Доверие нужно заслужить

Джиджи

      Джиджи сидела в своем кабинете в Лондоне. После битвы за Хогвартс прошло более года. Жизнь вокруг кипела, новые дела поступали, а банда расширялась. Хотя, казалось бы, куда больше? Но у них с Казом всегда было на это свое мнение. Брат продолжал деятельность в Нью-Йорке, хоть его и хотели загребсти авроры за помощь в Гражданской войне чужой страны. Сама Джиджи давно получила гражданство Великобритании, да и брата подговаривала провернуть тоже самое, ведь тогда любые дела по их деятельности приходилось бы решать в какое министерство отправить, а это давало бы заминку на то, чтобы их выкрасть или кого-нибудь подкупить.       Джиджи еще вовремя войны выкупила пару зданий, которые можно было преобразовать и в клубы, и в бары, и в таверны. А с учетом желания простых магов заработать после войны, то оплата их труда за восстановление зданий и тем более за их благоустройство была не высокой. Джей всегда умело пользовалась скачками цен на биржах, будь то недвижимость, или труд рабочих. В страну возвращались беглые маглорожденные, чистокровные маги пытались доказать, что они хорошие, а от это все только помогало бизнесу Бреккеров цвести и пахнуть.       Сейчас она выбирала хорошего управляющего для своих предприятий. Дела основного бара и таверен она вела сама. Потому что бар был ей домом, а клиентскую базу многих таверен она использовала в своих целях, тем более, что многие члены ее банды не должны были знать, кто именно посещает их. Но вот с другими заведениями — букмекерскими конторами, которые разрослись до количества трех штук во всем Лондоне, а также обзавелись своими колонками в одной из газет, что тоже необходимо было контролировать, а также еще четыре бара с подпольными комнатами для ночных игр в карты, — эти заведения должны были вести проверенные люди, желательно из ее банды, чтобы знали, что обманывать Джиджи Бреккер не вариант, а также имели понимание о деятельности не только законной, но и той, что ведется из-под полы.       На выборе было пару человек из банды. Один был еще из Нью-Йорка. Стивен Бромиль, он бежал из Америки в Англию от коллекторов. Джиджи и Каз ежемесячно водят за нос вышибал, а также стараются покрыть долги своего работника, за что он служит им верой и правдой. Стивен неплохой человек, но азартный. Он чем-то похож на Джеспера, оба любят покалывающее чувство нервозности и поглощающее чувство победы, которая посещает их очень редко, а потому постоянно вязнут в долгах. По прибытию в Лондон Стивен клятвенно клялся Джиджи, что завязал, что не прикоснется к картам и даже попросил кого-то наложить на него проклятие, чтобы его парализовало, если он даже тронет карты. Однако после его такого решения, он не растерял свой азарт, нет, он поменял ориентир, и теперь умеет отлично убеждать людей играть и делать ставки, как будто заражая других своей верой в победу, своей жаждой риска и адреналина.       Вторым был молоденький Уильям Диаваль, на половину француз, на половину англичанин. Его отец был маглорожденным, а вот мама-француженка была чистокровной. Из-за войны он потерял отца, мать же до сих пор оставалась в Париже, но ей был необходим уход и внимание, которое Уильям не хотел ей оказывать. Мать, как и большинство чистокровных магов, была жестока и не особо жаловала сына. Однако за ней было хорошее наследство и резко появившаяся любовь к сыну в старости. Уильям сам хотел преподать урок матери, но и в то же время был не глупым малым. Он имел достаточно рациональный склад ума, а также помимо Хогвартса обучался в Оксфорде на экономиста.       