-ˋˏ ༻❁༺ ˎˊ-
Машина подъезжает к озеру. Поездка была длинной, и после того фиаско с песней и последовавшей за этим неловкостью Ёнджун уже успевает пожалеть о том, что вообще согласился присоединиться к этой компании. Затем он видит озеро, и всё тут же забывается. — Ох, — ошеломлённо говорит Ёнджун, смотря на озеро, что простирается перед его глазами. — Я правильно угадал, — произносит Сонджин и подходит, чтобы встать рядом с Ёнджуном. Ёнджун только качает головой, пока любуется пейзажем. Он совершенно без понятия, где они сейчас находятся, но, что бы это ни было за место, небо здесь кристально чистое. И он имеет в виду чистое. Звёзды рассеиваются по тёмному небу ярче и яснее, чем когда-либо, когда их видел Ёнджун. Отражаясь в озере, они выглядят как сверкающие песчинки сахара на поверхности чашки чая, пока его ещё не перемешали. Луна покоится чуть выше над озером. Слабая белая полоса в небе привлекает внимание Ёнджуна, и он издаёт вздох. — Разве это не… — Млечный Путь, — подтверждает Бомгю, не оглядываясь назад и стоя впереди Ёнджуна. Лунный свет так падает на него, что складывается впечатление, что тот стоит под прожектором. Он выглядит настолько красиво, что Ёнджуну с трудом верится, что это реально. Он, конечно же, имеет в виду то, как смотрятся небо и озеро. Сонджин толкает Ёнджуна под локоть, и он неохотно отрывает глаза, чтобы посмотреть в ответ. Сейчас тот широко улыбается, а та странная атмосфера, что Ёнджун почувствовал от него, уже куда-то подевалась. — Великолепно, правда? Ёнджун встряхивает головой. — Более чем, у меня и слова такого не найдётся. Все трое двигаются одновременно, разворачиваясь в сторону машины, припаркованной в нескольких шагах от них, и возвращаются со складными стульями. То, с какой лёгкостью их расставляют в определённом месте, наталкивает Ёнджуна на мысль, что они уже не единожды это проделывали. Он чувствует зависть, что они это испытали в большей мере, чем он. — Ах, — хмурится Сонджин, после того как ставит стул на своё место, — кажется, мы забыли прихватить ещё один дополнительный. — Всё в порядке, — уверяет его Ёнджун, не заморачиваясь ни в какой степени. Он даже может усесться на холодный пол, и всё равно будет счастлив. Безо всяких промедлений Минджун выпаливает: — Можешь взять мой. Ёнджун шокировано поворачивается, ошеломлённый внезапным проявлением щедрости, и обнаруживает Минджуна, удобно устроившегося на коленях у Бомгю. Ёнджун отводит взгляд и позволяет Сонджину пододвинуть стул Минджуна поближе к себе, чтобы сесть. Сидение Бомгю стоит совсем рядом, но они всё равно не могут слышать, о чём те двое перешёптываются. Не зная, чем себя занять, Ёнджун пользуется возможностью и натягивает толстовку. В конце концов, здесь весьма холодно. Она пахнет совсем как Бомгю. Дорогой одеколон с намёком на ваниль. — Как вы, ребята, узнали об этом месте? — спрашивает Ёнджун; его взор направлен на бурлящее озеро перед глазами. — Мы знаем друг друга ещё с тех пор, как были детьми, — объясняет Сонджин, предлагая своё пиво Ёнджуну, но тот отказывается и берёт другое из пакета на полу между ними. — Наши семьи всегда проводили праздники и поездки вместе. — И это была одна из поездок, — констатирует Ёнджун, задерживая пиво во рту и потом глотая его, сморщившись. Сонджин кивает и смотрит на озеро. Луна достаточно яркая, чтобы осветить его лицо и чтобы Ёнджун заметил тоску в его глазах. — Должно быть, тебе сильно здесь понравилось, раз ты захотел вернуться, — подмечает Ёнджун, когда Сонджин ничего больше не говорит. — Я вернулся сюда, потому что скучал по этому месту. — По пейзажу? — задаёт вопрос Ёнджун и начинает моргать, когда ощущает, как алкоголь проходит по всем внутренностям. — Понимаю, здесь ужасно красиво. — Не только по пейзажу, — отвечает Сонджин и встряхивает головой. — Скучаю по тому, как мы приезжали сюда, когда были младше. Перед… всем этим. Это, должно быть, действие алкоголя, но Ёнджуну кажется, что тот звучит расстроенным. — Перед всем этим? — переспрашивает Ёнджун. — Перед тем, как он стал знаменитым, — бормочет Сонджин. — С тех пор всё изменилось. Он отводит взгляд от озера и смотрит на Ёнджуна. И Ёнджун старается не обращать внимание на то, как Сонджин изучает его лицо, пока говорит. Ёнджун отворачивается и краем глаза замечает Бомгю. Тот в это время уже смотрит на него, что удивляет, если учитывать тот факт, что лицо Минджуна зарыто в чужой шее. Ёнджун не может многого увидеть, но серебристого сияния достаточно, чтобы половина лица Бомгю была освещена. Он выглядит так, словно его всего покрасили в серебряный. Он на секунду держит с Ёнджуном зрительный контакт, потом переводит взор на Сонджина и снова назад, к озеру. — Это наверняка странное чувство, когда твой лучший друг становится знаменитым, — в голос удивляется Ёнджун. Он оглядывается на Сонджина, который внимательно его изучает. — Тэхён — мой единственный друг детства, который у меня есть, но мы вместе проходили путь к вершине. — Я согласен с тем, что странное, — мямлит Сонджин. Пока он это говорит, то начинает играть с прядью волос Ёнджуна. — Они говорят, что известность меняет людей, но Бомгю и сейчас всё тот же самый человек. — Это ведь хорошо, разве нет? — проверяет Ёнджун. Тот тон, с которым Сонджин это сказал, говорит об обратном. — Я имею в виду то, что он не поменялся. Известность его личности не коснулась. Сонджин фыркает. Его рука спускается с волос Ёнджуна на челюсть. Он близок. — Некоторым и нужно измениться, — бормочет себе под нос. Ёнджун улавливает запах алкоголя от чужого дыхания, а лунный свет придает его голубым линзам фиолетовый оттенок. — Хотел бы я, чтобы и Бомгю тоже изменился. Всё, что у него сейчас есть, так это деньги. — А ты… разве ты не его друг? — умудряется спросить Ёнджун. Алкоголь окончательно ударяет его. Даже если он не пил, чтобы напиться, он уже ощущает головокружение. Сонджин сейчас так близок к нему, что невозможно больше ни о чем думать, кроме как о руке на своём подбородке. — Ты это к тому, что я не могу указывать на его дерьмовое поведение только потому, что мы друзья? — спрашивает Сонджин; его голова отведена в сторону. Он проводит кончиком пальца по подбородку Ёнджуна. — Потому что… если да, то я думал, друзья для этого и нужны. Нельзя сказать, что