(Не)правильно

Бонзо развалился на диване, жадно наблюдая за тем, как Джонси настраивал бас и подключал его к маленькому комбику, который он всегда принимал за ящик. Вот до чего же скрытный он, Джон Пол Джонс-Болдуин! Наконец гитара была готова к игре, и Джонси глубоко вздохнул, улыбнувшись: - Что будем играть? - Все, что хочешь, - тут же откликнулся Бонзо. В его глазах плескалось неподдельное восхищение, и черт, это было так приятно! Джонси смущенно отвёл глаза, переключаясь на гриф. Так, стоит пожалуй начать со стильной классики… Джонси тронул струны. Бонзо замер - он будет играть Чарли Мингуса! Только на этот раз уже не в качестве пианиста. Джонси поставил тихонько мелодию на проигрывателе, подстроив звук бас, и вступил чётко и аккуратно с первых же нот. Бонзо не шевелился - настолько его захватило чувство непреодолимой страсти, которая обуревала теперь их обоих, висела в воздухе. Такого Джонси он не видел никогда - страстного, чувственного, нежного и настойчивого одновременно. Момент приобретал все больше интимности с каждой секундой, чем дальше Джонси уходил в мелодии. За кумиром последовали и другие великие джазмэны и блюзмэны прошлого - Скотт Ла Фаро, Фил Апчерч. Бонзо не слишком часто слушал такую музыку, но был с ней знаком, и в пальцах Джонси она приобретала особенную окраску, невероятно сочную, яркую, разрывающую душу, буквально взрывающую мозг. Завершив очередную мелодию, Джонси, переведя дух, внезапно объявил, садясь обратно на стул возле пианино: - Ну, надеюсь, ты не уснул, пока слушал классику, Джон, - он небрежно откинул отросшие пряди со лба, и Бонзо судорожно сглотнул, едва сдерживая себя от очередной необдуманной глупости вроде «подойти, прижать к стене и целовать до потери пульса». Какого черта с ним происходит?! - Что хочешь услышать ты? - и снова эта мягкая улыбка, которая вселяла надежду даже в самые безнадежные моменты. Мягкая и приободряющая, это была одна из тех улыбок, на которые нельзя не ответить. И Бонзо снова не смог сдержать улыбку в ответ: - Нину Симон. - Отлично, я сам ее хотел! - Джонси хлопнул в ладоши, меняя пластинку, - у меня есть отличный сборник ее песен. Первой заиграла Ain’t got no I got life с невероятно энергичной басовой линией, и Джонси подхватил ее так, как будто сам и придумал. Бонзо не заметил, как начал отстукивать ритм, подстраиваясь под игру Джонси, и даже немного подпевать такие простые и незамысловатые, но очень трогающие слова: Ain't got no home, ain't got no shoes Ain't got no money, ain't got no class Ain't got no friends, ain't got no schooling Ain't got no worth, ain't got no job Ain't got no mind Then what have I got Why am I alive anyway? Yeah, what have I got Nobody can take away. И это было чертовски верно! Бонзо готов был взлететь - настолько ему стало легко, когда груз прошлого упал с его плеч и плеч Джонси. У них начинается новая жизнь! И она точно будет лучше прежней, потому что теперь они будут держаться друг друга и стараться не причинять друо другу боли. К черту все остальное! Бонзо орал уже во все горло, а Джонси не сбавлял темпа, и его волосы метались из стороны в сторону, расшвыривая пульсирующую энергию по всей гостиной. Да, у него ничего нет - нормальной семьи, работы, любимой учебы, девушки, даже лучшего друга нет! Да и плевать. Все самое лучшее находилось рядом с ним, напротив, и играло на бас-гитаре просто превосходно. И пусть только попробуют у Бонзо его отнять! I got life, I got my freedom, I got life Глаза Джонси сверкнули, когда их взгляды встретились. Бонзо снова едва сдержался. Им ещё так много предстоит друг о друге узнать! От этого сносило крышу. «И вовсе мне не нравится изгиб его шеи и его влажная кожа», упорно твердил себе Бонзо, не переставая стучать ритм ногами и руками и смотреть на Джона Пола взглядом, который был далёк от определения «мы стали друзьями». Отгремели финальные аккорды, и Джонси устало опустился на стул. На его губах играла все та же улыбка. - Да, давно я так не играл… - прошептал он, немного закашливаясь, и Бонзо тут же подлетел к нему, бережно принимая гитару и кладя ее в кейс. - Джонси, это было охуеть как круто!! - почти завопил Бонзо, - проклятье, и ты скрывал?! - В вузе не поймут, - со вздохом ответил Джонси, снова отбрасывая несколько влажных прядку со лба. Проклятье! Бонзо сделал вид, что проверяет замки на кейсе. - Они унылые дебилы! А ты - талант, Джонси, и тебе нужна черт возьми группа! - тут же воскликнул Бонзо, поднимаясь, - мы можем быть снова дуэтом! Как раньше. - Я хотел тебе это предложить сразу, - улыбнулся Джонси. - Как поправишься, идём на базу и запираемся там на неделю! - объявил Бонзо, потирая руки в предвкушении. Как же он истосковался по их джемам! - Принято, - улыбнулся Джонси, и у Бонзо защемило сердце от такого привычного ответа, как тогда, в те месяцы, когда все было хорошо. Но теперь будет ещё лучше! - Думаю, я дальше сам справлюсь со своей болезнью, Джон, спасибо тебе, - немного смущенно проговорил Джонси спустя время, когда прибирал провода и комбик на место, и Бонзо понял намёк. Улыбка спала с его лица. Увидев