Выбор был бы логичным. Уильяма на управление барами, Стивена — на букмекерские конторы. Только вот Уильям не был силен в привлечении клиентов для подпольных игр в карты, а Стивен не смог бы не использовать свою харизму, находясь постоянно в кабинете управляющего букмекерской конторой. Однако был и огромный риск, что умный экономист Уильям не сможет разобраться в вероятностях и ставках букмекерской конторы, а Стивен — в сметах бара. Но Джиджи была в них уверена, она знала сильные и слабые стороны своих людей, а еще она знала, как повысить их работоспособность.       Решив это дело, она устало откинулась на спинку кресла. Помимо проблем с управлением были, как и всегда, , были проблемы с законом. Победившая сторона понимала и уважала вклад Джиджи и ее команды в общее дело, но мириться с ее выходками не собиралась. А сама девушка не желала плясать под дудку закона. Она преступница, ее уже не изменить. Это понял отец, понял Гарри, понял и Николай. Но кажется, новой элите министерства плешь в виде преступницы Джиджи Бреккер не очень хотелось иметь. Ей приписывали преступления, даже которые она не совершала. Но она принимала их, пополняя свое портфолио. Слухи о ней плелись и умножались, влияние росло, а чиновники в министерстве магии лишь недовольно пыжились.       Недавнее дело было тому показателем. Джей не желает прощать. Нет, Джиджи Бреккер на то и Бреккер, она сестра своего брата, она желает сжечь весь мир своим гневом и жаждой мести. Она уничтожит каждого чистокровного мага, каждого, кто посмеет встать на ее пути, кто даже подумает ставить себя выше других, кто видит маглорожденных и сквибов у своих ног. Она будет кровавым мстителем этой страны, будет доказывать свое право жить, как всегда это делала на улицах Большого Яблока. Джиджи Бреккер не позволит появится новой чуме Пожирателей Смерти. Если надо, она станет Предвестником Смерти, станет новой чумой, станет драконьей оспой на теле чистокровного мира.       Но пока что она просто будет уничтожать морально своих врагов. Тех, кто молил прощения на заседаниях суда, кто носит метку, кто когда-то готов был убивать. Она дает им выбор, предлагает платить и жить, предлагает работать и отрабатывать. Но не все желают делать выбор с первого раза, кого-то надо подтолкнуть, показать, где он может оказаться, если не сделает правильный выбор. Она не раз наведывалась в банк Гринготтс, она не раз применяла свое собачье обоняние, она не раз проникала в их дома, чтобы напугать, чтобы шантажировать.       Нравилось ли это новой власти? Сказать так, они понимали мотивы, и даже кое-где были не против, потому что рука закона не всегда может загребсти того, кого надо. Гарри Поттер, мальчик-который-выжил дважды, даже он понимал, что движет Джиджи Бреккер, а потому лишь указывал на людей, которых сложно к чему-либо привлечь, а также людей, которых лучше не трогать, потому что они помогли ему самому. Джей кивала, но это не означало, что на и тех и других она не будет собирать досье.       Последнее дело было посвящено Гойлам и Крэббам. Немного закулисной информации про увлечения сынков во время учебы травкой из теплиц Хогвартса, и никто из этих семей не желает иметь плохие отношения с Отбросами и Воронами. До этого вся семейка Кэрроу лишилась всего наследства, дома, недвижимости. Наверное, всех напугал взрыв, может быть изощренная жестокость. Но Джей сделала свое дело. Магическая Англия снова вздрогнула, а после зажила прежней жизнью, зная и понимая, кто это сделал. Однако одного знания мало, ее юристы, да и она сама, слишком хороши, чтобы не оставлять следов и искать лазейки в законах.       Она защищает свои инвестиции, своих партнеров, будь то Уизли, новый хозяин аптеки или же сына Олливандера, который теперь является держателем лавки в Косом переулке. Джиджи не разрывала старые контракты, да и многие из старых знакомых после войны смотрели на нее иначе. Уизли, по крайней мере, просто мирились с ее существованием, и в какой-то степени благодарили за охрану и помощь, это рыжее семейство все еще с подозрением принимало Джей, но больше не пыталось ее нравоучить или направлять на путь правильный.       