Странники Одиннадцати Пространств: Нет худа без добра

Приходит человек в политбюро и спрашивает: — Где «это»? — Что «это»? — Ну «это»! — Что «это»?! — Ну «это»: «И как один умрем в борьбе за это». Где «это»?! К/ф «Чёрная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви» Мудрецов постигшие их бедствия возвышают, а глупцов ломают окончательно. Наполеон I

Полёт проходит в атмосфере радостного возбуждения. Впрочем, никакие эмоции не мешают команде прийти к рациональной мысли о том, что катрип следует распылять в нескольких точках паукрабьей части Двумперии одновременно, а не последовательно. Предварительные расчёты чирритью показали, что достаточно будет заразить всего девять планет – шесть внутрирукавных и три межрукавных, по три в одно и то же время, чтобы вирусы смогли быстрее распространиться среди зловредных беспозвоночных. Таким образом, нужны три команды, которым необходимо доверить распылители. Три, а не девять – ведь, как рассчитывают Стив и Бастер, есть два нюанса: во-первых, вероятность успеха повышается с опытом, а во-вторых, рисковать придётся лишь небольшой части коллектива. Команды образуются скоро и споро. Одна состоит из опытных охотников на чудовищ, вторая включает в себя две пары стальных во всех смыслах этого слова рук, третья же образована двумя пернатыми: истинно пернатым соавтором катрипа и покрытым перовидками хозяином системы Самобыт. Девять планет, которые должны быть заражены катрипом, команды разбирают так же бодро. Райтлет и Сэн берут на себя внутрирукавные Мизергели и Альдон, а также находящуюся неподалёку, в Огненно-Хвостовом Межрукавье, планету Увафыр. Бастеру и Джексу достаются внутрирукавные Флуплюль и Кибервирт, из Укрыто-Шлейфового Межрукавья – Кнууэ. Крилли и Ксандер же должны отправиться на внутрирукавные Хлонокоптер и Агроквеан, а ещё на Исс-Юнгулюс из Многозвёздно-Хвостового Межрукавья. Разделяться мятежники планируют последовательно, аккуратно и в глухих уголках нужных звёздных систем. Хотя «Тёмная Материя» и зарекомендовала себя как истинно незаметный корабль, лишняя осторожность не повредит. Первыми от команды отпочковываются охотники на чудовищ. Перед отлётом они проверяют не только распылители катрипа, но и коннектары – киберпанки установили новую программу, которая обеспечивает связь с нанороботами. – Вы давайте, как следует катрип распыляйте, а то вдруг промахнётесь! – громко сопровождает отделение маленького юркого корабля от «Тёмной Материи» Эффелина. Райтлет и Сэн переглядываются и разворачиваются к элегантине. Они застывают неподвижно. Лишь смена цветов сартонарийской радужки и подёргивания тц-рикского хвоста говорят о содержании направленных в сторону Эффелины мыслей. Глаза телепатов лезут на лоб, а их лица начинают медленно вытягиваться. Не-телепаты догадываются, отчего это, и принимаются хохотать. Выждав ещё пол-деминуты, охотники удаляются. – Накет, записывай, – заявляет Стив, когда кораблик Райтлета и Сэн исчезает во тьме заоконного космоса. – Да с удовольствием, – отзывается бедантиевец. – Материал для диссертации буду уже щас набирать, вот чё! Терраформ прорыкивает Накету выражение, прозвучавшее в мозге Райтлета. В мягком литературном переводе оно означает «всем совершенно наплевать на то, что ты думаешь». Вскоре наступает время, когда от экипажа «Тёмной Материи» должна отделиться команда киберпанков. Джекс и Бастер тоже успевают получить так необходимое для них напутствие Эффелины: – Постарайтесь везде катрип распылить, как следует постарайтесь! Матерный лексикон Накета обогащается фордокс-приманским пожеланием скучной жизни и кибервиртским проклятием, которое уходит корнями во времена проводных информационных сетей. Что интересно, третья команда отделяет свой маленький звездолёт под необычный аккомпанемент: молчание Эффелины. Крилли и Ксандер даже оборачиваются к ней перед тем, как зайти в свой кораблик. Смерив непонятным взглядом пернатых братьев, элегантина мямлит: – Ну, удачи. – И это всё? – изумляется Карл. – А я уже настроился! – И я вошёл во вкус, – вторит Накет. – А чё, интересно же, как эволы ругаются! – Извини, Накет, но я не ругаюсь матом, – заявляет Ксандер. – Даже в мыслях. Я же осознаю, что кругом телепаты. – Щупальца не распускай, проглотон, – находится, наконец, Эффелина. – Осторожнее с ним, Крилли… Договорить элегантина не успевает: восторженный вопль телепатов легко перебивает её тонкий визгливый голос. – Прошу прощения, – бубнит Ксандер. – Сорвался всё-таки… – Да туда её, молодец! – гогочет Стив. – А от тебя, Крилли, я такого крутого словца не ожидал, не думал я, что ты так браниться умеешь, – обращается к чирритью Сай Фай. – Чик-чирик! Богат наш язык на все случаи жизни, – весело чирикает Крилли. Итак, к тому моменту, как маленький звездолёт с двумя пернатыми мятежниками на борту достигает Хлонокоптера, Накет узнаёт для себя в общей сложности восемнадцать новых матерных слов, шесть оскорбительных фразеологизмов и две особых частицы, делающих неругательное выражение бранным. – А мы не будем зря терять время, – объявляет Стив оставшемуся экипажу. – Где у нас могут возникнуть проблемы? Где паукрабихи или йорзе – или они вместе, хотя это вряд ли – могут помешать нашим планам? Какие будут предложения? – Разве они не считают нас замёрзшими на Глации? – сомневается Леод. – Пока у нас не было никаких инцидентов, из-за которых о нас могли бы вспомнить. – Может, гм, наведаться в Укрытый Рукав? – предлагает Айзел. – Помните, э-э-э, что говорил Стефан? Двумперцы, хм, находят какие-то лазейки, эм, в Укрытый Рукав. Э-э-э, и это несмотря на, гм, кораблеедов. – Как любит говорить