Ноль градусов по Цельсию

      — Эрв, ты понимаешь, что это бред? — обречённо вздохнув, Леви откинулся на спинку кресла.       Весь вечер после разговора с Аккерманом, Эрвин думал над темой новых программ, а с утра выдал то, от чего Леви подумал, что, кажется, его тренеру тоже стоило бы передохнуть.       — Это не бред, это твой шанс, — стоял на своём Смит, деловито стуча пальцами по своей любимой папке, но поняв, что не убедил Аккермана, сменил тон на более мягкий. — Слушай, мы с тобой поставили вместе чёртовую тучу программ, но ещё ни разу это не было что-то нежное и чувственное.       — Потому что это совсем мне не подходит. Я не смогу это показать, — фигурист устало зевнул, подперев голову указательным пальцем.       — Тогда забудь о медали, — безапелляционно произнес Смит.       — Это ещё почему?       — Ты так давно на льду, что все прекрасно знают, на что ты способен. Нам нужно что-то абсолютно новое, — запальчиво начал объяснять Эрвин. — К тому же возраст у тебя уже солидный, выехать под Queen и сбацать рок-н-ролл уже не покатит.       — А жаль, — хмыкнул Леви, вспомнив свою самую зажигательную программу. — Может всё-таки зайдёт?       — Леви, новое. Нам нужно новое. То, чего мы ещё никогда не ставили, — поучительно напомнил Смит и нахмурился, когда Аккерман в очередной раз пренебрежительно фыркнул. — Как ты собрался удивить зрителя, если уже давно не можешь удивить даже самого себя?       А вот это кажется подействовало. Чёрные брови задумчиво поползли к переносице, губы перестали недовольно кривиться. Немного подумав, Леви пришлось признать, что Эрвин прав. Последнее время он выезжал на прыжках и технике, не особо вкладывая какой-то смысл в программу. Главное посложнее и побольше прыжков.       Однако так было не всегда. Когда Леви боролся за свои главные в жизни медали, он вкладывал всю душу в программу, и люди это очень ценили. Наверное, зря он самонадеянно перестал обращать внимание на такие вещи.       — Мне не пойдёт такой образ, — пробормотал он после паузы полной раздумий.       — А вот и нет, любовь идёт всем, — уверенно заявил Смит, улыбнувшись своей фирменной голливудской улыбкой.       — Любовь, — буркнул Леви и скривился, будто увидел что-то противное. — Я понятия не имею, что это такое.       — Вовсе нет, — качнул головой Эрвин. — Ты ведь любишь фигурку.       — Это другое. Я никогда не чувствовал чего-то нежного, трепетного. Как я это покажу? — Аккерман бросил недовольный взгляд на тренера.       — Покажешь, — абсолютно спокойно ответил тот. — Я знаю, у тебя получится. Всегда получалось.       Эрвин говорил так, будто не испытывал ни малейшего сомнения. Сказать по правде, это было одно из его качеств, которое Леви в нём ценил чуть ли не больше всего. Смит всегда верил в него, верил в его победу даже больше самого Аккермана.       — Если не получится, это будет провал, — вздохнул фигурист, недоверчиво глядя на тренера.       — Зато, если получится, это будет шедевр, — уверенно заявил тот.       «Чёрт, купил» пронеслось в голове Леви, когда он внимательно всмотрелся в голубые глаза и не увидел и капли сомнения.       — Ладно, давай попробуем, — наконец, согласился он.       Всю следующую неделю Леви и Эрвин работали над программами, но работа продвигалась в час по чайной ложке. Пожалуй, за всё время Аккерману ещё никогда не было так трудно работать.       Натолкать прыжков, вращений, дорожек не проблема, но наполнить чувствами, эмоциями — совсем другое дело. К тому же, раз уж это будут последние соревнования, Леви решил пойти ва-банк и технически сделать самые сложные программы. Самые сложные связки, самые сложные каскады. Эрвин не одобрял его идеи, но разве он был в состоянии остановить этого невероятного упрямца?       