Не чужие

Очередное одинокое утро встречает Чимина. Он не привык к такому отчуждённому Шину, что пришёл на следующий день после его признания и коротко сказал: «Поживу у друга». Собрал только необходимые вещи и ушёл, даже не посмотрев ему в глаза. Это заставило почувствовать себя предателем, что плакал не переставая два дня подряд. Только сообщения Юнги и спасали.  Но альфа писал редко, всего два раза, так как не хотел мешать им, но не поделиться фотографией Ёсона не мог - где Кимы после долгих уговоров полезли на чертово колесо и сидели, крепко сжимая радостного мальчика. Ёсон вовсю улыбался, указывая маленьким пальчиком куда-то вниз. А второе сообщение - просто узнать, как у омеги дела. Чимин не стал писать, что у него всё плохо, так как винит себя и не хочет ещё и приплетать Юнги. Хотя жутко скучает, что хочется всё бросить и улететь к нему, приклеиваясь намертво. Сейчас же он ощущает себя хуже некуда. Шин не отвечает на звонки и смс, что хочется лезть на стену. И хуже всего то, что это он во всём виноват. Омега старается не окунаться с головой в самобичевание, но мысли настолько тяжёлые, что топят в своём болоте. Быстро приняв душ, Чимин едет в свои рестораны, чтобы как-то унять ноющее сердце.  Погода хмурая как у него в душе. Ветер такой сильный и будто хочет продуть насквозь, что хочется не вылезать из тёплого одеяла. Но надо, иначе совсем утонет в жалости к себе и вине. Когда он заходит, сотрудники и коллеги его тепло приветствуют, все спрашиваются о его самочувствии, а он улыбается и твердит, что всё хорошо, хотя всё далеко не так. Побывав в своих ресторанах, он немного успокаивается, даже поклевал какой-то салат и переписывался с Чонгуком, который интересовался делами ресторанов. Документации тоже были в порядке, что привело его в восторг. Такое долгое отсутствие могло негативно отразиться на отчётах, но их не было, отчего настроение моментально подскочило в плюс. Он в приятной усталости возвращается в пустой дом. И снова гложущие мысли начали атаковать его, отчего решил принять душ. Долго стоя под струями воды, начинает думать, что делать дальше.  С Шином, видать, поговорить в ближайшую неделю не получится, отчего он решает пойти на открытие ресторана в Чикаго самому. А ведь, планировали вместе появиться и разрезать красную ленточку.  Он заходит в спальню и ложится на своей стороне кровати, свернувшись калачиком. Сон не идёт, хотя порядком устал весь день проверять отчётность. Да и живот ноет, наверняка, желает поесть, но ему совершенно не хочется. От нечего делать, Чимин лезет в телефон, замечая, что Юнги изменил фото профиля на Ёсона, где широко улыбается и весь испачкался в шоколадном мороженом. Неужели, Кимы разрешили нарушить диету? Он слабо смеётся, мечтая оказаться там и проводить время со своими близкими. Даже пускает слезу, просматривая каждую пылинку и грязь на личике. Такие знакомые глазки с лисьим прищуром, щечки-пухляшечки, что хочется тискать и целовать. Какой же очаровательный! Чимин вздыхает и стирает слёзы, что не прекращаются. Вина огромной волной наваливается на него за всё, что он натворил. Муж с ним не разговаривает, собственный ребёнок не знает, что он его папа, а Юнги… так хочется, чтобы он был сейчас рядом и заобнимать его, получая ласковые поцелуи и объятия. Так и засыпает, с открытой фотографией в телефоне и пуская горькие слёзы. *** Юнги безумно скучает по Чимину, даже знание, что он сейчас в объятиях мужа, не останавливают от желания зацеловать омегу. Потому, всё своё время уделяет Кимам, точнее Ёсону.  