***
Следующие три дня Феликс провел в полном отшельничестве. Единственные разы, когда он выходил из комнаты общаги, это было только для занятий. Он выживал на рамёне, печеньках и зелёном чае, проводя всё время дома, смотря дорамы и переписываясь с Чанбином со своего нового телефона. Родители назвали его безответственным из-за потери предыдущего, и Феликс чувствовал себя плохо из-за того, что им пришлось потратить лишние деньги на него, но телефон был жизненно необходим, и он не мог без него. Однако в воскресенье Чанбин настоял на том, чтобы они потусили вместе. И Феликс нехотя собрался. На встречу с ним в пиццерии, расположенной через дорогу от одного из самых красивых парков города. Феликс пришёл раньше и попросил место у окна. Когда Чанбин появился, на его лице была широкая улыбка, а в руках он держал очень большую коробку. Плоскую и длинную, с причудливой розовой лентой, почти как подарок. — О, что это? — спросил Феликс, с любопытством разглядывая упаковку. — Расскажу позже, — сказал Чанбин, сев на своё место и взяв в руки меню. — Я голоден. Феликс поежился, просматривая цены. Каждый раз, когда они выходили куда-нибудь, Чанбин всегда платил за всё, но у Феликса обычно были деньги на всякий случай, но сегодня их реально нет. Он уже потратил своё месячное пособие на продукты и новый учебник, который ему был нужен. Он пожевал губы. Может быть, он может просто взять что-то маленькое. — Как насчёт разделить мясную пиццу, а потом взять немного куриных крылышек? Конечно, он выбрал самые дорогие блюда в меню. — Мммм... — сказал Феликс, пытаясь придумать оправдание, почему это может быть не самой хорошей идеей. — Или ты хотел что-то другое? — Нет, нет, это звучит хорошо. — Да? Он кивнул и улыбнулся ему, хотя внутренне съёжился. Почему у них стало традицией, что Чанбин платит за всё? Разве это не было странно между друзьями? Разве не должно всё быть более равным? Чанбин подозвал официантку и сделал заказ. Пока они ждали, он спросил Феликса о занятиях, а затем долго разглагольствовал о том, что ему пришлось провести весь предыдущий день за покупками с сестрой, потому что у нее было свидание на этих выходных, и она хотела совершенно новый наряд. Как бы Чанбин ни жаловался на это, Феликс мог точно сказать, что за этим кроется настоящая привязанность. — И я вообще... — он нервно рассмеялся, — вообще-то, я купил тебе кое-что, когда мы вчера ходили по магазинам. У Феликса глаза полезли на лоб, и он пристально посмотрел на коробку. — Это для меня? — Ага. — Но сегодня не мой день рождения. — Я знаю, — сказал Чанбин. — Я просто подумал, что тебе это понравится, и что это будет хорошо на тебе смотреться. Хорошо на нём смотреться? Получается, Чанбин купил ему что-то из одежды. Феликс не мог сдержать волнения, когда Чанбин вручил ему коробку. Она не была тяжелой, но её пропорции заставили Феликса подумать, что это должно быть либо платье, либо какое-то пальто. Он осторожно развязал ленту и поднял крышку коробку. Он увидел бледно-розовую кожу. — О, — выдохнул он, когда коснулся материала пальцами, чувствуя эластичную текстуру. Феликс полностью достал вещь из коробки. Dolce & Gabban, красивая, примерно до середины его бедра. Взгляд прошёлся по воротнику, пуговицам, карманам. Это было похоже на произведение искусства. — Тебе нравится? — спросил Чанбин, наблюдая за ним. Феликс взглянул на него. — Я думаю, это мягко сказано, — усмехнулся он. — Это великолепно. Но Чанбин, я не могу- — Не можешь что? — Это слишком дорого! Ты не можешь просто так дарить мне это! Он пожал плечами. — Почему