он не прав. Было множество моментов, когда Ёнджун и Тэхён не соглашались с тем, что делал другой, но они никогда бы не стали говорить о друг друге с такой… неприязнью? Есть ведь такое слово? Он не успевает об этом подумать, потому что Сонджин притягивает его ближе. — У тебя красивые губы, — шепчет. — Тебе кто-нибудь говорил об этом раньше? — Не думаю, — шепчет в ответ Ёнджун. — А тебе кто-нибудь говорил, что ты льстец? Дело всё в том, что Сонджин красивый. Ёнджун ведь не слепой. Поэтому когда тот ухмыляется и приближается, пьяный ум Ёнджуна почти что разрешает другому поцеловать себя. Он уже давно ни с кем не встречается, и он признает, что ему одиноко. Он и здесь сейчас состоит только из одиночества. Один поцелуй не повредит. Один поцелуй… будет неплохо. Но поцелуй это также… отвлечение. Он не может себе позволить отвлекаться. Когда он уже чувствует, как дыхание Сонджина щекочет лицо, то отворачивается так, что губы Сонджина проходят по его щеке. — Я, эм, — Ёнджун сглатывает, чувствуя себя виноватым, — я не… ищу никаких отношений в данный момент. В воздухе застывает пауза, потом он чувствует, как Сонджин смеётся. Его дыхание задевает шею Ёнджуна, и он отстраняется с улыбкой. — Даже поцелуй? — спрашивает, заправляя Ёнджуну волосы за уши. — Я бы с удовольствием поцеловал тебя, но я упорно трудился, чтобы достичь всего, что у меня сейчас есть, — поспешно отвечает Ёнджун. — И я не могу отвлекаться, да и не хочу тебя обнадёживать. — Даже если я и не против такого варианта, — признаётся Сонджин, отступая, — я могу тебе кое-что предложить? Он делает глоток пива и откидывается назад, с улыбкой смотря на Ёнджуна. Ёнджун кивает, чтобы дать тому понять, что он слушает. — Мы не будем никуда спешить и дадим нам время, — предлагает свой вариант Сонджин, делая жест между собой и Ёнджуном. — Я считаю тебя милым, и мне весело с тобой общаться. Я бы не хотел этого испортить. Пусть всё само случится, когда будет надо. Согласен? Ёнджун колеблется. Он не хочет давать никаких обещаний. Хотя в то же самое время, он, возможно, всё сам усложняет. Ничего нет плохого в том, чтобы с кем-то дружить. И если они будут флиртовать или поцелуются как-то попутно, ничего в этом страшного нет. Всё будет нормально, пока он не влюбится. Он делает глоток от своего напитка и улыбается. — Согласен.-ˋˏ ༻❁༺ ˎˊ-
Было несколько моментов, когда Бомгю сожалел о том, что стал айдолом. Обычно это мелкие моменты, вроде тех, когда он не может самостоятельно отправиться в продуктовый магазин или сходить пообедать в городе, когда захочется. Другие случаи — это праздники, и у него нет расписания, и он не знает, куда податься. Он проводит Рождество и все остальные праздники в одиночестве. Естественно, он путешествует, но с ним никогда никого нет за компанию. Также есть самые обычные моменты, когда просто хочется погрустить, когда не нужно было бы заставлять себя улыбаться и махать на камеру. Такие случаи даже хуже, чем все предыдущие, потому что ему просто хочется погрязнуть в жалости к себе без всяких чёртовых советчиков, указывающих ему, что делать. Но он не может. Ему нужно улыбаться в интервью, раздавать автографы, петь и танцевать по команде, как он был научен, даже если он сам чувствует себя как кусок дерьма. Он даже не может никому рассказать, что его расстроило этим утром. Иногда, когда он просыпается по утрам, груз каждой плохой вещи, что с ним когда-либо случилась, наваливается и раздавливает его. Ему сложно двигаться большую часть времени. Он пялится в потолок и моргает. В комнате царит кромешная тьма (он может спать только в полной темноте), но он знает, что если открыть ставни на окнах, то из них покажется раннее утро и светло-голубое небо. Даже солнце ещё не встало. Сегодня график забит с самого утра, но ему ничего не хочется. Когда он встаёт под душ, чтобы смыть с себя усталость, то думает, как всё-таки хорошо, что его родители теперь с ним не общаются. Если бы они его сейчас увидели, то мать бы подняла шум. Бомгю уже представляет её разочарованное лицо, когда она бы притянула его в объятия и всё равно бы сказала: «Я же тебе говорила». — Тебе, — процедила мать, когда он в один день вернулся домой в обеденное время, — лучше найти хорошее объяснение того, почему ты прогулял школу. Чёрт возьми. К такому он не был готов. — Кто тебе сказал, что я прогулял? — строил из себя дурачка Бомгю, смотря на свою мать и играя в невинность. Его мать прищурила глаза. Она целую минуту молчаливо смотрела на него, потом произнесла: — Мы об этом поговорим сегодня вечером, когда отец будет дома. До тех пор сиди так, чтобы я тебя видела, и делай уроки. Бомгю было уже собрался спорить, но один суровый взгляд матери заткнул его менее чем за секунду. Он поволочился на кухню, где мама готовила обед, и вытащил свои книги. Он старался сфокусировать внимание на словах на странице, но его ум был где-то далеко, всё ещё опьянённый мыслями о прослушивании, которое он проходил сегодня утром. После быстрого взгляда на мать, чтобы убедиться, что она стояла к нему спиной, он достал свой телефон. Их общий чат с Сонджином и Минджуном в то время назывался «Две тупых горошинки в одном горшке с участием Минджуна». Там было несколько сообщений от его двух лучших друзей. Минджун: я надеюсь, твоё прослушивание стоило того, чтобы тебя словили. Сонджин: ХАХАХА конечно же стоило, я думаю, всё прошло хорошо. Мама, однако, очень взбесилась. Минджун: Заслужил. Что насчёт тебя, Гю? Бомгю начал печатать быстрый ответ, пока его мама дорезала морковку. Он слышал, как она бормотала о том, как ей пришлось сунуться в магазин за манго, которое она его просила купить, и почувствовал прилив вины. Мама разозлилась, сказала, что поговорим, когда папа домой придёт. Те быстро ответили. Минджун: ты втягиваешь гю в свои неприятности, джин. Сонджин: :/ Прости, Гю. Я со всем разберусь. Как прошло твоё прослушивание? Бомгю ещё только печатал ответ, когда услышал громкий хлопок, и засунул свой телефон в карман, когда мать подошла к столу и стрельнула в него неприятным взглядом. Он притворился, что сильно заинтересован заметками в своём блокноте, пока сам думал о прослушивании. Он пошёл с Сонджином только потому, что друг не хотел идти сам и умолял его пойти с ним, поэтому они