(Не)правильно

Неделя больничного Джонси медленно, но верно подходила к концу, и он чувствовал себя почти сносно, и только кашель напоминал о недавнем недуге. На работе его уже явно сочли тунеядцем, звоня по несколько раз в день и призрачно намекая, что Джонси пора вернуться к своим обязанностям и на что Бонзо всегда давал ёмкий ответ: - Пошли нахер! И Джонси так хотел согласиться с ним! Как ему хотелось бы каждый день вставать под звуки радио на кухне и Элвиса Пресли, которому громко подпевал Бонзо вперемешку с ругательствами, пить чай с вареньем и есть стряпню Бонэма, хвалить его до красных ушей и просто наблюдать за его хлопотами, просто наблюдать за ним… Наблюдать за складками лба, которые собирались, когда Бонзо серьезно обдумывал услышанное, за всеми оттенками его улыбок и особенно за той странной тёплой, которой Джон отвечал Джонси. Бонзо поддерживал его полностью в таком образе жизни, не позволяя даже подолгу заниматься на инструменте, на что Джонси со вздохом неизменно отвечал: - Имел бы я на тебя такое влияние… - Ну, со мной сложно совладать, - краснея, отвечал Бонзо, - я не хожу на учебу, потому что для меня она давно потеряла смысл, и для тебя тоже, я же знаю, - проклятье, он его просто читает! Джонси только вздыхал - он не мог принудить Бонзо даже домашку узнать, не говоря о парах! - Роберт говорил мне всегда все, - хмурился Бонзо, и Джонси тут же сворачивал тему. Но над их идиллией довлели не только работа и домашки Бонзо. Они должны поговорить, пока Джонси не вернулся на работу, и оба это понимали. Понимали…и тянули. Бонзо ни за что бы не решился начать этот разговор, а Джонси не мог физически - он был ещё слишком слаб для подобного. И, как часто это происходит в таких случаях, разговор случился внезапно, при самых…неожиданных обстоятельствах. В субботний вечер, когда день укоротился настолько, что свет не выключали даже днём, и за окном валил крупный, мягкий снег, Джонси сидел за пианино и наигрывал несколько рождественских мелодий Элвиса к большому удовольствию Бонзо, который расположился на диване с сигаретами и чаем. Однако потом, как у него часто бывало, руки скользнули в другие тональности, набирая уже продуманные кусочки мелодии Джонси. Сегодня он пошёл дальше. Бонзо сидел не дыша, боясь двинуться и упустить хоть один звук исповеди Джона Пола. В ней был он весь - все сомнения, страхи, дилемма между «правильно» и «я хочу», стойкость и даже та очаровательная застенчивость, не раз смешившая Бонзо. Джонси играл, прикрыв глаза, и его волосы были откинуты назад небрежным движением. Даже в штанах с оленями и светлой рубашкой Джонси выглядел…очень красивым мужчиной. Да черт с ним, он был идеален! Бонзо не видел его лица, но одно лишь движение его шеи и рук буквально пригвоздило его к дивану. Что-то странное творилось в его душе сейчас - Джон чувствовал, что он на грани. На грани совершения очередной глупости. Музыка Джонси гипнотизировала, заставляла желать… но чего же? Бонзо не мог сказать, но он физически ощутил, как же сильно он сейчас хочет оказаться рядом с Джонси, заглянуть в васильковые глаза, всегда такие спокойные и горящие скрытым пламенем раздрая в глубине, коснуться острых скул. Бонзо не заметил, как музыка оборвалась - он был уже возле стула Джонси. Все ещё до конца не осознавая, что он делает, Бонзо присел на край стула, коснувшись бедром бедра Джонси, и тот едва заметно напрягся. - Бонзо? - васильковые глаза пристально изучали Бонэма, щеки которого горели как фонари на улице. Он поймал взгляд Джонси - немного обеспокоенный, но как будто отражающий то самое странное желание Бонзо совершить что-то странное, дикое. - Это шедевр, Джон… - шёпот Бонзо обжег губы, и так некстати вспомнилась их первая