Они уже поколесили по Сеулу в поисках чего-нибудь менее опасного для мальчика. Успели сходить в аквапарк, где Ёсону жутко понравилось, что игрался со всякой рыбиной и представителями разных водоёмов; в планетарии, где пришёл в восторг от вида трёхмерных планет; в зоопарке, где он вдоволь наигрался с обезьянками, лемурами и котятами хищников. Юнги всё запечатлевал, чтобы показать потом Чимину, представляя его очаровательную улыбку и звонкий смех. Как же скучает по нему, аж до зуда. Однако, и ему хватает проблем с бизнесом.  Совет директоров устал ждать и немедленно требует его голову, а Хосок передал во всех красках, ругая его за нерасторопность. А с пустыми руками ехать обратно в Японию, так себе идея, поэтому решает повременить и передаёт другу распоряжение распродать пакеты акций. Это должно их остановить на некоторое время, пока он будет думать. Тэхён снова приезжает за кровью. В этот раз он похож на ходячего мертвеца, что Юнги боится расспрашивать его о лекарстве. Но и начинает сомневаться в его адекватности, раз так сильно запускает себя.  Работа работой, но так доводить себя тоже не стоит. Но промолчал. *** Через неделю открытие ресторана в Чикаго. Муж не объявлялся, даже на работе Чимин его не застаёт. Лишь видел однажды, когда он выходил с коллегой из офиса и сразу сел в машину. Но он сам не сдвинулся с места, предпочитая дать ему время, чтобы обдумал обо всём. Настроение стабильно минусовое. Даже редкие переписки с Юнги не сильно обнадёживают, что хочется всё бросить и улететь за горизонт. Где он не совершал ошибок и не расплачивается за них. Сейчас он едет домой. Немного задержался в ресторане, так как принимал важных гостей и его позвали поужинать с ними. Даже выпил немного шампанского, отчего напряжённое тело расслабилось. Не стал сам садиться за руль, мало ли, а водитель попался болтун. Рассказывал дорожные байки, несколько приподняв его настроение, отчего он даже улыбнулся удачной шутке. Пожелав друг другу хорошего вечера, он поднимается к себе домой. И сильно удивляется, застав включенный свет в гостиной и кухне, ведь помнит, что он всё выключает перед уходом. Можно даже сказать, на автомате. А пройдя на кухню, застывает. За столом сидит Шин. Чимин на секунду думает, что всё это сон. — Привет, — хрипло начинает муж, отчего он дёргается и взяв себя в руки, садится напротив него. Он выглядит неважно и как-то чуждо. Снова не смотрит на него, предпочитая сверлить салфетницу. И это раздражает омегу, но не говорит ничего, боясь нарушить его настрой. — Привет, — заторможенно отвечает Чимин, снимая с себя пальто и кладёт на руки. И тут, они, наконец, встречаются глазами. А Чимин не может понять, что именно отражается в серых омутах. Но взгляд альфы усталый, будто целую неделю не вылезал из кабинета. — Почему ты мне ничего не говорил? — первое, что спрашивает альфа, вновь заставляя чувствовать вину. — Я боялся, что ты бросишь меня, посчитаешь монстром, — без заминки отвечает Чимин. Шин замедленно кивает, переводя глаза за окно, что за Чимином. И он видит в них замешательство и… сомнение. — А почему решил сказать сейчас?  — Я не мог больше скрывать.  — А где сейчас… твой ребёнок?  — Его усыновили очень хорошие люди. Вопросы продолжались долго, будто сидел на допросе, но Чимин честно отвечал на всё, больше не смея ничего таить. Шин даже посочувствовал узнав, что у Ёсона за диагноз.  — Я лягу на диване. Спокойной ночи, — а омега радуется и улыбается уголками губ, что дело сдвинулось с мёртвой точки и приносит ему необходимые вещи. — Спокойной ночи, —шепчет он в ответ и уходит в спальню, устало потирая глаза. Этой ночью он спит, беспокойно, но спит. Несколько раз просыпался и удостоверившись, что Шин всё ещё лежит в гостиной, возвращался в комнату.  