Главная роль

Женщина, сидящая за длинным столом в компании ещё нескольких человек статного и делового вида, даже слегка странного, тихо вздохнула и, поправляя маленькие круглые очки на переносице, передала папку с документами темноволосой девушке, которая доселе стояла перед ними, перетаптываясь с ноги на ногу. — Оставьте свои контакты, и мы вам перезвоним. Лёгкая и непринуждённая, даже скорее нервная улыбка с лица девочки пропала в одно мгновение, та вырвала папку из рук представительницы театральной комиссии. Поджав губы, брюнетка дернула плечами, не решаясь что-либо сделать, но уже в следующий миг, демонстративно показав средний палец всем присутствующим, громко хлопнула дверью и, оглушая, словно громовым рокотом, все здание театра, чуть ли не бегом удалялась прочь из ставшего вмиг треклятым места. Утирая трясущимися и холодными ручками слёзы, которые неумолимо и без остановки катились по ее слегка пухлым и розовым щечкам, девушка выбежала из здания, пытаясь не спотыкнуться на ступеньках, встала напротив того, словно своим маленьким ростом, но разрушительной злостью смогла бы что-то сделать против огромных колонн и треугольной крыши, огранённой барельефами с изображением каких-то древних побоищ, прищурилась, и, сделав глубокий вдох, выкрикнула на всю округу, не стесняясь прохожих людей: — Да чтоб сгорела ваша контора продажная к чертовой матери!!! Мудачье!!! Со злостью швырнув на асфальт, запорошенный легким снежком, папку с документами, девочка не обратила внимание на окружающих. Бабки, доселе курлыкающие на лавочке поодаль, начали что-то бурно обсуждать, неприветливо косясь на дворовую хулиганку и тыкая в девочку пальцем. — О, какие девки нынче пошли! Мамаши, гуляющие со своей детской сворой, удручающе и осуждающе закачали головой, опасливо спеша увести своих чад оттуда, чтобы малышки не понабрались плохих слов у невоспитанной молодежи. Девушка, вспомнив, что в желтой папке, на которую успело нападать пара причудливых снежинок, был ещё и ее паспорт, поспешила подобрать ее. Неумело пытаясь убрать с мокрого лица прилипшие волосы, девочка топнула ногой, злясь, ведь у неё не вышло сегодня даже это, и, все ещё продолжая давиться слезами от несправедливости, поспешила прочь с территории злосчастного театра, распугивая голубей, которые только начали лакомиться хлебными крошками, едва ли не путая их со снежными хлопьями.

***

Зимняя пора ещё не спешила сменять осеннюю, но изредка погода менялась на экстремально холодную, а из низких сизых туч начинал валить крупный снежок, таявший через некоторое время, оставаясь только мелкими холодными лужицами посреди города, размачивая и без того пожухлую коричневатую траву, становясь лишь мелкими искристыми капельками на концах рыжих кленовых листьев, убранных по нелепым кучкам дворниками по всем улицам. Между тем, температура скакала, как могла, словно ни за что не хотела принимать одни значения. Холодный, серый день вмиг мог сменить солнечный и яркий, усеянный гуляющими и радостными людьми, которые спешили провести тёплый выходной со своим близким кругом. За ним же снова следовала унылая неделя, мокрый снег навевал какую-то сиротливость, тоскливо устилая уже пустые улицы словно безлюдного города. Темнело, как подобает, совсем рано. Уже сейчас по всем улицам промокшего города зажглись фонари, которые должны были, казалось бы, своим ярким, желтоватым свечением наполнить дворы и переулки какой-то отдушиной от вечной сырости и серости, но лишь стали добавлением к тоскливой картине. Девушка уже не так резво бежала, а скорее еле-еле перетаскивала ноги, иногда спотыкаясь о них же, едва ли удерживала в руках папку с бумагами, от глянцевой поверхности которой отражались всевозможные лучики света яркими бликами, которую так яростно хотела растоптать в клочья некоторое время назад. Изредка шмыгая носом, та уже не вытирала щеки от соленых слез, чувствовала их на губах, словно дала волю вырваться всей