близость - запах виски, безумный взгляд Бонзо, боль, стыд, неукротимое желание… Джонси нашёл взгляд Бонэма, словно ища в нем поддержки. «Пожалуйста, не бойся меня», умоляли глаза Джона. Снова. «Я больше никогда не стану этого делать», на губах Джонси заиграла улыбка. Та самая, с ямочками на щеках. и та самая тёплая улыбка Бонзо стала ему ответом. А в следующий момент его губы легли на губы Джонси, запечатлевая эти улыбки в их памяти навсегда. «Что ты творишь, черт возьми?!» «Почему ты не отвечаешь?..» «Какие у него теплые губы…». «Какие тонкие губы, Чертов аристократ… самый красивый Чертов аристократ!» Губы Бонзо обволакивали аккуратно, нежно, давая свободу Джонси - он даже не подозревал, что Бонэм может быть…таким. Хоть инициатором был Бонзо, Джонси чувствовал, что у него есть выбор, и он хозяин положения. Да, Бонзо впервые давал ему право выбора, и это так пьянило. Джонси хотелось, чтобы Бонэм был таким всегда, и тогда у них точно получится… Но что получится? Плевать, он просто хочет Бонзо рядом. Всегда. Джонси несмело ответил на поцелуй, раскрывая губы, но Бонзо не посмел нарушить границу, перейти черту, подсознательно ощущая, что страх Джонси не прошёл, как бы он не доказывал обратное. Он просто наслаждался мягкостью губ Джона Пола, его тихими вздохами, обжигающими его губы. Как же чертовски хорошо… Ни одна девчонка не стояла даже близко с губами и скулами Джонси! Внезапно Бонэм ощутил тонкие прохладные пальцы на своей шее и едва сдержался, чтобы не перейти на более глубокие поцелуи. Но Джонси словно дразнил его, улыбаясь в губы и прижимаясь ближе, не позволяя Бонзо упасть с узкого стула, требовательно захватывая губы в ответ. Как же это…заводит? Джонси заводил этот контроль, его тёмная сторона вырвалась наружу, сметая все страхи. Как же хотелось…владеть. Владеть каждой частичкой души и тела Бонзо, и эта преступная мысль поглощала Джонси все сильнее и сильнее… «Нет». Джонси с трудом отстранился, кладя ладонь на грудь тянущегося к нему Бонзо. - Джон…стой, - сбивчиво зашептал он, - мне кажется, мы совершаем ошибку. Бонзо напрягся, отодвигаясь на добрые полметра. - Что между нами происходит? - спросил он в ответ, заглядывая в глаза Джонси. Тот не опускал взгляд. - Я не знаю, но вряд ли это назовёшь приятельством, - усмехнулся Джонси. - Да, друзья так..не делают, - немного смущенно согласился Бонзо, - наверное, мне все же стоит уйти. Это вырвалось нечаянно, но мысли копились слишком долго и потребовали выхода. - Я… Я разрушаю твою жизнь! - помолчав, воскликнул Бонзо, вскакивая и закуривая очередную сигарету, - я уничтожаю все, чем ты дорожишь. Кажется, теперь я уничтожил твою ориентацию на корню. - Я сам это сделал, потому что это мой выбор, - с улыбкой возразил Джонси, - все это - мой выбор. И твой. Может быть, лучше, чтобы ты сейчас ушёл и… - Так я должен идти? - взгляд Бонзо полоснул Джонси невыраженной болью. - Пойми, Джон, я хочу чтобы ты ушёл не для того, чтобы уйти навсегда, а для того, чтобы…остаться, - Джонси теребил рукава рубашки, не поднимая глаз на Бонзо, когда тот резко обернулся. - Я не заслужил того, что имею, но проклятье, как я хочу быть здесь… - вздохнул он. - Я тоже этого хочу, - мягко добавил Джонси, подходя к Бонзо ближе, - но… мне кажется, мы слишком торопимся. - Да, за такое нас точно в тюрьму посадят, - хмыкнул Бонзо. И секунду спустя тихо добавил: - Но я бы повторил это ещё раз. Джонси смущенно улыбнулся. - Сейчас я знаю одно - я хочу, чтобы ты был здесь, но при одном условии. - Каком же? - немного испуганно спросил Бонзо, неотрывно следя за Джонси на стуле. - Ты сам должен хотеть быть здесь, рядом со мной. Не из чувства вины, Джон. Бонзо замер. - Я…я простил тебе все, что было, - немного вымученно