Джордж нашел одно из успокоений в обществе преступницы. На войне и она потеряла друга и товарища, а потому хоть ей и была понятна боль и скорбь оставшегося близнеца, но она не спешила с ним об этом говорить. Уизли за это был ей безмолвно благодарен. Именно Джей в первые месяцы вернула его к жизни и деятельности, толком ничего и не говоря, а только лишь сказав, что поставки она будет делать в том же объеме, в каком этого хотел Фред. Джиджи знала, что такое слышать больно, но и Джордж уже далеко не мальчик, чтобы с ним сюсюкаться. И он должен продолжать общее дело, потому что Джиджи важна прибыль, и потому что ему важна память.       Рон и Гермиона быстро сошлись после войны, но Джей было глубоко плевать на их счастье или несчастье. Ни тот, ни другая не желали больше иметь дело с преступницей, а она и сама не желала водиться с такими уж очень чистоплюйными людьми. Хоть одно она все-таки сделала — жестко обманула Рона на одном из его первых проверочных аврорских вылазок, когда будущих авроров готовят к встрече с опасными преступниками. Она обвела его вокруг пальца, не используя магию, а просто оставляя ложные следы, которые привели его в ловушку, а заодно и в канаву. Гарри, который был вместе с другом, выбрал другой путь и чуть не поймал Джиджи, но на его стороне была магия, а девушка уж слишком увлеклась розыгрышем. После этого случая Рон оставил мысли об аврорате и решил помогать Джорджу в магазине.       Чарли продолжал деятельность в заповеднике, хоть Джей давно его не видела, погрязнув в делах на суше, да и новоиспеченный муж не особо радовался перспективе встречи давних партнеров. От Чарли иногда поступали полезные сведения, и вообще Джиджи начинала думать, что старший Уизли наконец-то просек азарт преступного мира. Он иногда помогал Инеж и вообще увлекся путешествиями. Джиджи помогала в этом ему, предоставив команду и корабль, Чарли Уизли является полезной инвестицией, потому что в каждом его путешествии он находит что-то очень дорогое и хорошо продаваемое на черном рынке.       Ко всем остальным Уизли Джей не лезла, иногда они виделись на семейных праздниках, отчего девушке хотелось что-нибудь сломать или испортить. Все это выглядело так слащаво и неправильно. Все эти вздохи и ахи по умершим, слезы и сопли, потом розово-ванильные планы оставшихся в живых, кто с кем будет жить, спать и женится. Джей не понимала, что она там забыла, и зачем отец притащил их всех в Гнездо?       Насчет дома, то они похоже никогда там не закончат ремонт. Сириус постоянно вспоминает какие-то фишки и предлагает свои идеи, докупает мебель и какое-то барахло, возиться с краской или обоями. Его давно уже оправдали, но отец почему-то все равно большую часть времени проводит в доме Блэков, так еще и умудряется затащить туда всех остальных. Джей понимала, что происходит с отцом — он просто не знает, куда дальше двигаться. Всю жизнь он жил с ощущением надвигающейся угрозы, а сейчас же не знал, куда направить свою энергию. Ему нравилось возиться с детьми Римуса и Нины, он желал лучшего для Гарри, а также с надеждой в глазах ждал от дочери новых дел, где он бы пригодился. Но Джей не хотела его втягивать в это, он знал ее, знал, что она не идеальна, но она не хотела, чтобы он становился таким же.       