Так страшно и странно. Раньше между ними не было так тихо и напряжённо. Хоть и ссорились, но не молчали, предпочитая делиться со своими мыслями. А утром, обнаружив только стопку постельных принадлежностей в углу на диване и яичницу на плите, скисает. Ощущения не из лучших, но он старается не думать о плохом и даёт время им обоим, наслаждаясь немного пересоленной яичницей. Проходит пару дней. Их разговоры теперь стали дольше. Не только «привет, пока», а добавились «как дела?» и «привезти покушать?». Омега всегда радуется этим маленьким, но важным шагам навстречу. Они всё также спали раздельно. Муж утром рано уходил, а вечером появлялся к ужину, радуя его. Иногда приносил сладости и его любимую марку воды. Через два дня они стали вместе ужинать. Правда, было немного неловко и тихо, не как раньше, но и это много значит для Чимина. Альфа всё равно долго не сидит за столом, но что есть. Шин был немногословен. Если раньше кидался к нему с вопросами или много говорил, то сейчас, просто сидит в телефоне. А омеге начинает сильно не нравиться такое положение дел. Будто застряли и каждый день как день сурка. И ещё через два дня непонятного сожительства, Чимин не выдерживает. Мужья они или кто? Да и завтра открытие ресторана в Чикаго. Когда Шин приходит вечером и привычно садится напротив, он потирает вспотевшие ладони, наблюдая за кушающим мужем.  Внутренне настраивается на разговор, повторяя: «Всё будет хорошо». — Шин… мы можем поговорить? — неуверенно начинает он, поглядывая на удивившееся лицо альфы. — Хорошо, — вздыхает тот, вытерев лицо салфеткой и откладывая тарелку. — Ты простил меня?  Они долго сверлят друг друга, а Чимину становится плохо от его молчания. Шин мог уже выговорить всё, что хотел, но почему-то не делает этого. — Если бы я сказал, что у меня есть ребёнок и скрывал это столько лет от тебя. Ты бы меня простил? А он не может поверить и не знает, что говорить. Этот вопрос поставил его в тупик. А что бы он сделал, узнав, что у Шина есть ребёнок? Закатил истерику? Ударил бы его? Но что-то подсказывает, что такое он бы сделал в последнюю очередь. — Я бы говорил с тобой, а не молчал. Это хуже, чем если бы ты на меня накричал… Не знать, что происходит с тобой, — пуская слёзы, отвечает он. — Хочешь, чтобы я накричал на тебя? Зачем? Да… Я ужасно злился на тебя сначала. И думал, что нам нужно поговорить, но не хотел. Что это изменит? — Чимин плачет ещё сильнее от совершенно спокойного голоса и безразличного взгляда. — Теперь у нас всегда так будет? Молчаливо сидеть и бросаться короткими фразами? — уже на грани истерики, спрашивает Чимин, сжимая руки в кулаки. — Я не знаю, — громко вздыхает альфа, выпивая воду. — Дай мне время. — Сколько? Сколько тебе нужно времени? — и омега почти кричит, устав ждать. — Я не знаю, Чимин! — кричит Шин в ответ, ударяя рукой по столу и вскакивая со стула, что с грохотом падает на пол. А омега пугается и уже громко всхлипывает, стараясь заглушить рукой, но получается плохо. Он смотрит как муж разворачивается и уходит, заставляя его сердце болезненно сжаться. Краем уха, он слышит как закрывается входная дверь и даёт себе волю поплакать. Он не сдерживается, быстро оказывается в спальне и падает на кровать, чувствуя себя опустошённым. Уже четвёртый час ночи, а он не спит, захлёбываясь в слезах. Всё отошло на зданий план. До сих пор гневное выражение мужа стоит перед глазами, а его крик проходится эхом в ушах. Седьмой час, а он ни