Петля скорбящего

Бегство - знакомый Чонину с детства рефлекс. Он много плакал, грыз ногти и пытался вспомнить хоть строчку из прочитанных матерью сказок. Не получалось. Никак не получалось. Чонин помнил неземные руки матери, укрывающие перед сном одеялом, сотканным из его фантазий, переворачивающие цветастые страницы детской книжки, запускающие над кроваткой мобиль с пластмассовыми звëздами, разбивающие его голову о чугунную ванну, топящие в розовой от крови воде. И напутствие: Единственная цель сказки - разочаровать. Подросток не понимает и не принимает чуждой взрослой мудрости. Стиснув зубы, он бежит по захлебывающемуся сумерками городу. Под старыми подошвами кед разлетается крошка не менее древнего асфальта. Разметка практически стерлась и в ней с трудом угадываются прежние контуры. Туман, обманчиво прозрачный, забивает лёгкие и голову, путает, беззвучно, гадко посмеивается. Чонин задыхается от бессильной злобы и долгого бега. В этой части поражëнного гниением города никого нет. Точнее, никого кто бы помог. Глаза подростка слезятся от холодного осеннего воздуха и стекловаты тумана. Тяжёлая расстегнутая куртка давит к земле, трепыхается, но не даёт взлететь. Чонину кажется, что ноги несут его прямо к аидовым вратам, но он боится давать им осмысленный приказ. Если остановится и начнёт думать, поймет, как устал и рухнет прямо посреди дороги, накормит асфальт кровью из разодранных ладоней и подбородка. Сумерки незаметно сгущались, ночь выползала из теней опустевших многоэтажек с магазинами на первых этажах, ехидно смотрела на подростка выбитыми оконными рамами. Тело наливается свинцовой усталостью, а в ушах непрерывный шум крови. Чонин не надеется на сон, мечтает лишь свалиться на чью-нибудь продавленную кровать. Для того, чтобы остановить рефлекс нужно хотя бы мнимое ощущение безопасности. Только мнимое и существует. Подросток ныряет в заброшку. Еë нутро забито внутренностями из хлама. Трупными пятнами в сумерках чернеют граффити, огромными порами выделяются пустые окна. Затхлый воздух забивает нос Чонина, но мозгу не до тошнотворного запаха разлагающихся крыс. Нигде не безопасно. Хоть где-то должно быть! Ночь пропитывает собой воздух, плотнее укутывает подростка в страх. Напоминает руки матери. Здание за зданием, по трубам, полуразрушенным балконам и ржавым лестницам ноги несут Чонина в поисках пристанища на ночь, неделю, бесконечность. Подросток бросает лишь один мимолётный взгляд на затянутое тучами мрачное полотно неба и проваливается в незамеченную дыру в крыше заброшенного цеха. Как-то слишком быстро ударяется об пол плечом, тут же протяжно завывшим от боли, быстро-быстро дышит в пыль и бетонную крошку. Чонин вскакивает, придерживая плечо, скулит, чтобы хоть как-то снять боль, панически оглядывается. Целый этаж заполнен лишь вязким ликвором наступающей на пятки ночи. Сквозь дыры в потолке и протяжённый порез на стене справа, зашитый сплошным окном с более-менее целыми квадратными стёклами, виден город. Безмолвная его часть и та, что дальше, горящая огнями и жизнью. - Что ты здесь делаешь? Подростка пробрала судорожная дрожь, прошедшаяся по всему телу. Он с таким неописуемым ужасом посмотрел на выступившего из чрева тьмы парня, что тот даже удивился. Незнакомец небрежно скинул капюшон чёрной толстовки без рукавов и пронзительно посмотрел на Чонина серыми глазами. От его взгляда подростку захотелось закрыться руками, завернуться в одеяло, спасавшее от монстров из-под кровати. Но подросток сдержал этот импульс, одëрнул себя. Он уже знал, что чудовища под кроватью слабые и обескровленные. Монстры прячутся там от тех кто сильнее, а одеяло не защищает от нежных рук матери. Парень делает шаг вперёд, страх Чонина старательно выталкивает его глазные яблоки изнутри. - Если подойдешь ближе, я буду стрелять! - крик подростка ужасно неуместен; в кристаллической решётке тишины слышно, как ударяются эритроциты о стенки сосудов. - Из воздуха? - с насмешливым недоумением вскидывает брови хозяин здешней темноты. Чонин ощущает страх настолько отчётливо, что кажется, будто незнакомец может до него дотронуться. Подросток запускает руку в карман, где пальцы ему обжигает металл револьвера. Нервным движением выхватив оружие, Чонин наставляет его на парня. Тот не удивлён и не напуган. Возможно, слегка озадачен. Подросток кривит губы, не даёт им разъехаться в плаксивой гримасе. Он даже не знает сколько патронов в барабане - все восемь, половина, один, нисколько. Так и не хватило смелости проверить. Незнакомец замечает попытку Чонина не выглядеть слишком жалко в потрёпанной одежде и с всклокоченными волосами цвета надкрыльев бронзовки - единственное, что в холодном, бледном, загнанном мальчишке напоминало лето. Он улыбается уголком губ, его взгляд теплеет. - Ты на нашей территории, малыш, - щурится незнакомец, не удостаивая вниманием револьвер, подрагивающий в руке подростка - за тобой гналась Тень? Ещë шаг вперёд. Неправдоподобно тихий для тяжёлых берцев. - Отойди! - Чонин не решается приказывать, не хочет умолять вот и выходит нечто среднее между мольбой и загнанным рычанием. - Не перестарайся, Минхо, - подросток не сразу замечает, что незнакомец смотрит куда-то мимо него - он всего лишь ребё... Чонин не успевает дослушать. Где-то в голове раздаётся оглушительный треск и мир по щелчку исчезает, будто картинка в сдохшем пузатом телевизоре.