Бастер, логично, – улыбается Стив. – Держим курс на край Укрытого Рукава. Может, даже к трактиру поближе. – Не в сам трактир, надеюсь? – стонет Яарвокс. – Столько времени прошло, а я до сих пор даже думать о нём не могу. – Пить надо меньше, – язвит Веншамея. – Чья б мычала! – Разумеется, никакого трактира, – улыбается Стив. Пока «Тёмная Материя» направляется к окраинам пока ещё относительно свободного от Двумперии рукава Галактики, небольшой звездолёт Райтлета и Сэн достигает Мизергели, планеты с зеленоватой атмосферой. Серая поверхность единственного материка усеяна светло-розовыми паукрабьими постройками, и покрыта толстым слоем отвратительной паутины. К счастью, приземление в планах охотников не стоит. – Хоть это и не достойные противники-чудовища, и не совсем охота, но, думаю, сказать «юур солшом» лишним не будет, – шепчет Сэн. – Красивая всё-таки традиция перед охотой. На нужный лад настраивает. – Верно. Юур солшом, – соглашается Райтлет и включает распылители. Если бы хоть одна паукрабиха смотрела на небо, она бы заметила, что тут и там в воздухе появляются какие-то странные белые облачка, которые быстро исчезают. Но паукрабихам на Мизергели совсем не до того: они заняты тем, что разрабатывают новые коварные планы… и плетут свою омерзительную паутину. Охотники выходят из атмосферы Мизергели. Их коннектары показывают, что операция прошла успешно, вирусы проникли в паукрабью гемолимфу, а нанороботы уже начали копировать друг дружку и вместе с вирусами распространяться. Катрип начинает победное шествие по паукрабьей столице. – Юур дефнерп! Подозрительно идеально, – заключает Райтлет. – Юур дефнерп! Погоди, нам ведь ещё на две планеты надо наведаться, – напоминает Сэн. – Вот там-то, может, и вляпаемся во что-нибудь! – О, да, наверняка! Что за жизнь без приключений на свой хвост! Как ни странно, на Альдоне и Увафыре всё проходит так же гладко. – Вот как Двумперия влияет на разум, – догадывается Райтлет, когда настраивает новый курс небольшого корабля. – Нам уже кажется ненормальным, если всё проходит по плану. – Возможно, на то эти черти поросячьи и рассчитывают, – тревожится Сэн. – Ладно, ну их. Интересно, как там у остальных дела? А у остальных диверсантов тоже всё хорошо: всё прошло без сучка и без задоринки. Джекс и Бастер даже нашли время убедиться в том, что заражены не только паукрабихи, но и ходострелы, а Ксандер и Крилли – даже взять воздушные пробы ДНК немногочисленных живых существ, которые ещё населяют почти полностью умерщвлённый паукрабихами Исс-Юнгулюс. А вот у остальной команды проблемы возникают уже на подлёте к окрестностям Таймлете. Двумперская боевая флотилия не несёт той угрозы «Тёмной Материи», что несла когда-то «Хитрюге», но летит таким строем и с такой скоростью, что грозится влететь в невидимый корабль чуть ли не в полном составе. Автопилот мятежнического звездолёта предлагает множество вариантов, как уйти от опасности, но ни один не выглядит достаточно убедительным. Вдруг просвет засекает поблизости – хотя и вне поля зрения мятежников – кое-что особенное. – Э-э-э, мёртвый кораблеед в стадии мурчальника, – с горечью в голосе сообщает Айзел. – Наверняка, гм, дело двумперцев. Хм, этого я и боялся. – Как будто кораблееды не умирают сами по себе, – сомневается Герн. – Они же не бессмертны. – Всё же, стоит присмотреться, – решает Стив и витиеватым путём подводит корабль к мурчальнику. Глаза и рот кораблееда неестественно широко раскрыты, а потускневший мех стоит дыбом. Похоже, что существо погибло в мучениях. Стоит «Тёмной Материи» подлететь поближе, как боевая флотилия двумперцев резко меняет курс. Как раз в сторону мятежнического звездолёта. – Неужели они устроивать ловушка? – тревожится Фиб-Фиб. – Итиен!!! – взвизгивает Карл. – Мысли! Скрываем! – Не хватало нам ещё этой телепатки новоделанной, – ворчит Леод, укладываясь под парящим столом. – Свет ещё надо выключить, – сообщает скорее сам себе Стив. «Тёмная Материя» уже не в первый раз превращается в тёмный и, по мнению «новоделанной телепатки», совершенно безжизненный участок пространства… Телепаты-мятежники изо всех сил стараются, с одной стороны, не выдать себя, но с другой – проследить за Итиен. Вдруг они вычитывают очень нехорошую мысль, которая уже стала сообщением для паукрабих в боевых кораблях: – Что ж вы, дуры, один трупак оставили! Вот возьмёт какая-нибудь зараза и восстановит этих тварей! – Юрксла! – шипит Стив. – Тебя не увидят те, кто с тобой не знаком! Скорее лезь к трупу и достань хоть одну шерстинку, хоть какую-то ткань! – Уже, это, как его, иду, вот! – бойко откликается лопхофссла, молниеносно обвязывается полимерно-металлическим тросом и вылезает из звездолёта. – Сай Фай! Не тормози, твой выход! Марсианин подкрадывается к приборной доске и настраивает просвет. Дело в том, что телепаты успели втайне от Итиен коллективно прийти к мысли, что опасную ситуацию надо использовать для того, чтобы выудить максимум информации о двумперских кораблях. Именно с этими кораблями должна быть как-то связана печальная судьба кораблеедов… взяться за сканирование зловещих звездолётов решил именно Сай Фай – в силу любви к мельчайшим деталям во всём, а также особой ловкости четырёх рук. Тем временем шестью тонкими ручками Юрксла выдирает знатный клок шерсти из тела кораблееда. Для верности он собирается добыть ещё один, но Стив, дёрнув за трос, затаскивает невидимое для Итиен существо внутрь корабля. Буквально через несколько стеков паукрабихи покрывают труп мурчальника специальной газовой оболочкой и поджигают особо горячим пламенем. Труп практически мгновенно обращается в пепел. Корабль мятежников