ответил Джонси, - ты делал меня живым каждую секунду, когда был рядом. И я меньше всего хочу, чтобы вина задавила в тебе эту энергию, Джон. А потому прошу подумать - хочешь ли ты этого по-настоящему? Бонзо опустился на диван, погружаясь в свои мысли. Джонси выжидательно смотрел на него, все ещё сидя на стуле у пианино, с колотящимся сердцем. Кажется, никогда в жизни он настолько хотел, чтобы человек остался в его жизни, и желательно навсегда. Мысли вертелись в голове в каком-то бешеном ритме, словно тысячи людей барабанили по ней изнутри в рваном ритме. «Зачем ты здесь, Джон?» Первое, что сказал ему Джонси, когда он внезапно появился на его пороге. Появился и остался. И вправду, почему он пришел тогда? Почему он вообще решил, что должен прийти? Бонзо чувствовал себя тогда слишком ничтожно, слишком потерянно, слова Роберта обожгли его, как никогда в жизни. Чувство вины… Может быть, Джонси и прав - он здесь лишь из чувства вины, и как только он поправится, все станет как прежде - Бонзо не сможет жить с мыслью, что Джонси увёл у него Патти, не сможет жить с осознанием, что он одинок… Одиночество… Кажется, в этом и была вся соль. Нет, было же что-то ещё! Бонзо перевёл отсутствующий взгляд на Джонси, замершего в напряжении на стуле у пианино - все еще красив, как бог, черт возьми, и эти скулы… - Джон, все в порядке? - донёсся до него обеспокоенный голос Джонси. У Бонзо защемило в груди от того, как Джон Пол произносил его имя. Не Бонзо, не Бонэм, не «пошёл вон!» - практически никто не называл его по имени, кроме разве что родителей. Родители… И Бонзо понял. Все было так просто, что он даже усмехнулся, заставив Джонси в который раз тревожно оглядеть его лицо. Он вспомнил того мальчика в окне в тот день, ощущение болезненного родства с ним, холод… - Знаешь, кажется я все-таки соврал тогда тебе, - неожиданно заговорил Бонзо. - В чем ты мне соврал? - сердце Джонси грозило пробить грудную клетку. Вот сейчас Бонзо признается в том, что он здесь из-за чувства вины и…все. - Я пришел тогда, потому что ты был мне нужен, - с грустной улыбкой закончил Бонзо, - ты был мне чертовски нужен, потому что меня кинул лучший друг, а родители сделали это задолго до него, - Бонэм мрачно усмехнулся, туша сигарету, - я чувствовал, что ты…ты поймёшь меня. - Я знал это, Джон, - улыбнулся Джонси. - Поэтому вина здесь абсолютно ни при чем. Ты просто мне нужен, очень, - откровенность Бонзо задела самые глубинные струны измученной разорвём души Джонси, ложась мягким бальзамом. Кажется, он никогда не улыбался так счастливо! А Бонзо никогда не улыбался так в ответ… Бонэм не решался подойти снова. Кто же они теперь друг другу?.. - Значит, мы можем быть друзьями, Джон, и я так рад! - словно прочитав мысли Джона, проговорил Джонси, - ты тоже мне нужен. Очень. Бонзо улыбался во все тридцать два. Неужели эта дилемма наконец решилась?.. - Начнём сначала? - спросил он, глядя в васильковые глаза и находя в них отражение своих невысказанных вслух мыслей. - Да, - твёрдо ответил Джонси, отчаянно удерживая себя на краю пропасти своей темной стороны. Кажется, теперь это будет невероятно сложно! Впрочем, он может сделать кое-что еще. - Раз мы начали сначала, то тогда позволь мне представиться, - Джонси встал, подошёл к небольшому шкафу в углу комнаты, извлекая оттуда…кейс с гитарой. Брови Бонзо поползли вверх - еще и гитара? - Меня зовут Джон Пол Джонс, и я преподаватель, пианист и по совместительству сессионный бас-гитарист, - щелкнули замки на кейсе, и Джонси поднял крышку. Бонзо восхищенно присвистнул - Фендер Джаз Бас! Джонси довольно улыбнулся, бережно извлекая гитару и трогая струны. С этого стоило начать, - восхищенно проговорил Бонзо, - очень приятно, Джон Пол Джонс!