Душа моя

В башне, где прежде был порядок - теперь царил небрежный хаос. На милом игривом лице Чародея засели тени бессонных ночей и смутной тревоги. Осунувшееся лицо будто побледнело, а недавно еще острый взгляд игривых агатовых черных глаз лишь был помутнен в своих думах. Он стоял склоненный над кучей завитых свитков на столе, раскрыв некоторые из них, подпирая пальцами. В одной лишь рубашке, с небрежно засученными рукавами да штанах с босыми ногами, он бездумно переминался с ноги на ногу, не замечая холода каменного пола, неотрывно бегая глазами по строчкам листов. А затем дёргано переместился прямо на пол, где лежали раскрытые на разных страницах толстенные книги. Его шелковистые черные косы опустились следом, с двух сторон упав на книги, мешая обзору. Не отвлекаясь от чтения, откинул одну из них за плечо размашистым жестом, а затем вторую. Однако бесчисленные выбившиеся пряди у его лица говорили о том, что они не переплетались уже несколько дней. Юная царевна сделала шаг в его келью, и только тогда он заметил ее. -Марья? А что уже… - он глянул в окно и удивившись закончил слово. - …ночь? Она подошла и села рядом на пол. Улыбнувшись, протянула руку к его выбившимся прядкам у лица и убрала их ему за ухо, погладив после по щеке. - Весь зачитался, себя не жалея. – положив голову ему на плечо, поглаживала спину, чувствуя его взлохмаченные волосы. – Давай тебе косы переплету?! – и не дожидаясь ответа взяв одну, начала уже ее расплетать. Затерянным взглядом он кивнул уже после, как на раскрытую книжку Марья начала складывать его серебряные продолговатые бусины с кос. Один за другим искусные ажурные цилиндрики начали копиться посреди листа. И тут он будто окончательно пришел в себя. Взглянул на любимую. Она, не отрываясь от дела, улыбнулась ему. Но Чародей продолжал смотреть, неотрывным и каким-то интересным взглядом. - Что-то не так? – не понимала Марья. Чародей улыбнулся, кажется в его побледневшее лицо даже вернулась жизнь. - Знаешь ли ты, любовь моя, что по земным обычаям только супруги могут касаться волос друг друга?! - Правда? – удивилась Марья, распуская уже вторую его косу. – И почему же? - Считается, что волосы – это мощный оберег. И доверять его абы кому - нельзя. Раскрыв глаза посмотрела царевна: - И люди в это верят? - И не в такое верят. - Только как же нам с тобою быть теперь? – нарочито невинным голоском спрашивала Марья. - Ведь мы уже сколько раз наши волосы друг другу распускали и гребнем расчесывали. Знать ослабли наши обереги вконец, что ничем их не восстановишь?! - Так разве мы абы кто, любовь моя? Разве что – не супруги. Но после такого можем… Тут Чародей осекся. Марья подняла на него глаза. Оба молча смотрели. Помнили они разговор, о том, что Володыка дочь свою Марью Моревну на царствование готовит, и если с кем быть ей венчаной, то только с престолом. Опустил Чародей взгляд, скрыть пытаясь за улыбкой грусть. Марья ладонями подняла лицо его. - Не грусти, прошу. Разве плохо нам сейчас вместе?! Коль не быть нам супружеством связанными, так ведь сердцем и душой я уже… Он искренне посмотрел ей в глаза: - Я тоже, любовь моя, я тоже… Притянул ее поближе и поцеловал. Так нежно и трепетно, всю любовь вкладывая, чувства заветные, светлые. Весь мир готовый обойти. Чтобы достойным ее стать. Марья запустила руку в его волосы, длинные и свободные от плетений кос и улыбнулась, оторвавшись от его уст. - Давай все же заплетем твои косы. Где гребень?! И уже зная, где он обычно лежал, поднялась и пошла в ту сторону. Как заметила кое-что в тени угла. - Марья, не ходи… туда… - не успел предупредить ее Чародей. - Что это такое? - обернулась она к нему. То, что увидела она в скрытой части комнаты ей совсем не понравилось. Что-то нехорошее таилось в том углу. Что-то темное. Не знал, что сказать Чародей. Опустил глаза, отвернулся. - Считай, что это просто мой эксперимент. - Это игры с нечистью. И добром они не кончатся, - Марья была взволнована. Оглянула она наконец книги, что лежали у ног Чародея. Все в черных обложках, с весьма недобрыми письменами. Печально она смотрела на него. Долго. Да что сказать не знала. Замечала изменения в нем за последнее время. Да ведь наивно думала, что в руки он себя взял и решил дум тягостных хвори не поддаваться. - Не нужно это тебе, - только и попыталась приободрить его добро. Какие еще могут быть слова, когда много раз говорила, что любит его как есть. - Откуда тебе знать, Марья?! Может это именно то, что как раз мне и нужно?! - он смотрел твердо, решительно. Но все же, будто желая ее одобрения. Или простого понимания. Но взгляд ее говорил - не понимала. - Но ведь… это убьет тебя… - едва шепотом произнесла Марья. Он подошел к ней и взяв руку, приложил к своей груди, к самому сердцу: - Слушай же. Стучит?! И пока ты рядом, так и будет. Она чувствовала ладонью его биение. Очень частое. И свое сердце казалось вот-вот выпрыгнет. - Все то, что там сделано - нехорошо. Прошу, откажись. Молила она его