едва успевает отлететь на безопасное расстояние и не подцепить опасную горючую атмосферу. Когда от кораблееда остаётся только серое облако, двумперская флотилия и корабль Итиен снова меняет курс – но не так, как предполагали мятежники. Паукрабихи и серая ушелица-киборг вовсе не стремятся вглубь Укрытого Рукава, отныне лишённого естественной защиты. Флотилия сворачивает совершенно в другую сторону. – Мизергели, – вылавливает мысль Млем. – Надеюсь, что это знак того, что у наших охотников всё получилось. – Ох, у нас тоже всё, гм, получилось, – выдыхает Айзел, указывая рукрылом на Юркслу. – Что бы мы, эм, без тебя делали? – Я, это, почему-то, как бы, думаю, вот, что, это самое, Стив бы, как его, ну, полез бы, вот, – отвечает лопхофссла. – Угадал, – кивает Стив. – Не забудем, впрочем, и о Сай Фае. Сколько же полезных данных ты успел добыть, молодец! – Я не просвет, не просвет я, – отшучивается Сай Фай. – Я просто настроил и записал информацию, просто настроил инструмент да сохранил данные! Не меня хвалить надо, а технику, всё техника родная, а не я! – Ну ты скромняга. Друзья, теперь наши приоритеты несколько сместились. Айзел, тебя я попрошу изучить образцы и подумать о том, как восстановить наших укрыторукавных зверюшек. Их надо будет сделать устойчивыми к тому, что их сгубило. – Главный вопрос, по-моему – где это делать, – высказывается Силмак. – Могу порекомендовать, хм, родной Сабкостисс, – произносит Айзел. – Нам, э-э-э, не раз приходилось, гм, восстанавливать вымерших живых существ, э-э-э, модифицировать их, реинтродуцировать, гм, в естественную среду обитания. И расположена, эм, наша планета там, куда, гм, вряд ли добрались двумперцы. Хм, даже если они уже начали, э-э-э, захватывать Рукав. Когда фоксиллинда принимается за работу с энциклопедическим секвенатором и химическим анализатором, «Тёмную Материю» нагоняет звездолёт киберпанков. – Эта киборгша вам ничего не сделала? – спрашивает с порога Джекс. – Она тут совсем рядом была, Итиен. – Разминулись, – лаконично отвечает с потолка Карл. – Ну и прекрасно! У нас всё получилось. Как остроумно выразился мой стальной друг, кристально чисто, в тон моему белому костюму. – Логично, – усмехается Бастер. Вскоре на «Тёмную Материю» возвращаются и охотники, и Крилли с Ксандером. Обменявшись впечатлениями, мятежники берут курс на Сабкостисс. Путь, к сожалению, затягивается. Мятежники обнаруживают, что по крайней мере четыре привычные магистрали перестроены и ведут теперь совершенно в другие регионы Млечного Пути. К счастью, незаметность «Тёмной Материи» не подводит: даже тогда, когда звездолёт выныривает из труб в особенно густонаселённых двумперских районах, на корабль не обращает внимания вообще никто – ни сами двумперцы, ни их подданные. Через многие дечасы нужный путь, наконец, удаётся найти. И экипаж с радостью слышит заветную фразу из уст Айзела: – Э-э-э, друзья, за бортом – Сабкостисс! К счастью, Сабкостисс выглядит нетронутым: всё то же синее небо и бескрайние густые леса. И тот же космопорт в кроне громадного раскидистого дерева с ярко-жёлтыми листьями. – Вот только, эм, здесь нам лучше сейчас, гм, не светиться, –- комментирует фоксиллинда. – Вдруг двумперцы, гм, подключатся, хм, к нашим информационным сетям. Ныряем, э-э-э, в самую чащу, к нашей, хм, Лаборатории Моделирования Биологического Разнообразия. Вон туда, эм, где самые толстые, гм, ветви. – Пинь! Чувствую себя как дома! – замечает Крилли, усевшись Айзелу на плечо. – Те же затерянные в густых лесах сооружения, чик-чирик. – Разве что они, э-э-э, неживые. Впрочем, э-э-э, я смотрю, ты уже успел, гм, привыкнуть к нашему, хм, корабельному оборудованию, к технике, эм, которая не реагирует, гм, на клевки и поглаживания. – Чирп! Да, было, конечно, непривычно, но любое разумное существо должно уметь приспосабливаться ко всему. Как говорится, кто не влетает – тот пролетает! – Но кое-что, хм, в нашей лаборатории будет тебе, э-э-э, прекрасно знакомо. – И что же, чирп? – Эм, погоди, брат! Терпение… Команда приземляется у подножия совершенно древовидного, но из дерева не состоящего лабораторного комплекса. Хоть это и не космопорт, через регистрацию и считывание биологических тканей мятежникам приходится на входе пройти. – Не засветимся? – хмыкает Веншамея. – Научные информационные сети сугубо внутренние и хорошо защищены, – обнадёживает Бастер. В предбаннике самой лаборатории, который обвешан всевозможными экранами, плакатами, фотографиями и даже картинами, Айзел резко останавливается и прислушивается. – Похоже, хм, внутри кое-кто из моих старых знакомых, гм, коллег и учеников! Айзел открывает дверь лаборатории. Интерьер помещения, которое называют Экосистемным Центром, бел и сверкающ, что несколько не сочетается с «деревянной» облицовкой здания. У стен расставлены парящие и прикреплённые к полу столы с классическим лабораторным оборудованием, шкафы, витрины, энциклопедические секвенаторы, биореакторы, компьютеры, электрогенераторы, копипринтеры… пространство, как принято на Сабкостиссе, забито всякой всячиной более чем под завязку. В центре лаборатории, тем не менее, весьма просторно: там находится экосистемный имитатор – суть огромное помещение с прозрачными стенками, внутри которого самым остроумным способом, а именно с помощью управляемых ксибидитичикских мягкоплотов, которых срастили с саморгом, можно смоделировать любую экосистему. Именно вокруг экосистемного имитатора, который сейчас воспроизводит условия одной из загубленных паукрабихами планет, собрались знакомые Айзелу фоксиллинда… вместе с одним орхгом. – Гм, позвольте представить – мой учитель, профессор