разу не сомкнул глаза, самоуничижая себя. Но тут звонит будильник где-то в гостиной, напоминая, что ему нужно готовиться к открытию ресторана. Уже пора на самолёт, а он лежит и всхлипывает, обнимая себя руками. Будильник только и делает, что становится громче, жутко раздражая его. Делать нечего, как встать и выключить. Но. Голова жутко гудит, лицо стянуло так, будто кожу натянули на тетиву, да и от простых шагов отдаёт болью в теле. Он случайно натыкается на зеркало в гостиной и ужасается своему виду. Его не только не впустят в собственный ресторан, но и выгонят из него. Ужас один. Наконец, находит телефон на кухне и вырубает будильник, замечая сообщение от Чонгука. Он нехотя открывает и читает поздравление с открытием ресторана в Чикаго, но бросает телефон на диван и уходит в ванную. Приняв быстрый душ, омега надевает первую попавшуюся одежду и большие чёрные солнцезащитные очки, решаясь, всё-таки, полететь на церемонию открытия. Хотя бы отвлечётся от ссоры с мужем. Самолёт уже ждёт его с экипажем. Быстро извинившись, он идёт в душевую, брызгая лицо ледяной водой, чтобы как-то снять отёк. Она действует моментально, приводя его в себя. Даже думать становится ясно и решение полететь в Чикаго, кажется правильным. Хорошо, что на улице солнцепёк, очки смотрятся к месту, отчего мысленно благодарит небеса, попивая ледяной чай, чтобы охладиться. Людей в ресторане набралось больше, чем он ожидал. После пылких слов ведущего, Чимин поизносит свою заготовленную речь и широко улыбается гостям, поднимая бокал шампанского. И наконец, разрезает красную ленточку золотыми ножницами под бурные аплодисменты. Весь день он отвлечён прибывающими гостями, что не дают тонуть в себе, и лично говорит со многими, принимая поздравления и пожелания дальнейших успехов, растворяясь в трудовом и привычном ритме. Но он уезжает пораньше, так как здесь его больше ничего не держит. С важными и нужными людьми поговорил, нашёл своего заместителя и раздал всем указания. А прилетев домой в Манхэттен, омега не выдерживает давления тишины и решает улететь на родину. Впопыхах собирает несколько чемоданов, решая вовсю отдаться своей профессии. *** Он весь полёт проводит в постели, не желая даже покушать.  Корея встречает его ярким солнцем и тёплым ветром, отчего сердце немного радуется, ступая по родной земле. Он также надевает солнечные очки и едет к себе. — Чимин? — когда открывает дверь, его встречает Чонгук в одном полотенце вокруг бёдер. — Почему не сказал ничего. Я бы встретил, — обнимая его, удивлённо проговаривает друг, отчего становится безумно приятно. Он так скучал по простым объятиям, что долго не выпускает альфу, начиная всхлипывать. Чимин ощущает себя потерянным и беззащитным, отчего хочется сильного плеча рядом. Точнее Юнги. — Ты что, плачешь? — беспокоится друг, прижимая крепче. — Всё в порядке?  А Чимин выпаливает всё как на духу, ощущая себя капельку лучше. Всеё-таки, правильно говорят, если поделишься - полегчает. После того, как он заканчивает рассказ, друг всячески кружит вокруг него, отчего немного успокаивается. То воду принесёт, то салфетки подаст, то принесёт его любимые сладости. Золото, а не друг. Омега даже слабо улыбается, как Чонгук спешит сам раздеть его и укладывает в постель, наказывая поспать, что он и пытается сделать. — Спасибо, Гук-и, — и смотрит как друг мягко улыбается, салютуя ему и выходит из комнаты. *** Он проводит несколько дней в Сеуле, приходя в себя. А присутствие друга рядом здорово помогает ему, отчего начал есть. И приходит идея - уехать в Ульсан и заняться открытием