***
Немало лет воин провёл, странствуя по Элладе. Это время он потратил с пользой: посещая храмы и священные места, а в пути поднимая оружие лишь для защиты себя и других. Боги не оставили его своей милостью в этом путешествии. Леандр с успехом преодолевал все возникающие трудности, находил добрых друзей, не страдал от голода и не оставался с пустым кошельком. А порой странствие заводило его в опасные места, где люди не властны, но ни клинки сатиров и кентавров, ни когти гарпий не смогли оборвать нить его судьбы. Так и вилась тропа его жизни пока не вывела его к деревне Гелос, в окрестностях которой, он повстречал столько сатиров, сколько не видел за всю прежнюю жизнь. И чуть позже, узнав, что вести об ордах чудовищ приходят чуть ли не со всей Эллады, он моментально осознал… Началось. Не счесть числа врагам, сражённым его рукой во имя защиты человеческого рода. В погоне за телхинами он прошел Элладу, Египет, забрался далеко на восток, пережив тысячи опасных схваток и сотни раз оказываясь на волосок от смерти. Где-то его выручал опыт, где-то зелья и волшебные свитки, а иногда и просто счастливый случай. Но ничто из этого не спасло бы его, не будь у него дара, придающего ему мощь десятка человек. Монстры, наводнившие ойкумену , оказались крайне полезны в деле набора силы. Сражая их, Леандр брал всё новые и новые вершины, уходя всё дальше от возможностей обычных людей и открывая в себе новые, невероятные способности, служившие ему большим подспорьем в боях. Одну из них он пробудил в Лабиринте Минотавра, в момент, когда его приключению мог прийти конец. Тогда, загнанный в угол жаждущими его крови чудовищами, Леандр, готовящийся продать свою жизнь подороже, вдруг ощутил, что может… позвать на помощь. Чутьё подсказало — сработает! И то, что он единственный человек в этом лабиринте не играло роли. Сказано — сделано. В тот же миг слова призыва обернулись звуком горна, чьё непередаваемое звучание пробирало до мурашек. Казалось, что и мертвый товарищ восстанет, воспылав на битву, прозвучи над ним этот горн. Так оно и оказалось. Явившиеся из самого Аида тени воинов, были слабы и «прожили» не долго, но выиграли для Леандра мгновение, позволившее тому выжить и победить. Впоследствии, воин признал за этой способностью потенциал и начал целенаправленно развивать её, «распределяя» получаемую из убитых чудовищ силу на её усиление. Это давало заметный и обнадёживающий эффект. Призраки становились сильнее и могли продержаться в мире живых всё дольше. Но были и успехи вызывавшие смешанные чувства. Неясные тени обретали чёткий облик. То были воины разных эпох и царств, Леандр узнавал в них афинян и спартанцев, фиванцев и дельфийцев, не обошлось и без жителей его родного края. Постепенно становилось ясно, что на его призыв всё охотнее откликаются наиболее близкие ему воины. И он уже не удивился, признав среди призраков своих павших командиров, наставников, товарищей, а затем и родных. Он, уже немолодой мужчина, покрытый множеством старых и свежих шрамов, с седыми волосами в кудрях и бороде, оказался способен заглянуть в глаза оставшемуся вечно молодым отцу и всем тем, кто помнил его пылким безусым юношей. Пусть призраки и были безмолвны, а лица их застыли масками, но глаза… глаза их говорил об узнавании и выражали такую гамму чувств, что даже у него, закалившего своё сердце зрелищем многих бед, перехватывало дыхание. Победа над телхинами и Тифоном не стала концом его пути. Ойкумену всё ещё наводняли чудовища, но Леандру не пришлось долго думать куда направиться на помощь — новая угроза роду людскому пришла из подземного мира. Разучившемуся удивляться воину оставалось только набраться решимости довести начатое до конца, и, если придётся, повергнуть хоть самого Аида. Так оно и вышло, но перед схваткой с владыкой царства мёртвых, Леандру пришлось пройти опасный путь по его владениям. Дорога привела его в Элизиум, обитатели которого отважно сдерживали натиск сил брата самого Громовержца. Здесь его ожидал теплый прием. Слава победителя Тифона дошла и сюда, а кроме того, тени воинов, призываемые им на битву, приходили именно отсюда и возвращаясь передавали другим всё что видели в мире живых. Герои древних времен принимали Леандра как одного из них, ободряя тем, что ему уже уготовано достойное место среди них. И тем не менее, он пришёл сюда не для общения с легендарными личностями. Здесь он многое выяснил о природе способности, непохожей на обычную некромантию. Как оказалось, даже у посмертного существования был конец и духи усопших окончательно исчезали, погибая от рук приспешников Аида. То же случалось и с теми, кого Леандр призывал в мир живых. Большим ударом стало узнать, что ему уже не удастся пообщаться ни с кем из родных даже забравшись сюда. Все его родичи и товарищи нашли вечный покой либо развеявшись в сражениях мира живых, либо здесь, отражая атаки армии бога. Больше ему ни отца, ни братьев не видеть… Утешало лишь одно — на зов приходят добровольно, значит все они знали, на что идут, но не дрогнули, как и подобало мужчинам. Воспылав битвой как никогда, Леандр помог жителям Элизиума потеснить врага, отвоевывая своё право на посмертное существование и блаженство в его благословенных землях. Здесь, сражаясь бок о бок с героями сказаний, он почувствовал большое родство с ними. Они же наградили его своим признанием и клятвами явиться на зов, коли тому хватит сил на их призыв. Впереди ждал Аид, трудная победа над которым, конечно, не сделала его богом подземного мира, однако какую-то толику власти над его царством Леандр всё же сумел получить. В чем и убедился довольно скоро, когда новые приключения позвали его в путь далеко на север, затем по мировому древу в Асгард и другой Элизиум — Вальгаллу. В этом пути его как всегда поддерживали тени усопших. И немногие были им ровней…***
Никогда Вальгалла не знала такой свирепой битвы. Все населявшие её ополчились против вторженцев извне, но сил отважных эйнхериев и яростных валькирий хватило лишь на то, чтобы задержать их на пути к цели. Отряд Леандра, подобно кораблю, рассекал бушующее море врагов. Покоритель подземного мира пребывал на острие атаки, поднимая боевой дух и без того не робких героев. По правую руку, эйнхериев разил Ахиллес, чьи удары были подобны молнии — так сверкало его быстрое копьё. По левую руку наступал Патрокл, чьё оружие не знало промаха. Толпа врагов была подобна бушующему океану, чьи волны ощетинились сотнями превосходных клинков, жаждущих крови героев. Но поразить спины этих троих не давали другие. Великий Аякс, воздвигавший свой щит на пути неприятелей, был подобен огромной скале, разбивающей волны. Подле него многоопытный Нестор, как старый рыбак, хладнокровно собирал свой улов, и каждый удар его был хирургически точен. И всех их поддерживал Диомед, бушевавший среди обитателей Вальгаллы, внося смятение в их ряды, молниеносно возникая там, где один из товарищей испытывал затруднение. С неотвратимостью жестокого Рока воины продвигались к огромному строению, видному отовсюду. Оттуда веяло мощью и угрозой и Леандр был готов биться об заклад, что там их ждут здешние боги. Но ни он, ни герои Троянской войны, подле него, не боялись предстоящей схватки. Наоборот, жаждали её всем сердцем. Особливо ахейские вожди — некогда пешки олимпийцев, а ныне свободные от оков судьбы воины. Распри богов и их воля теперь пустой звук. Они здесь, потому как явились на зов равного себе. Они пришли на зов доблести, его зов.