***
Прошло уже некоторое количество времени с тех пор, как Мортис уехал, но первый день без режиссера Биби запомнит навсегда. Как минимум потому, что Хельвин, как только девочка появилась в здании театра, устроил общее собрание, чтобы объявить свою новую должность: когда труппа собралась вокруг него, Тайтор начал свою деловитую речь. — Друзья мои, с нынешнего дня у нас новый миропорядок. Некоторые из вас уже могли заметить, что из наших рядов пропал режиссер, — небольшая толпа огляделась вокруг себя, и когда парень вправду не обнаружился, все внимание вернулось к рыжему, — В общем, Мортиса больше нет с нами... — по труппе прошли изумленные возгласы и перешептывания, но, как только Хельвин осознал, что взболтнул что-то не то, хореограф вскипятился, — Не-ет, нет, с ним все хорошо, у нашего дорогого режиссера просто организовались бессрочные гастроли. Следовательно, пока его нет, вашим непосредственным начальством в лице режиссера буду я. Услышав данную весть, кажется, не самую увеселительную для большинства присутствующих, труппа начала разбредаться по своим делам, поэтому Тайтор дальше продолжил разговаривать сам с собой и с Биби, которая не сдвинулась с места, держа на плече лишь ремешок от сумки. Не сказать, что она прямо-таки вслушивалась в слова новоиспеченного режиссера, скорее, просто глядела в одну точку, которая пришлась на Хельвина, ведь делать ей больше было нечего, ведь неприятный ком снова подкатил к горлу.***
Биби качнула головой. Да, прошло некоторое количество времени с предыдущих событий. До премьеры оставались считанные дни. Сцена уже была готова к спектаклю, костюмы пошиты, актеры уже заканчивали приготовления, усерднее налегая на репетиции. Мортису бы понравился темп, который установился. Но, по правде говоря, Хельвин был не самым лучшим руководителем. Конечно, по большей части от него отпала его наивность и развязанность, пусть он всегда вел себя, как ребенок, все же он был взрослым человеком. Несмотря на то, что он сумел собрать себя в руки, пусть и с большим трудом, это по хореографу, привыкшему к некоторой нахлебности и откровенной фамильярности, было видно, в Хельвине не было тех уникальных режиссерских качеств, которые прослеживались в Мортисе. Да, рыжий парень мог кричать, злиться, командовать, да даже вещи через всю сцену пулять в неугодных ему актеров, но... он не был тем руководителем, коим был Мортис. Как бы хореограф ни старался, у него не получалось взять все так в свои руки. Биби часто проходила мимо кабинета, который доселе принадлежал Мортису, а после перешел по наследству новому режиссеру, и ничего не видела там, кроме как уставшего Хельвина, который уже не выглядел, как тот веселый мальчишка, а как совершенно вымотанный и выжатый человек, у которого просто не хватает сил. Как и чувства ответственности. Возможно, если бы Мортис поступил более здраво, постепенно передавая скипетр и державу, не спеша вводил Тайтора в курс дела, рыжему пареньку, еще совсем молодому и неопытному, что самое важное, по сравнению с тем, что лежало за плечами прошлого режиссера, было бы полегче. Конечно, хореограф понимал, что в коллективе надо держать статус, поэтому особого вида не подавал, но, кажись, все было видно невооруженным глазом. До Биби доносился громкий и растерянный голос Хельвина, с коим он говорил со своим лучшим другом, крича и срываясь на него, ибо у него все валилось из рук. Рыжий просил у него помощи, но, так же, как и для Биби, Мортис был далеко и ничем ему услужить не мог, кроме словесных советов. Мальчишка не был создан для этой должности: он был прекрасным хореографом, интересным и незаурядным человеком с легкой рукой, но не руководителем. Тот груз ответственности, который разом свалился на рыжего парнишку, убивал в нем всю ту изюминку, которую не мог разглядеть, разве что, слепой и глухой. Конечно, возможно, новая должность должна была показать Тайтору каково это - быть не оторвой и нахлебником, а занимать важное место в маленьком обществе, каково это - не бездельничать и не лоботрясничать, а применять какие-то физические и умственные навыки ради простого выживания и дохода, но нужно ли было это этому совсем молодому мальчишке?***