Поэтому она все чаще сплавляла его сидеть с мальчиками к Андромеде. Римус и Нина помогали друг другу, находили в партнере поддержку и защиту, но даже им необходим был отдых. Римус нуждался в постоянном присмотре за здоровьем и ежемесячных отлучках, где его сопровождал либо верный друг, либо русская девушка, имеющая на все свое мнение и желающая иногда пощекотать себе нервы. Сама Джиджи редко бывала в их доме, она пересекалась с Ниной, что-то с ней обсуждала, иногда прося помощи, но больше защищала, узнавала не нужно ли что-нибудь. Дети… слегка пугали Джей. Она помнила себя и брата осмысленными сломанными подростками, а до этого времени будто и не существовало их, они родились там — на улицах Нью-Йорка.       Николай понимал ее страх, и не торопил. Он был слишком нежен, слишком добр, слишком… и Джей все больше и больше казалось, что она подобного не заслужила. Да, когда-то она говорила, что он должен заслужить ее доверие, теперь же ей было необходимо заслужить право на счастье у самой себя. Это было что-то глубоко внутри груди, там, где все думают, что находится душа. Но Джей знала, что там лишь кровь, мышцы, да кости. Однако это место неприятно сжималось и требовало быть лучше, доказать всем и себе, что она достойна.       Она любила Николая, мужчину с демонами, с раздвоением или разтроением личности, где умудряются уместиться и корсар, и король, и демон. Он нежно целовал ее по утрам, надежно прикрывал ей спину во всех передрягах, носил на руках и делала массаж, когда она уставала, помогал и подкидывал ей идеи для новых дел и проектов, он делил с ней азарт, краюшку хлеба или же общие раны. Он был ее мужем. Так странно было носить кольцо на пальце, иногда крутить его в размышлениях, или же называть его мужем.       Они поженились в России, Николай видимо специально сделал предложение именно на дирижабле, чтобы сразу по прибытию затащить ее в церковь. Смысл делать это именно в церкви Джиджи не понимала, но не возражала, ведь для него это что-то значило. Но фамилию свою она оставила. Она Бреккер, не Блэк, как хотел отец, не уж тем более Ланцова, потому что это ужасно звучало, да и ставило правительство магической России в компрометирующее положение. Вообще желание всех вокруг сменить ей фамилию ее бесило. У нее останется навсегда эта связь с братом, где бы они ни были — они Бреккеры, как им бы не было больно или плохо, они придут на помощь другому, они приползут в крови, если это надо будет, а потому вместе прорвутся с боем на свободу.       Николай влился в их компанию, в их банду, хоть иногда все равно оставался самым правильным среди них всех, в этом они были похожи с Инеж, хоть эта бронзовая девушка была даже еще правильнее, чем корсар Николай. Как они с братом пошутили, что видимо им необходимо иметь что-то правильное рядом, любить что-то светлое, что-то, что их приземлит и остановит. У него была Инеж, у нее — Николай. Их маленький квартет, маленькая преступная семья, неправильная, сломанная и кривая, но такая родная для Джей.       Острое чувство пронзило Джей, но она не шелохнулась. Кто-то был в комнате, кто-то ждал, пока она откроет усталые глаза, кто-то наблюдал и ждал. — Здравствуй, Инеж. — Бреккеры, — фыркнула девушка, откидывая капюшон.       Джиджи криво улыбнулась. Их и правда обмануть с братом было невозможно, обыграть Каза Бреккера себе дороже, а его сестра так вообще слишком чутко воспринимает магию, она чувствовала Инеж всегда, чувствовала и других магов, просто знала, что это они. Николай рассказывал, что в его стране таких людей, которые определяют магическую энергию других людей или же детей, очень ценят. Именно такие люди раньше находили волшебников в деревнях и забирали принудительно в Малый дворец.       