***
Все остальное время от подъезда Биби словно впала в какое-то оцепенение. Она тряхнула головой и очнулась лишь тогда, когда в лицо ей ударил желтый свет фонаря, под которым она остановилась. Оглядевшись, девушка с удивлением поняла, что пришла никуда иначе, как на вокзал. На тот самый вокзал, где четыре дня назад она стояла, застывше глядя на уходящий поезд, который с того времени, видимо, переехал всю ее белую полосу в жизни, вместе с режиссером унеся с собой и частичку счастливого бытия, потому что именно с того злополучного дня, как бы иронично ни звучало, с дня рождения Мортиса все в жизни новоиспеченной актрисы пошло по наклонной. Снег неумолимо валил одной сплошной стеной. Не сказать, что на вокзале было тихо: множество пассажиров ночных рейсов грелись в кафе, раздавались голоса и смешки, стук чемоданов, предвещающих какое-то новое путешествие для каждого. Единственной с чемоданом, но без радости и предвкушения, даже без надежды просто спокойно поспать сегодня была Биби, которая, расчистив рукой снег и убрав сразу замерзшую ту в карман, уселась на ступеньках одного из привокзальных зданий, сразу под фонарем. Та была словно на сцене: в кромешной темноте улиц фонарь подсвечивал ее аккуратную фигурку, обращая все внимание публики на себя. Девочка поглядела себе под ноги, но снег больше не казался ей таким искристым и совсем белым, даже он был с каким-то оттенком серости, не предвещающим ничего хорошего. Только вчера Биби, пусть ей и было слегка тоскливо, предвкушала премьеру спектакля и свой дебют, который должен был состояться уже через неделю, но теперь она даже не знала, как ей дожить до завтра, ведь если она останется просто здесь, то непременно замерзнет. Даже если у нее было достаточно денег с зарплаты, которую ей прислал Мортис пару дней назад, перед тем как уехать, и купить себе что-то поесть и попить она могла, то, где можно было бы переночевать, девушка не имела понятия. Искать ночью съемную квартиру было без вариантов, а стучаться к кому-то и просить пустить хотя бы до утра было бы уже совсем за гранью, да и с огромной угрозой для жизни. Все эти мысли одна за одной так резко накрывали Биби, что она с ними не справлялась. Самым страшным для девочки было то, что она не видела не то что своего будущего, она не видела даже того, что будет через, буквально, часа три или четыре, потому что от сидения на холодном кафеле она уже начинала замерзать, а голова начинала болеть из-за холода без шапки или даже капюшона. Биби от безысходности уткнулась себе в колени, протирая глаза, потому что если на них застынут еще и слёзы обледенелой корочкой, то будет совсем холодно. Где-то на горизонте остались темно-бордовые остатки заката. Пытаясь хоть чуть-чуть согреться, Биби уже не понимала, от чего ее пробирала дрожь: от холода или все же от эмоций. Она выдыхала тёплый воздух, переодически моргая, потому что за пеленой влаги все вокруг раздваивалось, и что-то тихо лепетала, не в силах оставить при себе все свои ощущения: — Неужели, все всегда будет… так? И вся моя счастливая пара месяцев была… иллюзией? Неужели, я… я не заслужила… чтобы… Я… я хочу к… Биби замолчала, утыкаясь носиком в колени целиком, чувствуя, как промокает ткань джинс на том месте, где были ее грустные глаза. Громкий звук заставил девочку поднять голову, потому что она сразу не поняла, что это было. Но в ту же секунду сообразила — это пришел поезд. Сейчас повалит куча пассажиров, она получит на себе много осуждающих взглядов, а может и неприятных перешептываний, но Биби точно знала, что ни один из этих злых людей просто никогда не переживал то, что переживает она. Девушка уложила подбородок на колени, пытаясь отвлечь себя разглядыванием угрюмых прибывших. Двери вагона распахнулись, вышла проводница с флажком, пропуская самых первых, которым неймется выйти побыстрее на холодную улицу. Несколько людей столпились около вагона, то ли в ожидании попасть внутрь и умчаться куда-то вдаль, может, навсегда, а может и ждали кого-то, с трепетным чувством в сердце встречи с любимым и родным человеком. Вывалившись толпой, люди начали потихоньку рассеиваться, превращаясь из единой серой массы в отдельных людей с совсем разными жизнями, разными судьбами, но, увы, проехавшими в одном вагоне. Несфокусированный взгляд Биби лениво бегал с одного на другого, все они были как один, с уставшими, грустными лицами, без единой крупицы счастья на них, словно разделяя настроение девочки. Вдруг, среди них кто-то невесомо мелькнул, но заставляя Биби вытянуть шею, а сердце той забиться в таком бешеном ритме, что, если бы она захотела посчитать удары, несколько точно пропустила бы. Биби хотела еще раз зацепиться хотя бы одним глазочком за то самое фиолетовое пламя, которое увидела, но, уже подумав, что ей показалось, увидела его снова. Копна фиалковых волос, которая недовольно пробиралась сквозь толпу людей. Девочка не сводила больше взгляд ни на секундочку, то маленькое мгновение, казалось ей, протянулось на целую пару суток, прежде чем еще несколько людей не отошло, и Биби не увидела бледное лицо с длинным, заостренным носом, на котором играли блики фонаря. Биби тут же вскочила, едва ли не поскальзываясь, и с самого низкого старта в своей жизни помчалась прямиком навстречу Мортису. На всю улицу визжа его имя, девочка едва не врезалась, успев в последнюю секунду затормозить и уцепиться руками за плечи вампира. На лице режиссера перемешалось замешательство с удивлением, но янтарные глаза озорно заблестели счастьем, а улыбка пробилась даже сквозь смятение. — Биби! Ты что тут так поздно делаешь? — незамысловатый вопрос, словно Мортис вернулся не после того, как обещал уехать навсегда, а просто зашёл в театральную гримерку после рабочего времени. — А я… а меня… а меня хозяйка из квартиры выгнала!… Представляешь? Я вот пришла… как-то на вокзал… не знаю, куда мне идти, может, ночевать здесь… — Биби не знала, что сказать, поэтому вывалила все сразу, накрытая такой резкой сменой эмоций, ее затылок залился жаром, а ручки, которыми она вцепилась в пальто Мортиса, задрожали, — А ты как… тут? Что-то… забыл? А как же твоя главная роль?… А спектакль? — девочка глупо и криво улыбнулась, стараясь скрыть весь спектр испытываемых чувств. — Забыл! Тебя забыл! — режиссер рассмеялся, но, увидев непонимание в глазах своей собеседницы, посерьезнел, его взгляд как-то изменился, а голос стал тише, — Биби, да к черту, к черту этот спектакль! В моей жизни уже есть одна главная роль… И ее играешь ты! Я люблю тебя, Биби. — А как же тебя люблю я… Биби вдруг забыла все, о чем хотела спросить, на секунду она побоялась, что растеряется, но слова полились сами, словно берясь откуда-то из самой глубины души. Мортис внимательно дослушал то, что сказала ему Биби, и, собрав всю волю в кулак, сделал первый шаг, сливая их губы в неумелом, смущенном поцелуе. Когда губы девушки накрыли его, режиссер как всегда тепло обнял Биби, притягивая к себе, и прикрыл глаза. Биби, чувствуя каждый стук своего сердца в висках, а еще ощущая, как ее щеки неконтролируемо заливаются краской, смогла справится с волнением, и, видя, как Мортис открыто и чувственно ведёт себя, наконец расслабилась в его объятиях, только в ответ крепче сжимая его плечи и наслаждаясь таким сладким и тёплым поцелуем, который последнее время казался чем-то недосягаемым, но таким желанным. Биби закрыла глазки, наслаждаясь тем, как Мортис слишком нежно целует ее, наконец ощущая себя по-настоящему счастливой и забывая обо всех бедах, происходящих вокруг. Девочка все же поняла, что единственное, что ей нужно было всегда для счастья — это чтобы этот заносчивый режиссер, однажды встретившийся ей около набережной, просто был