Аккерман решил бросить себе вызов во всех смыслах: и в эмоциональном, и в физическом. Ведь если по прошествии стольких лет он не сможет с этим справиться, то чего стоят все его награды и громкие звания? Завоевать титул невероятно сложно, но ещё сложнее из года в год защищать и отстаивать его. Подводить черту — так ставить на кон всё.       И если с технической сложностью программ Леви знал, что справится, то тема оставалась его ахиллесовой пятой. Даже в выборе музыки он столкнулся с трудностями. Ему настолько не нравилось всё, что предлагал Эрвин, что они едва не подрались.       — Классика — это скучное дерьмо, — шипел Аккерман.       — Во-первых, изволь не выражаться, — буравил его взглядом Смит, но, заметив, как Аккерман закатил глаза, окончательно потерял терпение. — А во-вторых, я твой тренер и это моя программа. Если я скажу, что ты будешь выступать под скучное дерьмо, значит ты будешь выступать под скучное дерьмо!       — Если ты правда так думаешь, то с этого момент ты больше не тренер! — вспылил в ответ Леви и подскочил со стула. — Всё, с меня хватит! Ты уволен!       Аккерман резко вылетел из тренерской и так громко хлопнул дверью, что закачались стены. Однако не прошло и десяти секунд, как он залетел обратно и снова плюхнулся на стул напротив Эрвина.       — Нет, ты реально хочешь, чтобы все храпели и пускали слюни, пока я выделываю арабеск? — эмоционально выпалил он.       — Я же не сказал, что точно берём эту композицию. Слушай следующую! — гаркнул на него Эрвин и включил новый трек.       Пока Леви, нахохлившись как промокший воробей, слушал льющуюся из динамиков музыку, Смит открыл свой блокнот, с которым никогда не расставался, и нашел нужную страницу, сплошь исписанную цифрами. Поставив очередную дату, Эрвин вывел «1226» и закрыл блокнот. За четырнадцать лет работы Леви увольнял его тысяча двести двадцать шесть раз, но… так ни разу и не уволил.       Промучившись ещё три часа, Смит готов был биться головой об стену, ведь музыка для короткой программы так и не была выбрана. Тренер планировал за день определиться с музыкой для обеих программ, но сейчас даже боялся заикаться о произвольной.       — Леви, нам надо что-нибудь выбрать, — обречённо пробормотал Эрвин, подперев ладонями тяжёлую голову.       — Да знаю я, но всё, что мы послушали — фигня, — отозвался Аккерман, съехав на стуле ещё ниже, отчего над поверхностью стола осталась торчать только хмурая голова.       — Ты не хуже меня знаешь, что судьи любят классику, поэтому она чаще всего в выигрыше, — занудно напомнил Смит.       — Знаю, но я не люблю классику и если выберу её, то это будет выглядеть так, будто я хочу подлизаться, чтобы выклянчить медаль, — Леви брезгливо сморщил нос, не желая, чтобы хоть на секунду кто-то подумал, что его награда будет незаслуженной.       — Да, согласен, — устало вздохнул Эрвин и уронил руки на стол, пристроив на них голову.       Оба уже очень устали от бесконечного прослушивания треков и от того, что это не принесло никакой пользы. Также, как и сегодня утром, у них не было музыки, а завтра уже нужно начинать готовить элементы и связки.       — Что это? — внезапно спросил Леви, имея в виду зазвучавшую песню.       Подборка треков Эрвина не принесла плодов, поэтому было решено обратиться за помощью к великому YouTube, но и там ничего не отыскалось. Песни на автомате играли одна за другой, пока не зазвучала та, что привлекла внимание Аккермана. Эрвин с надеждой глянул на название, но снова сник, сообразив, что за песню выдал великий сайт. Он как-то даже забыл, что это не рабочий, а домашний ноутбук, и пользуется им не только он.       — Да, ничего, это плейлист дочки, — пробормотал он и потянулся рукой, намереваясь выключить.       — Стой, не выключай, — остановил его Леви и даже выбрался из-под стола, сев ровно.       Довольно простая мелодия, высокий слегка слащавый девичий голос, но, как ни странно, именно под неё в голове нарисовались фигуры и элементы. Тут поворот, прыжок, взмах рукой, вращение. Смит же хотел что-то чистое и невинное.       — О чём она поёт?       — Не знаю, щас погоди.       Пальцы забегали по клавиатуре, и скоро Эрвин прищурился, вчитываясь в перевод текста песни.       — Похоже о потерянной любви.       — Подходит, — хмыкнул Леви. — Хронометраж?       — Две минуты сорок восемь секунд, как раз. Я бы немного изменил аранжировку, чтобы звучало ещё нежнее.       — Так и сделаем, — утвердительно кивнул головой Аккерман и наткнулся на удивлённый взгляд.       — Берём эту? — густые брови взлетели так высоко, что почти слились с волосами. — Ты серьёзно?       Серьёзно ли он? Готов ли он следующие девять месяцев слушать её каждый божий день и выходить под неё на соревнованиях отстаивать свою честь?       — Я увидел свою программу, — негромко произнёс Леви и ткнул пальцем себе в висок, намекая, что увидел всё в воображении, а после, опустив взгляд, смущённо добавил. — И… она мне нравится.       — Берём эту, — уверенно кивнул головой Смит, пока Аккерман не успел передумать.       Может, песня не идеальная и высокий писклявый голос немного режет по ушам, но это можно подправить при аранжировке. Зато она оказалась единственной из всех песен, что сумела расшевелить что-то в душе Аккермана. Совсем чуть-чуть, но и это уже хорошо.       «Надо будет купить дочке Эрвина конфету», — усмехнувшись, подумал Леви.       Так за работой незаметно пролетела неделя. Теперь, когда музыка выбрана и примерная схема проката уже была у Леви в голове, дело пошло куда быстрее. Чем больше Аккерман слушал композицию, тем больше убеждался, что не ошибся, прислушавшись к своей интуиции. Музыка задавала абсолютно правильное настроение и ритм. Теперь же оставалось отработать технику и наполнить каждое движение чувствами.       С последним проблема Леви никуда не делась. Музыка отлично подсказывала, что он должен выразить в выступлении, но он всё ещё не понимал как. Любовь. Что для него любовь? Любовь к тому, чем он занимается, не трепетная и не нежная. Она больше страстная, но это, опять же, не любовная страсть. Это азарт, вызов, борьба. Любовь к друзьям тоже совсем не то, что нужно.       Единственный человек, к которому Леви питает что-то нежное и трепетное — это мама. Но каждый раз думая о матери, он не мог не испытывать тревоги, которая омрачала светлое чувство. Трудная, бедная юность и тяжёлая работа очень ослабили её здоровье, и сколько Леви себя помнил, мама всё время болела. И теперь, когда он вспоминал её, не думать о страхе и болезни не получалось.       Но из всех чувств, что он когда-либо испытывал, это подходило больше всего. Поэтому, сосредоточившись на нём, Леви погрузился в работу с головой. И вынырнул только когда в пятницу вечером зазвонил его телефон.       — Аккерман, если меня нет на стадионе, это не значит, что я не знаю, что ты всю неделю там торчишь, — обрушилась на него Ханджи, едва он принял вызов.       — Передай Эрвину, что ябедничать не круто, — фыркнул он и, посмотрев на время, решил, что сегодня с тренировкой и правда пора заканчивать.       — Не круто работать без отдыха, — уже серьезнее напомнила Зое. — Ты хоть завтра-то придёшь?       — Завтра? — вопросительно изогнув бровь, повторил Леви и просто ответил то, что от него ожидали услышать. — Приду.       — Отлично, к шести буду ждать, — сразу повеселела подруга и, попрощавшись, завершила вызов.       «Завтра. А что завтра?» — мысленно спросил у себя Аккерман, несколько раз глупо хлопнув глазами и внезапно вспомнил, что же завтра, скривившись как от зубной боли. — «Ох, бля, праздник у Ханджи дома». Как он мог забыть? А, впрочем, без разницы. Главное, как он мог забыть, что не собирался на него идти? Ну теперь-то видимо придётся.       