Инеж была странной. Коже ее не блестела, как обычно, а глаза были опухшими. Она плакала, поняла Джей. Ее кто-то обидел. Но Инеж не из тех девушек, которые отпустят своих обидчиков, она бы разобралась и заткнула любого задиру. Ее обидел тот, кому она не хочет делать больно, но этот человек сделал больно ей. Джиджи вздохнула. Она никогда не считала ни себя, ни брата святыми, понимала, что отношения людей это и ссоры, и недопонимания. Они с Николаем тоже бывает спорят и ругаются, но сама девушка уж очень привязалась к парню, да и он умеет свести все к шутке или постели. Каз же это вулкан, который иногда лучше не трогать.       Джей поднялась из-за стола, проходя к шкафу за стаканами и бутылкой. Она считает Инеж своей подругой, и пусть та встречается с ее братом, но это не значит, что они не могут посекретничать и перемыть косточки всем мужчинам. Инеж тоже все прекрасно понимала, она скинула свою тунику и присела в кресло для посетителей. От налитого виски она отказалась, Джей и не ожидала, что правильная девушка из коренных народов Америки согласиться разделить с ней порцию отменного виски. — Что мой братец опять натворил? — сразу перешла к делу Джей.       О ситуации в море глупо спрашивать. Корабль Инеж, знаменитый Призрак, с самого утра был пришвартован в порту Лондона, а потому Джиджи уже давно получила сведения и о грузе, который привезла девушка, и о ее заключенных, и о возможных дополнительных рейсах. Если Инеж сама пришла к ней, значит она хочет об этом говорить, а Джей слишком устала и не хочет ходить вокруг да около, даже хорошо, что подруга приехала, хочется напиться в хорошей компании от ощущения всеобщего счастья, которое на нее давит.       Все вокруг женятся, целуются, показывают свои отношения на публику, а Джиджи тошно. Она не готова афишировать свои отношения с Николаем, она не хочет, чтобы их… ее счастье кто-то видел. Нет, она давно поняла, что собственница, и никому не покажет настоящую себя, а все вокруг будто только этого от нее и хотят. Все смотрят с ожиданием в глазах, что она расскажет о кольце на пальце, что они с Николаем позволят на публике себе что-то больше чем облокотится или держаться за ручки, что она объявит с улыбкой, что ждет ребенка или они живут теперь вместе, или она не видит никого лучше и мужественнее своего мужа во всем мире, или еще какую чепуху.       Инеж опустила глаза. Что-то серьезное. Братец опять не рассчитал, что говорить или что делать. Его мозг может генерировать гениальные планы, но понять простую женскую любовь и привязанность не может. Точнее иногда он понимает ее, используя знания психологии и хорошего фокусника, но иногда же его собственная любовь застилает ему глаза и парализует мозг, и он глючит. — Я… — Джей ждала, попивая виски. — Я… Мы… — она положила руку на живот, Джей выпрямила спину, ставя стакан на стол и придвигаясь ближе. — Мы ждем ребенка…       »…» — Я узнала об этом только неделю назад, когда была в море… И не знала, к кому лучше обратиться, не знала, кто из вас поймет меня… Но я боюсь, что он не поймет… — Инеж искала ответа на все ее переживания в безэмоциональном лице Джиджи Бреккер. — Может быть что-то скажешь? — Что… — пришлось прокашляться и выпить залпом весь виски из стакана, — что ты планируешь делать с ребенком? — В смысле что? — глаза Инеж округлились, и она враждебно нахмурилась, скукоживаясь, чтобы защитить свое дитя. — Это обычный вопрос, — попыталась успокоить ее Бреккер. — Каз спросит тоже самое. Если ты не готова, если не хочешь… если считаешь, что не готов он, то и я, и он можем предложить тебе первоклассных колдомедиков. Все будет… — Нет! — чуть ли не топнула ножкой девушка. — Ясно, — кивнула Джей, наливая себе еще. В голове была каша, подруга, сидящая перед ней почти что плакала. — Прости, но это был важный вопрос. И думаю… — она подняла глаза на Инеж, которая утирала слезы. — Сейчас тебе лучше не сдерживаться. Плачь. Потому что мой брат этого не поймет…       И Инеж плакала. Джей попросила кинуть заглушающее, сама