Охотники и жертвы

С неприветливого серого неба накрапывал дождь, а промозглый ветер проникал под теплые свитера и куртки, заставляя съеживаться при каждом своем порыве. Женщина подняла воротник своего серого пальто и направилась к желтой линии заграждения. — Извините, но тут… — полицейский, совсем юнец активно жестикулировал, но это не остановило женщину, она с неохотой вынула руку из кармана, раскрыла удостоверение и прошла мимо полицейского, открывшего от удивления рот. Убрав руку с удостоверением обратно в теплый карман пальто, женщина поспешила к группе людей. — А-а-а… — буркнул седовласый мужчина при виде ее. — Это вы, агент Мэрт… — Что тут? — спросила женщина севшим голосом и тут же закашлялась. — Опять этот псих, — вздохнула девушка с фотоаппаратом, щелкая каждый сантиметр места преступления. — Его почерк. Женщина нахмурилась и села возле трупа обнаженной блондинки: — Есть у кого перчатки? Мужчина, достав из кармана пару, протянул ей: — Может, вы лучше поболеете дома? — Не стоит за меня волноваться, детектив. Я справлюсь. К тому же… — она вновь закашлялась, — это обычный грипп. — Февраль нынче холодный, — детектив усмехнулся. — Испанка тоже была просто гриппом, однако, 100 миллионов с собой прихватила. — По-моему, вы выбрали неудачный момент, чтобы блеснуть своей эрудицией, Стикс, — агент надела перчатки и отодвинула длинные светлые локоны убитой девушки в сторону, открывая ее лицо. — Да уж. Эта тварь даже не думает успокаиваться, по всей видимости… — Ага. Всё так же, как в прошлых случаях, — обратился к ней брюнет, отвлекаясь от разговора по телефону. — Полагаю, при вскрытии в желудке опять найдем натрия оксибутират. Женщина аккуратно провела пальцами по лбу мертвой девушки, очерчивая надпись, сделанную фломастером: — «По заслугам». Опять. Надо продолжать искать то, что связывает жертв, — агент снова зашлась в кашле, глаза ее прослезились. — Чёрт, достало болеть уже! Когда тело забирают в морг? — Сейчас, — девушка с фотоаппаратом подошла к помойке, у которой лежала девушка, и принялась ее фотографировать. — Ворд подъедет и заберем. Детектив? Агент? Девушка щелкнула еще несколько раз вспышкой и указала подошедшим к ней на заостренный угол металлического контейнера: — Это, похоже, кровь и волос. Может быть, убийца случайно ударился головой, когда… — Пакет, Стикс! — скомандовала женщина и, получив тару для сбора улик, аккуратно сняла длинный кроваво-светлый волос и положила в него. — Джинни, пробы крови с угла. — Ага. Сейчас, — девушка достала из своего ящичка пробирки с ватными палочками и начала собирать образцы. — К вечеру, думаю, я уже смогу сделать анализ. — Отлично. Я очень надеюсь, нам повезет, — женщина сняла перчатки и, кинув их в эту же урну, пошла обратно к своей машине. *** Я не люблю сидеть в барах. Я вообще не люблю сидеть на одном месте. Но я перешагиваю через себя каждый раз, чтобы отомстить. Интересно, она уже допила свое пиво с моим сюрпризом? — Бармен! Счет! — красивая стройная блондинка в дорогих тряпках улыбается белоснежными ровными зубками парню за стойкой. Ненавижу… Все это в тебе — ненастоящее, сделанное за деньги. За грязные деньги… В моей душе снова поднимается ком ярости, и я его вновь подавляю. Иногда мне кажется, я схожу с ума… Пережить то, что пережила я, остаться в живых, и при этом сохранить возможность мыслить… Мне повезло куда больше, чем другим. Блондинка вышла, надо идти за ней. Ей до дома идти минут десять. Думаю, лучше всего сделать это в ее квартире. В ее шикарной квартире, купленной на деньги, вырученные с таких, как я… Свет от фонарей, вокруг ее дома меня ослепил, но я продолжала двигаться. Иногда мне кажется, что