Он знал, как Ханджи расстроится, если он завтра не явится, и ко всему прочему потом всю плешь проест. И потом, может, ему и правда стоит передохнуть? Сезон закончился, даже обслуживающий персонал ледового дворца бо́льшей частью в отпуске. Но, чёрт возьми, у него ещё так много работы. Он хотел завтра начать отрабатывать каскад, но похоже придётся отложить планы хотя бы на один день.       Вечером следующего дня Леви, до последнего борясь с желанием продинамить вечеринку Ханджи, всё же решил не навлекать на себя её гнев и, как было велено, к шести часами появился на пороге. Помимо него было ещё около двадцати гостей, из которых он не знал ровным счётом никого. Просто отлично. Хорошо, что и его, кажется, тоже никто не узнал.       Зое бо́льшую часть времени возилась на кухне с другими женщинами, в углу на диване расположилась стайка каких-то студентов и ещё несколько человек его возраста негромко переговаривались между собой. И что спрашивается он вообще тут делает?       Слоняясь по дому со стаканом сока в руке, Леви узнал из разговоров, что оказался не просто на празднике, а на дне рождения какого-то парня. Видимо студенты — это его друзья, а все остальные — родня или вроде того. Только вот Аккерман ему не друг, не родня и даже не «вроде того». Решив, что побудет ещё минут двадцать и свалит отсюда куда подальше, а завтра оторвёт Ханджи голову, Леви скучающе пристроился у окна с тарелкой канапешек и стал мысленно, уже в который раз, прогонять свою программу.       Эта привычка появилась у него очень много лет назад и оказалась весьма полезной. Во-первых, программа запоминалась так, будто её гвоздями в голову вбили. Во-вторых, можно было исправлять и совершенствовать её не только на катке, но и за его пределами. А в-третьих, Леви всегда было чем занять свои мысли, что очень спасало в таких ситуациях как та, в которой он оказался сегодня вечером.       За своими мыслями он не особо обращал на что-либо внимание, в том числе на новоприбывших гостей. Он слышал, как несколько раз хлопнула входная дверь, слышал радостные голоса, но никакой более оживлённой реакции не последовало, а значит даже сам именинник ещё не почтил присутствием свою же вечеринку. Или ещё хуже — он уже здесь, просто вечеринка совсем тухлая.       В комнате прибавилось народу. Все о чём-то переговаривались, смеялись, отчего Леви в конец стало неуютно. Подлетевшую Ханджи, которая сообщила, что наконец-то все в сборе и сейчас будет веселее, хотелось задушить прямо на месте. Чтоб он ещё хоть раз пришёл на её «вечеринку»? Никогда!       — Привет, — внезапно над ухом раздался чей-то незнакомый голос, и Леви резко вскинул голову.       Подняв глаза, Аккерман упёрся взглядом лишь в подбородок с ямочкой, поэтому пришлось задрать голову ещё выше, чтобы взглянуть на лицо. Молодой парень однозначно был из тех, кто пришёл позже Леви, потому что такие выразительные глаза он бы точно запомнил.       — Привет, — ответил мужчина, ненавязчиво скользя взглядом по лицу и в целом облику парня.       — Не хотите выпить? — неуверенно улыбнувшись, предложил он, кивнув на пустой стакан Леви.       — Я не пью, но от сока не откажусь, — ответил Аккерман и усмехнулся на робкое «хорошо».       Новый знакомый исчез с пустым стаканом, а Леви не упустил возможности оценить «вид сзади». Неплохо. Высокий, подтянутый, мордашка ничего, только уж больно стесняется. И чего ему вообще понадобилось?       Спустя пару минут парень появился снова, неся по напитку в каждой руке — бутылку пива для себя и стакан, судя по цвету, апельсинного сока для гостя.       — Я — Эрен, кстати, — сказал он, протягивая Аккерману напиток, и попытался мило улыбнуться.       Леви показалось, что в этот момент его высокие скулы слегка заалели. «Мнётся как первоклассница. Неужто узнал?» — подумал мужчина и тоже представился:       — Леви.       — Я знаю, — огорошил его парень, широко улыбнувшись.       «Блядь», — мысленно цокнул языком Аккерман, когда его догадка подтвердилась. — «Если попросит автограф или фотку на память, вылью ему сок прямо на башку». Однако Эрен порядком удивил его, сказав совсем не то, чего ожидал Леви.       — Ханджи говорила о вас, вроде вы с ней коллеги.       — Не коллеги, но вместе работаем в ледовом дворце, — буркнул Аккерман, подозрительно нахмурив брови.       — А кем вы работаете? — парень старался выглядеть непринуждённо, но было заметно, как он немного нервничает.       — Менеджер, — бросил Леви первое, что пришло ему в голову, и резче чем надо рыкнул на парня. — И хватит говорить мне «вы», я чувствую себя старой развалиной.       — Извините, — смущённо улыбаясь, пробормотал Эрен, но, поймав хмурый взгляд, тут же исправился. — То есть, извини.       Аккерман незаметно закатил глаза и глотнул сока. Похоже, парень действительно не знает, кто он такой, и чего тогда так мнётся? Высокий, плечистый, красивая улыбка — он не похож на робкого задохлика.       — Ты студент? — уже мягче спросил Леви, решив, что немного перегнул палку, запугав паренька.       — Да, заканчиваю в этом году, — охотно и уже увереннее отозвался Эрен.       — Где учишься? — поинтересовался мужчина, но не из интереса, а потому что у парня оказался очень приятный голос. Баритон с хриплой, мужественной ноткой.       — Высшая школа экономики, международный бизнес и менеджмент.       — И кем будешь? — улыбнулся Леви, насмешливо изогнув чёрную бровь. — Бизнесменом или менеджером?       — Бизнесменом, — растянув губы в улыбке, ответил парень, сообразив, что над ним подшутили, но при этом тут же вполне серьёзно добавил. — Хочу когда-нибудь открыть свой бизнес.       — Неплохие амбиции, — хмыкнул Аккерман и, чтобы заполнить повисшую паузу, спросил, кивнув на студентов. — Кстати, ты не знаешь, кто из них тот кретин, у которого сегодня день рождения?       Эрен как-то странно дёрнулся и нервно хихикнул.       — Вообще-то этот кретин я, — сказал он, весело улыбаясь.       Леви в этот момент как раз глотнул сока и чуть не выплюнул его обратно, услышав слова парня.       — То есть… кхм, — прокашлялся Аккерман и, чувствуя себя крайне неловко, пробормотал. — Я хотел сказать, с днём рождения.       — Спасибо, — глумливо улыбаясь, ответил Эрен.       Кажется, вся эта ситуация его очень даже позабавила, а вот Леви уже было как-то не до смеха. Парень вдруг перестал улыбаться и, пожевав нижнюю губу, бросил какой-то смущённый, нерешительный взгляд на своего собеседника.       — Я тут подумал… — начал он, но осёкся, запрокинул одну руку и неловко почесал голову, а Леви только сейчас заметил, что волосы у него не просто зачёсаны назад, а собраны на затылке в хвост. Дерзко. И сексуально. — Я хотел спросить…       — Эрен! Эрен, иди сюда! — внезапный окрик из другой комнаты прервал парня на самом интересном месте. Что он хотел спросить?       — Извини, — виновато бросил именинник и скрылся в дверном проёме.       Когда парень ушёл, Леви выдохнул с облегчением и залпом осушил свой стакан сока. Надо ж было попасть в такую идиотскую ситуацию. Перед единственным человеком, который проявил к нему интерес, он выставил себя полным придурком. Не то чтобы Эрен ему так понравился, но он хотя бы мог разбавить этот невероятно скучный вечер. А теперь Аккерману вообще не хотелось попадаться ему на глаза.       Тем более что через минуту в комнате погас свет и под традиционную песню «Happy Birthday to you» внесли торт с горящими свечками в виде цифры «24». Вот теперь Леви точно лишний на этом празднике жизни. Именинник его сегодня видел впервые и конечно не приглашал, подарка у него нет, а после того, как он назвал виновника торжества кретином, поздравление с его стороны будет звучать весьма лицемерно.       Воспользовавшись тем, что всё внимание было приковано к задувающему свечи парню, Аккерман выскользнул в прихожую. Быстренько натянул ботинки, нашёл своё пальто и тихонько выбрался из квартиры, лишь на секунду пожалев, что так и не узнает, что Эрен хотел у него спросить.