Тинбер Ненок, давняя коллега Брокейн Дмаакн и ученик Ланен Фраг. И ещё один мой ученик – многим из вас уже, э-э-э, знакомый Креффш’Дор, – объявляет Айзел. Все эти фоксиллинда и орхг синхронно, как по сигналу, оборачиваются к Айзелу и его друзьям. Стеков десять стоит звенящая тишина. Наконец, Ланен в глубочайшем изумлении шепчет: – Профессор Дори? Вы живы? – Мы думали, Вас уже на свете нет! – восклицает Брокейн. – Вас всех же сбросили на Глацию во время снежной бури! – Главное, гм, чтобы так же думали, э-э-э, паукрабихи и йорзе, – мягко улыбается Айзел. – Ваших, значит, рукрыл дело – беспаутинная болезнь, которая буквально несколько дечасов назад появилась! – добродушно усмехается Тинбер. – Э-э-э, это дело в основном одного очень ловкого клюва и, гм, четырёх замечательных рук. И, конечно, гм, тех, кто помог распространить вирус. Рекомендую… Айзел представляет каждого члена экипажа «Тёмной Материи» в таких красках, что каждый, кто умеет смущённо менять цвет, делает именно это. Даже честолюбивый Стив. – А теперь, гм, сразу к работе, – сворачивает фоксиллинда на деловую стезю. – Э-э-э, вам что-нибудь известно, гм, о гибели кораблеедов… ах, да, я же не написал статью, гм, для Энциклопедии! Я, э-э-э, о космических чудовищах… – Четыреформы-астероидоеды межзвёздные? – отзывается Креффш’Дор. – Знаем только, что их отравили фтором. А собрать образцы тканей мы не успели – двумперцы предусмотрительно сожгли все трупы. – Моё название, – кивает Тецклай. – Совпадение, – смеётся Айзел. – Коллеги, э-э-э, спешу вас обрадовать: мы, хм, успели взять образцы. Фоксиллинда указывает рукрылом на Юркслу. Взору учителя, коллеги и учеников Айзела лопхофссла предстаёт с внушительным комом шерсти в руках. – Наверное, можно связать нового мурчальника, а там он сам разовьётся, – шутит Витс. – О, блеск, так и сделаем! – одобряет шутку Айзел. – Я, кстати, вязать умею, – потупив взгляд, вступает Креффш’Дор. – И как раз… ну… связываю это увлечение с занятиями анатомией. Двумя правыми руками орхг указывает на одну из витрин неподалёку. На ней красуются совершенно умилительные и при этом анатомически точные вязаные органы, скелеты и вскрытые организмы. – Гм, синтез науки и искусства, хм, в чистом виде, – комментирует Айзел. – Э-э-э, ты не забыл, чему я тебя учил. – На долгие годы забыл, служа Тримперии… более того, профессор, позвольте покаяться. Не знаю, сможете ли Вы меня простить после того, что я вам расскажу. Если нет, это будет справедливо. – Я уже давно тебя, гм, простил. Ты ведь, эм, не плохой, на самом деле. Просто, э-э-э, ты легко поддаёшься влиянию. – Именно. Так вот, после Вашей проповеди на Эр-Нюге я уже готов был вернуться в науку, собрался на Сабкостисс… но по дороге меня поймали йорзе. Уж не знаю, мозговзломом ли, или просто красивыми словами, но они меня на сторону Двумперии склонили. Они снова разбудили мои низменные инстинкты, выдали ворох оружия и отправили на окраину Многозвёздно-Хвостового Межрукавья, на Глоэклоэщоэнцак. В тамошних густых джунглях прятались и пытались устроить базы мятежники вроде вас. Йорзе называли их «партизанами». И моя грязная работа заключалась в… убийстве этих самых «партизан». Меня так и называли, просто «убийцей». Не помню, как долго я нёс эту недостойную службу, но я лишил жизни сотни существ. Убивал всех, даже безоружных, не слушая мольбы о пощаде. Какая-то крохотная часть меня сопротивлялась, вспоминала Ваши слова, но зло уверенно побеждало. Знаю, теперь Вы отвернётесь от меня. И будете совершенно правы. – Да, гм, ты вновь поддался дурному влиянию. Тем не менее, хм, сейчас ты здесь, эм, занимаешься благородным делом. Значит, э-э-э, ты исправился. – Да. Но не Ваша проповедь наставила меня на путь истинный. Меня вразумил Господин. – Э-э-э, господин… кто? – Не помню. Можете надо мной смеяться, но я действительно не помню ни вид, ни внешность, ни даже голос Господина. Знаю только одно: Господин сказал мне, что надо окончательно порвать с Имперским Союзом и заняться наукой. – Интересно. Что же, гм, произошло? – Всё изменилось в один дождливый вечер. Тогда я наткнулся на экипаж и пассажиров какого-то подбитого корабля. Ни у кого из них не было сколько-нибудь серьёзного оружия. Но меня это, понятное дело, не смутило. Я помню, как замахнулся испарителями, готовясь разрубить всех на куски, но тут ко мне кто-то подошёл вплотную – кажется, капитан… и… что было дальше, я не помню вообще. Как будто кусок воспоминаний вынули из мозга. Осталось только очень приятное ощущение. Как… знаете, как оргазм, только очень долгий и… не такой, как обычно… он был во всём теле, а больше всего – в голове, вот... сразу после этого я побросал всё оружие, нашёл свой корабль и улетел на Сабкостисс, даже не известив йорзе. С тех пор я здесь, занимаюсь наукой и творчеством, и ни разу больше я не принимал участие ни в каких грязных делах. И ни за что не приму. Я скорее умру, чем буду убивать невинных. – Это, гм, замечательно! Знай, э-э-э, я не держу на тебя зла. Просто, эм, не сворачивай больше с достойного пути, хорошо? – Никогда не сверну! Так я поклялся моему Господину… – Знакомый почерк, – вступает Стив. – Бельтальянский гипноз в чистом виде. – Но им сейчас владеют, гм, всего два существа во всём Млечном Пути! – восклицает Айзел. – Э-э-э, звёздный кит и Пикку Ляакяри. – Пикку Ляакяри? Незнакомое имя. Он обучался тогда, когда я был в полукоме? – Да. Это, эм, тот уйкку-монашек, которого тогда Райтлет, гм, спас. Был ещё кто-то… э-э-э, вылетело из головы, хм, не помню, кто это был. – А я, кажется, помню, – неожиданно заявляет Тецклай. – Правда, только вид. До меня доходили