особо скрываясь. — Бред, — раздражённо выдохнула Поттер, надевая футболку. — Он просто идиот, которого не интересуют чужие мнение и чувства. Еще раз взглянув на себя в зеркало, девушка стала расчесывать непослушные волосы. Чтобы избежать криков, она закусила нижнюю губу и тут же почувствовала металлический привкус крови, к которому она уже успела привыкнуть. Взгляд скользнул по столу. На дубовой поверхности лежало два конверта и Прил, кое-как заплетя свои волосы в небрежный пучок, открыла один из них. "Привет, сестрёнка, У нас все по-прежнему. Французы так же ходят с нами на уроки. Представляешь, их задержали еще на один месяц, что огорчает наших студентов. Не знаю, может, они соскучились по нашим ребятам, которые во Франции, но по тем письмам, что присылали они, мы понимаем, что нашим у вас там очень нравится. Слизеринцы тоже досаждают. Я думаю, что они волнуются из-за того, что их шансы на победу в битве за кубок школы стремительно катятся вниз. Кстати о квиддиче. На днях был отбор и вместо тебя взяли девочку-четверокусрницу. Играет она так себе, и я сомневаюсь, что продержусь с ней целых две игры. Вернись, пожалуйста, скорее не только в Хогвартс, но и в команду,Твой Джеймс
Дорогая Прил, Французы досаждают. Я искренне не понимаю, как они не могут за месяц запомнить, что где находится. Они постоянно подходят спрашивают что-то, а тебя нет рядом. Ты же знаешь, кого поставили рядом со мной. Кроме этого, досаждает твой брат. Ходит унылый и понурый, того и глядишь скоро это выльется на кого-нибудь из учеников. Прил, вернись пожалуйста, мы все очень скучаем по тебе,Римус
Привет, солнце, У нас все хорошо. Мы держимся. Пару рад устраивали розыгрыши над слизеринцами. Нам удалось подколоть твоих бывших дружков. Смитам явно не поздоровилось. Было весело, но веселее было бы с тобой. Ты сильная и мы верим, что со всем справишься. Возвращайся скорее.Питер"
В глазах блеснули слезы. Эйприл очень сильно скучала по друзьям. По всем троим. По братцу Джеймсу, по рассудительному Римусу и веселому Питеру. Чего греха таить, она скучала даже по Сириусу, который присылал ей отдельные письма, вот только их она не распечатывала, убирая в ящик стола. — Поттер, хватит грустить, — сказала девушка, пару раз ударив себя по щекам. — Скоро ты вернёшься к друзьям. Сколько бы Эйприл не размышляла о ситуации произошедшей с Сириусом, она не могла понять, что заставило Блэка изменить, а вместе с этим она все чаще думала, что уезд во Францию был ошибкой, ведь уже спустя пару дней она поняла, что боль вылечить расстоянием в данном случае невозможно. Достав пергамент, Прил быстро написала ответы друзьям и брату, при этом проигнорировав Бродягу, и отправила их с черным филином Иоланты. Провожая филина грустным взглядом, Поттер заверила саму себя, что вернётся домой через несколько дней, в крайнем случае, она вернется туда до дня рождения, чтобы не проводить его в одиночестве. Девушка обвела комнату тоскливым взглядом. Слева, недалеко от кровати, стоял мольберт, а на нем незаконченный рисунок. Леди не сомневалась, что закончить рисунок ей не получится из-за того, что на нем начал прорисовываться Сириус. Она понимала, что в этом виновато ее подсознание, ведь изначально она хотела нарисовать природные пейзажи около дома. Что бы девушка не делала, мысли всегда возвращались к Блэку и, чтобы не видеть его на рисунке, Поттер занавесила портрет своей школьной мантией. Чуть дальше стояло пианино, прижатое к стене. Эйприл играла, хоть и делала это нечасто. В последнее время она старалась избегать и этого занятия, потому что играть у нее получалось только грустные