вместе прогуляли школу. В то время они всё делали вместе. Бомгю даже долго и не раздумывал. Сонджин мечтал стать айдолом, и Бомгю мог представить своего друга на сцене, поэтому он бы сделал всё возможное, чтобы ему помочь. Он тоже прошёл прослушивание, потому что не хотелось сидеть часами и ждать, когда же Сонджин закончит. Раз уж он прогуливал школу, надо было извлечь из этого хоть что-то. К тому же, ему всё равно не сиделось на месте. Прослушивание стало для него интересным опытом. Бомгю увидел достаточно и липких ладоней и краплений пота на лбах, чтобы понять, что большинство людей, проходящих прослушивание, ждали этой возможности большую часть своей жизни. Он почувствовал себя незваным гостем. Он немного любил петь и танцевать, но идея того, чтобы стать айдолом, никогда его не посещала. Он бы больше расстроился, если бы Сонджин не прошёл. Судьи разделили их на группы по десять человек. Он был отдельно от Сонджина и смешался с толпой незнакомцев. Честно говоря, ему их всех было жалко. Он не удосужился поднять глаза, когда претенденты подошли к точке, обозначенной чёрной лентой в виде буквы «Х» на полу. Судья держал в руке ручку и записывал заметки, что держал возле себя. Другие дети, которые прослушивались, даже не успевали спеть по десять секунд своих песен, когда их останавливали и переходили на следующего участника. Бомгю смотрел, как мальчик его возраста едва сдерживал слезы, когда его оборвали после трёх секунд. Бомгю казалось, он успел моргнуть только три раза, когда внезапно уже назвали его номер. Он вышел вперёд и встал на знак «Х», посмотрел вверх. Судья на него не смотрел, и ему казалось странным глядеть в камеру, установленную на столе. Его глаза переместились на потолок, и он начал петь. В то время как Сонджин изо всех сил старался подготовить три песни, Бомгю начал петь первую, что пришла в голову. Это была какая-то баллада, не одна из его любимых, но он частенько её напевал. Только когда он дошёл до середины песни, то понял, что судьи его не остановили. Он резко перестал петь и перевёл взгляд от потолка на судью, который, как оказалось, смотрел на него. — Что-то случилось? — мужчина проверил, поднимая свою бровь идеальной формы. Бомгю было собрался говорить, но передумал. Он встряхнул головой. Судья показал ему знак, кивнув. — Тогда продолжай. Бомгю прочистил горло и продолжил песню. В этот раз его глаза были сфокусированы на столе, так как он не хотел смотреть в расчётливые глаза судьей. Когда Бомгю закончил, то перевёл взгляд обратно на мужчину и выжидал, чтобы тот отправил его ко всем детям, выстроившимся возле стены. Вместо этого мужчина посмотрел на ассистентку, молчаливо стоявшую в стороне, и быстро ей кивнул. Она подошла к серой двери и открыла её, держа руку впереди перед остальными претендентами. — Спасибо за ваше время, — объявила она; её голос прозвучал громко и чётко в тишине комнаты. — Вы все можете быть свободны. Бомгю уже сделал шаг к двери, но резкий голос судьи остановил его. — Не ты. Он застыл на месте и наблюдал, как остальные девять претендентов выходили один за другим. Они одаривали Бомгю такими завистливыми взглядами, что он почти что почувствовал уколы булавок в собственных глазах. Он тогда ещё не знал, но это не было последним разом, когда люди смотрели на него так, словно желали его смерти. Если сильно об этом задуматься (что Бомгю самому не нравилось), то затяжное ощущение, что он никогда не заслуживал того, что у него есть, началось с того самого времени. Когда дверь захлопнулась, судья откинулся в кресле и начал изучать Бомгю. — Можешь попробовать спеть эту же песню только в регистре повыше? — наконец спросил он. В то время голос Бомгю ещё не полностью сломался; он сделал, как его просили. Судья приостановил его, написал себе несколько заметок, потом посмотрел вверх и сказал Бомгю спеть то же самое в нижнем регистре. Для него это не было сложной задачей. Судья снова прервал его на полпути, записал ещё парочку заметок, потом, уже в последний раз, поднял на Бомгю глаза и спросил, может ли тот танцевать. Нравилось ли Бомгю танцевать? Да. Мог ли он на самом деле танцевать? Нет. По крайней мере, тогда. Он точно не знает, почему он так уверенно сказал судье да, а потом выдал что-то такое, что даже стыдно было назвать фристайлом. Судья долго не ждал и вскоре его остановил. — Этого достаточно, — в спешке оборвал он Бомгю. Мужчина что-то черкнул на бумаге. Не поднимая взгляда, сказал: «Можешь уходить. Спасибо за твоё время». В тот момент Бомгю знал, что шанс пройти был сразу же исключён благодаря его танцам. Пока ассистент выводил его из комнаты, он сказал самому себе, что ему всё равно. Но какая-то маленькая часть его была разочарована, что он упустил свой шанс. Но он и близко не был так расстроен, как множество других участников, которых он увидел рыдающими в зале ожидания. Возможно, он был слегка огорчён, но ничего такого, с чем бы он не справился. — Не похоже, что ты учишься, — выпалила его мать, возвращая Бомгю к реальности. Бомгю встряхнул головой и начал писать какую-то чепуху в своём блокноте. Он пытался придумать причину того, почему прогулял школу, чтобы потом рассказать родителям. Он исключил вариант поделиться о том, что он пошёл с Сонджином на прослушивание. Его мать была юристом, а отец — бухгалтером. Бомгю должен был пойти по стопам кого-то из них, и другие версии не обсуждались. Они устроили ему ад за то, что он взял уроки пианино в школе, но потом смирились, так как у него были достаточно высокие оценки, и их сыну это также доставляло много радости. Они угрожали забрать его оттуда, если успеваемость начнёт падать, поэтому он делал всё возможное, чтобы оставаться в топе учеников класса. Ему казалось нормальным соврать о прослушивании, потому как он был уверен, что из этого всё равно ничего не получится. Как же он ошибался. — Тебе удобно? Бомгю смотрит на стилистку сверху вниз. Он вытягивает руки, что проверить, не туго ли где-нибудь. — Вроде, всё нормально, — говорит он через мгновение. Девушка делает шаг назад, чтобы получше рассмотреть, потом кивает головой. — Можешь идти. Следующие на очереди причёска и макияж. Бомгю плетёт ноги в обратную сторону комнаты, где расположились парикмахеры и визажисты. Вокруг него толпа персонала