слухи, что это человек. – То есть, гм, имени не вспомнишь? – Нет. – Жаль. Но, хм, как бы то ни было, эм, я рад за тебя, Креффш’Дор! Пусть, э-э-э, не совсем своим умом, но ты, гм, дошёл до верной дороги в жизни. Кем бы ни был, эм, твой Господин, он всё сделал, э-э-э, правильно. – Развели тут философию! Пошли уже займёмся четыреформами! – верещит Ланен, приняв из рук Юркслы шерсть мурчальника. Почти незаметная дверь ведёт в святая святых Лаборатории Моделирования Биологического Разнообразия: Универсальный Инкубатор. Его интерьер выдержан в тёмно-синих цветах. Как и предыдущее помещение, это под завязку забито всевозможным оборудованием. Среди привычных секвенаторов, компьютеров и копипринтеров выделяются живоросты – аппараты для искусственного выращивания живых организмов. Это особая гордость фоксиллиндской технологии, которая распространилась по Млечному Пути почти одновременно с Галактической Энциклопедией. Именно благодаря живоростам стало возможно воскрешать любые формы жизни, а также проводить множество экспериментов, которые раньше осуществить было трудно технически или этически. Живоросты представляют собой прозрачные прямоугольные баки, заполненные либо жидкостью, либо смесью газов, привычной для выращиваемого организма. К одной стороне бака прикреплена система подачи необходимых веществ, в том числе питательных, дезинфекторы и фильтры, а также система управления гравитацией. В крышку встроены осветительные приборы. Дно любого бака выстлано бактериальным матом. Микробиальное сообщество призвано перерабатывать отходы жизнедеятельности выращиваемого организма в форму, удобоваримую для растущих в специальном отсеке под баком грибов. Грибы окончательно минерализуют все отходы. Полученные соединения, естественно, используют вторично. Сам выращиваемый организм может либо свободно расти на островке специального субстрата, либо его могут удерживать тонкие, лёгкие, но очень прочные нити из саморга. Из саморга же сделана и едва заметная сетка физико-химической стимуляции, которую применяют при выращивании организмов, способных к произвольному движению. Ею оборачивают животных, протоплазмиков, проглотонов, слизевики и ростосинтов. Физико-химическая стимуляция позволяет такому организму вырасти полностью готовым к жизни за пределами живороста. Существует два способа выращивания живых организмов: конструкторский и эмбриональный. Первый – это своеобразная сборка организма из отдельно выращиваемых частей. Например, если нужно создать животное, первым делом выращивают скелет, затем кровеносную систему, нервную и так далее. Так можно в один приём вырастить организм определённого возраста, а ещё поэкспериментировать с его внутренним строением. Второй способ, как следует из названия, представляет собой управляемое выращивание организма из зиготы. При желании процесс можно ускорить – и притом так, что можно вырастить, скажем, марсианского языкуна меньше чем за местные шестнадцатидечасовые сутки. Какой из двух методов применить для космических чудовищ? – Я бы рекомендовала создать несколько пар взрослых четыреформов, простимулировать их размножение, а полученное потомство вырастить в ускоренном режиме, – предлагает Брокейн. – Не стоит забывать, гм, что нам надо поработать с физиологией чудовищ, – вступает Айзел. – Э-э-эм, необходимо сделать их устойчивыми, хм, к фтору. – А ещё они должны научиться переваривать соединения гиперполимера, сложные соединения гиперполимера должны уметь усваивать! – добавляет Сай Фай. – Двумперцы решили, что гиперполимер в соединении с металлами будет лучше для их кораблей, двумперцы решили соединять гиперполимер с металлами для кораблей. Металлы кораблеедам привычны, привычны кораблеедам металлы. А вот с гиперполимером они эволюционно не знакомы, не знакомы они с гиперполимером эволюционно. – По-моему, проще всего подселить кораблеедам какие-нибудь симбиотические микроорганизмы, которые могли бы перерабатывать гиперполимер, – отзывается Ксандер. – Ти-тич! Такие ещё надо сконструировать и вырастить отдельно, - комментирует Крилли. – Обычно гиперполимер, чирп, перерабатывают простой переплавкой, а вот микробы ещё не научились его разрушать. Чек-чек, и пока ещё таких никто не создал. – Может, легче будет как-то изменить саму пищеварительную систему кораблеедов? – рассуждает Млем. – А можно вот ещё что сделать: так сказать, недоделать и то, и другое, – заявляет Стив. – Например, начальную стадию расщепления гиперполимера можно поручить определённым пищеварительным ферментам. А завершающую – уже микроорганизмам. Таким микроорганизмам не нужно уметь перерабатывать сырой гиперполимер. Их создать явно будет легче. – Мысль замечательная, – восхищается Тинбер. – И всё-таки, по-моему, стоит попробовать создать микроорганизмы, которые смогут усваивать гиперполимер от начала и до конца. Мы ведь не можем утверждать с уверенностью, что их выращивание потребует неимоверных усилий и дикого количества времени, пока не попробуем! – Согласен, гм, попытаться стоит, – отвечает Айзел. – Но есть одна, э-э-э, проблема: мы не можем быть, гм, уверены в том, что микроорганизмы, хм, которые перерабатывают столь сложный и непривычный, эм, для живых организмов материал, хм, будут хорошо себя чувствовать, э-э-э, в организме кораблеедов. А кораблееды, гм, в свою очередь, не будут страдать, хм, от присутствия микробов или, э-э-э, от их метаболитов. Придётся усложнять, гм, этот суперорганизм, нужны, гм, соединительные элементы. Вот они-то обычно, хм, не умеют расти быстро, э-э-э, меньше года никак, а стимулировать их, эм, сложно. – Один косячок – и моя протоплазма за двое