мелодии, а этого девушке не хотелось. Она хотела вырваться из депрессии, но понимала, что сделать этого не сможет ещё очень долго. На полу лежал шикарный ковер, на котором девушка вопреки всему любила лежать вечерами, читая книги. Ее жанровые предпочтения сильно поменялись. Теперь вместо фантастических книжек о разных магических и немагических тварей она читала романы. В руки ей попадались разные книжки, но книг с несчастливым концом она старалась избегать, потому что понимала что сердце ее не вынесет новую порцию боли, пусть она была и чужой, ненастоящей, книжной. В дверь постучали. Эйприл вздрогнула. Ее почему-то стал раздражать этот звук и она просила Иоланту и Дворецкого так не делать. Если что-то нужно, можно просто зайти без стука. Зайти и спросить. Они давно это уяснили, поэтому Поттер поняла, что пришёл кто-то чужой. Со страхом, вцепившись в древко волшебной палочки она сказала: — Войдите. Дверь открылась и девушка застыла. В комнату прошла Юфимия Поттер. — Привет, доченька. В глазах защипало. Больше всего на свете девушка хотела видеть свою мать. Она хотела выговориться ей, рассказать о том, что произошло, потому что она знала, что миссис Поттер выслушает, поможет и поддержит, ни в коем случае ни в чем не обвиняя свою дочь. Спрятав палочку в карман мантии, Эйприл бросилась в родные объятия. Она с трудом сдерживала слезы, пока мама гладила ее по спине. — Что ты здесь делаешь? — спросила Прил, отстранившись. Юфимия усмехнулась, но сделала это по-доброму. — Если бы Джеймс не написал письмо мне и не сказал, что ты сбежала сюда после ссоры с Сириусом, я могла бы спросить то же самое, — ответила она, проходя в комнату. Девушка замерла. Перед своим отправлением во Францию она ясно сказала Джеймсу, чтобы он не тревожил родителей. Эйприл не хотела, чтобы хоть кто-то из них волновался, но она понимала что в тоже время просто не хочет об этом кому-то рассказывать. — Это единственное, что тебе рассказал Джим? — спросила она, садясь на кровать и приглашая мать сесть следом. Юфимия покачала головой. — Я знаю тебя, Прил, уже пятнадцать лет, — сказала женщина, расправив подол мантии. — Я знаю, что ссора не заставила бы тебя покинуть Хогвартс. У тебя там брат, друзья. Должно было произойти что-то очень страшное, ужасное, неприятное, чтобы ты сбежала. Расскажи мне. Папа тоже здесь и я думаю, что он не будет расспрашивать тебя так, как это делаю я. Эйприл удивленно взглянула на мать. Она была поражена тем, что брат умудрился рассказать все и отцу. По крайней мере, рассказать то, что она и Сириус якобы поссорились. — Да уж, — отозвалась она. — Папа своими разговорами и мертвого разговорит. Юфимия кивнула и выжидательно уставилась на дочь. — Ты права, — отозвалась Прил, вздохнув. — Я сбежала не из-за того, что мы поссорились. За этот год мы ссорились слишком часто и ты права, я бы не сбежала из-за такого пустяка. Мама, — Эйприл замерла, не зная, как объяснить матери то, что произошло, — он изменил мне. Сириус изменил мне с француженкой. Миссис Поттер молчала. Она видела боль в глазах единственной дочери и хотела помочь ей. Уменьшить эту боль, избавить ее от нее, залечить незримые раны, но она знала, что ей не удастся сделать это, не узнав всей истории. Она решила повременить с вопросами. — Ты слышала это от кого-то? — спросила женщина, понимая, что дочь не может продолжить свой рассказ дальше. Эйприл покачала головой. Она всхлипнула и прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать слезы. — Я видела это, — сказала она тихо, а после ее будто бы прорвало. — Он назначил свидание. Предложил прогуляться, после того как вернется