Лисенок...

— Брось ее, хватит, — подруга со вздохом наблюдает за тем, как я улыбаюсь и качаю головой. — Я не могу, и ты это знаешь, — эти разговоры изо дня в день надоедают, но от них никуда не деться. — Ты молода, красива и успешна. Зачем тебе это? — Потому что она бы никогда меня не бросила. — Дарина, это глупо и никто не скажет тебе «спасибо». Я усмехнулась: — А разве я ради этого стараюсь? — Дарина, прошу тебя, хватит… Лиза — хороший человек, но мало что понимает во взаимоотношениях людей. Для нее любой человек — способ сделать что-то чужими руками. А я слишком дорожу тем, что умудрилась по собственной глупости потерять. У каждой истории есть сотни разных вариантов ее концовки. У моей же нет ничего. Длинная вереница дней, похожих друг на друга. Это было слишком хорошо, чтобы быть реальностью. Я утопаю в этой трагедии, зная, что уже к утру начну снова сходить с ума, проливая бесконечные слезы о том, чего уже никогда не исправить. Время не повернуть вспять, к сожалению. Прошлого не исправить. Каждое утро я встаю на автомате и иду на работу. По иронии судьбы, я все-таки стала терапевтом. Те люди, которых я лечу, однажды уйдут от меня и скажут тихое или наоборот, излишне громкое «спасибо, дай бог вам здоровья». Но это не имеет никакого смысла. — А знаешь, я сегодня человека от болезни вылечила. Конечно, тебе, наверное, не понять, но она болела гриппом. Высокая температура и кашель, — я аккуратно с ложечки кормила девушку рядом с собой. Каша все равно умудрялась стекать по подбородку, но я упрямо убирала ее небольшим полотенцем. — А еще я ходила в парк. Там утки снова появились. Ты любишь птичек? Девушка не понимала о чем я, но головой кивала, словно отвечала. По моим щекам катилась слезы. — Лисенок любит птичек. Пойдем их кормить. — Аааагх… — Конечно, пойдем, — я убрала кашку и принесла стакан со сладкой водой. — Твоя любимая. Лиса улыбнулась. Интересно, почему ты улыбаешься? Резкое движение и стакан падает. Лиса начинает кричать, слабо пытаться махать руками, а потом и вовсе испуганно прячется от меня за рукавами футболки. — Все хорошо, — ласково улыбаюсь я. — Ты же мое чудо, моя любовь… Все хорошо, никто тебя не обидит. Солнечные янтарные глаза снова спокойны. Они смотрят на меня, но уже долгих три года ничего не понимают. Наша реальность разбилась. — Да, моя хорошая? Кого мы будем мыть? А мы Лисенка будем мыть. Алиса улыбается. Интересно, ты хоть понимаешь, что каждый день с тобой я? — Лисенок, смотри, пузырики! — я дую на пену в руке, и та разлетается по ванной, Лиса хохочет. Ей нравится пена. Она обожает кидать огромные куски хлеба уткам, которых мы кормим каждую среду и пятницу. Иногда мы ходим к врачу. Тогда Лиса плачет и не хочет, чтобы ее кто-то касался. За три года я осталась единственным человеком, которого она не боится. — Лисенок, пора спать, — я аккуратно раздеваю девушку и укладываю спать. Первое время было неимоверно сложно. Но раз за разом тяжесть своей любви казалась не такой уж и большой. Каждый решает сам. И я решила. — Лисенок! — я кричу ее по имени, и это единственное на что она хоть как-то реагирует, увлеченная уточками в парке. После аварии Алиса не может ходить. Подвижными остались только руки и голова с шеей. Остального больше нет. Лиса уже привыкла. Она с интересом смотрит, как уточки кушают огромные куски хлеба, которые им приходится удерживать на плаву. — Лисенок, ты почему не спишь? Я слышу ее всхлипы. Но в ответ лишь тихое: — Агх… — Хочешь полежу с тобой? — я аккуратно ложусь рядом и с улыбкой наблюдаю, как Лиса все-таки закрывает глаза и через минуту ее дыхание выравнивается. Уснула. К нам в гости пришла моя мама. Она, как обычно, принесла немного денег и конфет. — Лисенок, любишь конфетки? — я улыбаюсь, тяну маленький кусочек сладости