местных суток соединит даже веник с чайником, оперу с балетом и божий дар с яичницей, – вызывается Карл и демонстративно выпускает из рук щупальца. – Ни фига себе побочный эффект! – восхищается Яарвокс. – Да! Чирп! Теперь всё сложится, пинь! – радуется Крилли. – Кажется, э-э-э, мы определились, – подводит итоги Айзел. – Итак, хм, предлагаю следующий план: эм, создаём микроорганизмы, разрушающие гиперполимер, гм, записываем в генах кораблеедов устойчивость к фтору, э-э-э, берём протоплазму Карла… – После косячка, – ядовито напоминает Джекс. – Для меня, а не для него, – находится Карл, указав на киборга. – Ха, выкрутился! – Так вот, гм, а затем пробуем, э-э-э, всё соединить конструкторским методом. Потом, хм, скорректируем геномы симбионтов, э-э-э, и вырастим популяцию кораблеедов, гм, ускоренным эмбриональным способом, – обобщает Айзел. Схема устраивает всех. Несмотря на то, что многие процессы автоматизированы, никто не остаётся без дела на многие местные дни. В конце концов, необходимо не только создать новых кораблеедов, проверить их состояние в космических условиях, но и построить… настоящую двумперскую флотилию, чтобы чудовища смогли проявить себя в деле. А ещё надо не забывать следить за тем, как распространяется в паукрабьей части Двумперии катрип, а вслед за ним – отчаяние у паукрабих. И попытаться понять, как эта приближающаяся победа отразится на положении дел в Галактике. Не будет ли это подарком для зловещих йорзе с туманными намерениями? Тем более, что они как-то не собираются помогать паукрабихам, страдающим от беспаутинной болезни. Хворь уверенно захватывает один паукрабий мир за другим, за чем с нескрываемым удовольствием – слегка даже садистким – и наблюдают мятежники. – Просто услада для глаз! – рассматривая в очередной раз карту, злорадствует Джекс. – Я думало, вы говорите «мёд для глаз», – бормочет Млем. – Ну, так сказать тоже можно, но обычно говорят «услада». – Как бы только в этой бочке мёда не нашлось какой-нибудь ложки дёгтя, – блещет знанием человеческих фразеологизмов Леод. И ложка эта всё-таки находится. – Друзья, у нас проблемы, беда, друзья, – сообщает как-то раз с утра всему коллективу Сай Фай. – Посмотрите на карту, поглядите на карту. Вот этот участок Многозвёздно-Хвостового Межрукавья точно занят паукрабихами, точно здесь, в Многозвёздно-Хвостовом Межрукавье, паукрабихи рулят. Но тут сигналы «ноль», только «ноль»! Неужели нашли лекарство, лечить научились? – А может быть, у них выработался иммунитет, – предполагает Ксандер. – Или он был врождённым. – В любом случае, надо проверить, проверить надо, что там! – И взять образцы тканей, – добавляет Крилли. – Чирп, если поспешим, сможем подкорректировать катрип. Я бы доверил это охотникам. – Логично, – соглашается Бастер. – Это мы запросто! – усмехается Райтлет. – Можем и целую паукрабиху словить! – Достаточно, эм, взять образец гемолимфы, – охлаждает пыл охотника Айзел. – Куда летим? – нетерпеливо интересуется Сэн. Планета, на которую по наводке Крилли направляется маленький незаметный корабль – Ксуфьекарро – некогда была цветущим миром, который считал своим долгом посетить каждый художник, скульптор и архитектор из всякой высокоразвитой цивилизации. Не только красоты самой зелёно-голубой планеты были источниками вдохновения: местные жители были настоящими знатоками изобразительного искусства, умели задевать самые тонкие душевные струны всех существ, у которых только были глаза. Но сейчас Ксуфьекарро – это сплошная розовато-серая масса из бесплодной земли, паукрабьих городов и паутины. Паутина также тянется от планеты к каждому из четырёх её спутников. В замысловатых узорах зашифрована одна и та же история, содержание которой не зависит от того, где паутина протянута. А могло бы: этот мир был населён никем иным, как царственными терраформами. История их уничтожения не вписана в Великую Паутину. Как и истории гибели триллионов других существ и сотен миллионов иных миров… Райтлет и Сэн приземляются в одном из промышленных районов, где, в случае чего, легко спрятаться среди одинаковых уродливых труб, баков и покрытых мерзкой паутиной и копотью установок. – Отвратительное место, – морщит нос тц-рики. – Ещё бы. Так, быстро пробиваем какой-нибудь паукрабихе панцирь и валим, – шёпотом озвучивает план Райтлет и готовит специальное копьё, которым поделились с охотниками фоксиллинда: под остриём находится маленькая пробирка, в которую должно попасть достаточное для анализа количество гемолимфы. Сэн готовит такое же копьё, и охотники затаиваются. Но не успевают они обменяться традиционным «юур солшом», как к ним обращается какой-то странный неприятный голос: – Какая трогательная парочка неудачников. Обернувшись, Райтлет и Сэн видят… йорзе. Судя по форме, это командующий. – Ррр, это мы ещё посмотрим, кто тут неудачник! – рычит сартонари. – Конечно, вы! – мерзко ухмыляется йорзе. – Мы уже нашли лекарство от вашего дурацкого катрипа и начали его распространять. И скоро мы вылечим всех паукрабих. Они нам ещё понадобятся. – Что?! Да вы всё врёте! – рявкает Сэн. – Не врём, пушистенькая, не врём. Лучше сдайтесь, и, быть может, волей Создателя вы останетесь живы. – Ррр!!! – только и удаётся прорычать разгневанному Райтлету. – Хрен вам моржовый! У вас ничего не выйдет! – Пошли вы к чертям поросячьим! – вторит Сэн. За спиной у йорзе постепенно собирается целый полк вооружённых до зубов киборгов с гадкой гиеньей ухмылкой. – Какое восхитительное упрямство, – ощеривается командующий. – Мне вас даже чуть-чуть жалко. Огонь! В охотников тут же летят многочисленные парализующие снаряды электробластеров. К