настраивает свет и реквизит для фотосессии. Он здесь для съёмки в журнале — очередной выпуск, в котором фигурирует куча других айдолов, поэтому, к счастью, ему не приходится сидеть и давать интервью. Тем не менее, его день был забит. Он проснулся в шесть и пошёл на урок вокала, учил материал для развлекательного шоу с девяти до полудня, весь обед подписывал альбомы, а теперь у него фотосессия. На него наорали во время вокального класса, его руку сводит от усталости, у него болит голова, и, в довершение всего, он просто-напросто не хочет сегодня быть здесь. В любой другой нормальный день он бы со всем сумел справиться, но сегодня всё кажется хуже, чем обычно. После этого у него ещё и танцевальная практика, поэтому он даже не может пойти домой и там спокойно себе сердиться. — Простите, сэр, — визгливым голосом говорит визажистка, — но вы не могли бы расслабить мышцы лица? Бомгю уже собирается спросить, что она имеет в виду, но мельком видит свою хмурую мину в зеркале и сразу же от неё избавляется. Ему нужно перестать думать. Мысли его только расстраивают. Он выпрямляется и засовывает их куда подальше. Он снова начнёт всё размусоливать, когда останется наедине с бутылкой виски. Минджун и Сонджин приходят к нему на съёмочную площадку. Они частенько его навещают, но с тех пор, как Бомгю ушёл на перерыв, этого не случалось уже весьма давно. — Зачем вы здесь? — он спрашивает, наблюдая в зеркале за тем, как друзья приближаются к нему, пока визажистка поправляет его макияж после очередной смены наряда. Она по-тихому сбегает, когда эти двое подходят ближе. — Не будь такой букой, мы пришли поддержать тебя, — говорит Минджун. Он кладёт ладони на плечи Бомгю и проводит ими вниз по рукам. Стилистка нарядила Бомгю в чёрную водолазку без рукавов, которая идёт в паре с блейзером, но на площадке, где они снимались, было жарко, поэтому он его снял. Минджун проводит пальцами по обнажённым бицепсам Бомгю и наклоняется, чтобы что-то шепнуть ему на ухо. — А тебе идёт чёрный цвет. Его глаза встречаются с глазами Бомгю в зеркале; их взгляд острый, из-под длинных ресниц. Они уже достаточно провели времени вместе, чтобы Бомгю понял, что этот взгляд значит, и он был бы не против сейчас немного отвлечься, но они на публике. — Держи себя в руках хоть на минуту, это так сложно? — говорит Сонджин и подходит, чтобы встать рядом с Бомгю. Он наклоняется, чтобы поправить его волосы; ярко-голубые линзы делают его глаза похожими на сияющие сапфиры. — Бомгю работает. Минджун закатывает глаза, но становится прямо. Его руки всё ещё вырисовывают фигуры на бицепсах Бомгю. — Я ничего и не говорил. Сонджин фыркает. — Твоё лицо всё сказало за тебя. Он тянется за подводкой для губ и прищуривает глаза, пока читает на ней этикетку. — Ладно. Скажи мне лучше, как успехи на фотосессии, суперзвезда? Бомгю злобно косится на него. — Я же вам обоим сказал больше не называть меня так. — Для чего это всё? — спрашивает Сонджин и берёт ещё какой-то продукт для макияжа, разглядывая его. — Ты что, будешь на обложке журнала? — Это специальный выпуск, — бормочет Бомгю и крутится на месте. — Тут будет несколько айдолов и актёров. Не на обложке. — На этот раз, — подмечает Сонджин, пока кладёт основу под макияж обратно на стол. — Ты не на обложке на этот раз. Бомгю улавливает изменения в тоне его голоса. — Какое это имеет значение? — он спрашивает с таким же фальшивым довольством, как и у Сонджина. Сонджин улыбается. — Я и не ожидал, что ты будешь обращать внимание на то, что имеет значение. Его слова больно ранят. Бомгю больно, потому что он смотрит на Сонджина и задаётся вопросом, когда у них всё пошло под откос. Сонджин был тем, кто предоставил жильё для Бомгю, когда родители выгнали его из дома после того, как узнали о его планах стать айдолом. Сонджин был с ним рядом во все те ночи, когда он продолжал практиковаться, и заботился о том, чтобы он поел и отдохнул. Сонджин вытащил его из… Бомгю вздрагивает и отгоняет мысли. Сонджин был его лучшим другом все эти годы. Что же сделал Бомгю, что Сонджин его так возненавидел? Бомгю держит вопрос при себе. Вместо этого он с пустым выражением лица смотрит на Сонджина. Он в курсе, что Минджун тихонько за ними наблюдает, пока спрашивает: — Какой там был журнал, ну, что ещё очень нравится твоей маме? Если бы Бомгю не знал Сонджина настолько хорошо, он был не заметил, как тот напрягся. — «Dazed»? — выдавливает он сквозь зубы; его яркая улыбка с оттенком боли проявляется на красивом лице. Бомгю улыбается и кивает головой. — Он самый. Я отправлю ей подписанную копию, когда попаду туда на обложку. Я помню, как она была рада, думая, как ты попадёшь на обложку, когда дебютируешь. Долгое время Сонджин просто смотрит на него через зеркало. Он настолько неподвижен, что если бы он не двигался ещё минуту назад, то Бомгю бы принял его за восковую фигуру. — Разве ты не хочешь отправить копию и своей матери? — спрашивает Минджун, вскидывая головой в сторону. — Или она всё ещё отказывается общаться с тобой? Сердце Бомгю сжимается, но он стоит на месте, продолжая глядеть на Сонджина. — Как далеко вы с Ёнджуном зашли? — прерывает ледяное молчание Минджун, прочищая горло. Сонджин пялится на Бомгю ещё мгновение, отводит взгляд и пожимает плечами, освобождаясь от напряжения. Он снова улыбается — тот самый весельчак, который заставляет всех вокруг считать себя лучшим другом. Улыбается так, словно никто и не отсекал друг другу конечности ещё несколько секунд назад. — Мы никуда не ходили, — прямо говорит Сонджин, проводя рукой по волосам. — Он сказал, что не хочет торопить события. Бомгю чувствует, что от слов Сонджина его внутренности начинают сворачиваться, чем дольше он сидит здесь. Он на секунду задумывается, потом поднимается. — Или, может, ты ему просто не нравишься? — он встаёт и возвращается обратно на сет. — Но, опять же, как я могу знать? Меня ведь никогда не отвергали, как тебя. Тебе пора уходить. Он не оборачивается и уходит, но чувствует их пронзительные взгляды на собственном затылке. Бомгю не всегда был таким. Он не всегда был резким человеком с чёрным сердцем, который набрасывался на всех подряд. Но он и сам не помнит то время, когда был совершенно другим.-ˋˏ ༻❁༺ ˎˊ-