закрыла дверь. И ждала, слушая всхлипы. В голове закрутились шестеренки. Брат примет ребенка, создаст все условия для матери и сына… Сына назовет Джорди… Джиджи Бреккер станет тетей. Ужас. Пока Инеж сморкалась в платочек, Джей налила еще виски. Она точно напьется. Девушка начинала успокаиваться, Джей налила ей воды в стакан, та выпила его полностью, прося еще. — Как он на это отреагирует? — всхлипнула она снова. — Никак, — кивнула своим мыслям Бреккер. — Сделает тебе предложение, чтобы ребенок был законным… — Я не… — Я знаю, что ты не про это. Но он никак не отреагирует. Закроется в броню и переждет… потом поймет, примет… Вообще, Инеж… я раньше не понимала, зачем ты ему, — Джей взглянула на вздрогнувшую подругу. — Он любил тебя, позволял тебе любить себя, он принимал эту слабость. Я не понимала. Как он позволяет всему этому быть… Но потом я поняла, что он сделал из тебя не слабость, он сделал из этой любви силу. Когда-то он готов был сжечь Нью-Йорк из-за мести, сейчас же он готов положить весь мир, все его деньги к твоим ногам, он готов убивать каждого, кто посмеет на тебя косо взглянуть, он готов проворачивать больше дел, чтобы ты была рядом с ним, он готов стараться и работать, чтобы ты улыбалась и гордилась им… — Инеж вздохнула, поглаживая еще пока что плоский живот. — И он сделает все это не только для тебя, теперь… он будет делать это и для него, ради него… Ты преподнесешь ему очередную слабость, которую он взмахом палочки превратит в свою силу. — Думаешь, он будет рад? — Нет, конечно же, — усмехнулась Джей. — Это не входило в его планы. Но по его планам редко что идет, да и он привык подстраиваться под жизнь, значит справится и здесь. Он не будет рад ни завтра, ни после завтра, когда ты ему скажешь. Ни через неделю… Но вот потом… Потом он поймет… И тогда он не будет рад, он будет благодарен… — Я боюсь… — Я тоже. И он боится еще больше. Бандит Грязные Руки не имеет детей, ему не ведома нежность и любовь, что передаст он сыну? Криминальную империю? Горы монет? Вспомнит ли он из своего детства, каким надо быть отцом? Дай ему время… Он будет обижаться, будет пытаться не обращать внимание… Но долго бегать он не сможет, потому что мы с ним… — Джей хлебнула еще виски, чтобы не подавать виду, что в горле стоит комок. — Мы с ним всегда желали семью, только вот оказывается, теперь нам не быть детьми, а придется быть взрослыми — родителями, супругами, тетями… Святые, Инеж! Я стану тетей!       Девушка нервно хохотнула, утирая слезы. Джей старалась держаться. Плакать тоже хотелось. Что-то среднее между радостью и болью. Она рада за брата, но как же больно понимать, что еще одни люди вокруг вошли в эту касту счастливых и готовых к новой жизни. Джиджи Бреккер повязла в пучине войны, ей сложно шагнуть дальше, привыкнуть к обыденности, ведь вокруг постоянно продолжает происходить что-то, борьба будет происходить вечно, и Джиджи Бреккер будет в ней главным бойцом. — Ты переняла привычки Николая, — призналась Инеж, сейчас она уже была не заплаканной, она была счастливой, счастливой от мысли о материнстве. Джиджи не могла ее понять. — Ему не говори, а то нахохлится и еще важнее себя почувствует, чем он есть, — отмахнулась девушка, выпивая очередной стакан виски, глуша в нем свои непонятные чувства.       