всегда рядом. Любить — это прекрасно, но Биби все-таки приносил больше радости тот факт, что она еще и любима. Биби устала наигрывать маску того, что пытается разобраться в своих чувствах, хотя все было ясно с самого начала. Уставшие пассажиры, фыркая, обходили парочку, бросая вслед слишком грубые выражения для такой нежной картины, устремлялись прочь, толкались и ворчали, потому что те встали прямо на проходе из вагона, но если бы они знали, что за последние дни эти двое пережили, то в их сердце, возможно, зародилось бы чувство стыда за свою невоспитанность. Влюбленные в своей жизни уже не раз слышали что-то подобное, поэтому тихо улыбались друг другу в губы, не желая обращать внимания на завистников и посвятить еще пару минуточек чувствам друг друга. На нос Биби упали еще несколько снежинок, которые тут же растаяли. Мортис оставил еще пару тёплых чмоков на влажных губах своей возлюбленной, а после, нехотя отстраняясь, заглянул той в глаза, в которых мерцали огоньки от уличных фонарей. Биби больше не хотела никуда отпускать вампира, словно если она отойдет, то он снова уедет куда-нибудь, снова оставит ее в одиночестве. Девочка шмыгнула носом, облизываясь, а после крепко обвила холодными ручками тёплую шею Мортиса и уткнулась тому в шарф, пропитанный его вкусными духами, которые раньше ей казались чересчур приторными, как и он сам. Режиссер охотно заключил Биби в объятия сильнее, наклоняясь и касаясь носом ее прохладной, незащищенной от декабрьского мороза шеи, и тихо, на самое ушко, прошептал, гладя девочку по спине: — Я, на самом деле, так соскучился… Биби улыбнулась, радуясь, что Мортис этого не увидит. Ей не хотелось отцепляться от него, но даже так уже становилось холодно. Единственным желанием брюнетки сейчас было простоять так вечность, не отпуская друг друга ни на секундочку, но та предательски чихнула, шмыгая носом уже не от пропавших в один миг слез, а от холода. Режиссер тут же отстранился, кажется, собравшись что-то делать, а Биби вдруг спохватилась, вспомнив, как вообще тут оказалась. — Мортис, тут… такое дело…— девушка начала неловко, не зная, как ее возлюбленный на это отреагирует, — Я с вещами тут, меня хозяйка выгнала, я не знаю, куда мне идти и где вообще жить… — Так останься со мной, — Мортис без раздумий предложил свое жилье, но решив, что такое предложение было слишком опрометчивым, потупился и замялся, — Или я могу дать денег, чтобы ты сняла квартиру… если не хочешь… Но на ночь-то останься, если тебе некуда деваться. Это было лучшим, что Мортис мог предложить! Биби даже не надеялась на то, что вампир с такой легкостью примет ее к себе, но, признаться честно, это было тем, что она так хотела услышать. Увидев, как тот замялся, девочка удивлённо округлила глаза. — Нет, что ты! Конечно, я хочу, не надо мне твоих денег… Если мы, конечно, уместимся, — Биби фыркнула, щурясь и морща носик. — Ну, вот и замечательно. Мортис уже, было, хотел подобрать свои вещи, как Биби слегка придержала его на месте, ласково касаясь ручкой его холодной щеки и целуя в противоположную, лукаво улыбнувшись.***
Мортис галантно вместе со своими вещами подобрал и чемодан, оставленный Биби, как настоящий джентельмен. Вызвав такси, девушка быстро обернулась на уходящий поезд, вспоминая, как пару дней назад стояла на этом же месте, думая, что на вряд ли более увидит Мортиса, и тогда ей даже не могло показаться, что спустя такой короткий срок будет прижиматься к нему боком, зная, что ее перепутанные чувства взаимны. Уже оказавшись внутри машины, Мортис назвал доселе неизвестный Биби адрес, и украдкой спросил: — Биби? — получив заинтересованный взгляд, тот продолжил, — А вот… где ты собиралась ночевать, если бы я не приехал? Или если бы мы разминулись? Девочка вместо ответа только сильнее вжалась в бок режиссера, укладывая голову тому на плечо, и опустила взгляд, хрустя пальцами. Она тихо вздохнула и также тихо ответила: — Я… я не знаю, — почему-то Биби было тяжело об этом говорить, — Наверное, дошла бы до театра или позвонила Хельвину… Хотя, он даже днем не отвечает, — за коротким смешком прятался нервяк, — Я не знаю, Мортис… Я в последние дни вообще ничего не знала. Без тебя все пошло по какой-то наклонной. Я не могла сыграть ничего нормально… Никакие куски текста, даже те, которые я выучила от корки да корки… И Хельвин злился…И ругался… И вообще… Ее глаза снова намокли, потому что вспоминать время, когда вампира не было рядом, было подобно испытанию, Биби словно снова возвращалась туда, где перед ней будто вновь закрылись все двери. — Я не хочу думать о том, что было бы, если бы ты не приехал сегодня. На удивление, предложение звучало твёрдо, ни один звук в голосе брюнетки не дрогнул, но стоило ей единожды шмыгнуть носом и случайно поднять взгляд на своего возлюбленного, как тот слегка развернулся, приняв такое положение, чтобы сидеть лицом к лицу с Биби, взял ее за лицо и мягко приподнял, чтобы девочка посмотрела на режиссера. — Ну ты чего-о, малышик… Все хорошо. Я с тобой, и теперь всегда буду с тобой, а то уже всё, и глазки заблестели… Биби впервые видела Мортиса таким чутким и нежным с ней, хотя, скорее всего, раньше этого просто не замечала. Она ощутила, как вампир медленно и тепло целует сначала ее холодный носик, потом лоб, прижимает к своей груди, зарываясь носом в волосы и целуя макушку. Девочка слышала, как трепетно бьется его сердце рядом с ней, но слова, которые всплыли в ее голове, не давали покоя. — Ты что… правда… так меня любишь? Биби не решалась поднимать глаза, вырвавшись из рук режиссера, потому что если бы кто-то спросил это у нее, в другой раз она бы посчитала это как за сомнение в ее чувствах. Но, почему-то, брюнетке показалось, что если бы тоже самое у нее спросил Мортис, она свою извечную заносчивость и обиду превратила бы в стремление доказать сказанное и ответить за свои слова. В ответ девочка почувствовала, как вампир зарывается носом в ее непослушные волосы и активно утвердительно качает головой, еще раз целуя макушку той. Биби, удовлетворенная таким раскладом, устраивается поудобнее на груди у своего возлюбленного, немного сползая вниз по сидению, и прикрывает глаза, вдыхая полной грудью приятный, любимый запах парфюма Мортиса. Спустя некоторое время тихое дыхание режиссера у нее над головой, молчание таксиста и легкая тряска автомобиля укачали Биби, и она, сама того не замечая, проваливается в сон, первый спокойный и полный влюбленных и теплых чувств сон, сквозь пелену которого через пару минут девушка чувствует, как Мортис смотрит на ее сонное лицо, целует в лоб своими покусанными, ласковыми губами, и только сильнее прижимает к себе, поглаживая плечо.***
Спустя некоторое количество времени, свет фонарей перестал бегать по лицу спящей Биби, машина остановилась. Девочка медленно распахнула глаза от ласкового шепота ей на ухо, за которым последовал легкий чмок в щечку: — Просыпайся. Приехали. Биби не сразу поняла, где находится, но увидев перед своим лицом лицо Мортиса, спрятанное в тени, та сладко потянулась, зевая. Девушка не помнила, что ей приснилось, но, наверное, что-то приятное. Она потёрла заспанные глазки, пытаясь сориентироваться в ночной темноте, но Мортис уже потянул ее за ручку из салона, поблагодарив таксиста. Забрав из багажника все их вещи, режиссер огляделся, слушая звук удаляющегося мотора. Парень втянул свежий морозный воздух носом и направился в сторону одного из подъездов невысоких домов, кивая Биби, чтобы она следовала за ним.***