— Нет, нет, нет, — обрывает Ёнджун, выключая музыку. — Попробуй снова. Он перематывает песню обратно, и Бомгю возвращается в начальную позицию. Он делает глубокий вдох и ждёт, пока начнётся нужная партия. Он снова повторят движение, но Ёнджун вновь прерывает его на полпути. Бомгю хмуро смотрит на него, но Ёнджун невозмутимо кивает головой. — Заново, — повторяет он. Всё опять повторяется: Бомгю ждёт нужную партию, начинает танцевать, и Ёнджун его вновь останавливает. Ему не требуется ничего говорить, чтобы Бомгю понял, что от него требуется. Он снова возвращается в исходное положение и ждёт музыкального сигнала. Но, опять же, Ёнджун его обрывает. Это повторяется примерно пять раз, пока Ёнджун окончательно не вырубает музыку, на его лице чётко проглядывается раздражённость. Он подходит к Бомгю. Выглядит настолько же уставшим, каким себя чувствует и Бомгю, поэтому ему становится интересно, чем Ёнджун занимается в свободное время. Он одет во всё чёрное, его синие волосы торчат во все стороны. — Наклонись и подними ногу, — приказывает он, становясь рядом с Бомгю. Бомгю не в настроении делать подобное, но, как ему кажется, чем скорее Ёнджун будет довольным, тем быстрее он сможет пойти домой, поэтому он выполняет просьбу. Бомгю раньше не был особо гибким. Он мог сделать основные растяжки, но ничего из того, что может делать сейчас. Бомгю и близко не ровня Ёнджуну, но он не мог поднять ногу к голове, а сейчас может, поэтому он принимает это как победу. Он шатается, пытаясь удержать баланс, но Ёнджун фиксирует его, прижимая свою руку к его туловищу. — Нужно, чтобы нога была прямая, — мямлит Ёнджун, спускаясь другой рукой по ноге Бомгю. — И твой вес должен быть правильно распределён. Твоя нога и голова двигаются вместе. Смотри на меня. Бомгю поднимается обратно вверх и опускает ногу, чтобы наблюдать за Ёнджуном. Он делает шаг вперёд на правой ноге и откидывает тело, пока подбрасывает левую ногу вверх, да так быстро, что Бомгю бы проглядел, если бы моргнул. Тело поворачивается в другую сторону, когда он использует правую ногу, чтобы развернуться, а затем он снова становится в вертикальное положение; его руки на бёдрах, когда он выжидательно смотрит на Бомгю. Бомгю видел это движение сотни раз до этого, он и сам его исполнял столько же раз, но каким-то образом всё равно упустил тату, выбитое у Ёнджуна возле рёбер. Тот всегда носит толстовки и спортивные штаны на тренировки, но кроп-топ в этот раз поднялся достаточно высоко во время движения, чтобы Бомгю увидел проблеск чёрных чернил. — Попробуй теперь, — вздыхает Ёнджун, пробегая пальцами сквозь волосы. Бомгю несколько раз моргает, чтобы вернуть фокус, и встряхивает головой. Он выступает вперёд, пытаясь имитировать движения Ёнджуна, и вскидывает телом вниз. На этот раз он теряет равновесие, потому как подаётся вперёд и чуть не падает на пол, прежде чем руки Ёнджуна хватают его. Бомгю издаёт разочарованный вздох и выпрямляется, грубо отталкивая от себя Ёнджуна. — У тебя никогда раньше не возникало проблем с этим движением, — подмечает Ёнджун, когда Бомгю отчаянно дергает себя за волосы. — Что сегодня не так? — Разве ты не думаешь, что если бы я знал, то мы бы сейчас здесь не сидели, чёрт возьми? — шипит Бомгю. Он топает к холодильнику и достаёт бутылку воды. Наверное, ему не стоило быть таким резким. Его день весь был какой-то дерьмовый, а Ёнджун просто попался под руку. Он проглатывает воду и разворачивается, ожидая, что Ёнджун сейчас отгрызёт ему уши. Но тот только и делает, что внимательно смотрит на него. Бомгю знает, что ему стоит извиниться, но он чувствует приступ раздражения. — Что? — нервно спрашивает он. Ёнджун суживает глаза. — Ты уже ужинал? Бомгю отвечает вопросом с пустым выражением лица: — Что? — Ты, — Ёнджун повторяет медленнее, — уже ужинал? — Какая тебе разница? — Никакой. Лицо Бомгю кривится. — Тогда почему спрашиваешь? Ёнджун какое-то мгновение молчаливо смотрит на Бомгю, потом разворачивается на носках и идёт к столу, где лежит его рюкзак. — Потому что практика закончилась, и я хочу чего-нибудь поесть. — Мы здесь пробыли только один час, — напоминает ему Бомгю, наблюдая за тем, как танцор собирает и пакует свои вещи. — Я в курсе, — хмыкает Ёнджун, вскидывая рюкзак себе на плечи. — Но у нас сегодня ничего не получится. Твоя голова не на месте, и ты делаешь ошибки на самых простых моментах. Нет смысла оставаться и пытаться что-то исправить, ты только станешь ещё более жалким, и меня заставишь себя чувствовать таковым, а у меня для этого сегодня нет ни времени, ни энергии. Ёнджун засовывает руки в карманы и идёт в сторону двери. — Закончим сегодня пораньше. Ты можешь либо присоединиться ко мне на ужин, либо остаться наедине с жалким самим собой. Выбирай. Он больше ничего не говорит и уходит к выходу, оставляя Бомгю позади. Бомгю пристально смотрит ему вслед где-то около минуты, потом собирает свои вещи и покидает комнату практик. Он не понимает почему, — может, потому что просто хочется пойти домой после дерьмового дня, — но каким-то образом обнаруживает, что бежит за Ёнджуном, чтобы догнать того. Ёнджун замедляется, когда слышит шаги Бомгю, и ждёт, пока тот сравняется с ним. — Куда ты идёшь на ужин? — спрашивает Бомгю, пока они заходят в лифт в конце длинного светлого коридора. Ёнджун хмыкает и нажимает кнопку, ведущую на первый этаж. — Я собирался взять рамен где-то около своего дома, но теперь не думаю, что мы можем пойти туда. — Почему? Ёнджун смотрит с поднятыми бровями, и до него доходит через секунду. — Ох, — вспоминает Бомгю. Их бы окружили фанаты. Он прочищает горло, пока наблюдает за тем, как мир вокруг становится больше, когда лифт спускается вниз. — Мне необязательно идти. Ёнджун фыркает. — Должно быть, у тебя был очень плохой день, если ты такой добрый. Не беспокойся, суперзвезда, мы… — Прекрати меня так называть, — выпаливает Бомгю, злость возродилась в нём с новой силой. Ёнджун открывает рот и поворачивается, чтобы посмотреть на того, но вдруг резко останавливается. Он моргает и отводит взгляд. Возможно, это не самая лучшая идея. Бомгю молча выходит вслед за Ёнджуном из лифта. Он замедляет шаг только тогда, когда Ёнджун поворачивает к проходу, ведущему на улицу. — Куда ты идёшь? — он спрашивает и кладёт руку на плечо Ёнджуна, чтобы потянуть