нет? Это делает тебя счастливым, и это делает счастливым меня, к тому же, с того самого момента, как я увидел это, я подумал о тебе. Феликс не знал что сказать, прижимая куртку к груди. Он пожалел, что оделся недостаточно мило, чтобы сразу надеть её — он вышел из дома в джинсах и толстовке. Феликс посмотрел на Чанбина и увидел, что тот улыбается, глядя на него так, как никто никогда раньше не смотрел на него. У него почти перехватило дыхание. Что это значит? Почему он так смотрит? Это любовь? Или Чанбин такой со всеми? — Спасибо, — сказал Феликс, чувствуя, что эти слова совершенно неподходящи здесь. Чанбин рассмеялся. — Тебе не нужно меня благодарить. Мне нравится видеть тебя в милой одежде. Феликс улыбнулся, осторожно складывая куртку обратно в коробку. — Хорошо, в следующий раз, когда мы встретимся, обещаю, я буду очень мило одет.***
Они договорились пойти куда-нибудь на следующий день посмотреть последний фильм Marvel, и когда Феликс вернулся домой, он очень тщательно перебрал свой гардероб. Он не знал, есть ли у него что-то "достаточно хорошее" для дизайнерской куртки, которую ему подарил Чанбин, но он был полон решимости составить самый симпатичный наряд, какой только мог. А это означало, что он должен перебрать его более "женскую" одежду. В конце концов Феликс остановился на светло-голубой юбке с высокой талией, рубашке на пуговицах с воротником в стиле Питера Пэна и белых туфлях на платформе с гольфами. Он посмотрел на себя в зеркало, меняя ракурсы, пытаясь придраться к своей одежде, но она была лестной со всех сторон. Единственное, что его нервировало, так это короткая юбка. Это была его самая маленькая юбка. С ней нужно быть очень внимательным, особенно если подует ветер. "Ну, я всё равно надену куртку поверх этого", — заверил себя Феликс. Кроме того, он никогда раньше не боялся одеваться распутно и не хотел начинать бояться сейчас. Он вышел из дома, чувствуя себя уверенно, и встретился с Чанбином за пятнадцать минут до начала фильма. Как всегда, он обнял его, но на этот раз казалось, что он задержался дольше, чем обычно. Как только они разошлись, глаза Чанбина внимательно изучили его наряд. — Вау, — сказал он, и Феликс покраснел. — Я имею в виду, я знал, что она подойдёт тебе идеально, но выглядит даже лучше, чем я себе представлял. Феликс ухмыльнулся и встал в позу, положив руку на бедро и сдвинув ноги так, что они казались длиннее, чем обычно. — Очень здорово, правда. Мне нравится, когда ты носишь юбки. Феликс засиял, его уверенность возросла. Чанбин взял его за руку и держал, пока они шли в кинотеатр. Это был первый раз, когда они держались за руки публично. Феликс заметил несколько человек, смотрящих на них, но Чанбина они, похоже, ничуть не волновали. Когда они заняли свои места, Феликс задался вопросом, означает ли это, в сочетании с подарком, что между ними что-то изменилось. Может быть, Чанбин наконец-то сделал свой ход. Он улыбнулся этой мысли, когда фильм начался. Три часа спустя они вышли под унылый дождь. — Это было слишком долго, — пожаловался Чанбин, открывая зонтик. — Да, последняя сцена драки затянулась на полчаса, — согласился Феликс, приближаясь к нему ближе под зонт. — Хочешь выпить кофе? У Феликса довольно много работы дома, которую он достаточно долго откладывал, но он не хотел упускать шанс продлить их прогулку. — Я бы с удовольствием. Чанбин держал зонт прямо над ним, а свободной рукой обнимал плечи Феликса направляя его, пока тот шёл на шаг позади. К счастью, на углу была кофейня. — Не могу поверить, что ты держал