Этаж Мортиса был самым последним. Режиссер, нащупав в кармане ключи, отпер дверь, она бесшумно распахнулась. Втаскивая сумки и чемоданы в коридор, вампир без труда нашёл выключатель, и несколько маленьких бра загорелись вдоль непродолжительной стены. Пока Биби завороженно вглядывалась в интерьер, Мортис хихикнул: — Немножко темновато, немножко тесновато… но, я думаю, что тебе понравится! — в его реплике было что-то таинственное. Девочка огляделась, пока режиссер возился где-то около вещей. Слева был шкаф на всю стену, кажется, вмонтированный в нее, а справа две двери, похоже, в туалет и ванную. Коридор плавно перетек, оказывается, в спальню. Биби посеменила вперёд, оглядываясь на своего возлюбленного, словно ребенок, желая, чтобы он пошел на исследование вместе с ней. Но Мортис каким-то магическим образом уже копался в шкафу, небрежно выкладывая свои вещи из сумки, которые, казалось, совсем недавно только складывал в нее. Повесив свое пальто и курточку Биби на вешалку поодаль, режиссер растрепал свои волосы и шумно выдохнул. — Все, ты как хочешь, а я мыться. Изучай, чувствуй себя дома, — Мортис доброжелательно улыбнулся. — Может, как дома? — Нет. Ты дома. Биби улыбнулась. Но прежде чем Мортис успел бы скрыться в ванной комнате, развернулась и вприпрыжку подскочила к нему, вешаясь на шею и прижимаясь к его прохладной щеке своей тёплой мягкой щечкой. Девочка хотела, чтобы режиссер почувствовал каждой клеточкой своего тела то, как он ей нужен, и как Биби его любит и хочет, чтобы он всегда-всегда был рядом. — Спасибо большое. Ты… снова выручаешь меня! — девушка рассмеялась, морща носик, но после снова как-то посерьезнела, — Нет, правда, это очень… очень мило с твоей стороны. Потому что я, правда, не знаю, что бы я делала без тебя, — Биби резво поймала Мортиса за щеки и поцеловала в холодный острый нос, — Вот теперь иди.***
Биби услышала, как в душе зашумела вода, после этого тихонько побрела по квартире, исследуя каждый уголок своего нового жилья. Девочка не знала, как выразить свою любовь и признательность Мортису, но надеялась, что он чувствует это на каком-то бестелесном уровне. Выйдя из коридора, тьма рассеялась, и виду Биби предстала сразу же спальня. Девушка обомлела: теперь понятно, почему режиссер был так уверен, что та оценит его квартиру! Этаж, на котором она располагалась, был не просто последним, а мансардным. Покатая стена уходила панорамными окнами под наклоном, образовывая настолько уютную обстановку, что Биби даже слегка распахнула глаза от увиденного. Большая двуспальная, застеленная кровать стояла где-то по середине правой стены, с двух сторон обставленная тумбочками. В углу от покатой стены стоял симпатичный абажур, который своей миниатюрностью отлично вписался в интерьер. Остальная действительно широкая комната была уставлена столами, шкафами и увешана полками, которые были просто завалены всякой бумажной волокитой, стопками бумаг, ручками и прочей, словно офисной, лабудой. Такое ощущение, словно Мортис даже дома не отдыхал, а работал, писал и разбирал сценарии, что-то сочинял. «Дом Мортиса выглядит так, словно он никуда и не уезжал, казалось, "навсегда", а просто вышел в магазин… Так много вещей на своих местах, странно, что он их не захотел забрать. Может, на подсознательном уровне?..» Свет падал только из коридора, поэтому спальня была в небольших, но приятных сумерках. Кажется, Мортис обитал здесь так всегда, в какой-то полутьме, и Биби даже понравилась такая обстановка. На окнах были только жалюзи, которые были слегка приоткрыты, обнажая вид на остальную улицу и крыши других домов, а также на небольшой лунный серп. Девушка подошла к подоконнику, самому дальнему от кровати, и, открывая жалюзи, выглянула в окно. Конечно, из-за мансардной стены это было не очень удобно делать, но у нее все же получилось. Город был устлан снежным покровом, с небес все еще валили белоснежные хлопья, обновляя слой. Уже складывалось ощущение, что через пару недель наступит время праздников, но никакая новогодняя атмосфера еще не коснулась ни одного из людей. Следом за спальней шла кухня с арочным проходом, и, кажется, это было все, так как спальня, по сути, была совмещена с теоретическим залом, поэтому была настолько огромной. Не сказать, что кухня была какой-то необычной, за исключением покатой мансардной стены, хотя, это была изюминка всей квартиры в целом, поэтому Биби остановилась в проходе, облокачиваясь рукой на холодную бетонную стену. В принципе, была уютная, симпатичная квартира, в которой хотелось остаться, особенно с Мортисом вместе. Скрипнула дверь в ванную, Биби обернулась. Она впервые видела режиссера в таком обычном, домашнем виде: в обычных, пижамных штанах и чёрной футболке. Девочка привыкла, что он ходит в каких-то рубашках, ну, может, в водолазках, которые так невинно не скрывали его фигурку, поэтому та даже застопорилась, не зная, как отреагировать. Не заметив ее смущения, Мортис продолжил деловито вытирать уши от лишней влаги, приближаясь к своей возлюбленной. Останавливаясь и встряхивая мокрое полотенце, вампир потянулся, разминая мышцы. — Ну, как? Нормально я поселился? — Приемлемо, — Биби с напыщенным пафосом заядлого критика холодно бросила, оглядывая режиссера снизу вверх также оценочно, повторяясь, — Приемлемо. Мне всегда казались мансардные квартиры такими интересными и… и… и какими-то атмосферными, уютными, что я даже рада, что у тебя именно такая, — девушка уже более тепло улыбнулась, подходя ближе и заглядывая в глаза, — Но даже если бы это было не так, я бы, во-первых, думать бы не думала об этом, а во-вторых, готова была бы остаться с тобой где угодно. — Просто потому что со мной? — Мортис обнажил клыки в ухмылке, щурясь от того, что на его лицо иногда стекали капельки уже прохладной воды с волос. — Раскусил, — Биби отрезала, вскидывая брови. От Мортиса пахло свежестью и шампунем, так что девушке поскорее захотелось тоже окунуться в горячую водичку и смыть с себя все плохие ощущения, очищая свою душу для совершенно новой жизни. Но прежде чем удалиться, Биби поерзала на месте, а после ее голову настолько одурманил прилив чувств, что она не смогла с ним справиться и притянула режиссера к себе за талию, утыкаясь носом в грудь. — Наверное, я тоже пойду освежусь. Теперь у меня совершенно другой ход жизни. Отлепившись от вампира, словно ничего и не было, Биби легко улыбнулась и поспешила в коридор к своим сумкам. Быстренько найдя все элементы одежды, которые ей были нужны, ведь девушка только пару часов назад их только уложила, та почти скрылась в ванной, как Мортис ее окликнул: — Я твои вещи в шкаф разложу, можно? А сумки уберем. — Разложи, — Биби кивнула и хлопнула дверью.***
Девушка, оказавшись внутри ванной комнаты, ощутила, насколько тут жарко. Стекло большого горизонтального зеркала на всю стену уже прояснилось от запотевания, но жар от воды и пара все еще остался. Не сказать, что ванная была слишком большая, но и не маленькая, с небольшими матовыми лампочками, источающими рассеянный тусклый свет. Биби повернула замок и повесила все нужные ей вещи на батарею на стене, на которой покоились полотенца. Оглядев свое уставшее лицо в зеркало, девушка поторопилась. Когда теплые струи воды коснулись ее тела, Биби запрокинула голову назад, подставляя лицо и умываясь. Оглядевшись, девушка обнаружила железную полочку, которая полностью была заполнена какими-то баночками и флакончиками. Кажется, Мортис не скупился на уход за собой, любил повозиться со своими слегка вьющимися волосами. Биби нашла подходящее ей средство и, не стесняясь, нанесла на свою иссиня черную копну волос столько, сколько ей было нужно. Проведя все необходимые себе процедуры, девушка чувствовала себя чуть лучше, в принципе, как всегда после принятия душа. На вновь запотевшем зеркале красовалось неровное сердечко, оставленное режиссером, который предугадал, что его возлюбленная тоже пойдёт купаться. Биби тепло улыбнулась. Аккуратно вытерев все остатки влаги с тела, Биби наспех надела заранее приготовленную одежду. Найдя фен, которым Мортис, кажется, не так часто пользовался, Биби быстро высушила голову и выскочила из ванной, заведомо протерев все брызги после себя и зеркало, за исключением места с наскальным рисунком.***