счастью, скорости реакции Райтлету и Сэн хватает, и они успевают уклониться. Затем они начинают отбиваться от снарядов с помощью горметов. Это вроде бы удаётся, но йорзе становится всё больше и больше… охотникам приходится бежать. – Сэн! Я их отвлеку, а ты возьми образцы и лети! – обращается к тц-рики сартонари, когда они немного отрываются от погони. – Но я даже кораблём управлять не умею! – возражает Сэн. – Давай лучше наоборот… – Нет, я не могу заставить тебя так рисковать! – Ой, какая жалость! – возникает вдруг за спинами охотников всё тот же йорзе-командующий. Миг – и йорзский испаритель разрубает оба копья с пробирками. – Такой изумительный план – и провалился! Какое разочарование! – продолжает злорадствовать йорзе, пытаясь одновременно поранить охотников. Райтлет и Сэн, едва отбившись от командующего, вновь убегают. В какой-то момент сартонари вспоминает о своих крыльях, но стоит ему с Сэн на руках только оторваться от земли, как один парализующий снаряд разрывает ему крыловую перепонку. Другой же снаряд перебивает Сэн хвост. Еле сумев восстановить координацию движений, охотники вновь принимаются бежать. Йорзе становится всё больше, а сил у охотников – всё меньше… наконец, они попадают в тупик, образованный гигантскими баками с чем-то горючим. Йорзе окружают охотников со всех сторон. Шансов на спасение не остаётся. И всё же, дарить йорзе полную победу охотники не собираются. Окинув беглым взглядом баки, Райтлет достаёт гормет и даёт Сэн знак, чтобы она сделала то же самое. План ясен и краток. Убийственно краток. – Корфилль, – глядя в глаза Сэн, произносит Райтлет. – Корфилль, – повторяет Сэн, глядя в глаза Райтлету. Охотники одновременно замахиваются горметами… и вонзают их в бак у себя за спинами. – Твою ж дивизию!!! – только и успевает прошипеть противный йорзский командующий, прежде чем мощный взрыв уничтожает весь злосчастный промышленный район… Тем временем на Сабкостиссе кипит работа над кораблеедами. После ряда испытаний самыми крепкими, достойными стать защитниками Укрытого Рукава и многих других регионов Млечного Пути признают тех чудовищ, пищеварительная система которых способна частично переваривать гиперполимер самостоятельно и лишь для завершающей стадии распада требует усилий микроскопических друзей. – Что ж, я снова гений, – усмехается Стив, когда завершается очередное испытание. – Эм, согласен, – кивает Айзел. – За чудовищ, эм, можно не переживать. А вот, гм, от Райтлета и Сэн ничего не слышно, хм, уже долго. – Гррр, слишком долго, – тревожится Тецклай. – Киберпанки, точно никаких сигналов не было? – Не было, – отвечает Бастер. – Последний сигнал был три дечаса назад. Потом всё исчезло. Мы не можем выйти на связь. – Гррр, я слетаю сам и посмотрю! – заявляет хриввалэйтн с нескрываемой дрожью в голосе. – Может, лучше я? – вызывается Крилли. – Я ведь могу притвориться, чик-чирик, неразумным… – Не рискуй зря. Я полетел. Тецклай быстро собирается и улетает на Ксуфьекарро. Гнетущее беспокойство охватывает оставшуся команду. – Паукрабихи – бойцы так себе, – пытается разрядить обстановку Семиларен. – Наши охотники их легко раскидают, если что. Я уверен, что с ними всё в порядке, а связи нет из-за каких-нибудь двумперских глушилок. Да и вообще, не могли паукрабихи их найти, корабль-то невидимый… – Нет, Семиларен! Дело не в паукрабихах! Каррр! – неожиданно нервно каркает Крилли. – Чек-чек! О ужас! Нет! Нет!!! Чир-чири!!! – Что случилось? – спрашивает Леод. Крилли, ничего не отвечая, садится на шею Семиларену и вдруг клюёт его под костные пластины на голове. – Э! Ты охренел?! – возмущается блент. Чирритью спрыгивает с шеи Семиларена, держа в клюве какую-то штучку, отдалённо напоминающую нервинфлойо, только с десятком этаких насекомьих лапок. – Живой жучок! Чирп, эти проклятые йорзе! Украли нашу технологию, модифицировали её и пользуются ей в своих гнусных целях! – не выпуская штучку из клюва, верещит Крилли. – Они всё о нас знают! – И… с каких пор? – с трудом сохраняя хладнокровие, интересуется Стив. – Сейчас проверим! Чик-чирик, Айзел, можно воспользоваться секвенатором? – Э-э-э, разумеется, конечно, – растерянно бормочет фоксиллинда. – И при чём здесь секвенатор? – фыркает Тикки. – Чирп, на наших жучках всегда поселяются микроорганизмы, – отвечает Крилли, поместив жучок в специальную ячейку для биологического материала. – И он вступает в симбиоз с первыми, которые на нём поселяются. То есть, чирп, увидев, какие на нём микроорганизмы, мы узнаем, где жучок выпустили. Через несколько деминут на экране секвенатора отображаются последовательности ДНК микроорганизмов-симбионтов жучка. – Бедантия, – делает вывод Крилли. – Вы прогулялись там, а они, гады, рассыпали там все эти жучки… – Но… как это? – недоумевает Витс. – На Бедантию выходили только… люди… – Чик-чирик, это же живой жучок! Он умеет размножаться. К тому же, жучки общаются между собой, прямо как наши нанороботы в катрипе, по тому же принципу. Так что жучок есть на каждом из вас… и, стало быть, на мне тоже, чек-чек! – Получается, йорзе знают всё, что происходило с нами на Бедантии и после неё? – уточняет Яарвокс, хотя по лицу его видно, что он уже всё понял. – Всё, абсолютно всё! – Етить твою мать, жопа, срань бедантиевская! – ругается Накет. – Чё, блин, делать-то теперь? – Первым делом, пинь, – снять жучки и уничтожить их! – заявляет Крилли. – И как уничтожить? Крилли подбрасывает жучка в воздух, сноровисто ловит его и заглатывает. – Вот так, пинь, – сообщает чирритью. – Мы специально, чик-чирик, разрабатывали их такими – съедобными для птиц. Здесь есть какая-нибудь уединённая комнатка? Каждому