с отработки. Мы должны были встретиться у Большого зала в восемь вечера. Я пришла вовремя, а он... Слезы брызнули из глаз. Поттер закрыла лицо руками. Она всхлипывала. Плечи ее тряслись. Юфимия села ближе к дочери, прижав ее к своей груди. Она винила себя в том, что не появилась раньше, что не смогла узнать о том, что дочь обманывает ее, хотя могла бы догадаться. — Поплачь, — сказала она, гладя дочь по голове. — Слезы вылечат боль. Женщина чувствовала как тряслись плечи дочери и ее сердце разрывалось от боли. — Мам, Сириус целовал другую. Меня он даже не заметил, — наконец закончила Эйприл, повернувшись лицом к матери. Юфимия кивнула. Она знала, что такой вариант был возможен. Старший Блэк пошел характером в отца. Она помнила Ориона в молодости, ведь тот и сам не прочь был поразвлекаться с девушками. Вероятнее всего, Сириус такой же. — Может быть ты ошиблась? — предположила миссис Поттер минут пять спустя. Она вспомнила, что когда-то точно так же плакала из-за Флимонта, только вот утешить ее было некому. — Послушай, когда мы с твоим отцом только начали встречаться, я тоже очень сильно боялась, что он лишь играет с моими чувствами. Я сомневалась, что он может полюбить такую, как я. Я была невзрачной девушкой, а он прямо-таки принцем, свалившимся с небес. Я постоянно ревновала и боялась, что в один день сказка закончится и он уйдет к другой. В один день, примерно через два месяца после того как мы начали встречаться, в Хогвартс приехала девушка и я застала ее и Флимонта. Он поцеловал ее в щеку на моих глазах и этого мне хватило. Может быть, я все преувеличила, но тогда я недели две не могла выйти из комнаты, а когда вышла, чтобы заявить, что между нами все кончено, твой отец объяснил, что это его сестра. Она была смертельно больна и приехала навестить брата, с которым она виделась очень редко. Год спустя девушка умерла. Я это тебе рассказываю для того, чтобы ты подумала. Вдруг ты тоже ошиблась и эта девушка оказалась сестрой Сириуса. Эйприл удивлённо взглянула на мать. Подробностей о том, как начинались отношения родителей, она не знала. Раньше девушка подозревала, что родители, которые никогда не ссорились ни в супружеской жизни, ни во время учебы в Хогвартсе. Ее удивило то, насколько была похожа ситуация с тем, что происходит сейчас. — Мам, — сказала Прил, вытирая слезы. Как бы она хотела, чтобы предположения матери о том, что это была сестра оказались правдой. Вот только она знала, что этого быть не может. — Так уж получилось, что я знаю сестер Сириуса. С двумя из них я знакома лично и могу сказать ту, которую целовал Блэк не была похожа ни на одну из них. К тому же, я сомневаюсь, что он стал бы целовать сестер в губы и шею. Перед глазами всплыли картинки прошлого. Она видела, как Сириус припал губами к бледной аристократичной шее, снова видела, как француженка стояла, запрокинув голову назад, давая больше пространства для губ парня. — Если так, то бросай его, — посоветовала Юфимия, обнимая дочь. Ей очень нравилось то, что она сказала, ведь Сириус и Эйприл в ее понимании были очень хорошей парой. С ним ее девочка была по-настоящему счастлива. — Не разбивай свое сердце еще сильнее. Возвращайся в Хогвартс и найди кого-нибудь, кто будет тебя достоин. Поттер взглянула на мать. Она думала об этом. Она хотела вернуться в Хогвартс, забыть Сириуса и начать отношения с кем-нибудь другим. Но в этом плане было несколько "но". Первое "но" заключалось в том, что забыть Блэка она не могла. Он надолго поселился в ее сердце, украв его. Второе "но" заключалось в том, что она не могла начать встречаться с кем-то другим. Вернее