ресторана. Всяко полезно, чем тухнуть в четырёх стенах. Приказывает себе не страдать и даже прибавляются силы. Чонгук одобряет его идею и они вместе едут туда, а Чимин ощущает себя немного легче, но всё равно тяжесть в груди не даёт нормально дышать. Проходит неделя. Чимин с головой окунается в работу, наконец, ощущая себя лучше в привычной среде. Подобрали с другом дизайн, интерьер и даже украшения, что привели его в восторг. Он не жалеет себя. Встаёт рано, ложится поздно, лишь бы всё было тютелька в тютельку и… чтобы не занимать мысли о муже. Чимин понимает, что он многих своих рабочих знатно раздражает, в том числе и друга, что трудятся как пчёлки, но не может ничего поделать.  Ему нужно выпустить пар. Однажды, прогуливаясь по вечернему Ульсану, в кои-то веки, пораньше отправив работяг домой, он замечает на детской площадке омег с детьми и так захотелось увидеть Ёсона, что немедля звонит Намджуну. Ким позволяет поговорить с мальчиком и они болтают с ним спустя долгое время, а Чимин ощущает такую радость от звонкого голоса, что не прочь слушать вечность. Голос Ёсона открывает ему второе дыхание и дальше даже жить становится как-то легче. Теперь он постоянно звонит им, даже по видеозвонку, отчего набирается сил. *** Юнги названивает какой-то неизвестный номер уже вторые сутки, отчего он нервничает. Ведь, это могут быть инвесторы или кто-то из совета директоров. Но Хосок уверяет, что те утихли. И поборов свой страх, решает ответить. — Да?  — Это Чонгук. Юнги, тут такое дело. В общем, Чимин… ему плохо. Точнее, они с Шином поссорились и Чимин закопал себя работой… — Что? — а сердце бешено бьётся и злость начинает заполнять его, что даже не слышит Чонгука, выбегая к машине. — Мы в Ульсане, говорю. Меня беспокоит Чимин, что даже рабочим продыху не даёт, — жалуется Чонгук, а Юнги уже давит на газ, завершая вызов. Он не знает куда именно ехать в Ульсан, но в голове только Чимин. Всё время вертится: «Ему плохо». К счастью, Чонгук присылает адрес через некоторое время, радуя его, отчего чуть ли не нарушает парочку пдд. Почти через полтора часа он добирается до адреса и застаёт Чонгука, сидящего на скамье возле дома и кричит ему номер квартиры вслед. А он громко благодарит его, нажимая на кнопку лифта и предвкушает скорую встречу. — Чонгук, ты снова забыл ключи? — кричит Чимин из своей комнаты, услышав звонок в дверь, сидя на полу и выбирая оттенки для комнаты сотрудников. А когда слышит продолжающиеся настырные звонки, встаёт и ругается на друга, что часто забывает ключи или код от квартиры. — Если в следующий раз… Хён? — шокируется он, шире открывая двери. А Юнги стоит и смотрит, не веря, что его любимое солнышко так похудел и стал похож на растрёпанного петушка с лохматыми волосами, которые собраны в пучок, в растянутой футболке и широких штанах. Но всё равно, чрезмерно милое, что хватает его в объятия и начинает целовать всё осунувшееся личико. А Чимин не верит, что Юнги, наконец, рядом. И ругает себя за то, что не пошёл к нему раньше, так как ему моментально становится лучше, будто Юнги прогнал всё плохое. Альфа принёс с собой такое спокойствие и ощущение нужности, что омега ревёт, прильнув всем собой. — Тише, солнышко, — шепчет Юнги, подняв его на руки и несёт его на диван, благо ничего не сбив на пути. — Юнги-я, — ласковое обращение альфы моментально добивает Чимина, и наконец, его отпускают тяжёлые мысли и позволяет себе побыть слабым. Юнги не выпускает его из объятий, взяв в охапку всего, даря ласку и заботу, что так не хватали Чимину всё это время.  