того назад. Ёнджун останавливается и, моргая, смотрит на руку Бомгю, которую тут же сбрасывают. — Нам нужно поймать такси. Бомгю встряхивает головой. — Нам лучше использовать машину компании: нас могут поджидать слишком много людей перед входом. Ёнджун пожимает плечами и вытягивает руку, позволяя Бомгю их повести. Они продолжают молча шагать вплоть до подвала, где было бы совершенно темно, если бы не тусклые белые лампочки. Машина компании, которой он частенько пользуется, ожидает его на своём привычном месте, водитель крепко спит. Он наверняка не ожидал Бомгю ещё хотя бы два часа. Бомгю стучит по тонированным окнам, и тот пугается, сразу же начиная извиняться, на что айдол пренебрежительно отмахивается. — Куда мы едем? Мне нужно сказать водителю, — говорит он Ёнджуну, пока они забираются в уже открытую машину. Бомгю выбирает сесть сзади справа, где он обычно и садится, и надевает пару солнцезащитных очков и шапку, что он носит с собой в сумке. Ёнджун, однако, садится позади водителя и вытягивается, чтобы сообщить тому адрес места, куда они направляются. Водитель быстро кивает, и машина отъезжает. Количество фанатов и папарацци, поджидающих на улице, всегда меньше в ночное время, по сравнению с днём, но всё равно там было приличное количество тех мельтешащих поклонников, кто ожидал увидеть Бомгю. Они, однако, не едут по своему обычному маршруту, поэтому никто не видит чёрный внедорожник, выехавший из здания компании. После пятнадцати минут езды в тишине Ёнджун хлопает водителя по плечу, и машина съезжает на обочину. Бомгю отстёгивает ремень безопасности, ожидая, что они уже приехали в конечное место, но Ёнджун качает головой и распахивает дверь. — Жди здесь, — приказывает он Бомгю, одной ногой уже выйдя из машины. — Мне нужно кое-что купить в магазине для ужина. Бомгю не успевает ответить, так как Ёнджун выскакивает из автомобиля и закрывает за собой дверь. Он выглядывает сквозь затемнённые окна и наблюдает, как танцор здоровается с несколькими людьми, стоящими возле входа, кланяется и исчезает внутри магазина. Проходит достаточно много времени, Бомгю начинает хмуриться. Он ждёт ещё несколько минут, потом отстёгивает свой ремень. Его водитель кашляет. — Эм, сэр… — Это маленький магазин, всё будет нормально, — бросает он, прежде чем водитель скажет, что ему нельзя идти. Он не ждёт ответа и вылезает из машины, заходит в магазин, натягивая шапку, чтобы получше прикрыть волосы. Ему не требуется много времени, чтобы обнаружить Ёнджуна. — …О чём, чёрт возьми, ты говоришь, — спрашивает голос. — Не строй из себя идиота! — следует возглас Ёнджуна. Бомгю идёт в конец магазина и находит Ёнджуна с пакетом в руке, смотрящего на какого-то парня выше себя ростом. Тот глазеет на Бомгю с раздражённым выражением. — Не льсти себе, — фыркает мужчина, на что лицо Ёнджуна приобретает ещё более красный оттенок, чем было до этого. — Я даже не считаю тебя привлекательным. — Мне, — выдыхает Ёнджун, толкая незнакомца в грудь, — плевать, считаешь ли ты меня привлекательным или нет. Ты схватил меня за… — Убери от меня свои руки, — шипит незнакомец, хватая руку Ёнджуна, что тыкала его в грудь. — Неприятно, не так ли? — рычит Ёнджун. Глаза незнакомца, что были ледяными ещё минуту назад, светятся яростью, и он поднимает другую руку. Он, наверное, собирается оттолкнуть Ёнджуна, но не успевает, когда Бомгю встревает и хватает его за запястье. — Нет, — говорит он прямо, выкручивая руку мужчины. — Уходи. Незнакомец шипит и наклоняется от хватки, в которой его держит Бомгю. — Кто ты такой, чёрт возьми? — Неважно, — холодно заявляет Бомгю. — Тебе предлагаю извиниться за то, что ты сделал, и мы все спокойно разойдёмся. Незнакомец смеётся коротко и резко. Несколько прохожих с любопытством за ними наблюдают. — А то что? — издевательски говорит мужчина. Бомгю вздыхает. Его головная боль растёт с каждой минутой. — Я не знаю. Возможно, я тебя засужу? Я уверен, что что-нибудь придумаю. — Бомгю, — звучит голос Ёнджуна сзади, в нём слышится тревога, которой не было ещё несколько мгновений назад. — Давай просто уйдём, он того не стоит. Бомгю непонимающе оборачивается на него. Разве не он был готов ударить незнакомца пару минут назад? Затем Ёнджун ловит его взгляд и демонстративно оглядывается вокруг. Возле них уже собралась небольшая толпа. Толпа означает люди, а люди означают слухи, и это значит… Новые статьи. Ёнджун кладёт ему руку на плечо и бормочет: — Пошли. Бомгю переводит взгляд на дымящегося незнакомца, который пока что не раскрыл его личность. Ёнджун прав. Он не стоит всего того, что последует, если его раскроют. Он смахивает руку мужчины и бросает хмурый взгляд, который не совсем уместен с солнцезащитными очками и шапкой на глазах. — Ну и чёрт с ним, — лепечет Бомгю. — Пошли… Атака приходится так быстро, что он не успевает увернуться. Быстрый и чёткий удар в скулу сбивает очки и бросает их через весь магазин. Несколько людей из толпы издают возглас. Бомгю моргает и моргает, поглядывая на очки, лежащие на полу недалеко от него. Он, кажется, замечает трещину на линзе. Он поворачивается к незнакомцу, который ему ухмыляется — самодовольство написано на угловатом лице. — Это были мои любимые очки, — говорит Бомгю, его голос звучит намного спокойней, чем он чувствует себя внутри, пока сжимает руку в кулак, чтобы замахнуться. Ему не удаётся довести дело до конца, потому как чужая рука мелькает перед его глазами и хватает незнакомца прямо за челюсть. — Сука, — выплёвывает Ёнджун, когда незнакомец спотыкается от шока. Бомгю удивлённо моргает и наблюдает, как Ёнджун наклоняется, чтобы поднять очки, прежде чем схватить его за руку и вывести из магазина. Он распахивает двери и заталкивает Бомгю в машину, потом забирается сам. Водитель поворачивается на них, не понимая, что происходит. Он издаёт визг, когда видит лицо Бомгю. — Сэр, что… — Пожалуйста, просто езжай, — коротко перебивает Ёнджун. — Это недалеко отсюда. Водитель смотрит на Бомгю, который взмахивает левой рукой, другой касаясь тёплого места на щеке. — Просто сделай, как просят. У меня был тяжёлый день. Он всё ещё не уверен, куда Ёнджун его везёт, но на данном этапе ему уже всё равно. Ему подойдёт любое место, где будут еда и диван. Водитель затыкается и кивает, заводит