Elsker

      Придумать хуже Рождества, чем в этом году, просто невозможно. С самого утра в этот день всё шло не по плану: Ханна не успела составить отчёт, Теодор сообщил, что не успевает закончить со своими делами в Америке, а Астория умчалась с новой «любовью всей своей жизни» в Голландию. Вот Пэнси и сидела в своём кабинете, развалившись в кресле за рабочим столом, покачивая ногами. Ей некуда было спешить, так почему не встретить главный зимний праздник в полнейшем в одиночестве в пустом Министерстве? Лучший расклад, когда тебе за тридцать.       Она устало подняла голову, чтобы посмотреть на стрелки настенных часов, которые неспешно приближались к концу рабочего дня. Через двадцать три минуты в этих стенах никого не останется, хотя Паркинсон была уверена, что уже сейчас сложно кого-то отыскать в коридорах Министерства. Кому нужна работа в такой день? Сегодня должна была начаться двухнедельная зимняя сказка для всех: от малого до велика, но Пэнс в это число не входила. Не сказать, что прошлое Рождество было очень хорошим, но она хотя бы не проводила его одна. Тогда они с Теодором хорошо отметили, вспомнив школьные годы и все свои приключения, — прямо-таки посиделки двух разведёнок. Нотт два года назад расстался с Асторией, которая оказалась слишком легкомысленной для семьи, а Пэнс в это же время порвала с Блейзом. Вот с тех пор они и встречали Рождество вместе, как законопослушные и престарелые слизеринцы, которым было уже не до вечеринок на всю.       От этой мысли Паркинсон горько усмехнулась и откинулась на спинку кожаного кресла, закрыв глаза. Не такими она представляла свои лучшие годы молодости. В её планы не входило становиться трудоголичкой до мозга костей, но видимо, никому не было до этого дела, а особенно злодейке-судьбе. У неё же даже не было подруг, к которым она могла бы завалиться с бутылкой отменного вина и сыром…       Несколько дней назад она, конечно, получила приглашение от четы Малфоев на рождественский ужин, но не горела желанием там появляться. Что-то подсказывало Паркинсон, что наполненный семейным счастьем и уютом Малфой-Мэнор — это локация не для неё. Как-то так сложилось, что после разрыва с Блейзом, с которым она делила кровать долгих семь лет, Пэнс стала очень скептически относиться к милым семейным парам, у которых всё хорошо. А Малфои, как раз, были той самой идеальной ячейкой общества. Кто бы мог только себе представить, что союз правильной гриффиндорки Грейнджер и бывшего Пожирателя Малфоя станет настолько прочным? И нет, она была не против этого, а даже, наоборот, очень рада за своего друга и его жену, но сидеть за большим праздничным столом без пары ей не хотелось. Пэнс и без этого чувствовала себя одинокой и брошенной.       Лучше уж пересидеть в своём кабинете — тут никто не увидит, никто не задаст лишних вопросов и не будет мозолить глаза. Может, спустя час она вообще решит лечь на диван и укрыться пледом, чтобы просто выспаться. С этой работой Паркинсон уже очень давно нормально не отдыхала. Это ли не лучший рождественский подарок — здоровый и полноценный сон? С возрастом ценности в жизни начинают круто меняться. Похоже, что и Пэнс достигла той отметки, когда готов променять бутылку вина, разговор по душам и загаданное желание в полночь на десятичасовой беспрерывный сон.       И только она собиралась встать из-за стола, как в дверь неожиданно постучали.       — Да, войдите! — крикнула она, инстинктивно коснувшись руками волос, чтобы проверить свою укладку. — Мистер Поттер?       Гарри открыл двери, но не спешил заходить, словно не решался.       — Добрый вечер, мисс Паркинсон, — он кивнул ей. — Я что-то немного задержался, а потом смотрю, а вы ещё на месте. Мне казалось, что сегодня короткий день.       Она до сих пор была не в восторге от новой системы безопасности Министерства, хоть та и работала уже целый год. Это было похоже на посягательство на личные границы. Если Пэнс не изменяла память, то во время голосования Совета, она была одной из немногих, кто выступил против того, чтобы у министра был доступ к проверке магической активности в кабинетах.       — Разве это преступление, господин министр? — она вскинула бровь и посмотрела на Поттера. — Считайте, что я просто очень ответственный работник.       — Я бы даже сказал, что слишком ответственный. Вы можете быть свободны, мисс Паркинсон. Счастливого Рождества!       Чёртов Поттер.       Она надеялась на то, что его уже давным-давно тут нет, но он как призрак слонялся по Министерству. Что за вселенская несправедливость? Когда Пэнс срочно нужно к нему попасть, то его дверь вечно заперта, а в канун Рождества он решил побеспокоиться о её праздничном досуге.       — Я сама решу, когда мне пора домой, господин министр, — слегка грубовато ответила она. — Это же не преступление, если я проведу на работе несколько лишних часов?       — Нет, это не преступление, но я не думаю, что это лучшая идея, — он поправил очки, не сводя с неё глаз. — Но, как вам будет угодно.       — Благодарю, мистер Поттер.       Гарри ещё несколько секунд просто смотрел на неё, а после вышел и закрыл за собой дверь. Пэнс прикусила нижнюю губу и снова откинулась на спинку кожаного кресла. Казалось, ни для кого не было секретом, что глава отдела международного магического сотрудничества не испытывала особой любви к новоиспечённому министру — тому самому Избранному всея Англии — Гарри Поттеру. Да, она продолжала безукоризненно выполнять все свои обязанности, оставалась лучшей среди всех членов Совета — только её отдел мог похвастаться выполнением годового плана на все сто, а то и двести процентов. Но ведь это было не от большой любви к начальнику, а из-за требовательности Пэнси к себе и своим подчинённым. Ей было всё равно, кому приносить бумаги на подпись и с кем обсуждать грядущие встречи с иностранными дипломатами — будь перед ней в кресле Кингсли или Поттер.       Суть была в том, что к Поттеру у неё было очень неоднозначное отношение ещё со школы. Её раздражало то, что гриффиндорец со шрамом на лбу вечно совал свой нос туда, куда не стоило, а потом выкручивал всё так, что снова оказывался героем. К тому же, Пэнс была уверена, что львиная доля успеха Поттера заключалась в том, что у него была такая подруга под рукой, как Гермиона Грейнджер. С её мозгами действительно было не страшно отправиться в самое пекло. Без неё Уизли и Поттер не продержались бы сутки — подохли бы из-за того, что не додумались, в какую сторону нужно крутить крышечку на бутылке с водой.       Да, она предвзято относилась к Гарри Поттеру.       Покрутившись на кресле ещё минут тридцать, она наконец встала и потянулась руками к волосам. Шпильки и невидимки уже начали давить, доставляя дискомфорт. Пэнс быстро расправилась с причёской, распустив волосы. Чёрные туфли-лодочки на высоком каблуке остались под столом, а она босиком подошла к дивану. Пора было осуществить свой коварный план на это Рождество — закрыться изнутри в кабинете и лечь спать. Она была уверена в том, что через год будет вспоминать этот день, как один из самых лучших, потому что наконец-то выспится.       Паркинсон взмахнула волшебной палочкой, и на диване появился плед белого цвета. Взмахнула ещё раз, и замок в дверях щёлкнул. Нужно взмахнуть ещё, чтобы свет погас, и будет идеально. Вряд ли спать в атласной рубашке синего цвета и юбке — это хороший тон, но ей совершенно плевать. Она уже давно не следила за тем, что отвечало правилам этикета, потому что, как оказалось, они порой заставляют тебя быть тем, кем ты не являешься на самом деле. А Пэнс больше всего ценила в людях и в себе — искренность и естественность. Лучше в помятой рубашке и с гнездом на голове, чем с помятой душой и фальшивой улыбкой.       С годами у неё поменялись не только приоритеты в жизни, но и принципы. И Паркинсон была в восторге от того, какой она теперь видела себя в зеркале. Только бы ещё немного счастья ей.       А ведь говорят, что стоит загадать желание в ночь Рождества, и оно обязательно сбудется.       Но Пэнс уже взрослая девочка, она в это не верит. Ни одно из тех желаний, что она загадывала на протяжении долгих лет, так и не сбылись: ни бесконечного запаса конфет с ней не случилось, ни принца на белом коне, ни самовосполняющегося запаса нервных клеток. Всё это ерунда, а вот здоровый сон… Она улеглась на диван, натянув на себя белоснежный плед и практически сразу же провалилась в безмятежное царство Морфея.       