Драбблы

Хару | Вонгола. Хару на самом деле — Деймон Спейд, который с самого начала использовал ее обличье, чтобы следить за Вонголой. 666 слов. Сейчас, как ни странно, она напоминала ему Хром, когда та стискивала слабыми пальцами рукоять трезубца так, что отросшие ногти до крови впивались в тонкую, почти прозрачную кожу. Вот только Хром не плакала. Он вообще не видел, чтобы она плакала от боли. А Хару… Хару при нем тоже никогда не плакала. От боли. Крепко сжимая во вспотевших ладошках косу, она буквально обливалась слезами. Соленые капли безостановочно катились из глаз по мокрым щекам и, на секунду задерживаясь на подбородке, падали вниз, на землю. А взгляд у нее был злой. Ни разу в жизни она не видел у нее таких глаз. Блестящие и злые. И ему, черт возьми, так хотелось поверить, что это не она, но увы. Она настоящая. По-настоящему стоит перед ним. В ее руках – настоящая коса. И, кажется, она по-настоящему хотела его убить. Это не шутка и не глупый розыгрыш. — Почему, Хару? Он спросил достаточно громко для того, чтобы в безмолвной тишине его было слышно. Голос не дрожал только благодаря пламени, ярко горящему во лбу. Она не ответила ему, лишь сильнее сжала косу. Ее пальцы даже побелели – он прекрасно это видел. А еще он ясно помнил, где видел такую же косу, но упорно отгонял эти мысли. Он же не мог поверить, что эта девочка связана с чудовищем, которое должно было умереть триста лет назад, если не больше. Она же не такая. Хару – чистая и невинная, а Спейд – грязная и порочная тварь. — Почему?.. Хару поджала губы. Похоже, у нее закончились слезы, но плечи продолжали подрагивать. Наверно от долгих рыданий. Тсуна протянул ей руку. Но он стоял слишком далеко, чтобы как-то на нее повлиять, чтобы позволить своему пламени согреть эту ничего не понимающую девочку, потерявшуюся в иллюзиях туманника. Она хотела что-то сказать, но просто не могла. Ей казалось, что даже если она чуть ослабит хватку, то свалится на землю. И вряд ли когда-нибудь сможет подняться. Больше всего ей хотелось закрыть глаза и уснуть. На пару месяцев. А лучше – навсегда. Но сон не приходил, и она по-прежнему смотрела в глаза Саваде. — Почему, да? – еле слышно проговорила Хару. Он наверняка не услышал, потому что все так же стоял с протянутой рукой. Открытая ладонь – признак доброжелательности, читала она где-то. Доброжелательность? Неужто он добр к ней? К человеку, который столько времени притворялся его другом, а на самом деле ненавидел всеми фибрами своей души? Если таковая вообще была. Хару с самого начала не была уверена в своей победе. Она прекрасно знала, что Тсуна куда сильнее ее самой. Вступать в бой, зная его отрицательный исход, было бессмысленно. Но приказ есть приказ. Его нужно было выполнить. А она не выполнила. Слабачка. Первые капли упали на асфальт в полнейшей тишине. Ни шума автомобилей, ни шелеста листьев, ни даже завываний ветра – ничего не было слышно. Будто время устало и остановилось. А дождь – наоборот. Когда он с силой забарабанил по крышам домов, они все так же стояли, даже не двинувшись. Злость в ее глазах сменилась усталостью, но она все еще держалась, с безразличностью глядя на победителя. Домой, ей хотелось домой. А он все еще надеялся, что это всего лишь сон. Дурной сон, а завтра ничего этого не будет. Тсуна не сразу услышал сдавленный смех. Но сразу узнал его – Деймона Спейда. Потому что через несколько секунд после того, как испуганную девочку окутал фиолетовый дымок, на ее месте появился именно он. Синеволосый мужчина с той же косой в правой руке, с той же неизменной язвительной усмешкой. — Где Хару? Что с ней? Тсуна хмурился, но говорил, как ему казалось, довольно спокойно. Пусть он и не заметил, как протянутая рука сжалась в кулак. — Ну раз так получилось, то ее тело мне больше не нужно. Как и она сама, — непринужденным тоном ответил Деймон, улыбаясь Саваде. Отвратительно улыбаясь. Если, конечно, его оскал можно назвать улыбкой. Тсуна до боли в челюстях стиснул зубы. — Снова беспокоишься о врагах? – наигранно парировал Спейд. – Она же собиралась тебя убить, разве нет? — Она мой друг! Тсуна вскинул голову и с вызовом посмотрел в смеющиеся глаза. Деймон лишь снова сдавленно рассмеялся. Пламя решительности во лбу Савады неожиданно вспыхнуло еще ярче. Настоящий бой только начинался.