могла, но создать в будущем семью ей бы не удалось. Все планы портил договор о помолвке. — Мам, мы помолвлены, — напомнила Эйприл. — Я могу встречаться с кем-нибудь другим, но выйти за него замуж, создать семью я не могу. Договор был подписан моей кровью и нарушить его я не могу. Мне придется жить вместе с Блэком, поэтому я перестану его избегать. Вернусь в Хогвартс, запру чувства на замок и снова постараюсь стать ему подругой. Юфимия поразилась стойкости своей дочери. Она знала, что характером Прил пошла в отца и сейчас ее целеустремлённость не могла не радовать. Женщина верила, что ее дочь сможет справиться с болью самостоятельно, но без помощи ее она все равно оставить не может. — Делай как знаешь, — сказала она, слабо улыбнувшись. — Договор, скрепленный кровью, действительно не разрушить, поэтому я желаю тебе в этом случае только того, чтобы тебе не попалась такая же свекровь, которая попалась мне. Эйприл переглянулась с мамой и обе женщины засмеялись. За смехом они не заметили, как тихо, почти бесшумно открылась дверь и в комнату вошёл мужчина. — Папа! Девушка, завидев отца, бросилась в его объятия, громко прокричав, когда он прокружил ее на своих руках, на несколько мгновений оторвав от земли. — Какая ты большая, — сказал Флимонт, прижимая к себе дочь. — Мне кажется, что ты выросла еще на пару дюймов. Скоро меня догонишь. Поттер улыбнулась. Это было ее мечтой с детства. Она всегда хотела быть такого же роста, как папа, но понимала, что этого не случится. Она сейчас была ростом чуть выше матери и понимала, что может вытянуться еще на дюйм или даже меньше и на этом ее рост закончится. Девушки редко бывают слишком высокими. — Ну, рассказывай, кто обидел мою принцессу, — попросил мракоборец, улыбнувшись дочери. Эйприл вздрогнула. Принцессой ее называл Сириус и никто больше. Только он. Больше никто. Поэтому это слово снова заставило ее впасть в ступор. В своего рода депрессию, которая будет сопровождаться воспоминаниями. — Не важно, — поспешила отозваться девушка, поняв, что отец сверлит ее требовательным взглядом. — Пап, я у вас сильная. Справлюсь со всеми проблемами и вернусь в Хогвартс. Прил обернулась на мать в поисках поддержки. — Ты здесь из-за Сириуса? — спросил Флимонт, заставил дочь вздрогнуть. — Он бросил тебя? Глаза наполнились слезами. — Это я его бросила, — ответила девушка вопреки здравому смыслу. Ей не хотелось говорить с отцом о том, что сделал Блэк, но она понимала, что он может стать человеком, который попросит Ориона Блэка разорвать договор, если узнает, что его сын изменил. — Он мне изменил и я его бросила. Мракоборец усмехнулся. Он знал, что так могла поступить только его дочь. Только она могла бросить человека, которого любит больше всего на свете. — Если тебе от этого станет легче, я поговорю сегодня вечером с Орионом и попрошу, чтобы он разорвал ваш договор о помолвке. Эйприл выдохнула. Она сомневалась, что отец сможет сделать что-то подобное. Она сомневалась, что отец Сириуса разорвет договор, но то, что он пообещал это сделать, определённо радовало. — Спасибо, папа, — девушка улыбнулась и обняла отца. Вот, кто для нее был настоящим примером. Вот, на кого нужно было равняться. Вот, кто был примером для выбора будущего мужа. Все бы девочка хотели иметь такого мужа, а Прил повезло — он ее отец. Лучший на свете папа, который сделает все, что возможно, чтобы его девочка была счастлива. — Флим, а что твоя мать? — спросила Юфимия. Лицо Флимонта посерьезнело. Он хмуро взглянул на жену, отойдя от дочери. — Она не рада нас здесь видеть и боюсь, Прил не отдаст, — сказал он. Эйприл вздохнула. Все повторяется