Биби заглянула на кухню. Увидев, что Мортис стоит там, деловито наблюдая за электрочайником, который уже начал угрюмо шипеть и закипать, девушка прошла в комнату, на что режиссер обернулся на нее. Увидев Биби, Мортис открыто улыбнулся, слегка щурясь, и участливо спросил: — Ты голодная? Чай будешь? Девушка отрицательно покачала головой, подходя поближе. Она не чувствовала ощущения голода и пустоты в животе, наверное, потому что плотно поужинала перед тем как началась вся эта заварушка с миссис Хинн. Биби обхватила руками торс Мортиса и прижалась, укладывая голову тому на грудь и глядя в окно справа от нее. Снег за стеклом все также медленно падал, кружась и нагоняя сон. Кажется, именно в этом снегопаде сегодня было что-то особенное, что-то более привлекательное, чем раньше. Биби чувствовала тихое сердцебиение своего возлюбленного, тепло его тела, которое он излучал, ощутила, как его родные и любимые руки в ответ обнимают ее, прижимая к себе еще сильнее, желая стать единым целым, чтобы больше никогда не расставаться. Девочке нравилась мысль о том, что теперь режиссер по праву только ее, она может обнимать его и целовать дó смерти сколько захочет… Биби подняла голову, чтобы поглядеть на Мортиса, как в его янтарных глазках бегают немногочисленные отблески редкого света. Едва ли прошла пара секунд, как режиссер бесцеремонно потянулся к ее губам, накрывая их и утягивая в сладкий, медовый поцелуй. Биби слегка привстала на цыпочки, чтобы разогнуться целиком и показать свою податливость и взаимное желание поцеловаться. В тот же момент голова той приятно закружилась, по затылку прошла волна жара, а щечки залились красновато-малиновым румянцем. Изредка причмокивая и прикрывая глаза, девушка заметила, как губы Мортиса дрожат, в попытках сдержать улыбку. Осторожно обвивая торс режиссера, Биби чувствовала, как ощущения сменяются на немного иные, начинают переполнять все тело и не могут держаться где-то внутри. Только тогда, когда Мортис, кажется, чувствуя тоже самое, начал покрывать остальное ее лицо мелкими поцелуями, а после коснулся своими тёплыми губами ее распаренной кожи на шее, Биби шумно выдохнула и без всякого стеснения запрыгнула на режиссера, обхватывая ножками его торс, зацепляясь за него. Мортис слегка охнул от такого резкого и неожиданного действия, но удерживать девушку было не так сложно из-за ее некоторой миниатюрности, поэтому тот лишь придержал свою возлюбленную за бедра и, не прерывая многочисленных, сладких обоюдных поцелуев, направился из кухни прочь.***
Мортис опустился на кровать, усаживая Биби к себе на колени. Девочка, для которой ее безумное стеснение словно ушло на второй план, старалась ближе прижаться к режиссеру, обвивая его теплую шею руками. Она ерзала, Биби казалось, что она все ещё недостаточно близко к парню. Они чувствовали горячее и слегка прерывистое дыхание друг друга, Мортис, крепко держа в руках талию девочки, опутывая ее спину и даже немного поглаживая, занялся пробой на вкус мягкой кожи на ее шее, уже мешая обычные влажные поцелуи с легкими покусываниями. В знак одобрения, Биби сдержанно выпускала воздух из полусомкнутых губ, ладонями добравшись до затылка партнера, сжимала между пальцев его волосы и только плотнее притягивала его к себе, чтобы он не вздумал прекратить сие действо, ее ножки уже мелко подрагивали на нем. Биби прижалась щекой ко лбу режиссера, иногда слегка выгибаясь и ерзая в его руках, то, насколько нежно он с ней обращался, заставило сквозь пелену удовольствия и возбуждения пробиться чувству, которое побудило девочку немного оторваться от Мортиса и ласково взять его за слегка покрасневшее лицо, легонько приподнимая его навстречу себе, не давая отодвинуться далеко, только чтобы четко увидеть глаза возлюбленного. Биби улыбнулась, глядя на смущенное и в то же время очень привлекательное лицо парня, с нежностью провела ладонью от лба до подбородка, гладя щеку, и прошептала, касаясь кончиком носика его носа: — Ты знаешь, а я рада, что на той набережной я столкнулась именно с тобой. — А я ещё больше рад. Режиссер улыбнулся в ответ, Биби в тот же момент без стыда накрыла мягкие губы Мортиса, но парень, вроде как, сначала усадил ее поудобнее на своих коленях, но в следующее мгновение одним непродолжительным движением перевалился на кровать, оказываясь сверху над возлюбленной. Бережно укладывая Биби на кровать, Мортис игриво коснулся своим кончиком носа ее, вновь сокращая расстояние между их лицами до неприличного минимума. Девочка, представляя то, насколько раскрасневшимся стало ее личико, снова потянулась к сладеньким и желанным губам режиссера, томно и шумно затягивая носом воздух. Парень деловито изучал губами ее лицо, шею и ключицы, оставляя первые, еще бледненькие засосы на нежной коже, игриво покусывал мочку ушка; оттого, что тот оказался сверху, Биби еще сильнее ощущала его влияние и присутствие. Девочка отцепила ножки от торса Мортиса, ерзая и опираясь локтями на постель, только для того, чтобы коснуться краев футболки своего возлюбленного и уже через мгновение дотронуться ладонями до его теплого тела. Не кривя душой, Биби не могла скрывать того, что была отнюдь не чиста, и фантазии о том, как может выглядеть торс режиссера, ее посещали, но это кончалось лишь догадками, основанными только на том, как невинно слегонца обтягивала его симпатичную фигурку водолазка. Залезая дальше, когда ручка той коснулась центра, Биби почувствовала легкий, слегка ощутимый рельеф, от прикосновений к которому затылок отяжелел в жаре, а голова начинала приятно кружиться. Стараясь притянуть Мортиса к себе как можно ближе, даже когда ближе было уже некуда, девочка обхватила его торс двумя руками, заинтересованно изучая каждую клеточку его тела. Режиссер слегка отстранился, чтобы одним резким движением стянуть с себя футболку и дать девушке полюбоваться его легким прессом более свободно. Биби вроде оценивающе оглядела своего возлюбленного, но спрятать заинтересованность и восхищение в глазах у нее не получилось. Та пролепетала: — У тебя такое красивое тело... Мортис все также тепло, открыто и податливо улыбнулся, обнажая клыки. В этот момент у Биби в голове пронеслась та мысль, что за такой короткий срок их общения с первого знакомства, она так сильно влюбилась в нахального, бестактного режиссера такой беззащитной, чистой любовью, что даже сердце как-то странно, но приятно щемило. Девочка смогла полюбить его любым: веселым, серьезным, грустным, даже ревнивым, для нее Мортис просто стал самым лучшим, несмотря больше ни на что иное. Биби провела ручками по всему телу режиссера, вначале игриво обхватывая его шею ладонью, поглаживая подбородок и щёчку, и останавливаясь ровно там, где начиналась резинка его штанов, давая понять, что дальше она хочет того, чтобы Мортис продолжил сам. Режиссер продолжал целовать ее, сладко и требовательно, иногда звонко причмокивая. Запуская слегка бесцеремонно ручки ей под футболку, тут же властно обхватывая выраженную талию своей возлюбленной, парень слегка ее притянул к себе. Биби на его действия лишь податливо выгнулась в спине, чувствуя, как все это постепенно сводит ее с ума, сильнее разгоняет кровь и лишь усиливает тянущие ощущения в низу живота. Показывая некоторую ломку, девочка, когда ласковые, но прохладные пальцы вампира коснулись ее горячего тела, шумно выдохнула