Инеж рассмеялась. Хорошо ведь, что она успокоилась, что больше не плачет? Беременным не стоит переживать? В их работе лучше не быть беременной. — А где сам Николай? — спросила девушка, осматривая кабинет, будто он прятался где-то за креслом, пока они говорили. — Что-то снова ремонтирует вместе с отцом в Гнезде… Ты останешься надолго? — Нет, как выгрузимся, отправлюсь в Нью-Йорк и скажу ему… Посоветуешь что-нибудь? — Скажи, что я знаю… — Джей задумалась, брата нужно подтолкнуть в нужное русло, нужно показать ему путь, ведь он с горяча может и дел наделать. — И что я не забываю про слежку, и он пусть не забывает. — Удивительно, — выдохнула Инеж. — Знаю вас, кажется, целую вечность, а вы умудряетесь иметь секреты и передавать какую-то информацию шифрами… Как будто не доверяете мне, — Джей даже показалось, что она надула губки. Делала ли она это всегда, или это причуда беременных? — То, что касается нас с братом — только наше дело, — пресекла все обиды Джиджи. Инеж вздрогнула и виновато опустила глаза. — Прости, Инеж… Но ты ведь понимаешь, что ни я, ни мой брат иногда не будем помнить, что с тобой сто-то не так, что тебя лучше не напрягать, что лучше не волновать… — Я забеременела, а не отупела, — тоже жестко ответила она. — И я понимаю. Все понимаю, что вы слишком… — Холодные, Инеж.       Она кивнула, какое-то время они сидели в тишине. Джиджи пила стакан за стаканом, но не пьянела. Чувства обострялись, а внутренние проблемы только сильнее давили на грудь. Они перешли в гостиную к камину. Инеж решила отвлечь Джей рассказом о своем путешествии, и Джей честно пыталась отвлечься, но только компания уже стала не та, чтобы напиться. Может лучше в одиночку?       Их прервал стук в дверь. Один и еще два после небольшой паузы. Джей прошла, чтобы встретить мужа. Он был уставший, в волосах виднелась пыль и краска. Николай потянулся за легким поцелуем, но остановился в нескольких дюймах, принюхиваясь, а после выгнул бровь, осматриваясь. В проеме двери показалась Инеж, которая неловко что-то сказала и поспешила уйти. Джей выдохнула облегченно, закрывая за подругой дверь. Как-то неправильно все. — Что за повод? — уточнил мужчина, устраивая руки на талии девушки. — Мир вокруг сошел с ума. — Надеюсь, ты пила, чекаясь? — Да я сама чуть не чокнулась! Я стану тетей, Николай! — она устало уперлась лбом в его плечо, впервые за вечер ощущая дурман в голове и расслабленность в теле от алкоголя. — Все вокруг считают, что победили, что настали лучшие времена, что надо создавать семьи, что надо целоваться на каждой улице, что надо показывать всем, как они счастливы… Надо хвастаться всем, чтобы другие понимали, что не заслуживают такое счастье… — Оу-оу, детка, — он поднял ее подбородок пальцами, вглядываясь в серые глаза, из которых уже текли слезы. — Ты думаешь, что не достойна счастья? Думаешь, что не заслуживаешь что-то хорошее? — Николай не стал ждать ответа, находя его в мокрых глазах. — Я не знаю более самоотверженную девушку, более гениальную, более душевно сильную, чем ты… — Врешь, — заплетающимся языком ответила Джей. — А как же Святая Алина Старкова? Как же идеальная Зоя Назяленская? Как же стальная Женя Сафина? Да и разве ты не скажешь также о Гермионе или о новой директрисе Хогвартса? — Они все не ты, — покачал головой парень, уводя их в комнату. — За тобой следует банда, тебя боятся и уважают… Ты — сквиб в магическом мире, который познал всю его жестокость, но и научился эту жестокость обращать против самих магов… Я восхищаюсь тобой, — он провел их в ванную. — Люблю каждую клеточку твоего тела, — он оставил первый поцелуй на шее, опуская пальцы на пуговицы ее рубашки. — Я готов приклоняться твоему гению, — он спускался ниже, покрывая открытые участки кожи поцелуями. — Я всегда хотел расцеловать эти шрамы, всегда хотел показать, что ты прекрасна, — он откинул рубашку в сторону, проходясь губами по белым и красным полоскам на коже. — Я желаю твой запах, желаю твои глаза, желаю твой вид, желаю каждый день все сильнее… — его руки расстегнули ремень ее брюк, а пальцы задевали самые откровенные и чувствительные точки. — Каждое утро, просыпаясь рядом с собой, я задаюсь вопросом — заслуживаю ли я тебя? — он посмотрел