А я тобой просто одержим, ты моя бледная софт-гранж принцесса

Хоб сидит, завернувшись в плед, на своём диване и ноет: — Господи, не переношу такую погоду. Конечно же, именно этот момент выбирает Сон, чтобы привычно появиться из ниоткуда и заставить его вздрогнуть и чертыхнуться от неожиданности: — Да? А мне наоборот, нравится. Хоб хмыкает и поднимается на ноги только ради того чтобы чмокнуть, не снимая пледа, своего любовника в щёку: — Поверь, все уже знают что ты абсолютный гот, милый. Морфей вскидывает бровь в притворном непонимании, но в его глазах вспыхивают озорные искорки: — Тебе что, не нравится как я выгляжу? Конечно же, он закатывает глаза: — Не то чтобы. Но в рубашках ты выглядишь прелестно. Тот ухмыляется. — Ладно, сделать тебе кофе? Ты выглядишь так, будто нуждаешься в помощи, — подтрунивает. Хоб расплывается в широкой и, наверное, придурошной улыбке. Он разваливается на диване: — Чёрт побери, конечно, обожаю тебя. Морфей, на секунду прерываясь, поворачивает голову и посылает ему одну из своих мягких улыбок, от которых перехватывает дыхание и сердце заходится быстрее. Конечно же, этот ублюдок знает что это делает с Хобом и улыбается только шире на него умилённый вздох. Сон начинает попутно готовить ещё и завтрак, и это почти заставляет Гэдлинга мысленно петь ему любовные серенады, а то и читать стихи. Но, конечно же, не Шекспира. Он не пойдёт на такие жертвы. Роберт Гэдлинг ненавидит Шекспира и разумеется, это никак не связано с тем фактом что он приревновал тогда ещё своего Незнакомца к этому, пусть и уже мёртвому, засранцу. На его плечо садится Мэттью, поэтому он высовывает одну руку из своего импровизированного кокона чтобы погладить его. Ворон довольно курлычет (вороны вообще могут довольно курлыкать?) и Морфей прыскает. Хоб улыбается, этот звук колокольчиками разносится по комнате. Мэттью обороняется: — А вы не смейтесь, босс, если вас так погладить, вы издадите тоже самое. Хоб вскидывает бровь, дразня: — Я считаю, нам определённо нужно проверить то, о чём заявил твой ворон. Я должен знать. Морфей мягко улыбается и ставит тарелки с чашкой на кофейный столик. Он наклоняется, чтобы украсть поцелуй: — Как-нибудь позже. Сон также крошит немного хлеба своей птице и он удостаивается чести посмотреть, как Морфей кормит Мэттью с руки. Ворон съедает половину, благодарно щиплет его ладонь, а потом улетает на холодильник почистить перья. Хоб улыбается и отрезает кусочек яичницы чтобы положить себе в рот. — Прогуляемся позже? Сон пожимает плечами и покачивает бокалом вина (и когда успел?): — Можем пойти как только ты закончишь. Гэдлинг издаёт возмущённое мычание завидев его и Сон, тонко улыбаясь, передаёт ему бокал. Он не может устоять перед искушением поцеловать его ещё раз. Мэттью со своего насеста наблюдает за тем как они медленно целуются, а потом Хоб что-то шепчет Королю Кошмаров на ухо и тот заинтересованно сверкает глазами. Босс-номер-два уводит его босса в спальню, и по пути они оставляют плащ Морфея (и плед Хоба) на диване. Мэттью вздыхает так, как мог бы вздохнуть если бы был человеком и утаскивает свой оставшийся кусок хлеба с тарелки. Из спальни слышится шёпот, смех и звуки поцелуев. Когда они выходят, на Морфее действительно рубашка. Рубашка Гэдлинга. И Мэттью может поклясться что в ближайшее время погода в Царстве Снов, подчиняющемуся настроению босса, будет солнечной, как и сам Морфей.