снова. Иоланта вновь держит ее взаперти и она сомневалась, что ей удастся вернуться в Хогвартс, но она попытается это сделать, сделав так, чтобы в этом не участвовали родители. — Пап, я через пару дней вернусь в Хогвартс, — сказала девушка. — Нет смысла забирать меня домой сейчас. Мистер Поттер улыбнулся и, склонившись, поцеловал дочь в лоб. Он провел по ней взглядом, приметив, что она его точная копия. Точно такие же черные волосы торчали в стороны точно так же, как у него, но при этом это добавляло ей изюминку, делая настоящей красавицей, которой шли растрёпанные волосы. Точно такие же черты лица, но на нем мамины глаза и улыбка. Эйприл была идеальной дочерью своих родителей и это радовала мракоборца. — Какая же ты у меня взрослая, — сказал он, растрепав волосы девушки еще больше. — Если бы ты в будущем пошла учиться на мракоборца, то вполне могла бы занять мое место. Прил усмехнулась. Она сомневалась, что отец разрешит ей учиться на мракоборца, но совсем недавно ей писала профессор Макгонагалл и она, не следуя принципам и просьбе родителей, снова пошла вслед за братом. Джеймс пожелал стать мракоборцем и она пойдет вслед за ним. — Возможно, — ответила она, пока не решаясь сказать родителям, что в будущем ей с братом придется проходить практику в мракоборческос центре. Родители пробыли с дочерью еще буквально полчаса. Вскоре появилась Иоланта и заявила, что взрослым пора оставить девочку в покое. — Нам пора, — грустно сказала Юфимия, прожигая свекровь злобным взглядом. — Если не уедешь в Хогвартс через несколько дней, мы снова тебя навестим. Эйприл выйдя на улицу с грустью наблюдала за тем, как родители испаряются в дымке трансгрессии. Грусть и тоска вернулись снова так, будто бы и не исчезали во все. Леди Поттер стояла рядом с внучкой, но последняя ее не замечала. Она рылась в своем мозге пытаясь понять, что делать дальше, но идей не приходило. Сейчас хотелось закрыться в своей комнате и просидеть в ней до самого вечера. — Тебя ждёт Кристофер, — сказала женщина, пытаясь обратить на себя внимание внучки. — Пора вернуться к урокам. Холодок прошел по коже девушки. Она старалась не смотреть на бабушку, чтобы та поняла, что говорить об так называемых уроках бессмысленно. — Я вижу, что ты меня слышишь, — сказала женщина, не унимаясь. — Твоих родителей я пустила только для того, чтобы они помогли вернуть твое настроение. Если бы оно изначально было хорошим, я бы не пустила к тебе твою дуру-мать. Руки Эйприл сжались в кулаки. Палочку она намеренно оставила в комнате, потому что знала что Иоланта будет пытаться выводить ее на эмоции, а это всегда заканчивалась плохо. — Еще раз скажете о моей матери в подобно тоне, пожалеете, — ответила она. — Заниматься я ничем не буду. Леди Поттер усмехнулась. Она не спешила начинать злится на внучку, потому что знала ее характер. Если разозлить ее, то она может вообще ни на что не согласиться, а ей этого было не нужно. Ей хотелось вновь наладить с ней общение, взять под контроль и управлять ей. — Хорошо тебе папочка мозги промыл, — заметила она. — Только ты помни, что черная магия — часть тебя, противиться ей вечно ты не сможешь. Сколько не старайся. Эйприл покачала головой, усмехаясь. — Никто мозги мне не промывал, — сказала она. — Избавиться от черной магии исключительно мое решение. Я хочу стать мракоборцем, а таким, как я, не подобает заниматься скверной, запрещённой магией, за использование которой сажают в Азкабан. Иоланта усмехнулась. Точно так же когда-то говорил Флимонт. Он всегда был на стороне закона, поэтому, когда женщина предложила ему заняться чёрной магией, чтобы