влаге наружу, не стесняя свою внутреннюю бурю эмоций. Та слышала, как какие-то прохожие громко ругались, когда та задевала их плечом, но не держала обиды, потому что, наверное, они устали за рабочий день и хотели поскорее прийти в тёплый дом, чтобы укрыться одеялом с головой и не высовываться до первого рассветного луча холодного солнца. Все их неприятные выкрики похожие на: "Смотри, куда прешь!" бедняга пропускала мимо ушей, слыша окружающий ее мир, как сквозь плотно закрытые ладошками уши. Свесив голову, она видела лишь свои собственные ботинки, в которых набился снег и неприятно кололся своим холодом, и серовато-белый снежный наст, который местами уже подтаял, но тучки, нависшие прямиком над головой, все обновляли и обновляли того. Девочка поджимала губы и утирала нос продрогшей рукой, ее тонкие пальцы совсем замёрзли, но та почему-то не спешила убирать их в карманы. — Ничего у меня не получается… Никуда не берут. Неужели, чтобы стать актрисой нужно заплатить?! — тихо разговаривая сама с собой, брюнетка таким образом старалась облегчить свою внутреннюю боль от неудач, преследовавших ее последний год, — Неужели данные и талант никому уже не важен... Или я недостаточно стараюсь для своей мечты? Девочка, учась только третий год в институте, давно хотела найти подработку по направленности, потому что стипендии было крайне мало и не хватало практически ни на что, тем более на оплату квартиры, которую та снимала у противной женщины преклонных лет. Но, обойдя почти все театры города, даже сама последняя, самая маленькая роль оказывалась не для девушки. Кто-то говорил прямым текстом, что той стоит сменить сферу деятельности, кто-то тактично намекал. С самого детства брюнетка мечтала стать актрисой, играть самые престижные роли, быть любимицей публики и народным достоянием, прославить свою горделивую фамилию на весь свет. Но сейчас, единственное, чего ей хотелось, так это заработать денег даже на самой никчемной и унизительной роли, лишь бы хозяйка старой обшарпанной квартиры не приставала со своими напоминаниями о долгах. Девушка обещала ей каждый месяц, что найдёт подработку и все заплатит, но проходили недели за неделями, и брюнетка, недовольная несправедливостью нынешних работников культуры, уходила прочь от зданий театров, крича слова проклятий вслед, словно будучи уверенной, что постройка действительно подорвётся прямо за ее спиной. Ещё неизвестное количество кварталов. Девушка, казалось, позабыла, в какой стороне ее дом и, пытаясь сориентироваться, брела, на удивление, в неизвестном направлении. Запутавшаяся в своём омуте мыслей, брюнетка, маша головой, чтобы убрать с лица темные пряди волос, мешавшие глядеть под ноги, лишь слышала, как учащенно бьется ее сердце. В этом городе у неё нет действительно никого, кроме нерадивой тетки, которая скорее девочку со света сживет, чем возьмёт к себе жить даже платно после совершеннолетия той. Выкинув новоиспечённую восемнадцатилетнюю девчушку за дверь пару лет назад, та даже не хотела знать о ее судьбе, и так еле-еле дотерпев ее "несносный" характер матери. С того времени девушка перебивалась только квартирой пожилой дамы, которая и так сдавала ее за гроши, и те которые были пока не по силам студентке. Брюнетка совсем не заметила, как добрела до своего района, минув частные кварталы прямо на первой линии на набережной широченной реки, которая не замерзает даже самой морозной зимой. За новенькими пентхаусами, в которых жили богатенькие представители известных фамилий, располагался совсем старый спальный район, в одной из пятиэтажек которого и жила наша бедолага. Девушка подняла голову и, пытаясь разглядеть свой дом через настоящую вьюжную метель и тусклый свет фонарей, не успела ничего сообразить, как с визгом оказалась на земле, кувыркаясь и перекатываясь. Брюнетка даже не поняла, что произошло, что ее таким чудом сбило, ведь ни трассы, ни даже примитивных велосипедных дорожек не было, как