Она очень любила зимние праздники. Это такое неповторимое волшебство, что не подобрать слов. Привычный магический мир становится по-особенному прекрасным, чарующим и необычным.       Мистер Паркинсон собственноручно наряжает ёлку, считая это неприкосновенной праздничной традицией, а миссис Паркинсон сама составляет меню на рождественский ужин, где будут только они втроём. Конечно, уже завтра вечером в поместье Паркинсон соберутся десятки важных гостей, которым совы успели разнести приглашения, подписанные рукой леди Паркинсон, но это всё будет потом. А сейчас сказка только для них троих — для семьи.       — Ну нет же, пап! — Пэнси топнула ногой, заставляя отца посмотреть на неё. — Эта фея должна висеть возле того золотистого шара, а не тут! Кто же вешает фей рядом с гномами?       — А ну, иди ко мне, принцесса! — Ориан подхватил дочь на руки. — Бери фею в руки и перевешай так, как тебе нравится!       — Немного левее, папочка, — скомандовала девочка. — Вот! Стоп! Вот тут она должна висеть!       Теперь она довольна. В этом году они договорились, что будут украшать ёлку вместе, поэтому мистер Паркинсон просто не имел права отказать своей дочери. Пэнси немного наклоняет голову влево, рассматривая плоды их работы с отцом.       — Я думаю, что получилось просто прекрасно!       — Мне было приятно работать под вашим чутким руководством, юная мисс Паркинсон! — Ориан тепло улыбнулся дочери и поцеловал тыльную сторону её ладони. — У вас просто безупречный вкус.       — Вы мне льстите, сэр, — Пэнси рассмеялась, обнимая отца. — Ну всё, ты можешь уже поставить меня.       — Мисс Паркинсон…       — Мисс Паркинсон! — в двери её кабинета настойчиво стучались. — Мисс Паркинсон, откройте! Не вынуждайте меня отпирать ваши двери своей магией!       Пэнси открыла глаза, пытаясь привыкнуть к кромешной темноте в кабинете. Сон смешался с реальностью.       — Мисс Паркинсон! — снова раздался голос Гарри за дверью.       Чёртов Поттер.       Пэнси выдохнула и потянулась к подушке, под которой лежала волшебная палочка. Один взмах — и дубовые тяжелые двери открылись настежь. Поттер стоял на пороге её кабинета, а его рука так и зависла в воздухе.       — Можете ещё раз постучать, господин министр, — буркнула Паркинсон, потирая глаза. — Желательно себе по голове.       — Вы… спали?       — Десять очков Гриффиндору, — прошептала она, но достаточно громко, чтобы Поттер услышал это. — Это как-то нарушает трудовой устав Министерства?       — Нет… Я просто подумал, что вы так долго уже у себя в кабинете…       — Кажется, мы с вами в прошлый раз решили, что это совсем не проблема и не преступление, — она посмотрела на стрелки настенных часов. До полуночи оставалось всего лишь сорок минут. — А вы, собственно говоря, господин министр, что сами-то забыли на работе в столь позднее время?       Пэнс искренне не понимала тех, кто почему-то начинал робеть перед Поттером. Его невозможно было бояться — он выглядел таким добряком, что хотелось либо пожалеть его, либо разозлиться на него за эти ясные зелёные глаза. Казалось, что даже в Хогвартсе он выглядел куда более грозно, нежели сейчас. Конечно, было очевидно, почему перед Поттером млели молоденькие стажёрки, хотя и их Пэнс отказывалась понимать.       — Я работал, — ответил Поттер.       Ну, подумаешь, у него красивые глаза и борода. Такую бороду может себе отпустить любой мужчина. Паркинсон внезапно вспомнила, как Блейз вернулся из Аляски, и у него появилась щетина — это воспоминание заставило её невольно улыбнуться, потому что Забини уж точно борода не была бы к лицу.       — Это звучит так смешно? — Гарри почесал затылок.       — Это, скорее, звучит неубедительно, — протянула Пэнси и зевнула, прикрывая рот рукой. — Так чего вы ко мне ломиться решили, господин министр, раз у вас там был буйный рабочий процесс в начале двенадцатого ночи?       — Вообще, я не с пустыми руками, — он вытянул вперёд левую руку, в которой держал белый бумажный пакет. — Не сочтите меня бестактным…       — Вы разбудили меня, — резко перебила его Паркинсон.       — Или навязчивым… — продолжил министр.       — Вы второй раз за вечер приходите ко мне в кабинет, — снова не дала она ему договорить.       — Я подумал, что мы могли бы отметить Рождество вместе, — всё же Поттер закончил свою мысль. — Не думаю, что люди решают остаться в ночь Рождества в Министерстве от большого счастья.       — Если вы пытались мне таким образом намекнуть, что я — тридцатилетняя разведёнка, которой не с кем отмечать Рождество, то могли бы не изворачиваться в столь красивых формулировках.       — Ну, значит, далеко я от вас не ушёл, — тепло улыбнулся Поттер и закрыл за собой дверь, заходя в кабинет. — Во-первых, мне тридцать один, во-вторых, я тоже холост, а в-третьих, мне не с кем отмечать Рождество.       — Ну, располагайтесь, раз вы всё-таки решились зайти, а не топтаться в дверях ещё полчаса.       Это ж нужно было до такого докатиться — отмечать Рождество с Поттером. Хотя, эта мысль и не прозвучала настолько отвратительно, как могла себе представить Паркинсон. Это было что-то странное, вон выходящее, но не отвратительное. Может, после этого праздника жизни на двоих, она поменяет своё мнение о господине министре.       Вопрос только в том, в какую сторону?       — У меня тут фрукты и белое полусухое, — он поставил пакет на журнальный столик у дивана, на котором сидела Паркинсон. — Признаться, я не знаток вин, но это довольно неплохое.       — Если я от него опьянею, то это будет хорошо, — как-то обречённо произнесла Пэнси. — Сходка двух одиночеств.       Поттер только улыбнулся, но ничего не ответил. Откуда в нём вообще эта стеснительность? Они же знали друг друга со школы. Да, пусть и никогда не общались, а сейчас между ними были сугубо деловые отношения, хоть и не самые близкие. Но Пэнс смотрела на человека, который управлял всей магической Англией и невольно думала о том, что он боится её. Так себя аккуратно и робко вёл Поттер, что можно было легко засомневаться в том, что это тот самый Избранный, который когда-то победил Тёмного Лорда.       — Вам некомфортно в моей компании, господин министр? — Паркинсон потянулась за виноградом. — Такое чувство, что я вас напрягаю.       — Нет, мисс Паркинсон, — он сел в кресло и с помощью палочки открыл бутылку. — Возможно, я немного устал сегодня.       — У меня в кабинете нет бокалов, — сказала Пэнс и привстала с места, беря открытую бутылку в руки. — Простите мне эту шалость.       Она сделала глоток прямо из бутылки. Уж это точно было не по правилам хорошего тона, но вся сложившаяся ситуация уже выходила за рамки приличий. Подчинённые не должны пить со своим начальником, а Поттер не должен был приходить с фруктами и вином к ней, словно у них конфетно-букетный период отношений в самом разгаре.       — Вкусное, — подытожила Пэнси, ставя бутылку на столик. — Как называется?       — Elsker, — с явным акцентом ответил Поттер. — Мне его подарили друзья из Норвегии.       — Красиво.       — И действительно вкусно, — протянул Гарри, отпив точно так же из бутылки. — Честно, я думал, что будет хуже. Никогда не нравились вина.       — А что же вы предпочитаете, господин министр?       — Что-то покрепче, мисс Паркинсон.       Они сделали ещё по глотку, передавая бутылку друг другу в руки, даже не ставя её на столик. Это было так дико, так неправильно, но в этом был какой-то чёртов шарм, от чего сердце начало биться быстрее.       Чёртов Поттер. Это просто я пьянею.       За весь прошедший день Пэнси съела только пирожное, которым её угостил Невилл, когда принёс свой отчёт. А теперь она пила вино, закидывая в рот виноград. Что-то ей подсказывало, что это всё может закончиться не очень хорошо. В голове пронеслась мысль, что «опьянеть в компании начальника» — это не самый лучший расклад в рождественскую ночь.       — Я могу вас называть просто по имени? — неожиданно спросил Гарри. — Мне кажется, что мы…       — Вы слишком робкий, как для министра, мистер Поттер, — она лукаво улыбнулась. — Можете называть меня по имени и на «ты». Я буду не в обиде на вас.       — Тогда… ты тоже можешь просто называть меня по имени.       — Пожалуй, я не буду злоупотреблять вашими пьяными вольностями, мистер Поттер.       Гарри ухмыльнулся и посмотрел на неё из-под длинных чёрных ресниц. Паркинсон показалось, что его зелёные глаза как-то странно блеснули, но она списала это на действие вина, которое уже успело немного ударить в голову. Пропало напряжение под рёбрами, что скреблось с того момента, как Поттер переступил порог её кабинета.       — Я не настолько пьян, Пэнси.       — Это хорошо. Вы же должны запомнить, как встретили это Рождество, иначе мне будет казаться, что вы предпочли ужраться, нежели запомнить то, что встретили его со мной.       Может, Поттер и не был настолько пьян, но вот Паркинсон уже достигла своей нормы. Она прикусила нижнюю губу, когда поняла, что немного перегнула палку и ляпнула что-то не особо подходящее к разговору с начальником. Конечно, мистер Поттер мог ей не нравится, она могла балансировать между серьёзностью и сарказмом, но было важно не свалиться на одну из сторон.       — До Рождества ещё пятнадцать минут, — сказал Гарри, поворачиваясь головой к настенным часам.       Пэнси сделала ещё глоток вина и откинулась на спинку дивана, закидывая ногу на ногу. Юбка скользнула по её ноге, обнажая бедро. И, похоже, что это почувствовала не только она, но и заметил Гарри, который сосредоточенно наблюдал за своей подчинённой. Он снова ухмыльнулся, а Паркинсон наградила его в ответ театральным вдохом и закаченными вверх глазами. Она знала, что многие мужчины засматривались на неё и, возможно, в своих мыслях даже раздевали. А разве Гарри не был мужчиной в первую очередь, да ещё и выпившим?       Мерлин, что за мысли?       — Ты знаешь, какое желание загадаешь? — спросил Гарри, расстегнув пуговицу на пиджаке.       — Я уже взрослая девочка, господин министр. Сама завязываю шнурки, покупаю себе платья и не верю в такую ерунду.       — Все люди верят в чудеса и волшебство.       — Да что вы? И о чём мечтаете вы?       — Если расскажу, то не сбудется, — он поправил очки на переносице. — Хотя, я всегда привык добиваться своих целей.       — Точно, — усмехнулась Паркинсон. — Вы же у нас Избранный. Что-то ваше вино притормаживает мою умственную деятельность… мозговую деятельность… Неважно, вы поняли, о чём я говорю.       В кабинете повисла тишина, но она не была напряжённой или неприятной. Они сидели друг напротив друга, не уступая в дуэли взглядов. Пэнс вдруг поняла, что свет в кабинете слишком яркий, не подходящий для такого вечера. Было что-то волшебное, чарующие и приятное в этом неожиданном свидании. Да, лучшего определения для себя в голове Пэнс подобрать не смогла.       — Это всё похоже на свидание, — озвучила она свою мысль. — Вино, фрукты, два одиноких человека, только свет слишком яркий.       — Ты тоже это заметила? — Поттер достал палочку из кармана и плавно вывел простейшую руну, погружая кабинет Пэнс в полумрак. — Вот так лучше, да?       — Да, господин министр.       Только полчаса назад она думала о том, что не понимает молоденьких стажёрок, крутящихся вокруг Поттера, а теперь сама почувствовала, как дыхание стало томнее и тяжелее, будто бы за окном был совсем не холодный декабрь. Пэнси поставила бутылку на стол, когда ладонь начала сильно потеть. Её очень неожиданно бросило в жар. Она была уверена, что если бы не приглушённый свет, то Гарри обязательно подметил, как она покраснела.       Чёртов Поттер.       — О чём ты думаешь? — низким голосом протянул он.       — Вас так заботят мысли в моей голове? — хрипло ответила Пэнс, пытаясь прокашляться. — Поверьте, там такая неразбериха.       — Я могу чем-то помочь?       Он был хорош. То ли на неё действительно так повлияло выпитое вино, хотя с Тео она могла себе позволить выпить куда больше, то ли дело было в том, что напротив сидел никто иной, как Поттер. Тот самый, который раздражал её, с которым она не находила нужным быть особенно вежливой, появление которого полчаса назад заставило её взбеситься, но промолчать. Эти двоякие мысли только распаляли внутри неё непонятный пожар эмоций.       — А какого рода помощь вы можете предложить, господин… министр? — её голос предательски дрогнул.       — Смотря, о чём ты попросишь меня?       Пэнси ухмыльнулась, снова перекинув ногу на ногу. Ей были знакомы правила такого разговора, но почему-то тот факт, что с ней вот так говорит Гарри Поттер, заставляли смущаться. Она почувствовала себя одной из тех несчастных девочек-стажёрок.       — Вы очень отзывчивы, мистер Поттер, — Паркинсон прикусила нижнюю губу.       — Стараюсь быть милым в общении с прекрасным полом, — Гарри поправил воротник белой хлопковой рубашки. — Тебе жарко? Ты покраснела.       — Это вино.       Пэнс потянулась правой рукой к верхней пуговице своей атласной рубашки, расстёгивая её. Скорее всего, что она пожалеет об этом утром, но сейчас думать об этом совершенно не хотелось. Паркинсон даже не поняла, кто из них бросил вызов, а кто безоговорочно принял его, но это заводило. Похоже, что господин министр тоже был не против того, как поднимался градус этой рождественской ночи.       Губы Гарри расплылись в хищной и самодовольной улыбке. Это было так непривычно — видеть его таким, когда он обычно напоминал саму невинность на собраниях Совета или просто в коридоре. Пэнс расстегнула ещё одну пуговицу, не отводя глаз от Поттера. Гарри провёл ногой по её лодыжке, точно так же продолжая смотреть ей в глаза — одно невинное движение, но оно почувствовалось, как разряд электричества. С её уст неожиданно сорвался тихий стон, который в повисшей тишине кабинета оказался слишком громким и пропитанным желанием. Казалось, что Пэнси сама не поняла, когда настолько сильно успела расплавиться под взглядом господина министра — он уж не казался таким робким и невинным, как полчаса назад.       Чёртов Поттер.       — Может, тебе всё же стоит загадать желание, Пэнси? — протянул Гарри. — Будь уверена в том, что оно сбудется.       — Не будьте так самоуверенны, господин министр, — её рука продолжала медленно скользить вниз по рубашке. — Вы мне больше нравились, когда оставались в своём амплуа невинного и чистого Избранного.       Глаза в глаза. Такой пронзающий зрительный контакт, от которого мурашки мелкой россыпью покрывали каждый дюйм её тела, проникая под кожу и разливаясь там огнём. Возбуждающая эйфория протянулась от головы до ног, заставив её сглотнуть. Пуговица за пуговицей. Паркинсон делала это неспешно, наслаждаясь реакцией Поттера, который внимательно наблюдал за каждым её микродвижением. Ему нравилось это представление, а ей нравилось быть главным недосягаемым экспонатом этого вечера.       Не таким уж и недосягаемым, на самом-то деле.       — Такое Рождество, мне кажется, забывать не захочется, — усмехнулся Гарри и снял пиджак. Он провёл рукой по бороде, продолжая рассматривать Пэнси. — Красиво.       Паркинсон расстегнула последнюю пуговицу. Теперь Поттер мог видеть её чёрный кружевной бюстгальтер, который контрастировал на бледной коже. Пэнс продолжала себя касаться, вырисовывая тонкими пальцами круги чуть выше груди.       — Может, это Рождество окажется по-особенному волшебным? — тихо протянула Пэнс.       — Возможно…       Она отметила, что тело начало расслабляться. Движение её рук стало куда плавнее, и пока левая рука оставалась на груди, то правая скользнула под юбку.       — Я слышу стук твоего сердца, Пэнси, — Поттер встал со своего места и подошёл к ней. — Это волнение?..       — Точно не оно, — выдыхая ответила Паркинсон.       — Встань.       Гарри лишь хитро ухмыльнулся, хищно прищуриваясь. Он приказал ей? Пэнси никто и никогда не приказывал, потому что она никогда не повиновалась чьим-то приказам. Всегда всё было наоборот — это она отдавала приказы, но не в эту ночь.       Сколько амплуа было у Поттера? Неужто на любой случай в жизни? И даже на такой, когда перед ним полуобнажённая Пэнси Паркинсон — предмет его обожания ещё со школьной скамьи. Он загадывал её на каждое Рождество и точно знал, что в одно из них его желание обязательно сбудется.       Пэнси послушно встала на ноги, не сводя глаз с Поттера. Ей нравилось это — зрительный контакт, который казался куда более интимным моментом, чем просто секс. Складывалось ощущение, что она начала так тяжело дышать вовсе не из-за того, что ласкала себя, а из-за того, что Гарри смотрел на неё вот так вот: властно, с желанием, распаляя внутри неё огонь, с обожанием.       Она раньше не замечала этих искр в его зелёных глазах, но теперь так отчётливо их различала. Поттер всматривался в её лицо, а Пэнс чувствовала, как робеет перед ним — это было так необычно, но так маняще. Они были непростительно близко друг к другу, как никогда прежде. Паркинсон была уверена в том, что никогда в жизни не находилась в столь непосредственной близости к Поттеру, а очень зря. Как оказалось, это было волнительно и приятно. Она чувствовала тонкий шлейф его парфюма, который пьянил не хуже, чем вино. И хотелось бы отдёрнуть себя от всех этих мыслей, но, похоже, было уже слишком поздно. Пэнс не привыкла отказывать себе в удовольствии, и так совпало, что сейчас это удовольствие сводилось к одному Поттеру.       