тому в губы, облизываясь. Сняв с партнерши футболку, Мортис внимательно и заинтересованно оглядел представший ему вид, а после плавно стянул с Биби и шортики вместе с нижним бельем, оставляя ту полностью голой. От таких, несомненно, желанных, но остающихся смущающими действий, девушка охнула, но только сильнее вцепилась в плечи своего возлюбленного и слегка сжала ножки, словно противореча своему пылкому и яркому возбуждению. Но после того, как Мортис снова стал покрывать ласковыми поцелуями ее ключицы, руками исследуя остальное тело и до приятнейшей болезненности сжимая грудь, Биби смогла расслабиться, тихо выпуская воздух из полусомкнутых губ, показывая свое наслаждение его действиями. Режиссер был так нежен и осторожен, что девочка прикрыла глазки, готовая целиком довериться ему и разрешить делать все, что тот захочет. Головокружительные прикосновения, нереально сильные всплески эмоций овладели ими обоими, и после такой долгой и очень травмирующей разлуки влюбленные определенно заслужили друг друга. Все это было настолько романтично и возбуждающе, Мортис был таким милым и сладким, что чувства девочки вновь слишком ярко вспыхнули внутри нее. Биби всегда знала, что в такие моменты, наедине в интимной обстановке, чувства любви к партнёру ощущаются особенно сильно, и та, без попыток совладать с собой, плавно взяла за щёчки режиссера, отрывая его от такого умопомрачительного занятия, как разукрашивание яркими багровыми засосами ее шеи и ключиц, посмотрела в янтарные глазки того, которые так блестели и выражали огромную любовь и наслаждение моментом, и совсем тихо, в губы прошептала своему возлюбленному: — Я тебя люблю… Мортис свел брови к переносице и благоговейно улыбнулся, проводя язычком по тёплым губам Биби, поглаживая ее спину. — И я тебя люблю. Сливая их губы в теплый поцелуй, даже слегка покусывая, Мортис слышал, как часто бьется сердце девушки, как часто и прерывисто она дышит, не скрывая свои эмоции. Все это было высшей его наградой, самой желанной, режиссер был так рад понимать, что он искренне любим в ответ, его чувства разделяет эта прекрасная девочка, и ей так хорошо именно с ним. — Ну, иди ко мне… Стянув с себя штаны, Мортис взял Биби за бедра и аккуратно пододвинул к себе ближе, плавно входя. С губ девушки сорвался первый несдержанный стон, по мере того, как Мортис проникал глубже, Биби изгибалась в спине все сильнее от получаемого удовольствия. Секундная вспышка новых ощущений подкинула еще искр в общее пламя, которое разожгли чувства обоих, девушка обхватила ножками талию своего партнера, чтобы тот ни в коем случае не посмел отстраниться. Мортис осторожно набрал темп, учтиво спросив, не больно ли Биби, на что та лишь улыбнулась, смахивая лишние волосы с его лица и целуя покрасневшие щеки. Режиссер аккуратно придерживал девочку за спину, а второй рукой ласково сплел их пальцы между собой, не специально чуть сильнее вжимая ту в кровать. Биби, ощущая, как Мортис взял ее за руку, инстинктивно чуть сильнее сжала ладошку в ответ. Режиссер все же наблюдал за реакцией своей партнерши, чтобы ненароком не навредить ей, но, видя в ее глазах лишь наслаждение и пылающий пожар любви к нему, его сердце начинало биться чаще совсем не от прилива собственных эмоций. Биби, ощущая приятные ритмичные толчки внизу живота, старалась прижаться к Мортису ближе и ближе. Горячее дыхание вампира обжигало шею, сводило с ума и лишало рассудка, девушке нравилось чувствовать тепло его тела на себе, тихонько вздыхать и постанывать, зная, что своими короткими охами и ахами только сильнее ублажает режиссера и дает понять, что ее все устраивает. Биби было одновременно очень стеснительно, но так приятно сплетать свой взгляд с глазами Мортиса, видеть в них то же, что и блестело в ее, тихо выдыхать друг другу в губы, переодически обоюдно награждая тёплыми, сладостными и тягучими, как мёд, поцелуями, раз за разом не желая отрываться от губ партнера ни на секундочку более. После того как Мортис снова прильнул к шее девушки, Биби откинула голову назад, подставляя нежную кожу в его власть. Режиссер коснулся губами ее шеи, оставляя на ней несколько пока что неярких отметин-засосов, пытаясь совмещать этот процесс с легким постаныванием от удовольствия, он ни на секундочку не отпустил девочку от себя, продолжая изредка глушить ее сладкие стоны не менее сладкими поцелуями в губы, качая головой, чтобы смахнуть с лица слипшиеся мокрые волосы. Биби, нетерпеливо искусав все губы, почувствовала, как все чувства и ощущения, накопленные за эту ночь скопились в одном месте и вот-вот желают вырваться наружу. За сильным напряжением последовал отчетливый и сладкий стон, девушка откинулась на кровать, слабо придерживая партнера ножками за торс, по ее телу прошла приятная дрожь, а за ней наступило долгожданное, умопомрачительное расслабление, символизирующее достигнутый оргазм. Желание кусаться, целоваться, сделать что-то импульсивное преследовало Мортиса от разыгравшихся эмоций. Только уши режиссера наполнились сладким-сладким стоном его партнерши, свидетельствующим о желанной точке пика, как вдруг он сам понял, что больше не может и не хочет справляться с неясно когда появившемся чувством головокружения, тяжести в затылке, и тянущих, даже угнетающих своим давлением чувствам в паху, вышел из девушки и эякулировал.***
Утирая пот со лба, Мортис разобрался со всеми остальными моментами и подобрал разбросанные на полу вещи, разбирая, где чье. Натянув трусы и усевшись на краю кровати, к режиссеру со спины подползла Биби, уставши кладя голову тому на плечо и тихонько сказав, целуя тому щечку: — Я хочу твою футболку, можно? Она теперь та-ак сладенько пахнет тобой… Мортис улыбнулся, и, действительно найдя свою футболку, вполоборота развернувшись, нацепил ее на девочку, помогая ей надеть. Довольная Биби, подтягивая трусики, обратно рухнула на кровать, но тут же вскочила, не решив, что ей делать из-за еще не успокоившихся эмоций внутри себя. Она обхватила шею режиссера сзади, прижимаясь телом к его спине, зарылась носом в макушку, коротко чмокнув вампира туда, и прилезла уже к его лицу, утыкаясь носом в щечку и пару раз целуя. Когда Мортис повернул голову, Биби улыбнулась, сонно и утомленно медленно моргая и жмурясь. — Ты са-амый лучший, я тебя так люблю… Теперь ты мой! Мой… мой самый любимый. — Всегда был твоим, — режиссер участливо потерся носом о носик девочки, чего она сама не ожидала, и чмокая в кончик, аккуратно взял ту за ручку. — Ты знаешь, мне понравилось. Мортис поправил скомканное одеяло и разлегся на своем месте, чуть-чуть вальяжнее, чем в положении полусидя, и ожидал, что Биби прильнет к нему и уляжется рядом, но девушка перевернулась на живот и, переминая пальцы, не решалась поднять взгляд на вампира, тихо и уже совсем не так раззадоренно спросила: — Мортис, а я… я правда могу остаться? В другой раз режиссер бы подумал, что это шутка и издевательская попытка вывести его на ласковые, признательные слова, но видя, как взгляд Биби мечется по поверхности одеяла, как нервно она щелкает косточками на пальцах и ковыряет заусенцы, свел брови к переносице, приподнимая уголки вверх. Ее вопрос был такой простой и беззаботный, без доли какой-то иронии, наполненный лишь желанием услышать ответ. — Ну, ты чего… — слова сами полились с губ вампира, — Конечно, конечно, да. Иди сюда, иди ко мне, малышка… Биби мимолетно подняла глаза на Мортиса, но этой доли секунды хватило, чтобы режиссер разобрал по полочкам все, что таилось в душе у девочки. Та поспешила принять его приглашение, искренне улыбнувшись, пристроилась под бочком, кладя голову на плечо своему возлюбленному, а рукой крепко-крепко обнимая того за теплый торс, стараясь