свой зонт надо мной, — сказал Феликс, похлопывая Чанбина по мокрому плечу. Тот улыбнулся. — Ну, это ты так мило одет. Я должен был защитить твой маленький наряд. Боже. Что такого есть в Чанбине, что ему всегда удавалось говорить правильные вещи? Это было безумно. Феликсу действительно было не с кем его сравнивать, ни один из парней, с которыми он когда-либо был, и рядом с ним не стоял, таким милым, заботливым и самоотверженным. Чанбин действительно относился к нему как... как к принцессе, как будто Феликс заслуживает всё. Они заняли уютное местечко у окна, и Феликс снял куртку, осторожно сел, чтобы не слишком сильно шевелить юбкой. — Хорошо всё, кроме концовки, — сказал Чанбин. — Что ты думаешь о фильме? Феликс скривился. — Тебе не понравилось?! — Было здорово, — быстро поправился он. — Но это было, знаешь ли, не так хорошо, как дорамы. Я бы предпочёл классику вроде "мальчики краше цветов" любому из фильмов Marvel. Чанбин рассмеялся, откинув голову назад, звук был настолько громким, что несколько человек в заведении повернулись, чтобы посмотреть на них. — Знаешь, я никогда не смотрел. — Серьёзно? Это было одно из наших любимых произведений в детстве, я смотрел его так много раз. Принесли американо в симпатичных бирюзовых чашечках, и Феликс эстетично разложил всё по столу, а затем сделал пару снимков, тестируя свою новую камеру. — Могу я тебя сфотографировать? — спросил Чанбин, наблюдая за ним. — Мммм... наверное, — сказал Феликс. Он позировал, поставив один локоть на стол и подперев лицо рукой, делая милое выражение на лице. Напиток был слишком горьким для Феликса, поэтому он добавил в него больше сахара, чем заставил Чанбина рассмеяться. — Что? Я люблю сладкое? — сказал он, закатывая глаза. — Да, ты говорил, что любишь печь, верно? — Да, раньше мне это нравилось, но теперь, когда я живу в общежитии, у меня нет духовки. — Что тебе нравилось делать? — Печенье, кейк-попсы и пирожные, — улыбнулся он. — Брауни всегда были моими любимыми. Мне очень нравятся клейкие шоколадные. — Ммм... — сказал Чанбин, отпивая ещё один глоток своего американо. — Знаешь, у меня есть духовка, и я люблю пирожные. Ты можешь прийти и испечь. Феликс рассмеялся. — И это не будет странно для твоей семьи? — Почему это должно быть странно? Потребовалось время, чтобы сформулировать соответствующий ответ на это. Феликс понял, что они с Чанбином никогда прямо не говорили о сексуальности или гендерах в целом, но с самого начала в их дружбе был какой-то странный элемент, по крайней мере, для Феликса. — Я имею в виду, — он взглянул на свою юбку, а затем снова на Чанбина. — Твои родители в порядке насчёт меня? — Конечно. Его тон был слишком лёгким, слишком небрежным, и Феликс решил продолжить тему и получить настоящий ответ. — То есть, если бы я пришёл в мини-юбке, это не имело бы большого значения? — Я имею в виду... — Чанбин поставил чашку. — Когда ты так говоришь, я, наверное, даже не знаю, как они отреагируют. То есть, я уверен, что они были бы вежливы с тобой, но я думаю, что они никогда не были в такой ситуации раньше. — Ну, в любом случае, большую часть времени я ношу брюки, так что я могу просто- — Но я признался своим родителям, если ты об этом спрашиваешь, — сказал Чанбин, румянец залил его щёки. Феликс встретился с ним взглядом. Это было близко к тому, о чём он спрашивал, но заявление всё же застало его врасплох. И это также заставило его немного стыдиться себя. — Я нет, — пробормотал он. — Я имею в виду, что они, вероятно, знают, но я никогда не говорил этого. — Не торопись, возьми