Её грудная клетка начала вздыматься чаще, а губы пересыхали из-за манящего напряжения. Пэнси потянулась левой рукой к лицу Гарри, касаясь кончиками пальцев его бороды. Рука опустилась ниже к его рубашке. Она чувствовала жар, исходящий от Поттера.       — Кажется, вам тоже жарко, господин министр? — с долей иронии протянула Пэнси.       — Как и тебе, — он взял её правой рукой за шею, а вторая скользнула по спине под атласной рубашкой. — С Рождеством, мисс Паркинсон.       Этот голос. Низкий, с хрипотцой. Лёд между ними тронулся, а точнее, уже давно расплавился. Теперь Поттер уже был совсем не раздражающим, а его визит посреди ночи в её кабинет больше не казался пустой тратой времени и жалким способом провести это Рождество не в одиночестве. Гарри притянул к себе Пэнси, накрывая её губы своими в голодном поцелуе и окончательно разрушая между ними невидимую и холодную преграду, что раньше не давала ему сделать подобное. Он кусал, сжимал и оттягивал её покрасневшие губы, блуждая руками по каждому изгибу тела и заставляя Паркинсон непроизвольно прогибаться от касаний. Звонкий шлепок разлил по её ягодицам багровую краску, садня от удара, отчего Пэнси только простонала, мечтая почувствовать его пульсирующий член внутри себя.       Да, она хотела именно этого. Ей не шестнадцать лет, чтобы краснеть и стесняться собственных желаний.       Чёртов Поттер.       Гарри немного отстранился от неё, разрывая страстный поцелуй. Пэнси прикусила губу и принялась расстёгивать пуговицы на его идеально белой хлопковой рубашке. С каждым мгновением ей становилось всё жарче. Как только она расстегнула последнюю пуговицу, её рука потянулась к ширинке его чёрных брюк, освобождая член от тесной одежды и белых боксёров, и дразнящими движениями провела вдоль покрытой смазкой головки. Задержавшись на секунду, Пэнси обхватила член полностью, скользя рукой по всей длине.       Все мысли в её голове перемешались, теперь там точно была полная неразбериха. Но Пэнс обдумает это когда-то потом, а пока что ей хотелось просто насладиться этой ночью, этим Рождеством.       — Хочу тебя, — хрипло протянул Гарри.       Он подхватил Пэнс на руки, снова возвращая её туда, где она сидела несколько минут назад. Поттер уложил её на диван, нависая над ней в расстёгнутой рубашке и с приспущенными брюками. Он склонил голову, облизывая языком её сосок через кружевную ткань чёрного бюстгальтера, а его правая рука опустилась ниже — под юбку Пэнси. Там уже было достаточно влажно, отчего ткань трусиков слегка промокла. Из уст Паркинсон сорвался приглушённый стон. Она закрыла глаза, зарываясь руками в его мягкие волосы.       Пока Гарри оттягивал зубами кружево с её груди, пальцы его правой руки гладили её клитор, отодвинув ткань нижнего белья. Его пальцы вырисовали круги по её промежности, а через мгновенье скользнули прямо внутрь, заставляя Пэнс поддаться на встречу его ладони. Он добавил ещё один палец и прикусил левый сосок. Её бледная кожа на груди горела под его губами, а нервные окончания отзывались тягучим, развязным наслаждением. Под одобрительные вздохи Поттер двигался губами ниже и ниже, пока, наконец, не достиг края её задранной юбки. На секунду он остановился и это заставило Пэнс отрыть глаза, сфокусировавшись на Гарри в приглушённом свете ламп. Он извлёк из неё свои пальцы, медленно погружая их в рот и поочерёдно прошёлся по ним языком, смакуя её вкус. Действие было настолько интимное, что Паркинсон перестала дышать, ощущая, как где-то внизу живота затянулся тугой узел.       — Какая ты красивая… — протянул Поттер и снова наклонился, нежно целуя её внутреннюю сторону бедра.       От этого лёгкого прикосновения по телу пробежала дрожь.       — Гарри! — она громко простонала, не выдерживая напряжения.       