прижаться как можно ближе, но уже из платонических соображений. — Прости, прости, что тогда не пришла на вокзал… Если бы я пришла, ты бы остался? Биби подняла полные раскаяния глаза на Мортиса, на что тот зарылся пальчиками ей в волосы на макушке, поглаживая. — Да, остался бы. Биби расстроилась еще сильнее, больно, но не специально упираясь подбородком тому в грудь. — Я… я пришла, на самом деле… — девочке было сложно признаться в своем тогдашнем проступке, — Просто… знаешь… Я хотела, чтобы у тебя все было хорошо, чтобы ты был счастлив. Чтобы у тебя было все, что ты пожелаешь, любимая работа, любимая… — А любимой оказалась ты, — Мортис улыбнулся, бесцеремонно перебивая откровения Биби. Биби вроде бы не пропустила мимо ушей милое замечание, а вроде и не стала никак реагировать, поглощенная собственными раздумьями. — Я увидела, как твои глаза засветились на секундочку, когда ты сказал, что тебе предложили роль, — Биби сглотнула, — И я испугалась, что если я покажусь тебе, то я испорчу тебе жизнь, что если ты и останешься, то только из… из жалости к моим чувствам… — ее глаза бегали, все никак не встречаясь с глазами ее возлюбленного, а голова снова отяжелела, но уже не от нахлынувших любовных чувств, — Так… так ты же меня не увидел. Почему… почему ты вернулся? — Биби, ну все, тише, тш-ш… Мортис, галантно дослушав, только после того, как девочка замолчала, начал ее успокаивать. Аккуратно беря Биби за талию, тот притянул ее к себе выше, на что девушка резво обвила руками его шею, крепко-крепко вцепляясь и утыкаясь носом в щеку, словно боялась, что сейчас он снова уйдёт. Мортис слышал, в каком бешеном ритме бьется ее сердечко, поэтому ласково погладил по спине, прижимая к себе, и оставил несколько теплых поцелуев на щечке той. Зарывшись рукой в волосы на макушке, режиссер аккуратно почесал девочке затылок, перебирая прядки волос, чтобы не спутать, тихо выдыхая в шею своей возлюбленной. — Давай поговорим? Малышик, успокаивайся и ложись ко мне поудобнее. Дружелюбный тон и тихий голос Мортиса действительно оказал положительное влияние на Биби, она дышала уже не так часто и не так прерывисто. Сползая, девушка снова устроилась на плечике у партнера, тяжело выдыхая тому в ухо и поджимая ноги, на что режиссер учтиво обнял девочку за талию. Когда Биби была готова послушать, что он хочет ей сказать, Мортис, перед тем как начать, ласково убрал с ее лица выбившиеся пряди волос, небрежно спадавшие той на лицо, заправляя их за ушко, погладил по теплой щечке. Второй рукой девочка все также крепко обнимала, даже скорее держала того за корпус, стараясь прижаться каждой клеточкой к его теплому телу, чтобы никуда от себя не отпустить. Беря Биби за ручку и несильно сжимая пальцы, Мортис тихо начал, словно боясь, что его слова услышит кто-то помимо его возлюбленной: — Хорошо… Знаешь, Биби, мне хочется начать с самого начала, ты только слушай меня внимательно и не перебивай, ладно? — девочка покивала, поерзав на месте, чтобы провести так оставшуюся часть рассказа, и из желания, чтобы тот почувствовал, как сильно она его любит, — В общем… Да, я действительно был очень рад, что мне предложили сыграть новую роль. Мой театр мне приелся, хотелось чего-то нового. Если бы ты не появилась в моей жизни, я бы так и уехал, в скором времени уже, наверное, и не думая, как там в моем же театре дела. Новшества всегда были привлекательными, особенно если они сопровождаются хорошим доходом. Но в этот раз почувствовал что-то еще, что-то другое. Это было что-то вроде чувства, что я делаю, поступаю как-то неправильно. Сначала оно было слабым, его было просто игнорировать, я подумал, что это просто во мне просел страх изменений и скоро все войдёт в свою колею, когда я приеду. Но с каждым днем, проведенным на репетиции, когда я видел тебя, когда я видел, как ты, еще ничего не подозревающая, радуешься моему приходу, как мне нравится проводить с тобой репетиции и остальное время, это чувство набирало обороты, причем с такой прогрессией, как лавина. И только тогда, когда ты обняла меня в парке, а после мы попрощались, я понял, что нужно было просто разобраться в своих чувствах. Я не смог сделать этого в нужный момент, поэтому все это вытекло вот в такой случай. Если бы я увидел тебя на вокзале, я бы бросил все, я бы остался, правда, — Биби сглотнула, — Но… ты только не подумай, что тогда я решил, что не очень то я тебе, значит, и был нужен. Мне подсказывало теплое чувство внутри, что… что у тебя тоже были на то причины. Значит, так вышло. И после этого я больше не нашел себе места. Ночью я так и не смог уснуть, стук колес и рельс был совсем не успокаивающим, наоборот, раздражал, а с каждым пролетающим мимо фонарем я понимал все отчетливее, что я совершил какую-то ошибку, — Мортис прижался щекой ко лбу девочки, словно заново переживая неприятные моменты и ища поддержки, — Когда ты позвонила, я только вышел и стоял на перроне, мне было так холодно. Я сразу понял, что ты вообще не спала, твой милый голосок, слегка заспанный и уставший… Мое сердце так часто забилось, что мне показалось, что оно в любой момент остановится от переизбытка чувств. Только после того, как я услышал два коротких гудка сброса вызова, я понял, что я тебя люблю. Что я люблю, как ты морщишь носик, когда улыбаешься, щуришься, как в твоих синих глазках играет солнечный свет. И что моя самая главная ошибка — оставить тебя. Я не знал, почему ты в ту ночь тоже не могла уснуть, но, наверное, мне что-то подсказало, и я сразу почувствовал, что тебе также плохо, что ты тоже мучаешься, что тебе меня будет не хватать. Я не был уверен в том, что ты меня тоже любишь, зато я был точно уверен в том, что я не смогу спокойно жить, что мои чувства больше никуда и никогда не уйдут, и жизнь превратится в простое телесное существование, — Мортис помолчал некоторое время, но Биби показалось, что эта секунда продлилась пару часов, она подняла голову и слегка отстранилась, чтобы четко поглядеть на его окутанное задумчивостью лицо. Режиссер только погладил ручку девочки большим пальцем, тихо вздохнув и продолжив, — А дальше все, как в тумане. Я вышел откуда-то, остановился на ступеньках, в моих руках был билет на обратный поезд, но только через четыре дня. Я правда почувствовал облегчение, надежда на то, что я снова увижу тебя заставляла не вешать нос. Ну… так как чего четырем дням пропадать, я сходил на одну репетицию, еще не сказав никому, что я отказываюсь. Знаешь, мне не понравилось. Котёнок, для меня, оказывается, самым ужасным было видеть, как твои синие глазки, всегда пылающие энтузиазмом, так ярко искрящиеся, в один момент бьются, превращаются в безэмоциональные, пустые стекляшки, а чувство внутри подсказывает тебе: "Они больше никогда не будут сиять также ярко"… — Мортис натянуто улыбнулся, прикрывая глазки. Чем дольше Мортис говорил, тем сильнее у Биби начинало покалывать сердце. Она словно сама почувствовала это тошнотворное ощущение безысходности, ей хотелось пожалеть ее бедного страдальца, понимая, что ему тоже пришлось пережить, потому что именно точно такое, о чем говорил режиссер, девушка ощутила на себе совсем недавно. Биби приподнялась и тепло, смешливо улыбнулась, забыв уже о том, что было пару минут назад. Девочка взяла Мортиса за щечки, ласково проведя язычком по губам того, а после прильнула к ним, мимолетно целуя его. После такого импульсивного, но невыносимо приятного действия, Биби поерзала на месте, и окольцевала шею своего возлюбленного, заключая в импровизированные объятия, чтобы тот никуда не делся, прижалась щекой к его прохладной щеке и тихо прошептала, как можно ласковее, чтобы донести весь посыл своих слов: — Ну, все, все хорошо, я понимаю, что