я зомби. Ни жива ни мертва. Какое-то странное пограничное состояние, когда даже не больно. И, будто бы все это лишь мое воображение, красочный сон, не более… Потому что я не чувствую, что все это правда. И эти осколки мыслей, которые меня постоянно преследуют и обрывки памяти, что не позволяют спать, всё это какой-то страшный сон, который я вижу уже несколько лет… Может быть, я в коме, и вся эта лажа мне снится? Бред. Надо всего лишь делать то, что обещала девчонкам. Я не имею права на ошибки. Теперь я живу для них. Киваю себе, и захожу в лифт. Жму цифру десять и смотрю, как медленно закрываются двери. И все стало таким медленным. Словно видео поставили на паузу и кадр за кадром двигают вперед. Дожидаюсь, когда двери открываются. Осматриваюсь. Золотые циферки: «78». Жму на звонок. Медлить нельзя. Ее через минут десять–двадцать окончательно вырубит и тогда мне никак уже не попасть внутрь. — Кто там? — усталый женский голос, с зевотой. — Картер сказал, что ты занимаешься товаром, — стараюсь говорить наглее. — У меня свой бизнес, и… Замок лязгнул. Дверь открылась, впуская меня внутрь. Захожу, смотрю в ее голубые глаза–льдинки, которые вот-вот слипнутся от желания спать. — Хочешь взять себе свежачок? — ухмылка. — Да. Покажешь? — стараюсь быть эмоциональнее, но получается плохо. — С удовольствием, — она идет в комнату, садится на кровать и достает ноутбук. — Вот, смотри, это совсем свежее мясо. Конечно, уже не девственницы, но не затраханы до смерти, как большинство. Я сижу с ней и рассматриваю фотографии совсем юных девчонок. — Сколько за три штуки? — Смотря какие, — усталая усмешка. Надо выбрать тех, кого еще можно спасти. Листаю фотографии и выбираю несколько улыбчивых девчонок, фотографии сделаны на улице. Видно еще до того, как их «взяли». — Хороший выбор. За каждую — полтинник. — Дорого, — надо играть свою роль. — У каждой по две почки. Это уже 30-40 штук. А сколько ты дохода еще с ее тела поимеешь, если ее будут трахать по десять раз на дню? Внутри разлилась глухая боль от воспоминаний, захотелось убить ее немедленно, но так нельзя. Потому, что это было бы бесполезно. — Ладно. Пятьдесят так пятьдесят. Наличные? — встаю с кровати и иду к входной двери. Надо заглушить остатки ее бдительности. Я знаю таких как она. Я знаю, почему их выбирают на эту работу. Потому что им нравится секс и нравятся девочки. Красивые девочки. — Ага, — она подходит к двери и смотрит на меня. В ее голубых глазах идет внутренняя борьба. Я это ощущаю. — Если хочешь, утром вместе поедем за ними. Она дотрагивается до моих губ. Проводит по ним пальцами. Я ничего не чувствую. Давно. Заставляю себя улыбнуться: — Это было бы интересно. — О, да, — она тянется к моим губам, целует. Я отвечаю. Во мне нет ничего. Ни страсти, ни любви, ни сожалений. Я пуста. И эта пустота давит на меня, грозясь раздавить жалкие остатки разума. Она пятится к кровати и я за ней. Она жадно целует меня, пытаясь зажечь меня своей страстью, и я ей подыгрываю, потому как знаю каково это. Я помню, как спала с такой как она. Это было до того как меня сломали, подсадили на наркоту и насиловали. Тогда я еще верила в светлое, доброе и чистое. И тогда Виктория, казалась мне белокурым ангелом. В душе всколыхнулась глухая ярость. Виктория… Замахиваюсь и со всей силы бью блондинку — она отключается. В моей сумке все необходимое: леска, кляп и страпон. Когда она придет в себя, она мне расскажет, где держат девчонок. А если нет… Срезаю с неё одежду. ..