взглядом. Смотрел Чародей на морскую синеву глаз ее такую печальную да не отвечал ничего. Убрала Марья тогда свою руку, на шаг назад пятясь. Развернулась, чтоб уйти. Но Чародей удержал, как в тумане по наитию, и прижался к ней. Так отчаянно и сильно, что спиной она чувствовала его трепетный жар. Склонив голову у самого ее уха, прижавшись к виску, заговорил с такой печалью, что она, чувствуя его дыхание, казалось, сгорала. Только от тоски и боли. А после - последовал его ровный голос, который, кажется, уходил ей в самое сознание. -Как же мне отказаться? Ведь я только начал познавать многое?! Приоткрыл мир. Такой иной, отличающийся от моего. Твой мир. С тобой… Когда-то эта башня была мне домом и защитой. Скрываясь за этими стенами, я постигал все, что мог. Считая, что все о внешнем мире уже знаю, он боле меня не интересовал. Сам запер себя в этих каменных кладках. Сделав свою защиту – темницей для себя. Пока на берегу не появилась ты. Вне этих стен, вне моего дома. Понимаешь? - он вдохнул и опустил глаза. - Я снова сделал свой шаг наружу, в мир. К тебе. Показывая как мы живем здесь, на суше, я и не знал, что ты покажешь мне больше. И станешь бОльшим. Заставишь задуматься о многих других мирах. Чудесах, что по всем неизведанным местам таятся. С тобой - мне в этой башне стало тесно. С тобой - мне захотелось узнать бОльшее. И ты просишь меня сейчас отказаться?! Вот так перечеркнуть мечты заветные?! Как отказаться от того, что сама же во мне и пробудила?! Перечеркнуть все то, что между нами было. Ты вольна в своих чувствах, даже в ненависти, если так. Но одно лишь прошу. Марья… Не уходи… Она содрогалась. То ли от слов его искренних, столь сокровенных, то ли над осознанием, что он готов пойти дальше. И пойдет. Вглубь неизведанного. И даже запретного. Темного… Обернулась к нему, печально глядя. Да все сказано уже было. Глазами лишь они попрощались. Думая, что в последний раз видятся. … - Думал, больше не придешь, - голос Чародея был печален, в то же время радостен, что царевну свою любимую вновь увидел. Шум моря даже успокаивал сегодня. - Как же я могла не прийти, после всего, что между нами было?! - сняв шлем, Марья смотрела ему в глаза, со своей такой же печалью в ответ. - Презираешь меня? – после молчания все же спросил Чародей. - Скорей… - хотела сказать Марья, что жаль ей, да не стала, лишь спросив. – Зачем тебе все это? Лишь вздохнул Чародей горестно. - Я ведь уже все объяснял тебе, Марья… - опустив голову, покачал ею. Хотела Марья вразумить его: - Думаешь, стоит это того? - Любой шаг к тебе стоит того, - не задумываясь ответил он. Они замерли, глядя друг на друга. Стоя поодаль на расстоянии, не решаясь приблизиться. Словно меж ними теперь образовалась преграда, и нет шанса пройти ее. Все незримо коробило обоих изнутри. Все изменилось. Так внезапно стали иначе смотреть друг на друга. - Уходи тогда, Марья, - не выдержал Чародей. - Нет больше смысла разговор сей вести. - Гонишь меня? - не ожидала царевна. - Просто уходи! - повысил он голос. - Уходи же! Сделав шаг в ее сторону, заметил, как рука Марьи нервно коснулась рукояти меча. Поднял он хмурый взгляд на неё, в то же время испуганный, поняв кажется, КАК теперь она смотрит на него: - Марья… ты… боишься меня? Глядела она в его тёмные агаты глаз, застывшие напротив, да не знала, что сказать. Что не он ее страшит, а сила, с которой он связался, и кажется, что берет уже над ним верх. Но слабость свою она не покажет. Царевна она или кто?! Медленно плавно скользнул меч из ножен и сверкнул лунным светом в ее руке. Не веря глазам своим, Чародей не отнимал глаз от неё. «Как же так, Марья?! Ведь любим мы друг друга…» Чёрные ресницы задрожали в трепете отчаяния, вот-вот готовые уронить слёзы. До красноты боли не мигающим взглядом заставляла себя смотреть царевна. Ведь если моргнёт, влажные глаза невольно польют ее горечь, что уже скреблась изнутри. Давило и другое чувство. Что несмотря на воинственность свою, не сможет меч против него пустить. Но если от этого будет зависеть ее собственная жизнь? Глядя в ее красной яростью наполненные глаза, не смог боле оставаться здесь Чародей. Точно камнем сдавленное, истерзанное сердце проронило слезу. Одну единственную, которую и не заметил сквозь застланные горечью глаза. И пока совсем ими не залился, обернулся вороном чернокрылым и улетел прочь. Тут Марья, увидев слезу его пущенную, да не давшую вольную остальным, не в силах боле держаться, дала себе слабину и тоже заплакала. Тихо сперва, сдерживая всхлипы, чтоб не услышал. А после и навзрыд, уже наплевав на все. Выронив меч из рук и упав без сил на колени, дрожа плечами, в размытой поволоке глаз уже ничего вокруг не видя. Летел ворон. Да слышал все. Рыдания на берегу. И сам уж пеленой тисков давящих наполненный. На лету капли горести роняя. Высоко летел, так далеко, лишь точкой в небе став. Да застилали слезы ворону глаза. Такие тяжкие и мучительные. Горше которых ничего в этом свете не видывал.