ты чувствовал… Я тоже по тебе за это время так соскучилась, очень-очень… Биби отстранилась, словно противореча своим прошлым действиям, и целеустремленно посмотрела на своего режиссера, неконтролируемо расплываясь в улыбочке, видя, как его глаза сверкают и блестят рядом с ней, совсем не так, как раньше. Кажется, девочка хотела сказать что-то еще, но ее прервал сладкий зевок, от которого заслезились сонные глаза. — Ты устала, спать хочешь, да? — Мортис заботливо поинтересовался, честно говоря, тот сам и не был прочь уже отдохнуть. Биби тихонько покивала, утыкаясь носом в ключицы своего возлюбленного, — За сегодняшний день столько всего произошло… Укладывайся, малышка, все плохое позади. — Кстати, я так тебе ничего и не подарила на день рождения… — Биби виновато потупилась, вытягивая уголки губ в стороны. — Да ладно. Сегодняшний день — это лучший подарок на день рождения, который можно было бы придумать. Потому что я снова с тобой. Мортис заботливо притянул одеяло, переворачиваясь на бок, лицом к лицу Биби, и сразу заключил ее в свои теплые объятия, прижимаясь носом к ее щеке. Бережно накрывая ее холодные плечи теплым одеялом и залезая под него самостоятельно, режиссер облизнул губы и плавно коснулся ими губ своей возлюбленной, оставляя несколько коротких, но чувственных поцелуев, глядя в ее сонные, такие влюбленные, синие глазки. Мортису было лестно видеть ее теплую, легкую улыбку на уставшем лице, ведь его живые, искренние чувства не давали ему забыть, как больно было режиссеру видеть, как Биби пытается найти в себе силы сказать что-то терзающее ее, не дающее покоя. Мортис почувствовал, как девочка ерзает, пытаясь устроиться поудобнее в его руках, в итоге успокаивается, так безмятежно и ласково обхватывая его теплый торс рукой, прижимая своего любимого режиссера ближе, потому что так соскучилась по нему за последнее время. Биби, утыкаясь ему в шею, совсем тихо, словно и не рассчитывая, что Мортис услышит, прошептала короткое "Я тебя так люблю", но ее тихие слова шепотом несли в себе так много для вампира. Это заставляло биться его сердце чаще, наполняться настолько живыми, искренними чувствами, которые уже не потухнут и не пропадут никогда, оставаясь с ним в каждый момент времени. Утыкаясь носиком в макушку своей возлюбленной и вдыхая приятный аромат собственного шампуня, Мортис чутко погладил девочку по плечу. — Предлагаю, даже если мы в чем-то и провинились друг перед другом, миролюбиво забыть и тихонечко простить, — Биби зевнула, поднимая голову и дотягиваясь кончиками губок до носика режиссера, а после обратно залезая под теплое одеяло, ощущая, как Мортис сладко и нежно ее обнимает. — Именно потому, что теперь я тут. Я всегда буду рядом с тобой, и больше никуда не уйду. Потому что я уверен в том, что нужен тебе, что ты меня любишь, — режиссер тихо выдохнул, разгоняя волну мурашек по телу девочки, — И я тебя люблю, маленький котёнок, сильнее всех. Ты стала для меня важнее всего на свете, любых людей, любой работы. И больше никогда никто не сможет заменить мне тебя, — Мортис погасил бра над тумбочками, Биби и не заметила, как, пока она была в ванной, из освещения остались только они. — И я тебя… очень люблю, — сонный зевок снова не дал Биби договорить с первого раза целиком. Она тихонько улыбнулась, чувствуя, как ей становится приятно и легко на душе от таких щепетильных и наполненных любовью к ней слов Мортиса, но никак иначе из-за полусонного состояния и сильной усталости она не смогла выразить свою признательность ему и взаимную любовь, — Спокойной ночки… Сладких снов… Тихо проговорив все надлежащие слова, девочка понадеялась, что режиссер уловит все, что она в них вложила, потому что у нее больше не будет никого роднее и любимее вампира. Биби была счастлива после всего пережитого находится в теплых объятиях Мортиса, слышать его тихое дыхание у себя над ушком, ощущать, как его грудь поднимается и опускается в спокойном ритме, а сердечко так трепетно бьется рядом с ней. Только рядом с ней. Девочке был очень важен тот факт, что она больше может не скрывать своих чувств, не пытаться в них разобраться, а просто проявлять те, говорить, что она любит Мортиса, обнимать его, целовать его бледные, но теплые щечки, кончик носа, сплетать свои пальцы с тонкими прохладными пальцами… Скорее всего, Биби не успела прокрутить в голове все мысли, как ее разум погрузился в сон. Тело слегка отяжелело, хватка, которой она прижималась к Мортису, ослабла, а дыхание стало глубже и размереннее. Режиссер сам почти заснул, ощущая, как Биби стала слегка увесистей в его объятиях, спокойно укутанный не только одеялом и теплыми ручками своей возлюбленной, но еще и приятными раздумьями о том, что ему больше некуда спешить, что та, которую он всю жизнь искал, его любимая девочка, находятся прямо в его объятиях, еще крепче обнимает в ответ, спокойно сопит в шею, Мортис любит только ее больше всего на свете, и Биби правда счастливая рядом с ним, а того, что вчера казалось недосягаемой чертой, сейчас было так мало. Невозможно приятная обстановка, темнота, также тихо и мирно, словно подстраиваясь под умиротворенное настроение влюбленных, падающий снежок за окном и тихо дыхание рядом в конце концов сморили и режиссера, не обращая внимания на его беспорядочно разметанные волосы по белоснежной подушке.***
Биби случайно проснулась посреди ночи, легонько приподнимаясь на локтях и оглядываясь, не сразу понимая, где находится. Когда в ее голове всплыли события вчерашнего вечера, девушка тепло улыбнулась, поворачивая голову на мирно, давно спящего Мортиса. Рука режиссера невесомо все также придерживала ее корпус. Вампир спал на животе, уткнувшись одной щекой в подушку, иногда дергая носиком и сводя брови, ему что-то снилось. Глаза Биби быстро привыкли к темноте, девочка оглядела спящего возлюбленного, и она почти легла спать обратно, как ее что-то остановило. Девочка видела, как тот спит только, наверное, второй раз в жизни, и так же, как и в первый, тогда, в ее первый день в театре, это было настолько умилительное действо, что Биби пришлось улыбнуться и довольно шумно выдохнуть от переполнявших ее ощущений в этот момент. Невесомо касаясь ладошкой спины Мортиса, Биби склонила голову вбок, наблюдая за своими же нежными действиями. Она не хотела будить режиссера, но ей так хотелось потрогать его, поцеловать, проявить свою любовь как нибудь еще, да и его кожа была такая приятная и теплая наощупь… Биби еще немножко невероятно ласково погладила своего Мортиса по спине, мнимо обрадовавшись, что не нарушила его такие безмятежные, до безумия ранимые грезы. Девочка ловко заправила за острые ушки фиалковые пряди волос, выпавшие из общей массы, разметанной на подушке, едва ли касаясь теплого лица ее возлюбленного, но уже в ту же секунду дотронулась до его щечки, кладя ладонь целиком. Проведя пару раз большим пальцем, Биби лукаво улыбнулась, позабавленная тем, что Мортис даже не догадывается о ее шалостях, преисполненных такой чистой, беззащитной и открытой любовью… Невесомо коснувшись губами щечки режиссера, который все еще ухом не вёл, сопя себе под нос, девушка снова укуталась в одеяло, накрывая своего возлюбленного и его обнаженную спину тоже, перекинула руку того через голову, она удачно приземлилась прямо у нее на талии, и улеглась обратно на подушку. Только вот, Мортис не учел одну вещь — Биби прижалась щечкой к его лицу, а следовательно и почувствовала, как нахальная, но добрая улыбка расползается по его лицу. Девочка бросила короткое "гаденыш", режиссер беззвучно рассмеялся, кладя руку на щечку своей возлюбленной, и нежно, сонливо поцеловал в противоположную, чтобы та не обижалась на притворщика.***
Эпилог.
