***
— Древняя магия — это всегда про кровь, - сказал он деловитым тоном. Ночь, библиотека, дымящийся кофейник на маленьком столике. Он — в роскошной чёрной рубашке и брюках, она — в одной из любимых пижам, откуда-то взявшихся в её шкафу ещё той зимой. Мысли о том, что Северус Снейп думал о её гардеробе и даже таких элементах роскоши, как пижама, пока сама Гермиона находилась без сознания, вызвала у неё улыбку. Это была какая-то по счёту ночь, когда они выбирались в библиотеку, перечитывая каждый фолиант, где было хотя бы слово о том, что они искали. — В большинстве своём всё, чем занимается или занимался Том Реддл, это тёмная магия. Эти заклинания предполагают какую-то жертву: кровь, плоть или душу. Или жизнь. — Но есть и добрая, так? Защита... — Защита Лили, которая тоже основана на крови, - кивнул он. — И чем расплатилась сама Лили Поттер? Гермиона не стушевалась от его слов. — У нас всё получится. — Не сомневаюсь, - хмыкнул он, не скрывая своего неверия. — И как я только согласился... Отнятие у волшебника магического дара точно не относилось к "добрым" заклинаниям, даже если использовалось для блага. Гермиона не хотела никого убивать, даже такое ничтожество, как мадам Лестрейндж... Она придумала нечто иное. Сама она давно поняла, что в процессе создания волшебных палочек используется некая разновидность магии, которая сводит к минимуму применение "древней". Колдовство с помощью волшебной палочки не позволяет творить такие же мощные заклинания, как ритуалы. Гермиона в своей голове видела идеальную схему для их успеха, она была уверена, что Северусу удастся отыскать ритуал, позволяющий лишить мага сил, а если не отыщет, то... создаст его сам. Его способности были поразительны для неё, и с помощью палочки или нет, она не сомневалась, что они смогут воплотить в жизнь рискованный и очень странный, но всё же план. — Это будет чрезвычайно сложно, - покачал головой Северус, захлопывая очередную книгу. Потом он ещё не раз повторял эти слова, ещё не раз откладывал уже ненужные фолианты в огромную гору рядом, ещё не раз сомневался, отчаивался, захлопывал за собой дверь в кабинет, а утром появлялся — изголодавшийся, с тёмными кругами под глазами и щетиной, в явно несвежей рубашке. И всегда, всегда его маяком была Гермиона, этот почти что маниакальный блеск в её шоколадных глазах, её бесконечная решимость, её готовность не спать и не есть, только изучать, что-то выписывать, обсуждать, зачёркивать, снова зарываться между пыльных страниц... Он оборачивался, смотрел на неё — ни жалобы, ни слов усталости, либо сосредоточенное молчание, либо разговор только по делу — и возвращался к работе, к тысячной попытке наконец-то воссоздать то, что казалось невозможным, но сейчас даже в него вдыхало надежду. Может быть, она права. Может быть, это сработает. С жертвой они определились не сразу. Гермиона готова была отдать кусок своей души, необходимый для заклинания, Северус категорически отказывался, и баталии выходили нешуточными. Бинки, случайно появлявшийся в разгар спора, с ойканьем снова испарялся в воздухе, забыв поставить принесённую тарелку на стол. Гермиона не собиралась отступать. — Ты не должен делать это в одиночку, - говорила она, буравя его взглядом. — И не подумаю тебя спрашивать, - неожиданно злобно отвечал он и покидал комнату, взмахивая халатом, как преподавательской мантией. Всякий раз она боялась, что он уже обнаружил что-то, и без неё воссоздаст ритуал, пожертвовав собой. У Северуса было много возможностей. Помимо запретной, редкой и тёмной литературы, служба у Тома Реддла позволяла знать и видеть многое, общаться с людьми, обладающими информацией, и вообще иметь доступ к вещам глубоким, неизведанным, древним. Он искал, он использовал свой дар, нагло вторгаясь в чужие мысли, тщательно исследуя всё, что хотя бы как-то могло им помочь. И однажды, уже достаточно прохладной октябрьской ночью, Северус Снейп наконец-то сделал то, что должен был. Он вошёл в библиотеку, Гермиона не сразу услышала этого, слишком занята была чтением, но скорее почувствовала и подняла голову. — Кажется, получилось, - сказал он.la parte 20
26 декабря 2022 г. в 18:01
Её настиг октябрь — неожиданно, без предупреждения. Октябрь Гермиона всегда любила, осень в маггловском Лондоне была для неё удивительной, несмотря на дожди, которые она тоже любила; в магическом мире в октябре были каникулы, полные чего-то удивительного для маленькой девочки и её друзей-волшебников, в чудесной волшебной школе. Октябрь сегодня — проснуться ночью от холода, нащупать сползшее одеяло, достать занемевшую руку из-под Северуса, обязательно от этого проснувшегося, шепнуть ему: всё нормально, спи. Пейзаж за окном совсем потерял краски, а их и без того унылый пляж возле дома показался Гермионе последним пристанищем самоубийцы. Сама она понимала, что упадническое настроение совершенно не зависело от погоды, но признаваться себе в этом не хотелось. Гермиона поглубже закуталась в кофту, повисшую на плечах, обхватила пальцами чашку с чёрным кофе, почувствовала ноющую головную боль в районе висков. Последние дни она была частой гостьей, но обращаться к Северусу за зельем она не хотела, вслед за хандрой появилось и чувство вины: она и так требует от него слишком много.