Хельвин подскочил к Биби. Его глаза сначала засияли как-то злостно. Девочка инстинктивно сжалась. Мортис никогда не смотрел на нее так, даже когда она совсем ничего не умела, даже когда простые отыгрыши были посмешищем. — Биби, это что? — Тайтор ткнул пальцем в свой сценарий, который держал в руках. Но буквально доля мгновения, и из взгляда рыжего парня исчезли все огоньки агрессии. Хореограф, ныне режиссер, поглядел на девочку еще какое-то время, а после расслабился, опуская напряженные плечи. Он совсем тихо вздохнул, утыкая глаза в пол, словно это флатовласый парень его отчитал, такого негодника. Хельвин подцепил Биби за предплечье, потянув в сторону, как бы прося пойти за ним вслед. Актрису как-то опутало смятение, она не могла догадаться, что хочет от нее друг, но только подалась вперед. — Биби, пойдем отойдем… Брюнетка покивала. Тогда Тайтор отпустил ее руку и направился куда-то в сторону кулис, в пути прикрикнув на остальных: — Ну, и что вы замолчали? — кинув взгляд на оппонента-актера в сценке Биби, Хельвин съязвил, — Сам с собой поговорить не можешь? Продолжаем репетицию, чего вы встали? Был бы здесь Мортис, он бы через стол кувырок сделал и спросил потом у вас, что вы там не можете… Девочка заметила, как проступили желваки на лице рыжего парня, он стиснул зубы. Да, Хельвин был точно не тем Хельвином, коим он был всего какую-то неделю назад. Как бы он ни подкалывал труппу и Биби на то, что он рад тому, что Мортис "наконец-то" уехал, его эта ситуация, видно, что подкашивала. Хельвин прошел куда-то за кулисы, Биби последовала за ним. Рыжий парень вдруг уселся на какую-то балку. Он похлопал по ней ладонью, приглашая девочку сесть рядом, по виду хореографа было ясно, что он нуждается в разговоре не меньше актрисы. Биби без раздумий плюхнулась рядом, Тайтор вздохнул. Уже не один день ему надо было корчить серьезную рожу и держать статность, а тут, пока он остался один на один с подругой, можно было побыть самим собой. Рыжий парень согнулся, закинул ноги на края балки, упираясь руками на колени. Он перебирал пальцы, рассматривая ногти, и молчал. Биби уже думала, как начать разговор самостоятельно, вытянув ножки вперед и тоже уткнувшись взглядом в собственные бедра, но тут Хельвин кое-что произнес, совсем тихо, очень непохоже на его обычный, громкий и звонкий голос. — Это из-за него, да? — Биби вначале не поняла и вопросительно промычала, на что Тайтор сразу же повторил вопрос, — Ну, это из-за него ты забыла весь текст и двух слов связать не можешь? Биби нахмурилась и свела брови, почувствовав какой-то укор в словах Хельвина, но вдруг посмотрела на него: где же тот самый непоседливый мальчишка, который катался на перилах, выдергивал стул, когда Мортис хотел сесть, запустил торт в лицо своему начальнику? Который что-то делал на люстре, стоя на длиннющей и хлипкой лестнице, когда Биби только-только пришла в театр? Где эти искры веселья в его глазах, где звонкий смех, голос, который перебивал серьезные наставления Мортиса и воистину ни во что не ставил приятеля с волосами фиалкового цвета? Сейчас рядом с Биби сидел словно