то я её заставлю. *** Тёмные круги под серыми глазами, растрепавшиеся из хвоста темные волосы и мертвая бледность кожи. — Черт, я ведь два месяца назад только из Акапулько вернулась… А выгляжу бледнее трупа! Твою мать! — женщина включила кран и, набрав в ладони воды, ополоснула лицо, продолжая рассматривать себя в зеркало. — Агент Мэрт? Женщина перевела взгляд на открытую дверь, в проеме которой стояла Джинни. — Вас зовет детектив Стикс. Кажется, вы были правы насчет того, что могло объединять этих «барби». Мэрт вздохнула и пошла к Джинни: — За месяц двенадцать трупов. Если мы не поймаем этого ублюдка до следующей жертвы, сюда пришлют специальную команду для его поимки… — Её, — Джинни усмехнулась, пропуская Мэрт. — Наш маньяк — женского пола! — Твою же мать! — прошипела женщина и быстрым шагом двинулась в сторону отдела убийств. Девушка едва поспевала за ней, попутно рассказывая обо всех лабораторных данных с анализа крови и волоса. — Что у тебя, Стикс? — женщина ворвалась в гудящий, словно улей, отдел, пропихиваясь через столпотворение сотрудников. — Все они в период с 2000 по 2010 были в Лос-Анджелесе и не работали, — Стикс кивнул брюнету, который опять говорил по телефону. — Ричардсон созвонился со своими друзьями в Лос-Анджелесе, и мы покопались в прошлом жертв. Оказалось, они все неофициально работали в БДСМ клубе и проходили свидетелями по делам о сексуальном насилии, сутенерстве и прочем. Но никогда дело не доходило до официальных бумаг. Мы не знаем, знали ли они друг друга, но учитывая насколько уровень их материального достатка резко вырос с 2000 по 2010, думаю, их явно что-то связывает. Мэрт кивнула и села на край стола детектива, рассматривая бумаги на его столе. — И? Что дальше? — Ричардсон выясняет сейчас через знакомых в департаменте, были ли жалобы или заявления на кого-нибудь из жертв, не дошедшие до суда. Женщина взяла со стола стопку фотографий и принялась сосредоточенно листать: — Бюрократия. — Да не говори, — хмыкнул Стикс, улыбаясь. — Но хоть что-то… Теперь мы хотя бы знаем, что эта тварь — баба! — Ага, — кивок. — Если это месть, то она берет своё начало с Лос-Анджелеса, полагаю. А судя по надписям на лбах жертв, это именно месть. — Готово! — Ричардсон выключил телефон и расплылся в улыбке. — Было заявление на самую первую жертву: Викторию Уайтли. «Сексуальное рабство, сутенерство». Не дошло до суда. Даже до рассмотрения не дошло. Заявление подала Саманта Стоун в 2012. Ей тогда было девятнадцать. Наркоманка и проститутка. Без доказательств, в общем. — Пробей ее по базе, где она сейчас? — Мэрт бросила фотографии обратно на стол. — Хм… Саманта Стоун, говоришь? — Стикс быстро запечатал на клавиатуре, изредка поправляя очки в массивной оправе. — Ты лысеешь, Стикс, — ухмыльнулся Ричардсон, похлопывая седовласого детектива по макушке. — Убери руки, молокосос, — проворчал Стикс, и тут же засиял. — Она здесь, в Сан-Франциско! Купила квартиру два месяца назад в Ноб-хилле, выкупила гей клуб в Кастро. Доход средненький, жалоб, приводов не было. Мэрт поджала губы, рассматривая на мониторе фотографию светловолосой девушки: — Откуда у бывшей наркоманки и проститутки такие деньги? — Родители постарались, — смешок. — У нее отец финансовый аналитик в крупной компании, занимающейся созданием и разработкой видео игр. Мать программист в той же фирме. Саманта — единственный ребенок, получает всё, что хочет… — Вижу, — Мэрт прищурилась, читая, — с 12 лет хулиганство, воровство, вандализм. С 14 лет разбой. С 15 лет проституция… хм… зачем ей? — Может, она нимфоманка? — пожал плечами Ричардсон, набирая номер на телефоне и отходя от стола. — Не уверена, — Мэрт кивнула Стиксу. — Распечатай ее данные. Тот с удивлением воззрился на женщину. — Поговорю с ней. — Но дело то ее тебе зачем? — Пригодится! — Мэрт ухмыльнулась и направилась к выходу.