***
Зрительный зал уже не был пустым. Несколько тысяч глаз блестели в почти кромешной темноте, которую разбавлял только свет софитов, и все они были прикованы, словно завороженные, к сцене, на которой разворачивалось действо. Каждый из зрителей был увлечен чем-то своим: кто-то, как примагниченный, наблюдал за тем, что происходит с актерами в ходе спектакля, кто-то заскучавше рассматривал интерьер, кто-то почти спал, ведь притащили его сюда точно не по своей воле. Занавес закрылся на пару мгновений, а после зрителям снова в рядок предстали все актеры, которые принимали участие в премьере, выстроенные в рядок, чтобы похвалиться пришедшим на них посмотреть. Выравнивая сбившееся дыхание, глаза Биби бегали по зрительному залу. Девочка прекрасно помнила, как ей представлялся этот момент: она жаждала купаться в славе, чтобы все букеты цветов от польщенных зрителей свалились к ее ногам, чтобы на каждой афише было изображено ее личико. Но... что на деле? Актриса по очереди разглядывала каждого присутствующего: даже за ярким светом прожекторов и бликами от биноклей зрителей она смогла разглядеть то, что вызвало у нее, шире некуда, улыбку на лице. Это были не многочисленные цветы, которые и вправду уже начала укладывать в рядок на сцену восхищенная публика, не их громкие, даже слегка режущие уши овации, даже не стук собственного сердца, которое безумно сильно билось о грудную клетку. Биби смогла разглядеть сквозь темноту одного зрителя, который сильно отличался от остальных: парень сидел расслабленно, даже слегка вальяжно, едва подняв руки выше спинки кресла впереди, чтобы девочка смогла увидеть, что тот вторит аплодисментам остальных. Его спокойное лицо выражало собой теплую, широкую улыбку, которую парень явно старался сдерживать, но у него это не выходило. Из груди Биби вырвался один радостный выдох, ведь она знала, что никто иной, как этот человек, на спинке кресла которого грациозно сияла табличка "Режиссер", и место которого было, естественно, вне продаж, весь спектакль провел, следя самым нежным и благоговейным взглядом только за юной актрисой. Биби поняла, что ласка этих глазах и теплота той улыбки, которую она подарила режиссеру на этой премьере, были ее самой высшей ценностью, даже если бы сейчас она не стояла на этой сцене.***
Зрительный зал довольно быстро опустел. Стихли слова, аплодисменты, похвала, топот ботинок. Зрительный зал был снова пуст, снова, как тогда, когда Биби только пришла в театр и попала на свою первую репетицию. Хотя, нет, на деле, зал не был так уж и пуст: где-то сбоку, неподалеку от ступенек вглубь кулис, куда обычному прохожему было не попасть, стоял все тот же парень, скучающе оперевшись на стену. Не успел он уж совсем погрузиться в раздумья, как из-за занавеса выскочила актриса, но уже без характерного костюма, в котором она была на спектакле, успев немного привести себя в порядок, но заставив парнишку ждать. Сразу же, как она заметила взглядом того, кого хотела, Биби сорвалась с места, бегом устремляясь к флатовласому режиссеру. — Мортис! — Биби... С размаху влетая в его объятия, девочка тут же была награждена коротким, но теплым поцелуем в ее накрашенные губы, но, не успев достаточно крепко опутать шею своего возлюбленного пальчиками, слегка отстранилась. Режиссер протянул ей нескромный букет цветов, состоящий из ее любимых пионов. Сразу было ясно, как Биби растаяла перед таким подарком: девочка поджала губы и свела брови, завороженно глядя на букет и рассматривая в нем каждый цветочек. — Видел я, тебе столько цветов уже там надарили, наверное, мои - это уже не так значимо... Ну, я все равно решил купить, вдруг понравятся? — Мортис наигранно отвел взгляд в сторону, дурачась. — Не прибедняйся, — Биби, кладя руку тому на щечку, вернула его голову в исходное положение, чтобы парень снова смотрел только на нее, — От тебя всегда приятнее. Кажется, достаточно ублаженный таким ответом, Мортис не стал паясничать и только улыбнулся в ответ, склоняя голову набок, словно под другим углом увидел бы в Биби что-то ещё. Режиссер как-то посерьезнел, но сохранил в голосе и взгляде нотки нежности: — Ты молодец. Я тобой горжусь, — не успела девочка снова растаять, как хорошее мороженое на солнце, парень продолжил, — А ты боялась. Я же сказал, что все будет хорошо, малышик. Биби покивала, прикусив нижнюю губу и посмотрев себе под ноги. Действительно, совсем недавно, ещё утром, проснувшись на пару часов раньше положенного, она наматывала круги по небольшой квартире и сверлила взглядом ещё спящего Мортиса. Но, конечно, такие хождения и шум посуды разбудили парня, и больше он не смог заснуть. Время уже перевалило за то, в какое надо было быть в театре, чтобы последний раз прогнать спектакль перед премьерой, а Биби все еще то стояла у окна, то сидела на кухне, то топала ногой прямо перед кроватью, на которой сидел разбуженный и недовольный режиссер. В конце концов, когда Мортису стало совсем плохо смотреть на эту картину, он подозвал девочку, на что она со скоростью света плюхнулась на кровать, сразу залезая к нему на колени и утыкаясь носом в шею. Но, кажется, сейчас ей нужна была простая поддержка, которую она искала в, хотя бы, теплоте тела своего парня. Мортис хмыкнул, укрывая Биби в своих объятиях, чувствуя, как она мелко дрожит и мечется взглядом по всем поверхностям, которые видит, от нервов. В конце концов, режиссеру удалось успокоить бедную, ещё юную актрису, и Биби ехала в театр уже как-то более спокойно. — Боялась. А ты разве не боялся, когда выходил на сцену в первый раз, м? — Биби задала резонный вопрос собеседнику. — Боялся, — Мортис пожал плечами, сказав правду. — Ну, и что ты тогда тут бурчишь.. Не успела Биби продолжить свои недовольные высказывания, как Мортис легко и не напористо прильнул к ней, обвивая ее корпус двумя руками и слегка прижимая к себе, чтобы не помять цветы. Девочка сдавленно издала какой-то звук от неожиданности происходящего, но только вытянула руку с букетом в стороны, давая режиссеру полностью поглотить ее тело в его руках. Биби сама прижалась щекой к его теплому плечу, от одежды пахло парфюмом с отчетливой ноткой приторной карамели, которая сейчас казалась девочке самым нежным ароматом на свете. Нежные поглаживания по спине успокаивали и давали понять, что все плохое теперь осталось позади. В руках Мортиса усталость из тела исчезала, Биби подняла голову, казалось, на какую-то долю секунды, но ее дрожащие губы сразу же накрыли другие родные губы. Полностью растворяясь в партнере, девочке оставалось лишь слабо держаться за шею режиссера, ведь она точно знала, что он больше никуда не денется. Да и она не отпустит его больше. Мировая идиллия сладкого поцелуя была прервана неловким смехом Хельвина, который доселе стоял на одном из балконов неподалеку и наблюдал за такой умилительной, даже в его глазах, картине. Хотя, он, по большей части, уповал своей победой. — А я знал! А я вам что обоим говорил? А я вам говорил изначально, что вот это вот - оно будет! — активно жестикулируя, Тайтора ничего не смущало в размышлениях вслух, — А? Ну, что, не было такого? Разве я не был прав с самого начала? С приездом Мортиса, как бы долго и громко Хельвин не возмущался, что его приятель снял его с поста, зачем он вообще вернулся, ведь его никто не ждал, даже сделал вид, что он обиделся из-за того, что его понизили вновь, и друга у него больше нет, все же в мальчишку вернулись какие-то живые искорки. Да и были свидетели того, как ошарашенный Хельвин, которого никто не успел предупредить, прорывался сквозь труппу, когда режиссер зашел в репетиционный зал, чтобы наброситься на лучшего друга чуть ли не с плачем. Кажется, как непосредственного начальника над хореографом, Мортиса слишком смутило присутствие при таком личном моменте даже своего близкого приятеля, поэтому он недовольно фыркнул, но Биби от себя не отпустил: все же чувства прятать незачем. — Ой, Хельвин, отстань, а, — Тайтор вытянул уголки губ и закатил глаза, сгибаясь и опираясь локтями на бортик. Акустика позволяла словам хореографа раздаваться громко и четко, — Ты здесь что вообще забыл? Иди морду свою умой, — ведь Хельвин тоже был не только хореографом, но и актером, и в премьере играл. — Я мимо проходил, — Тайтор невозмутимо парировал. — На балконе? — Мортис поднял бровь. Биби молчала все это время, не но потому, что не хотела вступать в спор, а потому что перепалки между этими двоими - это то, по чему она скучала. Потому что даже такая мелочь, местами даже не самая приятная, уже породнилась и лишь символизировала то, что все на своих местах и все хорошо. Давала понять, что Биби дома. Не было сил злиться на рыжего парнишку, поэтому Биби просто прильнула вновь к плечу своего возлюбленного, всем видом показывая, что она не против принять позицию Хельвина, ведь он и вправду не ошибся. — Ну, я прав же был?! Ты отпирался, Биби тоже уперлась… Вот вы нашли друг друга. Упертые, с места не сдвинешь. А ведь все было очевидно! — хореограф, ну, не мог собой нарадоваться, — Я ведь и наблюдал, и на ревность тебя, бессовестного, выводил, а ты рад стараться - повелся сразу же! — Подожди, что ты делал?! — Всё, пока! — Тайтор скрылся за занавесами балкона.***
«… — Мы так любим дешевые драмы, с непродуманными диалогами, где актеры немножечко переиграли, со вздохами, криками, стонами… … — Где мы, не увлеченные ролью, в дурацких костюмах, со скованный грацией от бульварного прячемся шума в обшарпанных декорациях……
… — Скорей бы все кончилось, и мы забудем свой текст и разъедемся по домам, чтоб в кадр попали опять не те люди, которых хотелось бы видеть там… … — Давай, поцелуй меня нежно, насколько ты сможешь, слезу вытри рукавом, пусть старые камеры вечно рвут пленку, мы сможем сыграть это заново……
… — Искусственных слез нам хватает, но, вроде, надо плакать, а мы улыбаемся, может быть, эти роли нам не подходят, и зря мы так сильно стараемся?… … — Честно плачут лишь те, кто ломают и строят, я прошу — ведь сценарий писали вы, — пообещайте, что наши герои в конце останутся счастливы… … — Сцены ревности, сцены разлуки — мы готовы, мы с текстом сверились, мы как будто не знали друг друга, мы как будто случайно встретились… … — Мы так любим дешевые драмы, со смешными проблемами нашими, да, играем мы препогано, вот только любим по-настоящему. »