Движение его правой руки становились интенсивнее. Поттер оторвался от её груди, снова целуя Паркинсон в губы, вкладывая в этот поцелуй всё своё желание. Она чувствовала, что практически на пределе, но Гарри остановился.       — Что… что ты делаешь? — тяжело дыша, спросила Пэнс.       — Я должен войти в тебя, иначе просто сойду с ума, — ответил Поттер, опускаясь ближе, чтобы его твёрдый член упёрся в её промежность.       Но всё, что смогла ответить Паркинсон — это протяжной стон. Это было куда красноречивее, чем любые другие слова. Ей казалось, что она проваливалась в океан блаженства. Поттер точно знал, что нужно делать, чтобы свести Пэнс с ума. Она прикусила нижнюю губу, а руками обхватила его спину. Гарри просунул обе руки под неё, крепко обнял, его член скользил и входил в неё всё быстрее и быстрее, пока Паркинсон не почувствовала, как стенки влагалища начинают сжиматься. Она выгнулась, чувствуя, как всё тело подрагивает, и нежное покалывание волной обдало её с ног до макушки. Глаза сами собой зажмурились от удовольствия, окончательно вырвав её из реальности. Оргазм начал накрывать её с головой, выбивая все силы.       — Сильнее, — выдохнула она.       И Поттер начал двигаться интенсивнее. Пэнси обхватила его бедра ногами, чтобы их тела максимально соприкасались. В какой-то момент её стоны превратились в крики. Гарри продолжал двигаться в ней. Ещё один толчок и ещё. Вторая волна удовольствия накрыла её с головой. Сил в руках и ногах не осталось, и Пэнс почувствовала, как её тело начало обмякать.       А через минуту Гарри прижался к ней сильнее и замер.       Они оба пытались отдышаться, чувствуя учащённое сердцебиение друг друга.       — С Рождеством вас, господин министр, — тихо, но еле сдерживая смешок, устало протянула Пэнси. — Ведь оно уже наступило.       Она не чувствовала тяжести его тела, прислушиваясь только к тому, как в такт бились их сердца. Это было чертовски хорошо. Пэнс чувствовала приятную усталость и ломоту в теле, от которой совсем не хотелось избавляться. Поттер сполз с неё и поцеловал в плечо — так аккуратно и невинно, словно снова пытался облачиться в своё амплуа пай-мальчика.       — Да, — спустя пару минут ответил Гарри, вставая с дивана и перебираясь назад в кресло. Он застегнул брюки и сел на прежнее место, внимательно разглядывая обессиленную Пэнс. — Однозначно лучшее Рождество в моей взрослой жизни.       — Ты заставляешь меня засомневаться в том, что у Избранного министра магии интересная жизнь, — она открыла глаза и повернула голову к Поттеру. — Неужели секс со мной — это лучшее, что может случиться?       — Это вино… — он кивнул на бутылку. — Elsker… Знаешь, как это слово переводится с норвежского?       — Нет.       — Любовь. Любовники.       — Очень мило.       — Ты была моим желанием на каждое Рождество, Пэнси Паркинсон. Поэтому да, секс с тобой в рождественскую ночь — это лучшее, что со мной случалось.       Чёртов Поттер…       — Вы… ты… Это шутка?       Почему ей было так дико услышать это признание из уст этого человека? Пэнс нравилась многим, вызывала восхищение практически у всех мужчин, с которыми была знакома, но это признание было, словно снег на голову. Это было неожиданно и… приятно? Как она сама относилась к Поттеру? Было ли там действительно столько раздражения или дело было совершенно в другом?       — Нет, Пэнси, — усмехнулся Поттер. — Это не шутка. Я же говорил, что всегда добиваюсь своего, даже если вынужден ждать годами.       По её лицу скатилась слеза, но она рассмеялась. Насколько же абсурдная и нелепая ситуация.       — И что дальше будет?       — А дальше я обязан надоедать тебе своими приглашениями на совместные обеды и ужины, дарить тебе море цветов и вынуждать себя не представлять тебя каждый раз голой, — спокойно ответил Гарри. — Полагаю, что теперь у меня все шансы удвоились.       — Elsker… — повторила Паркинсон. — Очень красиво звучит, господин министр.       — Ты невероятно красива, Пэнси Паркинсон.       — И я была твоим желанием? — переспросила она. — Как долго, господин министр?       — Теперь мне кажется, что всю мою жизнь.       В это Рождество она осмелилась снова загадать желание. Раз у Поттера оно сбылось спустя столько лет, то и у неё всё получится.       У тебя есть все шансы, господин министр. Как минимум, потому что я осмелюсь загадать тебя.