отвлечься от того, что его жена не может родить ему нормального ребенка, он отказался, сказав, что если она предложит ему подобное еще раз, то он посадит ее в Азкабан. Ей пришлось стереть ему память и он ничего не помнил о том дне. — Глупая ты, — сказала Леди Поттер, смотря куда-то вдаль. — Чёрная магия может помочь тебе отвлечься от грусти и боли в сердце. Ты сама теряешь шанс на счастливую жизнь. Пойми. Начнешь заниматься ей ежедневно и твои чувства притупятся. Ты не будешь чувствовать ни страха, ни грусти. Возможно, будешь чувствовать радость, спокойствие и умиротворение. Эйприл покачала головой. — Она делает из меня монстра, — отозвалась она, сунув руки в карманы кофты. — Именно чувства, которые мы ощущаем, делают из нас людей. Мы чувствуем и это делает нас живыми. Потеряем способность чувствовать и вместо нас останется оболочка. На это я пойти не готова. Иоланта поморщилась. Флимонт действительно воспитал из своей дочери довольно правильного человека, который не будет заниматься черной магией, даже если ему будет угрожать смертью. Иоланту очень злило то, что Прил была похожа на свою родную бабушку. «Чертова Розелла даже после смерти не может оставить меня в покое», — подумала она, вспоминая нелюбимую сестру. Эйприл, понимая, что бабушка ей больше ничего не скажет, ушла. Она действительно боялась того, что может попасть в Азкабан и Поттер будет пользоваться этим изо дня в день, чтобы не заниматься тем, что ей противно. Девушка развернулась и отправилась прочь, оставляя женщину одну. — Зря ты так, — сказала женщина смотря куда-то вдаль. — Я верю, что ты еще вернешься к этому, но тогда сила твоя будет слишком велика и ты не сможешь держать себя под контролем. Ты уйдешь во тьму и никто не сможет вернуть тебя оттуда. Девушка остановилась, вздрогнув. Она просто стояла и смотрела вдаль. Ей не хотелось поворачиваться лицом к бабушке, потому что она знала: Иоланта почувствует свое превосходство, а девушке этого не хотелось. Эйприл шла медленно, наблюдая за птицами, которые весело чирикали, обмениваясь друг с другом новостями. Она не спешила идти домой, потому что боялась столкнуться с Кристофером. Кристофер, брат Марка, тоже владел чёрной магией и Прил не сомневалась, что он будет придерживаться тех же самых устоев, что и старший брат. — Мародеры вызывают Леди. Поттер улыбнулась доставая осколок волшебного зеркала. В нескольких шагах от себя она заметила скамейку, куда и поставила небольшой осколок. На зеркальном отражении она увидела лицо брата, а за ним Римуса и Питера. — Привет, — отозвалась девушка, садясь на корточки. — Вы почему не на уроках? Поза была не совсем удобная. Ноги быстро затекли, но ради общения с любимым братом и друзьями она была готова вытерпеть неудобства. Домой возвращаться не хотелось. Туда минутой ранее отправилась Иоланта, а разговаривать с ней не хотелось, точно так же, как проводить время в одном помещении вместе с ней. — У нас перемена, — отозвался Хвост. — Грешно, Леди, отправлять нас на уроки в законный перерыв. Да и ты должна же знать, когда у нас перемены. Эйприл усмехнулась. — У меня вечная перемена, — отозвалась она. — и когда она там у вас я знать не обязана. Мародёры переглянулись. Джеймс сидел перебирая края рукава. Было видно, что он хочет о чем-то поговорить, но не может сказать то, что собирается. — Прил, а у тебя родители были? — спросил он наконец, вздохнув. Поттер усмехнулась. Ей было смешно от виноватого выражения лица брата, который считал, что вызвал родителей напрасно. — Были, — ответила девушка с трудом подавив смешок. — И я тебе за это благодарна. Мне стало гораздо