Красивый, плохой, твой

— Уважаемые пассажиры! От лица компании "Российские железные дороги" мы рады приветствовать вас на борту высокоскоростного поезда "Сапсан", следующего по маршруту Москва – Санкт-Петербург…   — Разрешите пройти!   — Женщина, дайте рюкзак убрать.   — Ма-а-ам! Ну мам!   — Позвони как приедешь. Андрей, не забудь! Ты меня слышишь?   Хазин нащупывает кнопку прибавления громкости, но слабенькие AirPods’ы не заглушают звуков прощания пассажиров с родными и близкими. Смотреть приходится строго в окно, чтобы не натыкаться взглядом на агрессивно сосущихся в соседнем кресле. За пару минут Хазин слышит больше клятв в любви и верности, чем за всю предыдущую жизнь. Мерзкий экспириенс.   — Уважаемые пассажиры! До отправления поезда осталось 5 минут. Проверьте, пожалуйста, наличие билетов и ручной клади. Провожающих просим покинуть поезд.   Провожающая соседа Хазина девчонка начинает рыдать. Боковое зрение улавливает, как она размазывает тушь по лицу. Петя тянется к стоящему на столике Спрайту. "Сапсан" трогается под оглушительный шепот Pyrokinesis’а в наушниках.   Хазин опускает тяжелые веки. Кислинка Спрайта капельку перебивает тошноту. Курить хочется до подрагивающих пальцев, хотя последнюю сигарету Хазин выкурил прямо перед посадкой. Музыку приходится выключить, звенящая голова не выдерживает.   Вокруг достаточно тихо. Спасибо, что взял место по направлению движения. А то бы нахер выблевал все две бутылки сладкой газировки. Хазин трет виски. Хочется ссать и немножечко сдохнуть. А вот вставать, чтобы дойти до уборной, а потом до бистро, не хочется.     У туалетов, конечно, очередь. Пока Хазин размышляет о бренности плоти, прислонившись к стене, рядом срутся какие-то женщины. Одна с собакой, другая с ребенком лет четырех. Выходящий из кабинки мужик задевает Хазина плечом. Наверное, от таких и не стоит ожидать особой меткости. Но не так же, чтобы обоссать все вокруг. По дороге в бистро Хазин обливает руки антисептиком.   Голод скручивает желудок, но есть не хочется. Хазин заказывает овощной суп и рис с чем-то там, надеясь запихать в себя хоть немного. А то только голодных обмороков и обострения гастрита не хватало.   Еда оказывается неожиданно сносной. Кажется, Хазин ни разу не ел в "Сапсане", всегда получалось вырубиться на всю дорогу. Жизнь становится капельку светлее. Еще бы покурить…   Поездка проходит редкостно бездарно: ни поспать, ни почитать не вышло. Хазин пялится в окно, хлещет кофе и одним глазом смотрит какой-то боевик из местного каталога.   Питер встречает ласковым солнышком. Хазин ему не верит. Все солнцезащитные очки где-то в багаже, который приедет в Питер отдельно от самого Хазина. Еще и жарко. Блядство. Такси получается вызвать только минут через десять. На парковке мелькает приметная неоново-рыжая кепка попутчика. Он радостно сосется со встречающей его девчонкой. Хазин жадно затягивается в последний раз и ныряет в салон подъехавшего "Соляриса".   Заранее снятая квартира радует отсутствием каких бы то ни было атрибутов того, что люди называют уютом. Чем-то похоже на арендованную на пару месяцев московскую предшественницу. Она не слишком изменилась после того, как Хазин упаковал все свои вещи. Его “дом” можно было уместить в чемодане: документы, ноут, планшет, любимые книги и несколько сентиментальных безделушек вроде полароидных фоток.   Своей мебели или чего-то такого у Хазина не было, коробки с одеждой вот-вот доставят сюда. Он бы не потащил в Питер и шмотки, но взыграла внезапно появившаяся жаба: его гардероб стоил круглую сумму, и на покупку нового тратиться не хотелось.                                           Все имущество в Москве Хазин продал. Недвижка, две машины – все. Остался только инвестиционный портфель, на прибыль от которого Хазин планировал жить, если что-то пойдет по пизде. Он рассчитал все филигранно. Новая жизнь с чистого листа. Никакого влияния отца. Он избавился от всех балластов: вещей, людей, своей зависимости.   Хазин сползает по стенке и утыкается носом в колени. 