к ее губам и плачу. Она так любит конфеты. Обожает. Губы становятся сладкими, Алиса облизывает их и хмурится, ничего не понимая. — Дарина, может, хватит? Сдай ее, умоляю. Я больше не могу смотреть на то, как ты тут губишь себя. Ты ни в чем не виновата! Господи, дочь… Мама закатывает очередную истерику. Я молчу, немного хмурюсь. Подумаешь, она так делает каждый месяц. А я не брошу ту, что так тяжело досталась мне. — У нас сутки. Иначе ее не спасти. Интеллект уж точно, — врачи не ставили хороших прогнозов. Все были уверены: или смерть, или умственная отсталость. — Хватит, вам нужно поспать… — медсестра всегда сочувствовала мне. Целый месяц в больнице. Я жила там. Сутки давно прошли. Шансов не было. Ее не отключают от аппарата питания только потому, что я тут сижу не вылезая. Но мне не бросить ее. — Простите, я не могу… — Вина? — девушка усмехается. Ей кажется, что отказаться ото всего можно только вот так, почувствовав себя виноватой во всем. — Нет, любовь. Она покачала головой, но позволила мне спать рядом с Алисой в ее палате. — Мам, что бы мне ни сказали, я ее не брошу… — Дура, какая же ты у меня дура… Мама уйдет. Алиса начнет плакать. Она чувствует то же, что и я. Мне жаль, что моя боль делится на двоих. — Прости меня, Лисенок. Я люблю тебя, но мне больно за то, как ты живешь… — Аааагх… — Я знаю, что ты тоже… Идем, обниму… Я прижимаюсь щекой к ее коленям и единственное, что делает Лиса, кладет мне руку на голову. Неловко, ударив, но так приятно и тепло становится на душе. — Лисенок, не уходи, ладно? — Ей осталось около месяца. Она скоро умрет. Ее мозг не может даже частично восстановиться после травмы. Слова врача больно бьют в грудь. В самое сердце. Господи, всего лишь месяц. А потом? Что будет потом? — Ничего нельзя сделать? — Я знаю вашу историю, но нет. Она умирает. Алиса стала меньше двигать руками и больше спать. Я думала, может, заболела и отправилась с ней к врачу. Все оказалось намного страшнее. Все оказалось концом. Вопрос оставался в том, концом чего все станет? Алисе осталось чуть-чуть и все ее мучения прекратятся. — И ты перестанешь мучиться, найдешь себе девушку или парня, заживешь! — Лиза была в восторге от новости. А мне захотелось ее ударить. Что она несет? Жизнь человека для нее такая мелочь? — Спасибо за всё. Прости, я не хочу больше видеть тебя и слышать. Особенно слышать. Уходи. Иначе я тебя ударю. Лиза покачала головой, но ушла. Со временем, видя как мучается Алиса, я научилась быть жестокой. Теперь проживать некоторые дни стало намного проще. Лиса умерла прямо у меня на руках. Я лежала рядом и гладила ее волосы. Когда она в последний раз, как будто даже осмысленно, посмотрела в мои глаза и с улыбкой перестала дышать. У меня была истерика. Мать и врачи долго не могли меня успокоить. Столько таблеток я никогда не пила. Снотворное, успокоительное. — Доктор, помогите ей! — плакала мама. Но всё было бесполезно. Я билась в руках медсестер и кричала. Кричала так громко, что вся больница встала на уши. А потом все. Все прошло. Тяжелый, дикий сон и желание умереть вслед за ней. Три месяца в больнице. Нервный срыв и долгое лечение. Мама плакала. Каждый день сидела рядом и лила свои слезы. Также как и я, сидя ночами у кровати Алисы. Жизнь совсем потеряла смысл. Стоя у края пропасти, у каждого человека возникает вопрос «А почему бы и нет?». И дело не в склонности к суициду. Просто безумное ощущение нескольких секунд свободы от рамок общества стоят слишком дорого и звучат очень заманчиво. Моим толчком к свободе стала Алиса. Ее смерть показала, что в жизни нет другого смысла. Что не нужно заставлять себя. Она ушла, бросила меня или наоборот, освободила. Я не знаю, я просто хочу следом за ней. Больше нет воздуха для меня. Нечем дышать, а значит, незачем жить…