неподалёку раздался раздражённый мужской молодой голос: — Девушка! Если Вы хотели совершить самоубийство, то выбрали бы более гуманный способ, чем бросаться даже не под машину, а под санки к ни в чем не повинному ребёнку! Вслед за этими словами парень помог той подняться, ставя на ноги, и только когда наша жертва автокатастрофы увидела, как выглядит ее спаситель. Высокий парень лет двадцати или, может, слегка больше, с угловатыми чертами лица, то ли сломанным, то ли будучи таковым с рождения, острым носом с небольшой горбинкой, слегка неестественно вытянутыми и заострёнными на концах ушами, совсем бледным цветом лица, едва ли не сливающимся со снегом вокруг. Даже его яркие, непривычно фиалковые, слегка вьющиеся волосы, которые словно горели пожаром в обыденной темноте улиц, не смогли затмить глаза того, которые сияли янтарным блеском, словно прожигали душу насквозь, не оставляя никаких шансов сокровенным секретам остаться в самой глубине души. Радужка была такого же необычного цвета, как и волосы незнакомца — какой-то рыжеватой, словно тот носил линзы, но, кажется, это было не так. Увидев, что лицо спасённой им блестит от засохших слез, а глаза все ещё на мокром месте, парень как-то осекся от резкости своих слов и, покусывая губы, аккуратно переспросил, пытаясь заглянуть девушке в глаза, которые она так старательно уводила, делая вид, что отряхивается от снега. — Прошу прощения, у Вас все хорошо? Может, нужна какая-то помощь? Что случилось? Брюнетка тут отошла на пару шагов в сторону, потому что ещё один резвящийся ребёнок на, оказывается, новоиспеченной горке для катания, сделанной из самого нового редкого снега, который на завтрашнее утро уже растает, как пить дать, чуть снова не врезался в двух незнакомцев. Парень последовал за ней, все ещё ожидая ответа на свои многочисленные вопросы. Девушка, вытирая своё перепачканное лицо, тихо пролепетала, стараясь казаться грубой, но ее трясущийся голос никак не давал этого сделать: — Не Ваше дело собачье… — мельком глянув на своего импровизированного спасителя, девочка лишь сильнее отвернулась, потому что ее напрягало и даже слегка смущало то, что он смотрит прямо ей в лицо, ведь та не привыкла показывать свою слабость и некоторую немощность первым прохожим людям, — И-идите куда шли… Спасибо з-за спасение, но… проваливайте… Парень тихо вздохнул, но не сдвинулся с места. Подождав, пока незнакомка обратит внимание на его бездействие, флатовласый поправил воротник своего чёрного длинного пальто и обратился к девушке все также спокойно, словно не она сейчас грубо нахамила ему. — Да ладно Вам… — незнакомец снял перчатку и протянул свою бледную, но даже ухоженную руку с длинными тонкими пальцами навстречу грубиянке, — Я Мортис. Так будет лучше? — М-мортис? — девушка как-то неожиданно даже для себя переспросила, но понадеялась, что парень не зациклит на этом внимания, — А я Биби. Биби Бланко. Просто… редко вижу, когда имя сочетается с внешностью. Мортис хихикнул через сомкнутые губы, на что Биби неловко пожала тому руку, чувствуя, что его пальцы такие же холодные, как и ее, только рука не трясётся и не промокшая насквозь от слез. Девушка почти сразу расцепила пальцы после неумелого рукопожатия и убрала руки в карманы, чтобы согреться, а голову как-то вжала, прячась от таких правильных слов, мурлыкающего смеха и пронзительного взгляда своего нового знакомого. Ей украдкой показалось странным, что Мортис продолжил с ней разговор в приятной манере, совсем не обидевшись на ее резкие высказывания, хотя девочка ожидала, что ее пошлют в ответ и более никогда не вспомнят. — На "ты", можно? Мне не нравится эта официальность… — Мортис кивнул головой, все ещё ожидая, когда Биби подведёт к тому, о чем он спрашивает, — Да-а… Да ничего у меня не получается… Денег нет, на работу не берут, даже под санки бросится не получилось... — девушка усмехнулась сама над собой, но ее собеседник сохранил серьёзность, вслушиваясь