машину. Через несколько мгновений машина заворачивает в незнакомый район. Бомгю находится в процессе дебатов о том, мутное ли это место или это просто так из-за отсутствия уличных фонарей, когда он слышит, как Ёнджун расстёгивает ремень. — Это то самое место? — неуверенно отзывается водитель, разглядывая местность точно так же, как и Бомгю. — Всё не так уж плохо, как выглядит, — глумится Ёнджун и открывает дверь. Водитель бросает взгляд на Бомгю, на что тот пожимает плечами. Если Ёнджун привёз его сюда, чтобы убить, то его время уже истекло. Он выпрыгивает из внедорожника и подходит к окну со стороны водителя. — Тебе необязательно ждать. Я позвоню тебе, когда закончу. — Эм… — водитель медлит, почёсывая затылок. — Я не уверен… Бомгю вытаскивает кошелёк и вручает водителю пару купюр. — Просто… сходи куда-нибудь поужинать. Я не знаю. Не оставайся здесь. Тут жутковато. Он отвечает быстро и бессвязно, когда Бомгю отходит и встречается с Ёнджуном, ожидающим его под мерцающим уличным фонарём. — Сюда, — говорит он Бомгю, ведя того по переулку. В конце есть ворота, которые Ёнджун открывает ключом из своей сумки. — Ты здесь живёшь, — предполагает Бомгю, пока они поднимаются по ступенькам. — Мы не смогли бы пойти в ресторан, — отвечает Ёнджун, как бы объясняя. — Это единственное место, где на тебе не будет сотни пар чужих глаз. Его слова звучат так, как будто бы он оправдывается. Разве Бомгю выглядел так, словно он осуждал танцора? Он надеется, что нет. Он не всегда жил в роскоши. Не то чтобы он вырос в нищите, но и богатым тоже не был. Даже если он и живёт сейчас на широкую ногу, он никогда бы не посмотрел свысока на кого-то, кто не зажиточный. — Хорошая идея, — отмечает Бомгю, надеясь, что до Ёнджуна дойдёт посыл его слов. Он пожимает плечами и молчит, пока они не доходят до третьего этажа, где перед ними предстает чёрная дверь. Ёнджун открывает её, но колеблется, положив ладонь на дверную ручку. — Послушай, — он вздыхает, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Бомгю. Бомгю замечает мешки под его карими глазами, пока Ёнджун закладывает несколько прядей за уши. — Это не… Это место и близко не такое шикарное, как твой дом, но это всё, что у меня есть. Понятно? Я был бы очень признателен, если бы ты придержал комментарии при себе хотя бы раз. Он распахивает дверь квартиры и делает шаг вовнутрь, пока Бомгю пытается не обижаться на его слова. Квартирка маленькая, но ухоженная. Кухня соединяется с гостиной, и там всего лишь две двери. Одна ведёт в ванную комнату, а другая, наполовину открытая, уходит в комнату поменьше, где он замечает кровать. — Садись на диван, — говорит ему Ёнджун, роясь в холодильнике в поисках чего-то. Бомгю семенит в гостиную и оглядывается по сторонам. Там нет телевизора или чего-то ещё, только колонка посреди журнального столика. Хотя… он также замечает одну фотографию в рамке. На ней запечатлён юный Ёнджун, зажатый между двумя взрослыми, которые с гордостью смотрят на него. Гордость чётко прослеживается в их улыбках и морщинках вокруг глаз. Этого достаточно, чтобы Бомгю почувствовал себя не в своей тарелке. — Посмотри сюда. Бомгю поворачивает голову и видит Ёнджуна, сидящего рядом, держащего в руках пакет с замороженным горохом. Он вытягивает руку и прикладывает его к щеке, в которую зарядили Бомгю; лицо того выдаёт хмурое выражение. — Идиот, — бормочет он про себя. — Я пытался помочь, — защищается Бомгю с улыбкой. — Не ты, — Ёнджун закатывает глаза. — Тот мужчина в магазине. — Ох, — отвечает Бомгю, чувствуя легкую смущённость, — что случилось? — Начал меня щупать, когда я проходил мимо него возле стеллажей, а потом сделал вид, что он ничего не сделал, потому что я, видите ли, не в его вкусе, — объясняет Ёнджун с отвращением. — Мерзко. — Прям мои мысли, — соглашается Ёнджун, его губы слегка дёргаются. — Лучше бы ты дал мне его ударить, — хмурясь, отвечает Бомгю. — Это моё дело, поэтому я сам справился, — напоминает ему Ёнджун, смотря прямо в глаза. — Кроме того, чистый камбэк, помнишь? Бомгю равняется с ним взглядом. — Если я получу плохую славу за то, что ударил кого-то за сексуальное насилие, тогда я не против. Некоторые вещи важнее, чем выглядеть хорошо в глазах публики. Ёнджун на секунду задерживает взгляд, потом отводит. — Приложи это к щеке, я сейчас соображу нам ужин. Бомгю берёт замороженный пакет из рук Ёнджуна, и кончики их пальцев соприкасаются на долю секунды, прежде чем Ёнджун встаёт. Он включает колонку, и начинает играть нежная музыка, как догадывается Бомгю, из телефона Ёнджуна. Он откидывается на диван и смотрит в потолок. Внезапно он вспоминает слова Ёнджуна, как-то раз сказанные им. Эй, можешь добавить громкости? Это одна из моих любимых. Они крутились в его голове с той самой ночи. Он уверен, что Ёнджун не слушает его музыку. Почему он это сказал? Бомгю хочется спросить, но в то же самое время он и не знает, что говорить. В любом случае, в тот момент он чувствовал… благодарность по отношению к танцору. Он никогда этого не признает, но, даже если Бомгю не нравилась песня, когда Ёнджун подошёл, чтобы подкрутить погромче, какое-то тёплое чувство разлилось у него в груди. — Я могу у тебя что-то спросить? — отзывается Ёнджун из кухни, откуда он помешивает еду в кастрюле на плите неподалёку. — В зависимости от вопроса, — отвечает Бомгю и закрывает глаза, переворачивая пакет с горохом, чтобы прижать его к щеке холодной стороной. — Почему тебе так не нравится, когда тебя называют суперзвездой? — задаёт вопрос Ёнджун с осторожностью в голосе. Бомгю вспоминает все моменты, когда к нему так обращались. — Может, если бы ты сделал всё правильно с первого раза, суперзвезда… — Одного раза достаточно, чтобы сформировать впечатление, суперзвезда… — Как поживает моя любимая суперзвезда? — Это похоже на оскорбление, — выдаёт Бомгю через какое-то мгновение. — Почему же? «Да потому что», — раздражённо думает Бомгю. Всякий раз, когда кто-то использует это слово в его адрес, они бросают его словно гранату, предназначенную для того, чтобы причинить вред. Так и случается. Ему больно. Он ненавидит такое обращение, но у него никогда не было внятного для этого объяснения. — Люди используют его как унижение, — говорит он через мгновение. — Это типо как… глупая