незнакомый ей человек, уставший и растрепанный отнюдь не оттого, что весь день занимался какой-то ерундой. Все же девочка сочла нужным ответить на вопрос приятеля, но только сдержанно покивала. Хельвин в ответ грустно улыбнулся. Сейчас Биби, пусть она не была сильным эмпатом, больше было жалко даже не саму себя, а рыжего молодого парнишку, который всего за какие-то несколько дней настолько угас. Тайтор посмотрел на нее пару мгновений, а после его взгляд опять уткнулся в трещины в древесине, которой была устлана сцена. — Я не знаю, почему он уехал... — Биби снова оказалась в смятении и свела брови в знак непонимания, — Я не знаю, почему он уехал, — оба молчали, но Хельвин продолжил, казалось бы, риторическое высказывание, которое дальнейшего развития не имело, — Биби, я видел тебя около кабинета, когда Мортис собирал манатки, — ком подкатил к горлу девочки, а грудь сдавил неприятный страх того, что ее небольшой секрет был раскрыт, но, кажись, хореографу было всё равно на этот момент, поэтому Биби расслабленно опустила плечи, устремляя взгляд на рыжего парнишку, — Он... он говорил только о тебе. Как ты будешь, что с тобой будет, что ты подумаешь, как дальше будешь работать... Девочка вначале снова напряглась, но под конец фразы ее плечи опустились рефлекторно, а в глазах потемнело на мгновение. Кажись, Хельвин не заметил ее предобморочного состояния, поэтому сказал что-то ещё, но Биби его уже не слушала. Она училась кое-как, с горем пополам подавлять в себе все внутренние чувства и не давать мыслям вырываться наружу и сказываться на ее жизнедеятельности, но, со словами хореографа, это все вспыхнуло с новой, безумной силой. Голова Биби отяжелела, она откинулась назад, на что-то опираясь спиной, и немного согнулась, закрывая лицо ладонями и утыкаясь локтями в свои бедра. До нее словно откуда-то издалека, как с поверхности, будучи под водой, донеслись слова Тайтора: — Я не знаю, почему он уехал. Он не хотел уезжать. И я говорил с ним на этот счет, — он вторил одну и ту же фразу, — Но это безмозглое упрямство всегда брало над ним верх, сколько я его знаю. Он никогда не рушил ради чего-то, а уж ради кого-то, тем более, свои установки. Значит.. ни я, ни ты не стали исключениями в его противном характере. Хельвин все это время смотрел на сцену, откуда был виден кусочек прогона и слышались голоса актеров, но, повернувшись на Биби, увидев, что девочка сидит уже еле живая, Тайтор спохватился. — Э-эй, ну, Биби, — он потрепал ту за плечо, и Биби правда распрямилась, подняв на него взгляд, — Ты ли это? Биби, которую я знал, разве так легко опускала руки? Ну и черт с ним, черт с ним, подруга, пусть делает, что хочет. Такая мелкая неприятность, а ты уже вся расклеилась. Это что такое? Брюнетка лишь растерянно пожала плечами. Хельвин пытался ее ободрить, но она видела, как на нее смотрят лишь уставшие и замученные глаза, обладатель которых тоже чертовски вымотался. Если Тайтора мучала его новая работа и новые обязанности... — Хельвин, я поняла, что я его люблю только после этого всего. Я ничего не успела. Не успела ничего поменять. Понимаешь... Чувство того, что Биби соврала, ударило с новой силой в грудную клетку, напоминая актрисе, что она могла все успеть, только лишь испугалась и не захотела. Но на вряд ли Тайтору об этом нужно знать. — И он тебя тоже, — вышеназванный снова прервал своими шокирующими заявлениями поток мыслей приятельницы, — Биби, я уже весь язык отбил говорить тебе, что я знаю этого бесстыдника дольше, чем ты думаешь. И я умею в нем разглядывать то, что другим не видно, ну, даже под рентгеном. Он же мой лучший друг. — И что, он тебе прямо