И он так благодарен ему. Юнги больно смотреть на него такого болезненно слабого, но не перестаёт целовать и гладить подрагивающее тельце. Омега стал ещё легче, что даже позволяет покачать на своих руках, обещая себе откормить его. Они долго сидят в тесных объятиях, пока Чимин не успокаивается, но хватку не ослабляет, будто Юнги может исчезнуть. Альфа вытирает его слёзы своими руками, следом оставляя поцелуи, отчего становится гораздо лучше. — Где здесь кухня? — шепчет альфа, а получив указание маленьким пальчиком, берёт его и целует, получая мягкую очаровательную улыбку в ответ. Они также на ручках достигают кухни. Юнги сажает его на стол и поит водой, а Чимин удивляется, что его замучила жажда, отчего выпивает целых два стакана воды. — Лучше? — совсем тихо спрашивает альфа, потираясь о его нос своим и целуя в самый уголок губ. Чимин только кивает, утопая в своих чувствах к старшему. Юнги ухмыляется и с ношей идёт прямо к холодильнику, что оказывается почти пустым. А омега так виновато смотрит, что он мигом целует его в щеку. — Заодно прогуляемся, — произносит он, ловя радостный сияющий взгляд любимых карих глаз. Юнги только на улице ставит его на землю, застёгивая пальто и завязывая пояс спереди. Не может никак насмотреться и нацеловать.  Они берутся за руки и идут по вечерним улицам Ульсана. А Чимину так хорошо и спокойно, что улыбается не переставая и льнёт к хёну ближе, не веря, что вновь начинает чувствовать себя счастливым. Юнги кормит его вкусной уличной едой, ничего не говорит, думая, что лучше не стоит давить на омегу словами. Он понимает, что Чимину нужна забота и поддержка, даже не зная всех деталей ссоры с мужем, потому максимально обеспечивает его комфортом. Омега, наконец, полноценно кушает, радуя альфу и себя. Чимин ощущает радость всеми фибрами души, давно так не наедался. А компания Юнги кажется ему благословением. Они не спеша прогуливаются после плотного ужина, скрепив пальцы и молча шагая по тротуару. Людей немного, да и вечер такой тёплый, что Чимин начинает клевать носом, захотев завернуться в одеяло и заснуть. Желательно с Юнги. Альфа замечает как он замедляется и глаза начинают медленно моргать, отчего решает взять его на руки и быстрее добраться домой. Чимин тихо хихикает, когда его берут на руки и утыкается носом в шею, обвив руками, вызывая в альфе тысячи мурашек. До того хорошо им обоим, что хочется большего. Юнги желает максимально отгородить его от всего плохого, целуя в румяную щечку. Они быстро добираются до дома и альфа заносит его в спальню, стараясь не наступать на вещи на полу. Удачно достигнув кровати, он кладёт драгоценную ношу и начинает дарить поцелуи в щеки и нос, умиляясь сияющим глазам и спокойному виду. — Спокойной ночи, солнышко, — шепчет он, не переставая целовать. — Хён, останься, пожалуйста, — просит Чимин, чувствуя, что если Юнги уйдёт, он вновь потеряется в унынии. — Позволь, я сегодня побуду немного навязчивым? — и начинает льнуть к нему, а альфе кажется, что он вот-вот замурчит, как маленький котёнок, что отчаянно просит ласки. — Мой солнечный котёнок, — целует его за ушком и обнимает всего, ложась рядом, а омега тихо умирает от ласки, краснея всем собой. — Ты ни капли не навязчивый. И да, я останусь. Чимин довольно улыбается, обвивая его всеми конечностями. Позволяет раздеть себя, и наконец, засыпает, умиротворенный заботой и лаской. А Юнги смотрит на любимого и старается утихомирить сердце, что бьётся слишком громко, грозясь разбудить его, как ему кажется. Тихое сопение сильно умиляет его, что позволяет невесомо поцеловать щеку и прижимает ближе, наслаждаясь близостью.