* * *

Сквозь надоедливый гул и неприятную пульсацию в зубах подросток начинает слышать обрывки разговора. Сознание возвращалось медленно, неохотно. Незнакомые голоса смешивались в густую тягучую смесь, неторопливо перекатывающуюся по черепной коробке. Чонин мало обращал на них внимания. Боль в ушибленном плече беспокоила больше. Подросток безуспешно пытался шевелить конечностями, но те не откликались. Во рту привкус крови и скисшей паники. - ... не понимаю в чëм суть претензии, уважаемый лидер, - с издевательским пренебрежением вещал кто-то - черешня этого пережеванного дохляка на месте... - Он не приходит в себя, Минхо - спокойно заметил голос парня с серыми глазами. Постепенно возвращалась способность ориентироваться в пространстве и Чонин понял, что сидит на шатком стуле, а его руки заведены за спинку и связаны так туго, что затекшие запястья неприятно покалывает. - Ну и что с того? - раздражённо вздохнул Минхо - Отдыхает паренёк. - А то, - в разговор влез третий голос, звонкий и преувеличенно весёлый, как россыпь стеклянных осколков - что ты, возможно, взмахом волшебной палочки... - Это была бита, Ликси, - участливо поправил ещё один участник разговора. - Как скажешь, Джинни, - легко согласился тот и продолжил - взмахом биты... Погоди, ты брал мою биту?! Ладно, неважно. О чëм я говорил? Ах, да, этот мальчишка вполне мог превратиться в тыкву. - Феликс имеет в виду, что ты сделал из шнурка овоща, Минхо, - пояснил Джинни. От трескотни мозг Чонина грозил вылиться через уши и подросток попытался поднять голову. Только в этот момент он осознал в полной мере насколько затекла его шея. Каждая мышца пребольно и мучительно медленно сокращалась, кожу шеи неприятно покалывала корочка засохшей крови. В затылке, ближе к правому уху боль запульсировала с силой второго сердца. Похоже, именно туда пришёлся удар. - О, шевелится, - радостно заметил Феликс, его голос разбежался под веками подростка солнечными зайчиками. - Ну вот, а ты гнал на меня, - фыркнул Минхо - полюбуйся, слюна не капает, смотрит осмысленно. Последнее было откровенной ложью. Даже не до конца пришедший в себя Чонин это понимал. Он разглядывал столпившихся из-под полуопущенных век, не найдя в себе сил открыть глаза полностью.  Перед ним было четверо парней. Знакомый незнакомец с серыми глазами и короткими каштановыми волосами сидел напротив, внимательно изучая лицо подростка. В свете лампы над ними его взгляд казался ещё более проникновенным и сильным. Чонин неожиданно понял, что он вовсе не такой взрослый, каким показался сперва. Кажется, ему было лет девятнадцать. Непозволительно юный возраст для таких мудрых глаз.  Позади него стояла троица, беззастенчиво таращившаяся на подростка без какого-либо отдалённого намёка на вежливость или правила хорошего тона. Собственно говоря, парни и выглядели так будто ничего общего с вежливостью, правилами и хорошим не имели.  - Раз он пришёл в себя, - лидер откинулся на спинку стула и, не переставая всматриваться в подростка, махнул рукой - зовите всех.  Двое стоявших рядом светловолосых парня переглянулись и растворились в темноте. Оставшийся, с надменным взглядом и острыми скулами, порезал Чонина карими глазами, откинул со лба русую чëлку.  - Хан Джисон! - крикнул куда-то в пустоту парень, так что у подростка в голове лопнуло несколько сотен нейронных связей.  По полупрезрительным ноткам в голосе Чонин понял, что это Минхо. Подросток нахмурился и наградил его тяжёлым взглядом. Он особенно хорошо получался из-за его непроницаемо-чëрных глаз.  Поймав взгляд, Минхо вскинул точëные брови, недовольно повёл плечом.  - Кажется, ты хочешь добавки, - не скрывая угрозы начал он.  - Не хочет, - ответил за подростка лидер, с той же едва заметной в уголках губ улыбкой рассматривая Чонина.  Подросток искренне не понимал на что можно так долго глазеть. У него бегущая строка с анекдотами на лбу что ли?  - Ну и пожалуйста, - скривился Минхо и, уперев руки в бока, с чувством крикнул - где сраная белка?!  - Тут, - мигом отозвался ещё один парнишка, выскочивший из тьмы прямо на спинку видавшего виды дивана.  Из-под чëрно-оранжевой кепки выглядывали тёмные волосы, а мимика лица и тела переливалась необыкновенно яркой палитрой.  - Где тебя носило? - недовольно поинтересовался Минхо; он казался безобидным в джинсовом комбинезоне и светлой майке.  - Искал кости Суни, Дуни и Дори, - отрапортовал Джисон, излучая интуитивно неуместный позитив.  Чонин не знал, кто такие Суни, Дуни и Дори, но из-за них прекрасное лицо Минхо окаменело и в следующий миг в Хана полетел ловко выхваченный из кармана метательный нож. Подросток прикинул, что лезвие должно было войти Хану прямо в глаз, если бы тот не спрыгнул вниз, непринуждённо приземляясь пятой точкой на опасно ощерившиеся ржавыми пружинами диванные подушки.  На куртке Джисона блестела влага, а на губах наглая улыбка, совершенно точно предназначенная для того, чтобы вывести Минхо из себя. У него это получилось и, судя по усталому вздоху лидера, не в первый раз.  - Не ведись на его провокации, - попросил парень, отвернувшись наконец от Чонина и прекратив тем самым вивисекцию. - Ничего я не ведусь, - прошипел Минхо, подняв с пола увесистый кусок арматуры - просто захотелось узнать может ли человек жить с проломленной башкой.  - Ли Ноу не знает даже этого? - Джисон присвистнул и нахально усмехнулся, то ли довольный каламбуром, то ли предвкушая реакцию парня - Тебе подарить энциклопедию для самых маленьких, милый?  После предложения Хана из уст Минхо посыпалась череда брани настолько нелитературной, что Чонин окончательно пришëл в себя. Заклинившая форточка в его голове скрипнула и открылась нараспашку, проветривая мозг.  - Чёртов зверинец, - цыкнул вернувшийся Хëнджин; ровно настолько тихо, чтобы его все услышали.  - Давно салфеток не ел? - прохладно поинтересовался Минхо, переключившись под озорным взглядом Джисона на новую жертву.  - Только они у нас и остались, - спокойно заметил парень в безразмерной блекло-зелëной кофте и с цепочкой на шее - надо завтра обшарить продуктовые.  - Сынмин прав. Ногу бы кому-нибудь сейчас отгрыз за мармеладных червячков, - услышал Феликса Чонин.  Именно, что услышал, потому что увидеть его не мог. Парень попросту терялся за широкой спиной в скрипучей кожанке, в которую он толкал товарища.  - Чанбин, может, уже сам пойдёшь? - пыхтел за ним Феликс, с трудом продвигая здорового черноволосого подростка.  - Похоже все в сборе, - незаметно улыбнулся лидер, оглядывая собравшихся.  Чонин тоже обвёл присутствующих подростков глазами. Ему шестнадцать и он уже кое-что понимает в людях. То, что подросток видит в этих парнях одновременно пугает и завораживает.  - Бан Кристофер Чан, - представился лидер, заставив Чонина сконцентрироваться на нём.  Он ожидал аналогичного действия от подростка, но тот молчал.  Место удара тупо пульсировало, плечо скрипело от боли. Чонин прикусывал внутреннюю сторону щёк. Думал, пытался успокоиться.  Бан Чан понял, что ответа не дождется, а потому упёрся локтями в колени и, чуть подавшись вперёд, сказал:  - К нам приходят, чтобы мы проблемы решили или создали. Зачем явился ты?  Место и обстоятельства к беседе не располагали, но, несмотря на спокойную полуулыбку и расслабленно-приветливый взгляд лидера, Чонин понял, что сейчас надо ответить.  - Я не шёл к вам, - буркнул подросток, отводя взгляд.  - Но ты здесь, - замечает Сынмин, засовывая руки в карманы - это что-то то значит.  - Мне просто некуда было идти, - продолжает против воли выдавливать из себя слова Чонин.  - Значит, ты сам проблема, - напоминает о себе забытый на диване Хан и даёт пять подлетевшему Феликсу в жёлто-зелёном пушистом свитере.  Тот хохочет и заваливается рядом. Тут же подле него вырастает Хëнджин, успевший напялить на лоб бандану, чтобы длинные светлые пряди не лезли в глаза.   - Если ты проблема, - сияет Феликс, царапая взглядом Чонина - то нам надо тебя решить.  - Или порешать, - опять встревает Джисон.  Парни переглядываются и снова дают друг другу пятюню. Минхо вспоминает о том, что собирался сделать с Ханом, и вновь поднимает арматуру. Сынмин закатывает глаза, Чанбин скрещивает руки на груди и недовольно вздыхает. Ему то ли нужен сон, то ли штучки две сигареты.  Бан Чан начавшийся хаос не прерывает. Только поглядывает на участников готовой вот-вот разразиться драки. В серых глазах неуместное тепло. Он будто смотрит на расшумевшихся щенят, а не на взбесившихся подростков, собиравшихся рвать друг другу глотки.  Хëнджин едва успевает оттащить Феликса от Хана, когда в того полетела арматура. Джисон взвизгнул и взлетел на спинку дивана, демонстрируя достойное восхищения чувство баланса. На лице прижимаемого к груди Хëнджина Феликса засияла потрясающе красивая улыбка, а между пальцев - тонкие стилеты.  - Вытащили меня просто, чтобы подраться?! - не на шутку разозлился Чанбин, поднимая с пола обрезок трубы.  Он двинулся в сторону светловолосой парочки, а Сынмин неторопливо ретировался во тьму. Хëнджин нахмурился и подтолкнул Феликса, моментально выскочившего с его колен.  По цеху гулко разлеталось эхо ударов, металлического скрежета, смеха, оскорбительных шуток и шуточных оскорблений. Разразившаяся какофония звуков почему-то подействовала на Чонина успокаивающе. Была надежда, что странные подростки друг друга сами перебьют.  Чонин заëрзал на стуле, пытаясь сесть так, чтобы не беспокоить травмированное плечо. Это привлекло внимание Бан Чана, умиротворенно наблюдавшего за парнями.  Он повернулся к подростку, задумчиво посмотрел, прищурился, вздохнул. Казалось, лидер вёл внутренний диалог с кем-то. Не самый верный признак адекватности.  - У нас здесь шумно, да? - понимающе усмехнулся Бан Чан, встав и подойдя к Чонину.  Подросток молчал. Угадывал, что пока можно.  Его настороженный взгляд смешил лидера. Он казался Чонину самым безопасным и одновременно самым сильным человеком из всех им встреченных.  Бан Чан достал из-за пояса нож с чёрным лезвием. Покрутил в пальцах, глядя на подростка и что-то прикидывая. На фоне голосил Джисон и хохотал Феликс, звероподобно ревел Чанбин.  - Давно не видел их такими весёлыми, - признался лидер, перехватив наконец поудобнее нож.  Он склонился над Чонином и легко перерезал верёвки, сдерживающие его. Подросток подождал пока Бан Чан выпрямится и тут же вскочил, со скрежетом сдвинув стул.  Ушибленная голова отозвалась тошнотой, а затекшие ноги подростка готовы были надломиться в любой момент. Чонин исподлобья смотрел на миролюбивого лидера терзающих ночь подростков и не знал, как поступить.  Он стоял перед его по-доброму насмешливым взглядом замёрзший и смертельно уставший. Чонину хотелось плакать, но не здесь же.  Подросток смотрел на Бан Чана, поигрывающего ножом, и разносивших цех и друг друга подростков со смесью беспокойства и раздражения. Слишком шумно, непривычно и больно. Но больше криков Чонина раздражало то, что ему не хотелось бежать. Уйти в тëмный угол - да, но не нестись сломя голову прочь. Что это значит?  Здесь... безопасно?