так и сказал? — Биби продолжила развивать свой скептицизм к волшебным навыкам приятеля обладать чем-то, что лучше рентгеновского аппарата. — Нет. Хельвин отрицательно покачал головой, а Биби, подводя итоги, пожала плечами, вытягивая уголки губ в разные стороны. Хореограф разомкнул губы, желая что-то добавить, но, кажется, переубеждать девочку было бессмысленно. Да и незачем: Мортис все равно уехал. В голове Тайтора пролетела мысль о том, что, может быть, он и ошибся в друге. Мортис все равно уехал. Поступок ли это любящего человека даже в глазах такой оторвы, как в глазах Хельвина? Биби снова поникла, а Хельвин удрученно вздохнул. Кажется, парнишка все же сам не хотел терять в себе искорки прежней задорности, поэтому толкнул девочку в плечо и, когда она повернулась в его сторону, усмехнулся: — Биби, давай, если мы его когда-нибудь ещё увидим, морду ему набьем? Оба прыснули со смеха, в ответ донеслось лишь уверенное "давай".***
— Ну, все, хватит. Премьера правда скоро, поэтому сидеть больше некогда. Идем, Биби, все будет нормально. Тебе этот спектакль нужен так же, как и всем остальным. Тайтор поднялся с места, направляясь снова на сцену, уже что-то прикрикивая на своих новоиспеченных подчиненных. Биби не стала медлить, поспешив за приятелем, но тут он резко остановился, разворачиваясь. Хельвин стоял молча, но после совсем тихо произнес, словно боялся, что кто-то что-то услышит: — Биби... Если что, можешь на меня рассчитывать. Я поговорю с тобой, если будет надо, — хореограф слабо улыбнулся, — Общий враг объединяет. Девочка вытянула уголки губ в уставшей улыбке в ответ. На удивление, Хельвин вытянул одну руку вперед, и Биби подвалилась под его бок, на пару секунд утыкаясь хореографу в плечо, на что рыжий парень едва ли обнял ее за спину, но эти слабые и холодные объятия стали глотком свежего воздуха. Тайтор почти сразу отстранился, улепетывая на свое рабочее место, и Биби тоже не стала медлить, но ее грудную клетку снова сдавило какое-то не самое приятное чувство, которое заставляло сердце биться куда чаще, а в голове, вместо реплик сценария, крутилось всего четыре слова, сказанные невзначай Хельвином в ходе их непродолжительного диалога.***
Остальная часть прогона прошла более гладко, пусть Биби все еще зависала, забывала что-то в тексте или спотыкалась на пустом месте, у нее из сознания не шли слова Хельвина, но уже абсолютно все. Его голос вторил внутри головы одно и то же, девочка могла забыться посреди сцены, прокручивая в голове мысли, как карусель. Конечно, это все еще злило Тайтора, но Биби было уже на это всё равно. Репетиция прошла для девочки, как в тумане, до дома она дошла тоже, словно окутанная какой-то дымкой: грудь неприятно сдавливалась изнутри, а сердце было не на месте. Вереница мыслей, как вьюга или метель, кружилась в голове, не отпуская уставший разум. Чувство того, что снова что-то не так, вернулось к Биби, но актриса успешно добралась до съемной квартиры.***
Биби услышала настойчивый стук в дверь, и, нацепив тапочки, поспешила глянуть в глазок. Ее сердце забилось слегка чаще, снова в каком-то предчувствии, но не сказать, что оно было хорошим. Увидев сквозь круглую прорезь со стеклышком хозяйку ее квартиры, неприятное ощущение в груди нарастало, ее подсознательные надежды увидеть знакомую фиалковую копну волос рассыпались. Биби приоткрыла дверь и выглянула, приветливо глядя на миссис Хинн. — Доброй ночи! Что-то стряслось? — пожилая дама не оценила натянутой доброжелательности своей квартирантки. — Бланко, вымейтайся из квартиры, — девочка широко распахнула глаза, не веря своим ушам, — Ты в последний раз просрочила оплату.