в каждое произнесенное слово, — А т-ты что здесь делаешь? Район такой… м-м… непопулярный. Не с горки же покататься. — Иду до таксиста, — Мортис перемялся с ноги на ногу, кажется, желая всё-таки послушать историю Биби, а не говорить о себе, — Сам уехал черт знает куда, а я его ищи, тьфу, — после небольшой неловкой паузы, парень улыбнулся, показывая зубы, и пожал плечами, — Хотя, в моем деле и вправду иногда просто необходимо ребячество. — А ты кто? — Биби тут же встрепенулась, услышав разговор о работе, словно Мортис помог бы ей в ее проблемах, — Педагог? — Не-е-т, я больше в духовной сфере, чем в нервотрепке, — протянул парень, заправив за уши мешающие пряди волос, которые непорочно привлекали внимание собеседницы своей яркостью и оригинальностью. — Актёр? — глаза Биби совсем засияли, она впервые за последнее время выдавила искреннюю улыбку на лице, ведь найти в своём знакомом единомышленника было более, чем замечательно. Если она заручиться поддержкой Мортиса, то, возможно, ей наконец-то повезёт! — Иногда я играю, но в основном только главные и приносящие большой доход роли, а такие нечасто предлагают. Я режиссёр, пишу и редактирую сценарии, слежу за работой театра — своего, к слову, —, в общем, особо ничего не делаю, — Мортис вдруг заметил, как сияет его новая знакомая и немного смутился такой заинтересованности к своей персоне, точнее, к своей профессии. Биби только открыла рот, чтобы так эмоционально рассказать о том, как она счастлива, что встретила именно работника театра, так ещё и на такой должности, как услышала позади Мортиса раздражённый автомобильный гудок, на который тот встрепенулся. Парень резко повернул голову и засуетился, как-то виновато снова поднимая глаза на свою новую знакомую, неловко связывая слова: — Черт-черт, меня же такси ждёт. Я вынужден убежать, Биби, ещё встретимся, мир тесен! И больше не бросайся ни под что, оно того не стоит, да и меня рядом может не оказаться, — криво улыбнувшись, уголки губ того неравномерно поползи вверх, явно показывая, что того быстротечность ситуации расстроила, и он обязательно бы поболтал подольше, — Если что ищи меня… Но, так как паренёк уже поспешил прочь от девушки, Биби не услышала, что он сказал дальше, наверное, название или номер театра. Увидев сквозь ночную тьму и снег, как ее приятель помахал рукой, натягивая перчатку, которую снимал недавно для рукопожатия, девушка как-то неконтролируемо огорчилась. Она привыкла представлять самые худшие сценарии, и в ее голове то, что Мортис ушёл с концами, не оставив никаких координат, означало лишь их последнюю встречу и очередную проигранную возможность устроиться на работу. Биби начал раздражать детский смех, ведь она хотела также — не переживать ни о каких заботах, вернуться в счастливое детство и просто кататься со снежной горки, хохоча и утирая с раскрасневшихся щёк снежинки, зная, что тебя ждут, ждут, когда ты придёшь с гулянки, тебя ждут и любят дома… Биби фыркнула, топнула ножкой, раскидывая снег вокруг себя, от которого на завтрашнее утро не останется и следа по прогнозу погоды. Поправив шарфик, Биби нахмурилась, злобно глядя в ту сторону, в которой Мортис исчез пару мгновений назад, словно ее злость что-то изменит. Такси тут же умчалось прочь, а когда девочка перестала видеть свет фар, сразу же развернулась и угрюмо направилась в сторону своего подъезда, кривляясь и изображая нового знакомого с его правильностью и этикетом. Вся эта мишура интеллигентности была слегка чужда задиристой темноволосой девчонке, но что-то в этом было. — Драматург долбаный. Спросил про меня, а про себя-хорошего раскукарекался и умчал в закат. Тьфу-ты… Пиная очередной скатавшийся в небольшой комочек снежок и рассыпая его на мелкие части, которые более никогда не соединятся воедино, Биби достала ключи, и дверь с громким лязганьем старости распахнулась, открывая холодную темноту лестничного пролёта, ведущий девушку всегда на пятый этаж.