легче. Спасибо. Джеймс выдохнул. Ему действительно было важно, что его поспешное решение обратиться к родителям не навредило сестре. — Раз тебе стало легче, — начал он, улыбнувшись, — то, может быть, ты вернёшься в Хогвартс? Нам без тебя скучно. Даже не поразвлечься нормально. Лунатик на дежурствах. Только мы с Хвостом ходим-бродим, нарываемся на неприятности. Эйприл была благодарна брату. Он не завел разговор о Сириусе, по которому девушка ужасно скучала. Он избежал этого и Прил была ему за это благодарна. Она обвела взглядом небо. Еще с утра светило солнце, а сейчас его закрыли тучи. Вероятнее всего, снова повалит снег и скроет то, что успело растаять. — Я вернусь, — сказала девушка, вздыхая. — Вернусь, если скажешь, чем занят Блэк. Она не хотела делать этого. Не хотела произносить имя предателя, но ей пришлось. Она подозревала, что не сможет вернуться, если Бродяга будет в это время с кем-то встречаться. Сделать этого ей просто не хватит сил. Мародёры переглянулись. Все трое молчали, пытаясь понять стоит ли говорить подруге о том, что Бродяга проводит свое свободное время в объятиях француженки. — Он ничем не занят, — наконец ответил Джеймс. Поттер перевел взгляд в коридор и со страхом в глазах увидел Сириуса. — Прил, я свяжусь с тобой позже. Он спрятал осколок в карман мантии. До конца перемены оставалось пару минут и он, проигнорировав бывшего лучшего друга, вместе с остальными мародерами отправился на урок. Блэк обернулся на закрывающуюся дверь, но не остановился, ведя девушку в сторону восьмого этажа. Он не останавливался. Шел точно к цели, игнорируя вопросы француженки. Он пытался воспользоваться советом брата несколько недель, выбирая самых красивых девушек, но дело не заходило дальше поцелуев. Стоило только прикоснуться, как перед глазами появлялся образ Эйприл и вся страсть от момента исчезала. Она как будто следила за ним, заставляя быть верным только ей. — Куда мы идём? — спросила Кейт. Она была шикарной блондинкой с голубыми глазами и потрясающим телом. Блэк усмехнулся. Знала бы она, что он хочет провернуть, то, наверное, сейчас бы боялась. Многие девушки боятся первого раза, а Сириус точно знал, что у этой девчонки никого не было. Она была зубрилой. Почти точной копией Лили Эванс, разве что была способна понимать шутки и развлекаться. Обычно Бродяге такие не нравились. Ему вообще не нравились блондинки, но с этим он поделать ничего не мог. Половина девушек, которых прислала академия, были блондинками, а затащить в свою постель кого-то из Хогвартса гриффиндорец не мог. Эванс следила за ним словно коршун поджидающий добычу. Он её не боялся, но все равно не рисковал. — Тебе понравится, — ответил он невпопад. — Сейчас мы придём и ты все увидишь. Вскоре показалась нужная стена. Блэк трижды прошел туда сюда около нее, точно думаю о месте в котором хотел оказаться. Это он вызвал смех Кейт, который почти сразу же смолк когда вместо стены образовалась прекрасная дубовая дверь. — Видимо, правду говорят, что Хогвартс — настоящий кладезь чудес. Сириус усмехнулся и открыл дверь. Выручай-комната превратилась в чудесную спальню. Бежевые стены, посередине кровать, на ней красного цвета одеяло. Рядом с кроватью бутылка самого крепкого огневиски. Напиться. Забыться. Развлечься. План Блэка был простым. Он протащил девушку в комнату и остановился возле столика. — Я не пью, — сказала девушка, смущенно улыбнувшись, — но знаю, чего ты хочешь. Я могу дать тебе это. Расслабься. Она провела кончиками пальцев по груди парня, но Бродяга даже не дернулся. Это движение не вызвало у него никаких эмоций. «Сделала бы так Эйприл, я бы уже