снизу-вверх на ее сбившееся дыхание и покрасневшие щеки, а после приспустил трусики, слизывая выступивший сок. — И каждое утро я прихожу к выводу, что должен снова и снова заслуживать тебя… Что я и сейчас собираюсь сделать… — Николай! — выдохнула Джей. Голова совершенно не соображала, выпитый алкоголь нашел время ударить по мозгам, ее потряхивало, приходилось хвататься за стены и полки в ванной, стоять почти что голой перед мужем, который вылизывает ее лоно, стоя на коленях. Все мысли и противоречивые чувства пропали — только дикое желание прямо здесь и сейчас. — Любимая, ты такая красивая… И мне так нравится доводить тебя до состояния, когда ты ничего не понимаешь, — продолжал говорить Николай, сам раздеваясь, но не переставая нежно и трепетно проводить языком по клитору или же проникать внутрь. — Мое самолюбие тогда становится выше гор, потому что только я могу довести знаменитую преступницу Джиджи Бреккер до такого состояния…       Она почувствовала этот укор в ее сторону. Приняла это как обиду, как вызов. В следующий момент, она уже поднимала его с колен и уводила в кровать. Теперь уже знаменитый корсар Штурмхонд, бывший король Николай Ланцов не понимал, что происходит. Его жена хочет показать, что она никогда не теряет концентрацию, у нее всегда все под контролем, и как бы не хвалился ее муж, но она лучше знает, как выбить почву из-под его ног.       Николай был грубо оттолкнут на кровать, а сверху на нем оказалась Джиджи Бреккер. — Дорогая, я думал, что мой вид не совсем под…. — он был заткнут пьяным поцелуем.       Все-таки она была достаточно пьяна, чтобы смутно соображать, что делает, чтобы глупо обижаться на какие-то провокационные реплики мужа, чтобы желать его быстро и страстно. В глазах все плыло, а в голове гудело, но она выдернула его ремень, завязывая ему руки сверху, и великий корсар, сам Николай Ланцов, этого не понимал, пока страстно отвечал в поцелуе Джей. А она ведь уже и приспустила его штаны, и пристраивалась, чтобы сесть на его член. — Детка… — попытался остановить он ее, но руки были связаны, как у пленника, Каз всегда учил в любом состоянии уметь связывать своего врага. — Куда ты так торопишься… Ох! Какая же ты мокрая… — выдохнул он, когда она все-таки опустилась, широко улыбаясь на его реакцию, самой же отвечать не было никакого желания, тем более, что в голове мелькали очень странные мысли.       «Хочет ли Николай детей? Ждет ли их от меня?»       Но страсть была сильнее пыли и краски, пота и строительной вони, исходящей от тела Николая, сильнее алкоголя и странных мыслей в голове Джиджи. Азарт заполнил кровь. Теперь она докажет ему, что всегда все контролирует, что Джиджи Бреккер, на то и Бреккер. Однако Николай ведь тоже не так прост. Связанные руки не означает, что он не может схватить в кокон Джей и перевернуть их. — Ты конечно прекрасна, дорогая… — он оставил засос на ее шее. — Но я вроде заслуживал… — Так замолчи и продолжай, — недовольно пыхтела она, стараясь толкаться ему навстречу. — Как же я люблю, когда ты мне приказываешь… — довольно выдохнул он, чувствуя дискомфорт от связанных рук, но сейчас было совершенно не до этого, когда так быстро и грубо он входил в свою жену, ловя ее стоны. — Ах!       Джей уже было плевать на его фразочки, на собственное не совсем адекватное состояние. Было плевать на окружающий мир, на то, что все радуются жизни, будто никогда не было причин для этого, будто никто во время войны не смеялся, будто всегда была война. Нет, Джей поняла, что для нее каждый день — это испытание, каждый день она должна доказывать, что заслужила. И этот сильный, красивый, харизматичный, чересчур болтливый, горячо любимый ею, этот невероятный корсар-король-демон будет доказывать вместе с ней каждый день.