Возможно ли лишить волшебника его магии? Именно этот вопрос она задала ему тогда, в первый раз решившись заговорить о своём замысле.
— Лили Поттер смогла защитить сына, - осторожно начала Гермиона. Его лицо в тот момент не выражало ровным счётом ничего, и воспоминание о прошлой любви, если и всколыхнуло что-то, не отразилось внешне. — Том Реддл смог создать себе тело с помощью ритуала. Это только часть того, на что способна магия, и...
— Гермиона, - вот сейчас она ясно увидела, что Северус не проникся её идеей, голос был будто усталый. — Ты просишь о невозможном.
— Это не так! - получилось чуть резче, чем она планировала. Снейп сузил глаза, сжал плотнее губы, развернулся к ней. — Прости, - её рука потянулась к его; он не отпрянул. — Северус, я знакома с концепцией магии лучше, чем ты думаешь. И я знаю, что древняя магия способна буквально на всё. Ты начал создавать заклинания ещё в школе, ты знаешь больше, чем сам Том. Ты можешь...
Он резко поднялся со своего места, вырвав руку из её лёгкой хватки. Брови сошлись на переносице. Казалось, он собирался покинуть комнату, но возле самой двери остановился.
— Хватит видеть во мне того, кем я не являюсь.
— Гениального, выдающегося волшебника? О, прости, - съязвила она, впрочем, она искренне верила в то, что говорит. И так же искренне верила в него. Гермиона отметила, что его плечи чуть расслабились, поднялась и медленно приблизилась. Её сердце разрывалось от того, насколько недооценивал себя Северус, как мало значения он придавал собственным умениям. Она мягко обхватила его лицо ладонями, разворачивая к себе — он поддавался, но взгляда её избегал.
— Прости, если слишком давлю, - губы легко коснулись виска.
— Ты так сильно хочешь мести? - глухо спросил он, упорно продолжая смотреть в пол. Разговор был ему неприятен.
— Дело не в этом. Я хочу...
— Только ни слова про справедливость, - фыркнул слизеринец, снова вырываясь и отшагивая назад. — Гермиона, ты просто используешь меня для своих абсолютно безумных идей. Была бы ты здесь, не будь я "гениальным и выдающимся"?
— Была бы я здесь, если бы Гарри победил и остался жив?
Он замер. Она слишком поздно поняла, что именно облекла в слова и бросила в него. Это звучало так, будто бы только благодаря смерти её друзей она и он... А хотя, разве это такая уж ложь? Гермиона так же верила в незримую магию судьбы, хотя ни за что бы не призналась в этом вслух. И вот как она сработала, отняв у неё всё, что она имела, но... подарив нечто большее, гораздо большее...
Как сказать ему об этом? Как объяснить? Как рассказать, что она хочет жить в свободном мире и больше не бояться? Как сказать о том, что не будь его рядом, она бы и не думала затевать это, она бы просто сдалась, но сейчас, сегодня — мысль, что она может потерять его тоже...
Гермиона вернулась на диван, бессильно опустившись на спинку. Северус смотрел на неё пристально, не мигая, ему не нужно было использовать легилименцию, чтобы считывать её.
— Прости, - снова сказала она, скривившись от этого слова. Она ненавидела себя за то, что причиняла ему боль. — Прости меня, Северус, я просто схожу с ума.
Незримо и неслышно он оказался рядом, с глубоким вздохом притягивая её к себе, и было в этих объятиях всё невысказанное и недосказанное, всё, спрятанное в лабиринтах, в хитросплетениях человеческих душ; она хотела изменить мир для них двоих, потому что боялась потерять его; он хотел сохранить то хрупкое равновесие, благодаря которому ещё может находиться с ней рядом. Гермиона скользнула носом по его гладкой щеке, покрепче прижала к себе, наполняясь изнутри его запахом.
— Маленький, храбрый львёнок, - сказал он совсем тихо, пряча лицо в складках её одежды, волос, зарываясь в них поглубже. — И я — полумёртвый старый змей.
Шутка ей не понравилась. Гермиона отыскала его взгляд, глубокий и тёмный, но такой чарующий, и как она только раньше не замечала таких глаз, такого взгляда? Северус первым наклонился к её губам, прижав свои тёплые ладони к её щекам, и Гермиона ответила на поцелуй со всей нежностью и любовью, которую только могла отыскать в себе, а благодаря ему, её нашлось очень много, неожиданно много...
— Я очень люблю тебя, - честно и просто сказала она, на секунду оторвавшись от него. Снейп, как ей показалось, едва ощутимо вздрогнул, уголки его губ опустились, и смотрел он на неё тяжело, изучающе. Неужели ты не веришь мне?, пронеслось в её голове, но через секунду его взгляд снова смягчился.
— Я очень люблю тебя, - хрипло повторил он, голос казался севшим или даже заржавевшим для таких слов. Она задумалась о том, насколько часто ему доводилось произносить это вслух? Ах, неважно, абсолютно неважно. Встретились носы, нежно потёрлись друг о друга; губы ловили дыхание; пальцы переплелись в лёгком, но крепком союзе. Он приподнял её за подбородок, приближая к себе, а Гермионе захотелось снова повторить это, эти слова, смешанные с поцелуями, сбившимися вдохами и выдохами:
— Люблю тебя, люблю тебя, люблю, люблю...
В этот раз он задрожал уже ощутимо, издал низкий полустон, отчего Гермиону накрыло волной мурашек. Люблю тебя, очень тебя люблю...