распластался у ее ног», — подумал он и покачал головой. Забыть. Начать жить. Наслаждаться. Вторые два пункта рушились из-за первого: забыть он не мог, точно так же, как и изменить, но он чувствовал, что сейчас отвлечься ему необходимо. — Раз так, тогда начинай. Он снял ботинки и лег поверх одеяла. Ему было интересно, что девушка будет делать дальше, и она его удивила. Сев рядом, Кейт коснулась его губ и ее рука потянулась к ремню, который расстегнулся по простому щелчку ее пальцев. Медленно она расстегнула молнию и стянула с парня штаны. Сириус помог ей, лишь слегка приподнявшись. — Ты чертовски красив, — прошептала француженка, расстегивая рубашку. — Прямо как бог. Блэк усмехнулся. Он лежал с закрытыми глазами на согнутых в локтях руках. Он не видел, что делает девушка, но прекрасно это чувствовал и то, что он чувствовал, ему нравилось. Ему не нравилось то, что пришлось поскупиться своими принципами. Раньше он первым доставлял девушкам удовольствие, но сегодня он побоялся начать первым. Он не хотел снова видеть образ Эйприл, которая бы смотрела на него с осуждением. «Я тебя больше не люблю. Оставь меня в покое», — подумал он, тяжело дыша. Кейт быстро удалось довести его до оргазма и он понимал, что сейчас дело должно идти за ним. Он притащил ее сюда не для того, чтобы получить удовольствие, а для того, чтобы развлечься. Возможно, развлечься впервые с того момента, как он влюбился в Поттер. Сириус без церемоний стянул с девушки одежду, радуясь, что видение Прил его не беспокоит. Перед тем как приступить к делу, он пробежался беглым взглядом по фигуре француженки. — Нравится то, что видишь? — спросила девушка. Ответить Блэк не успел. Кейт прижала его лицо к своей груди и времени на слова больше не осталось. Он кусал и зализывал, уронив девушку на кровать. С ее стороны слышались плохо скрываемые стоны. Она извивалась под стать змее и Сириус нехотя вспомнил сон. Эйприл извивалась тогда под ним точно так же. — Может быть будет больно, — предупредил он, потому что просто не мог этого не сделать. Ему важно удобство партнера. Вздохнув, он качнулся бедрами вперед, прорываясь внутрь. Он качнулся пару раз вперёд и вошел полностью, при этом девушка под ним не издала ни какого звука. Спокойно вздохнув, он понял, что видение бывшей девушки не придет к нему и он начал набирать темп. Вперед, назад, жёстче, быстрее, сильнее. Он кусал ее губы в кровь, а она стонала так, что, наверное, их услышали бы все в Хогвартсе. «Остановись». Голос Эйприл заставил его замереть. Он тяжело дышал, оглядывая комнату. Здесь не было никого, кроме него и Кейт, но откуда-то голос Поттер взялся здесь. «Ты же любишь меня, Бродяга». — Что-то не так? — спросила француженка тяжело дыша. — Ты устал? Сириус покачал головой и вышел. Причем сделал он это с великой охотой. — Прости, — сказал он. — Нам нельзя продолжать. Я люблю другую. Было видно, что девушку такой ответ не устроил. Она села, обиженно надув губы, и стала смотреть на то, как быстро одевается гриффиндорец, игнорируя и ее, и неудовлетворение. — Я не хочу изменять ей, — сказал он, опережая ее вопрос. — Я выясню, что произошло тогда и верну ее в Хогвартс. Ты ни в чём не виновата. Я не лучший вариант для тебя. Будь уверена, что дня через три я бы тебя бросил. Такая уж у меня природа. Я люблю Эйприл и с другими быть не могу. Кинув последний взгляд на Кейт, он вышел. Он направлялся к гостиной Когтеврана, надеясь найти ту девушку, с которой он якобы изменил Прил. Он чувствовал, что то, что здесь происходит, не просто так и был намерен разобраться в этом. «Эйприл, я верну тебя домой. И мы снова будем счастливы».