***

Шустрая BMW i8 легко маневрирует в неплотном потоке. После Москвы водить здесь легче, но придурков на дороге по ощущениям больше. И пешеходы какие-то борзые абсолютно. Все-таки удачно Хазин тачку выбрал: плавная, быстрая. Тонкие пальцы любовно поглаживают руль.   После покупки машины у Хазина не осталось предлогов продолжать затворничество. До этого он без зазрения совести неделю прожил на доставках, не высовывая носа дальше двора своего жилого комплекса. Встречаться с последствиями своих решений не хотелось. Пару раз Хазин даже малодушно думал: а не зря ли он это все? Сидел бы себе в Москве, жил свою привычную жизнь и не дергался. Но что сделано, то сделано.   Окончательно выбраться из скорлупы заставляет неминуемое приближение дня, когда придется выйти на работу. В гардеробе не нашлось ничего подходящего под местную сентябрьскую погоду. Нужно что-то компактное и непромокаемое. А потом еще заехать за новой посудой, тарелки арендодателя оказались удивительно уродливыми.   После отказа от наркоты у Хазина освободилось какое-то огромное жизненное пространство, которое оказалось нечем заполнить. От любого контента давно тошнит. Выходить на работу рано. Никаких хобби у Хазина нет, не начинать же ему вышивать крестиком в конце концов. Поэтому он едет в магазины сам, а не оформляет интернет-заказ, сидя на диване. По старому совету мозгоправа Хазин создает себе какое-то подобие режима дня и делает вид, что что-то блять имеет смысл. Покупает абонемент в спортзал, потому что похерил форму и разучился нормально подтягиваться. Жрет по часам, потому что колеса глотать нужно после еды по часам. Может, кому-то Хазин и кажется каким-то феерическим бунтарем, который всю жизнь только нарушает правила. Но правда в том, что Хазин правила любит. Ну, просто не общепринятые, а те, что были заведены в его среде. Правила позволяют чувствовать какие-то берега и не потонуть в экзистенциальном ужасе.  Не думай о том, что ты кусок мяса на большом камушке посреди чертовски огромного нихуя. Не думай о том, что ты один из 8 миллиардов таких же бессмысленных кусков мяса, по иронии понимающих это. Не думай, Петь, скушай таблеточку. И сходи в зал. Если делать вид, что цвет и количество бокалов в квартире имеют значение, можно забыть, что на самом деле значения не имеет ничего.  Мелкие бытовые заботы перетягивают внимание на себя вплоть до первого рабочего дня. Хазину даже почти хочется работать. Вернее, не работать, а уйти во что-то с головой и не всплывать ближайшую вечность.   Машина вклинивается на парковке у Главного управления полиции между "мерсом" из прошлого тысячелетия и битой "приорой". Про себя Хазин потешается, что наверняка впишется в местный коллектив с таким же успехом.   Из зеркала заднего вида на него смотрит редкостно кислое ебало. На самом деле, Хазину достаточно перестать улыбаться, чтобы приобрести налет вселенской скорби. Даже если на самом деле башка остается совершенно пустой. Ну вот лицо у него такое, что поделать. Мог бы сыграть Паттинсона в его худшие годы и выиграть.  Впрочем, на этот раз внешнее соответствует внутреннему.    — Майор Хазин. — Представляется он дежурному. — Приказ о переводе с сегодняшнего числа.   Управление непривычно большое и шумное. Вообще-то, Хазин ждал провинциального спокойствия, но опенспейс производит впечатление привокзальной площади. Личный кабинет только у начальника. Мрак.  — Тебе твой предшественник пока дела будет передавать, ты не торопись, вникай. У тебя где-то месяц до его ухода есть. — Генерал-полковник Прокопенко выглядит как типичный добрый дядюшка, который и похвалит, и пожурит, где надо. Как только такие на службе задерживаются, гнилое же место.  Хазин кивает в ответ на все инструкции. В целом, что нужно, он давно узнал сам. Остаться в погонах было своеобразным компромиссом с собой. Хазин понимал, что разом сменить и город, и работу означает рискнуть и так крайне шатким ментальным состоянием. Он просто не вывезет. Хоть что-то должно остаться, за что можно зацепиться. Этим якорем стала нелюбимая, но понятная работа.  Перевод в питерский наркоконтроль был отметен сразу. Ему опять в ГУНК - это как диабетику в кондитеры, как… торчку в наркоконтроль, да. В рехабе нельзя было юзать смартфон, вообще доступа в интернет не было. Зато была библиотека и простенькая электронная книжка в придачу. Из всяких графоманских опусов гуру личностного роста разной степени паршивости Хазин подцепил одну дельную идею: нужно не бороться с собой, а отгораживаться от зависимости. В борьбе можно проиграть. А вот в беге от нее проиграть сложнее.   Не хочешь есть сладкое? Так не покупай его вместо того, чтобы отговаривать себя каждый раз взять еще кусочек. Решил завязать с наркотой? Не испытывай свою силу воли, вали от наркоты как можно дальше. Вот Хазин и свалил. В убойный.  В дверь стучат.  — Федор Иванович, вызывали?  В кабинет заглядывает мужчина в гражданском, и сидящему Хазину становится физически некомфортно от того, насколько тот огромный.  — Проходи-проходи. Вот, обещанная смена твоя.  Хазин встает, но ситуацию это нисколько не спасает. Ему приходится смотреть снизу вверх.  — Майор Хазин. Петр Юрьевич. — Он первым протягивает руку. Следак окидывает его черным взглядом. Хоть тони в нем, сука. Рукопожатие крепкое, ручища у него огромная и горячая.  — Олег Давидович. Майор Волков.