придётся раздеться. Я всех осмотрю и уберу жучки, чек-чек. Они могут сидеть на любом, извините, месте, даже самом интимном. – Хранилище запасного лабораторного оборудования, вон там, – показывает Тинбер. Растерянные и шокированные мятежники по очереди заходят в хранилище, где Крилли скрупулёзно осматривает их тела и склёвывает живые жучки. Процесс занимает не один дечас: модифицированные йорзе ксибидитичикские жучки ухитряются находить такие места на телах мятежников, откуда доставать их особенно неудобно даже тонкому клюву Крилли. – Получается, йорзе в курсе всей нашей работы с кораблеедами, – грустно произносит Карл, когда все снова собираются в полном составе. – Да, в курсе, – не менее печально констатирует Стив. – Полностью. – Но мы, э-э-э, не можем просто взять и, гм, уничтожить всю эту работу! – заявляет Айзел. – Йорзе наверняка наведаются на Сабкостисс. Так что, видимо, придётся. – Чирп, мы можем взять клетки кораблеедов и культуры симбионтов и попытаться хоть как-то модифицировать их на Ксибидитичике, – предлагает Крилли. – Теперь-то йорзе об этом не узнают, пинь. – Но ведь йорзе стали туда тоже прилетать чаще, мы же сами в этом убедились! – возражает Карл. – И с ними Итиен… Тут возвращается Тецклай. В руках у него – кусок брони Райтлета и клок шерсти из хвоста Сэн, а в глазах – горе и отчаяние. – Порадовать мне вас нечем, – беззвучно сообщает Тецклай. – Там были йорзе. Очевидно, они погнались за охотниками. А потом всё взорвалось. Там кругом были баки с горючим. Погибли все. Воцаряется скорбное молчание. Никто не в состоянии сказать хоть слово. – Может, они попытались остановить йорзе, которые собирались вылечить паукрабих? – предполагает Стив, выйдя из этого печального оцепенения. – Не знаю. Этого уже не узнать. То, что я принёс – это всё, что осталось. – И погибли Райтлет и Сэн, очевидно, напрасно, – горько вздыхает Джекс, заглянув между делом в карту распространения катрипа. – Сигналы «ноль» распространяются всё быстрее. И как раз с Ксуфьекарро. – И всё эти жучки, каррр! – каркает Крилли. – Тецклай, зайди на деминутку вон туда, я тебя осмотрю и уберу жучок. – Что? – недоумевает хриввалэйтн. – Я тебе всё объясню. Пошли. – Как же Райтлета и Сэн жалко, – всхлипывает Веншамея, когда Тецклай и Крилли уходят. – Что йорзе в их смерти? – То же, что и в смерти любого из нас, – задумчиво пожимает плечами Млем. – О, нет… боюсь, что теперь мы все окончательно подписали себе смертный приговор. – Почему? – Пока мы несли на себе жучки, мы были для йорзе источниками ценной информации. Теперь у нас их нет, и мы для йорзе бесполезны. А раз мы бесполезны – значит, нас можно спокойно убить. – Но зачем они тогда убили Райтлета и Сэн, если на них были жучки? – Я думаю, йорзе предложили им что-то такое, на что они не могли согласиться, – рассуждает Стив. – Они всегда были храбрыми и принципиальными. Наверняка йорзе попытались склонить их на свою сторону. А они отказались. И никакие жучки их уже не могли спасти. – Гррр, скорее нам надо отсюда убираться, – возникает Тецклай, с которого Крилли довольно быстро снял жучка. – И всё-таки, есть ложка мёда в бочке дёгтя, – всё так же задумчиво произносит Млем. – Наоборот, – поправляет Джекс. – Нет, именно так. Пока мы невидимы для йорзе, мы ещё можем успеть что-то сделать. – Но что именно? Всё уже пропало! – нервно визжит Эффелина. – Этого я не знаю. – Слушайте, можно на Самобыте пока на дно залечь, – вступает Ксандер. – Мы тут с Найкой переписались. Самобыт сейчас вообще на самом краю Млечного Пути, там вообще никого нет в округе. Полетели туда. Дечасов десять дорога займёт, но зато мы будем в безопасности. – А наши… кораблееды? – с горечью посмотрев на живоросты, вопрошает Айзел. – Да, мы возьмём клетки и симбионтов, э-э-э… но, гм, я не хочу уничтожать уже выросших! – Мы спрячем их, – уверяет Айзела Креффш’Дор. – А если йорзе и прилетят, я клянусь Вам, профессор, что буду защищать кораблеедов, чего бы это ни стоило. Ради Господина. Ради Вас. Ради вас всех. – Мы все их будем защищать! – поддерживает Ланен. – Клянёмся! – Клянёмся! – вторят Тинбер и Брокейн. – Спасибо, коллеги. Гм, я всегда в вас верил, – растроганно отвечает Айзел. Мятежники, забрав образцы клеток и культуры симбиотических микроорганизмов, поднимаются на борт «Тёмной Материи» и покидают Сабкостисс. На корабле царят печаль и неуверенность. Нелепая и напрасная гибель Райтлета и Сэн, а также осознание тщетности всех усилий не дают команде сосредоточиться и придумать что-то новое. Для некоторых тревога становится просто невыносимой. – Стив, – привычно обращается к терраформу за советом Витс. Терраформ, сидящий в своей каюте, встречает человека взглядом… лишённым обычной насмешки. Пустым, ничего не выражающим взглядом. – Неужели всё пропало? Всё, что мы делаем, напрасно? Добро не победит зло? Или добро – это не мы? Судьба нами распоряжается, или мы – судьбой? – вываливает на Стива хаотичные тяжёлые вопросы Витс, глядя ему прямо в глаза. Терраформ медленно поднимается и подходит к Витсу вплотную. Амебоидные зрачки Стива медленно сужаются до такой степени, что глаза его становятся практически полностью белыми. Витс вздрагивает, но не отводит взгляд. – Витс, – тихо подаёт голос Стив. – Я. Не. Знаю. – К-как? – заикается землянин. – Т-ты же сам-мый муд-дрый, у т-тебя всегд-да есть реш-шение! – Не сегодня. – Но, Стив… – Сейчас у меня нет никаких ответов. Терраформ разворачивается и возвращается в свою каюту. Человек видит, как Стив погружается в состояние сцифа’ха. А это значит, что в ближайшие дечасы искать ответы на все эти тревожные вопросы Витсу придётся самому.