столько времени, сколько тебе нужно, — сказал Чанбин. — Да, но... — вздохнул Феликс. — У меня не очень близкие отношения с ними, и иногда я задаюсь вопросом, не потому ли это, что я постоянно прячусь. — Это тяжело, — сказал Чанбин. — И я имею в виду, я думаю, что тебе, наверное, труднее. — Почему так? Чанбин поёрзал на стуле, а затем сказал тихим голосом. — Я имею в виду, я думаю, это потому что... — он нервно захихикал и выглядел неловко. — Я не хочу сказать что-то неправильное. — Ты не такой, продолжай. — Ну, я имею в виду, что я гей, верно, но я всё ещё вписываюсь во все обычные мужские вещи. Я хожу в спортзал, играю в видеоигры, я неряшливый и одеваюсь как обычный парень. Когда я встречаю таких людей, как ты, людей, которые более раскрепощены в плане одежды, макияжа и всего остального, я думаю, что тебе должно быть труднее. Потому что, когда ты раскрываешься, дело не только в твоей сексуальности, знаешь ли, и я имею в виду... — быстро добавил он. — Я не хочу делать никаких предположений о твоей гендерной идентичности или чём-то подобном. Я просто имею в виду, что у тебя есть дополнительные трудности. Судя по опыту Феликса, это, безусловно, правда. Он бы никогда не оделся так перед своими родителями. Они никогда не видели его ни в платьях, ни в юбках, ни с таким макияжем. Он даже часто вынимал пирсинг при встрече с ними. Было время, когда он задавался вопросом, может ли его любовь к "традиционно" женским вещам означать, что он гендерквир, но теперь он чувствовал себя вполне уверенно, говоря, что он мальчик. Но возможность так одеваться была для него по-прежнему важна. — Думаю, ты прав, — сказал он через мгновение. — Я имею в виду, я бы никогда не выглядел так рядом с ними, — сказал он. — И это сложно объяснить, у меня даже были бойфренды, которые этого не понимали. — Ты хочешь поговорить об этом? — осторожно спросил Чанбин. Феликс улыбнулся. — Здесь особо не о чем говорить. Я чувствую себя парнем, понимаешь, не транс или что-то в этом роде. Даже не небинарный, я так не думаю. Мне просто нравится так одеваться. Это заставляет меня чувствовать себя хорошо. — Окей. — А ты думал, я кто? — спросил Феликс, глядя на него из-под ресниц. Возможно, именно поэтому Чанбин колебался. Может быть, он боялся, что Феликс окажется девушкой. — Наверное, я думал, что это возможно. — Я так и понял, — сказал Феликс, делая ещё один глоток своего напитка. Он сжал губы. Теперь, когда они наконец добрались до этой темы, он почувствовал, что хочет узнать так много. Когда Чанбин всё понял? Встречались ли его родители с его бывшим? Как они восприняли эту новость? Феликс задавался вопросом, не было ли это слишком личным, но решил, что Чанбин скажет ему, если это окажется так. — Как они это восприняли? — Это было немного забавно, — сказал Чанбин, и на его лице появилась улыбка. — Я имею в виду, что пытался это скрывать, и я не думаю, что у них были какие-либо подозрения, пока однажды они не уехали на выходные, не позвонили моей сестре по видеосвязи и не увидели меня с моим бывшим, целующихся на заднем плане. Феликс рассмеялся. — О боже. — Да, сначала они подумали, что это девушка, потому что мы были не особо близко к камере, и они реально захотели, чтобы моя сестра представила её, так как они никогда не встречались ни с одной из моих девушек, а потом это было типа как... о нет... — Вау, — сказал Феликс, пытаясь представить, как может, себе всё это. — Они были рассержены? — Думаю, что они были немного разочарованы, в основном из-за того, что я не поженюсь и не буду иметь биологических