Второй пилот

Джаспер знает, что Эстелла не исчезла. Он слышит ее: часу в третьем ночи, когда подготовка к очередной афере сбавляет свой безумный темп. Когда Хораса давно сморило, а болтовня Арти с его командой затихла за порогом. Джаспер привык оставлять в это время чашку кофе на столе рядом со швейной машинкой или оверлоком. Джаспер привык делать это молча, потому что за стрекотом иглы его пожелание спокойной ночи снова потеряется. (Он знает, что дело не только в шуме). Порой машинка молчит. Тогда Джаспер слышит всхлипы за стеной. Там, в круге теплого света, Эстелла трясется, уронив голову на руки, сжимая свои кудри, как еще один ненавистный парик. Рыдает под грузом усталости, потому что никакого гения не хватит на личный проект, когда завтра ему вновь на работу в немыслимую рань. Джаспер видел, как она придерживает себя за запястье, когда наводит стрелки, и как замазывает жемчужно-серым круги под глазами. Это Джаспер тоже привык наблюдать молча. Конечно, он сунулся к ней однажды — обнять, вытереть слезы, напомнить лишний раз причесаться, чтобы в голове немного прояснилось и Эстеллы хватило на такие нужные полчасика. Спать все равно не пошла бы: покивала бы, мол, сейчас иду, и пропала бы в работе еще часа на два. — Пошел вон, — прошипели тогда из моря складок на столе, не поднимая лица. — Посмотри на меня, пожалуйста. Что случилось? — Господи, ну давай на твоем языке, — раздраженно простонала «Круэлла». — Если ты такой чуткий, можешь не лезть к людям в личное пространство? Пока здесь ревут, посторонним вход запрещен. Кажется, это была еще и установка на будущее. После паузы Джаспер кивнул и развернулся обратно к двери. — … ладно. Я уйду. Доброй ночи. — Джаспер. Он оглянулся, чтобы увидеть, как она отлипает от столешницы, ища его мутным взглядом: — Оставь кофе, раз зашел. Больше он к ней не ломится. Хорошо быть Хорасом и радоваться, что «собаки хотя бы ночью не бесоебят».