мечта, к которой стремятся дети, когда они ещё помладше. Как будто бы я не потерял большую часть своих подростковых лет из-за этой мечты, как будто бы я не потерял свой… Он ловит себя на слове. — Твой..? — продолжает Ёнджун. Он не знает, зачем он это сказал. Может, потому что у него был длинный день, и он проснулся, чувствуя себя жалким. Возможно, Ёнджун был единственным, кто поинтересовался, в порядке ли он после того случая, или, может быть, потому что Ёнджун подкрутил громкость, когда заиграла песня Бомгю, вместо того чтобы ныть и жаловаться. В любом из случаев, он честно признаётся: — Они зовут меня суперзвездой, как будто бы это что-то постыдное, как будто бы я не потерял свою группу поддержки из-за этого. Длительное время Ёнджун просто молчит. Бомгю открывает глаза и наблюдает за ним. Он парит над кастрюлей с рамёном, на его лице сосредоточенность. Единственные звуки в маленькой квартире исходят от кипящей воды и Ёнджуна, хлопающего столовыми приборами об миски и кастрюлю. Бомгю через несколько минут уже и не ждёт ответа и прикрывает глаза снова. Плевать. Он всё равно не ожидал, что Ёнджун поймёт. Он не уверен, сколько времени проходит, когда он чувствует движение на диване рядом с собой (возможно, он задремал на пару минут); и когда он открывает глаза, возле него сидит Ёнджун с перекрещенными ногами. — Вот, — он предлагает Бомгю дымящуюся миску, — я туда положил сыр и яйцо, потому что я так люблю кушать. Надеюсь, тебе понравится. Бомгю принимает миску и палочки и начинает есть, после того как кладёт мороженный горох на стол. Он не осознавал, насколько же он был голоден, пока не отправил первую ложку себе в рот. Он так увлечён едой, что почти что подпрыгивает, когда Ёнджун заговаривает. — Моя мама всегда говорила мне, что неважно, как сильно ты пытаешься что-то забыть, этот мир слишком жесток, чтобы забыть это вместе с тобой, — говорит он после того, как протирает рот салфеткой. — Я понимаю, что для тебя «суперзвезда» звучит как оскорбление, но, по факту дела, ты и есть суперзвезда. Мир этого не забудет, как бы ты ни старался. Лучше такое всегда помнить и носить с гордостью. Таким образом, никто не сможет использовать это против тебя. Он пожимает плечами и захватывает палочками ещё немного рамёна. — По крайней мере, это то, что я говорю себе. Я не могу контролировать то, как другие меня воспринимают, но я могу контролировать то, как я реагирую на это. Слова Бомгю утопают в очередной порции лапши. Яйцо и сыр неплохо сюда вписываются. — А у тебя есть что-то такое, что заставляет так думать, когда люди называют тебя как-то? — спрашивает Бомгю. Он не совсем уверен, почему он это спросил, но что-то в том, как говорил Ёнджун, вызвало у него любопытство. Ёнджун ставит свою миску с рамёном на стол и поднимается, чтобы подойти к холодильнику. — После смерти моих родителей, — говорит он, вытаскивая две жестянки с пивом, — когда моя карьера ещё не была… настолько серьёзной, если так можно сказать? Я много встречался с разными людьми. Каждый раз, когда я знакомился с чьей-то семьёй, они спрашивали меня о моих родителях. Я им говорил, что они оба погибли, и разговор на этом заканчивался почти сразу. Потом они расставались со мной через день или два. И всегда, когда я спрашивал почему, они отвечали, что всё из-за того, что я сирота. Он садится обратно на диван, поджимая ноги под себя, передаёт жестянку Бомгю; тот её принимает и цепляется за слова Ёнджуна. — Они всегда произносили это словно… это было какое-то неприличное слово, — вспоминает Ёнджун, его лицо слегка дёргается. — Я никогда не понимал, да я и сейчас не понимаю стоящей за этим причины. Наверное, все родители хотят всего самого хорошего для своих детей, и в их головах, идея того, что их ребёнок будет встречаться с сиротой, не совсем укладывается. Некоторые люди считают это недостатком — не иметь семьи. Это когда-то меня очень беспокоило, мне казалось, что со мной что-то не так. Он вздыхает и открывает своё пиво, делая глоток, прежде чем снова заговорить: — Тогда я продолжал раздумывать над некоторыми вещами. Я тот, чьи родители умерли. Какая в этом моя вина? Почему я должен стыдиться того, что у меня нет родителей? — он встряхивает головой и снова подбирает миску с рамёном. — Мне было стыдно за то, что я смущался. В моём детстве мои родители любили меня безусловной любовью и давали мне всё, что мне было нужно, и даже больше. Они гордятся мной, даже если я сейчас не могу быть с ними рядом. Этого не надо стыдиться. Он поднимает ещё одну ложку лапши и молчит какое-то время, пока снова не заговаривает. Бомгю перестал есть ещё тогда, когда Ёнджун начал говорить. — Поэтому… да. Я — сирота. Сирота с двумя родителями, которые очень много работали, пока были живы, чтобы убедиться, что они вырастили хорошего человека, — заканчивает он с лёгкой улыбкой. Он поворачивается на Бомгю, который ничего не может поделать, кроме как смотреть на Ёнджуна. — Если ты усердно трудился, чтобы заработать себе статус суперзвезды, не позволяй другим это разрушить. Носи его с гордостью. Это твоя броня. Он продолжает снова есть, слегка пожимая плечами. Щёки Бомгю теперь тоже покраснели, но он не может сказать, от того ли это, что он выпил пива или потому что он смущён от слов Ёнджуна. — Теперь я, кажется, начинаю понимать, что в тебе нашёл Сонджин, — признаётся Бомгю после короткого молчания. — Честно говоря, я думал, что он просто заценил твой зад. Не самая подходящая фраза после душевного монолога Ёнджуна, но это единственное, что пришло ему в голову. Ёнджун начинает давиться и ставит миску с рамёном. — Что? — умудряется выдавить он из себя после того, как проглатывает немного пива и прочищает горло. Бомгю непроизвольно улыбается. — Что? Если у тебя классная попа, то владей ею. Что ты там говорил минуту назад? Носи её как броню. Ёнджун прикрывает рот рукой. Он энергично качает головой, но улыбается. Его глаза исчезают и превращаются в маленькие полумесяцы. — Это не то, что я имел в виду, о Господи… Затем он начинает смеяться, а следом за ним и Бомгю, и, Боже, он уже сто лет себя так не чувствовал. Ёнджун протягивает руку, чтобы ударить Бомгю по плечу сквозь приступ смеха, и в разум Бомгю закрадывается мысль, что, возможно, Ёнджун не так уж и плох.