детей, но в остальном они были в порядке... — он остановился, а затем рассмеялся. — О, а ещё они думают, что я встречаюсь со всеми своими друзьями. Каждый раз, когда я кого-то привожу, они ведут себя так, будто мы в отношениях, независимо от того, сколько раз я прямо говорил им, что мы просто приятели. Феликс рассмеялся. — На самом деле это мило. — Да, но по правде говоря, это может и раздражать... — он снова засмеялся и понизил голос. — Однажды у меня был мой друг Чан, и моя мама тогда буквально купила мне смазку с презервативами. Феликс закрыл рот ладонью. — Ты шутишь! — Нет. Это было унизительно. — Это поддерживающе. — Вообще, даа, думаю, могло быть и хуже. Снаружи послышался гром, и оба повернулись, глядя в окно, как льёт дождь. — Не могу поверить, что мне придется ехать домой на тралике в этом… — сказал Феликс, наморщив нос. — Я должен был проверить погоду перед выходом. — Я могу отвезти тебя домой, — предложил Чанбин. — О нет, всё в порядке. Чанбин протянул руку и взял его за запястье, сжимая. — Я причина того, что ты носишь такой непрактичный наряд, я почти уверен, что должен отвезти тебя домой. — Ты должен мне? Умоляю тебя! Ты всегда платишь за всё. Ты слишком щедрый. — Нет, я нет, — сказал Чанбин и пожал плечами. — Не хочу хвастаться или что-то в этом роде, но я не щедр, я просто очень богат. Феликс рассмеялся над его прямотой. — Нет, правда, я, и моя семья тоже, поэтому я всегда плачу, когда гуляю с друзьями. Это меньшее, что я могу сделать. — Серьёзно? И ты покупаешь им модные дизайнерские куртки? Чанбин рассмеялся. — Нет, но я ведь могу относиться к тебе по-особому, верно? Что-то внутри Феликса запело. Это так приятно, когда к тебе относятся по-особенному. — Я имею в виду, я не собираюсь жаловаться. — Хорошо, — сказал Чанбин и достал из пальто маленькую коробочку. — Это тебе, — сказал он, подталкивая коробочку к Феликсу. Феликс не мог скрыть своего восторга. Ещё один подарок. А этот ещё и в бархатной коробочке, безошибочно, это какое-то украшение. Он осторожно открыл её, видя внутри красивые серьги-кольца из белого золота. Он взглянул на Чанбина. — Я даже не знаю, что сказать... — улыбнулся он. — Спасибо, это так мило и неожиданно, — он встал со своего места, держа в руке коробочку с драгоценностями, и обнял Чанбина. Чанбин покраснел. — Можешь не благодарить меня, мне просто захотелось взять их. Феликс уставился на красивые кольца. У него никогда не было настоящих украшений. — Мне надеть их? — спросил он, собираясь снять болтающиеся серьги, которые сейчас были на нём. — Нет, надень их в следующий раз, — сказал Чанбин. Во всех смыслах казалось, что Чанбин несравним ни с одним другим парнем, которого когда-либо знал Феликс. Он открыто говорил о том, что он гей, и платил за все их встречи, и покупал ему подарки, но никогда не шёл дальше этого. Никогда не прикасался к нему и не целовал, и вёл он себя так, будто эти вещи даже не входили в его планы. Искренне казалось, что он просто хотел и дальше проводить больше времени вместе. И это сбивало Феликса с толку. Он не знает кого-то, кто бы так заботился о простом друге. Позже на той неделе они пошли ужинать. Феликс надел свои новые серьги-кольца, и в середине трапезы Чанбин выдвинул ему новый подарок. — Ты сумасшедший, — сказал Феликс, открывая коробку и обнаруживая мягкий бежевый кашемировый свитер. Два дня спустя он надел этот свитер, когда они были на реке Хан, и пока они потягивали горячий шоколад, Чанбин передал ему ещё один подарок. Это было обтягивающее маленькое черное платье с тюлевыми рукавами. — Я не хожу в какие-нибудь достаточно дорогие места, чтобы носить это, — сказал Феликс, взглянув на этикетку Dolce & Gabbana. — Хорошо, — сказал Чанбин. — Я вроде как надеялся, что ты пойдешь со мной в оперу в субботу. Опера. Феликс даже никогда не слышал оперы, все его знания исходили из фильмов и драм. — Я? — спросил он. — Я никогда не был раньше. — Это просто душная комната с хорошей музыкой, — сказал Чанбин. — Но... — Феликс запнулся. Он не знал, как это сказать, но мысль о том, чтобы быть в окружении всяких богатых стариков, заставляла его чувствовать себя немного неловко. Он посмотрел на красивое платье, а затем на Чанбина. — Ничего страшного, если я так оденусь? — Нет, ты можешь одеваться как хочешь, но я обещаю, что если кто-то даже просто посмотрит на тебя как-то не так, я ему вмажу. Феликс рассмеялся. — Я не могу представить, чтобы ты кого-нибудь ударил, — его рука протянулась к предплечью Чанбина, такому сильному и мускулистому. — Но я могу, знаешь ли, если бы к тебе начали лезть- Чёрт. "Вот он снова говорит то, что нужно", — подумал Феликс. — Хорошо, — сказал он. — Я пойду. В тот же вечер он примерил платье. Оно идеально подходит к его телу, как будто было сделано для него. Была только одна небольшая проблема — оно очень короткое. Феликс пытался подогнать его так, чтобы выглядело менее откровенным, но это казалось невозможным, как будто платье просто и должно быть таким развратным. Любопытство взяло верх, и Феликс зашёл на сайт Dolce & Gabbana и искал, пока не нашёл точно такое же платье. Первое, что его смутило, это ценник. Это была примерно такая же сумма денег, которую родители прислали бы ему на пять месяцев жизни. Во-вторых, на модели это выглядело так же развратно, на самом деле даже ещё более развратно, поскольку шло в паре с довольно заметными подвязками. Это смотрится. Было здорово, но грязно. Такие вещи можно было бы представить на чьей-то любовнице в кино. Феликс подумал, как это могло бы смотреться на нём. Какой была бы реакция Чанбина? Подумает ли он, что это горячо? Не возникнет ли у него соблазна прикоснуться к кусочку молочно-белой кожи бёдер? Идея была заманчивой, но в конце концов Феликс понимал, что у него не хватит на это мужества. Ношение платья в дорогом консервативном месте потребовало бы от него всей смелости, да и вдобавок он не мог выглядеть слишком распутным. Вместо этого он решил совместить платье с длинным чёрным пальто, плотными колготками и большими каблуками. Выглядело хорошо. Тотал блэк, шикарно, он выглядел высококлассно, чего и добивался. Когда он встретил Чанбина, на нём был костюм, к чему Феликс мысленно не подготовился. — Ты так хорошо выглядишь, — сказал он, подойдя ближе, как всегда обняв его, а затем чмокнув в щёку. — Ты такой высокий, — сказал Чанбин, глядя на каблуки Феликса. Он засмеялся. Теперь он был на несколько дюймов выше его. — Они идут к платью! — Да, это так, — сказал Чанбин и вскоре поставил Феликса у кирпичной стены и стал фотографировать его в этом наряде. Позже, пока они ждали на балконе начала шоу, они рассматривали фотографии. — Эта правда красивая, — сказал Чанбин, показывая на одну из них, где Феликс скрестил ноги перед собой и улыбался. — Сильно странно будет, если я поставлю это на обои телефона? — спросил он Феликса. — Нет, — ответил младший, протягивая руку и сжимая его ладонь. Что происходит? Что это такое? Задумался он, когда началась первая сцена. Он когда-нибудь вообще поймёт всё это? Было ли это лишь тем, чем казалось? Или это был переходный этап к чему-то большему?