переменившееся лицо Бонэма, Джонси поспешно добавил: - Я тебя не выгоняю, не подумай! Просто я думаю, тебе тоже нужно домой, и учебу никто не отменял. Да и…разобраться со всем наедине это полезно, - Джонси оказался неожиданно близко к Бонзо, садясь на диван, и Бонэм рефлекторно отодвинулся подальше, избегая тактильного контакта. Однако Джонси считал иначе. Его пальцы почти невесомо коснулись ладони Бонзо, и эти васильковые глаза… Они смотрели так обеспокоенно и в то же время необычно тепло. Бонзо запоздало отвёл глаза, понимая, что его взгляд выдал его с головой. Это будет очень интересная дружба… Джонси помог собрать все вещи Бонзо, которые тот навёз в квартиру (а их оказалось немало) и проводил его до самой двери парадной, и только там они наконец распрощались с обещанием увидеться снова завтра же, чтобы немного поиграть вместе и послушать музыку. На морозном воздухе Бонзо снова ощутил эту небывалую лёгкость. Неужели больше нет этой дилеммы? Нет страданий и злобы? Нет чувства вины и нет ненависти? Бонзо словно сбросил тяжелый рюкзак с плеч. Какой же Джонси все-таки необыкновенный! Его глаза, скулы, лицо… Бонзо отчаянно пытался прекратить этот бессвязный поток мыслей о Джонси и их поцелуе, о котором они ни разу больше не упомянули, но получалось крайне плохо. И Бонзо едва ли мог предположить, шагая в сторону дома, что от точно таких же мыслей у окна гостиной сгорал и Джонси, провожающий его долгим, мечтательным взглядом, гоня прочь все мысли о поцелуе, который рассеял последние страхи и открыл для него мир совершенно новых ощущений. «Нет, мы просто друзья и только!», твердил себе Джонси, включая радио на кухне и заваривая себе чай с брусникой. «Мы только друзья!», повторял уже в сотый раз Бонзо у себя дома, ставя пластинку Чарли Мингуса, которую он купил по дороге домой в том самом магазине, в котором застыло время, равнодушное к зарождающимся и гаснущим человеческим чувствам. Джонси шёл на поправку. Температура больше не поднималась, и о болезни напоминал только кашель, который, как мрачно пророчествовал Бонзо, должен сохраниться до нового года. Однако Джонси это не беспокоило. Он шёл на поправку не только физически, вся его сущность словно очнулась от тяжелого сна, оправлялась от затяжной болезни. Они виделись с Бонзо каждый день, слушали бесконечного Элвиса на радио (теперь еще и марафон рождественских песен), критиковали его фильмы и саундтреки к ним, аккоммпанимировали Нине Симон и просто дурачились под The Beach Boys и Клиффа Ричарда. Кажется, Джонси никогда в жизни не было так легко с каким-либо человеком. Громогласный смех Бонзо, его пошлые шуточки и неожиданные комментарии по любому вопросу разжигали и подпитывали ту искру жизни, которая зародилась больше недели назад, у ног измученного болезнью Джонси. Погода стояла изумительная для декабря - зимнее солнце радовало хмурый Лондон, по вечерам шёл пушистый снег, прибавляя все больше работы дворникам и радуя детей. Морозы стояли не слишком крепкие, и узе спустя ровно неделю своего больничного, в воскресенье, Джонси вышел прогуляться по кварталу в сопровождении Бонзо, который пренебрегал тёплыми вещами, как бы его не уговаривал Джонси. - Я в Вустершире привык ко всему в деревне, а тут впервые нормальные морозы! - отмахивался Бонзо, и Джонси только качал головой - он вовсе не хотел, чтобы Джон болел так же, как он. Они бродили по улицам, заглядывая в магазинчики, чтобы погреться, и случайно забрели в тот самый пластиночный, где Бонзо купил новую пластинку The doors. - О, пора мне обновить коллекцию! - тут же потёр руки Бонзо, ибо, как выяснил Джонси, он покупал редко, но что называется метко - то есть очень и очень много. Пока он выбирал и набирал новые пластинки, в особенности рока, Джонси решился обсудить вопрос, который мучил его уже несколько дней: - Слушай… Джон. - М? - Бонзо внимательно рассматривал пластинки The Who. - Ты же вернёшься на учебу? Темные глаза тут же оторвались от изучения конверта и внимательно посмотрели Джонси в глаза. - Ты правда думаешь, что я туда вернусь после всего? - Да, потому что тебе нужно закончить обучение, Джон, - твёрдо ответил Джонси, - все, что было… не повод все бросить! - Слушай, ты же сам не хочешь туда возвращаться вроде, - Бонзо засунул ещё несколько пластинок в корзину, - ты же увольняешься? - Ну… - протянул Джонси, - пока нет. Мне будет не на что жить, и поэтому я дорабатываю этот год точно. Проклятье! Бонзо вздохнул, медленно шагая к кассе. Он как-то позабыл, что не все родители обеспечивают своих детей до гроба… Джонси явно не относился к содержанцам. Решение было принято мгновенно. - Хорошо, я останусь, - Бонзо снова вздохнул, и тут ему пришло в голову ещё кое-что. - Но только пообещай мне одну вещь. - Какую? - насторожился Джонси. - Если мы создадим группу, то уходим оттуда сразу же. Джонси улыбнулся, однако поймав на себе выжидательный взгляд, понял, что Бонзо не шутил. Неужели он и вправду верит в это? - Хорошо, согласен, - Джонси улыбнулся, чуть пожимая руку Бонзо и словно бы не замечая, как сильно при этом покраснели щеки Джона. У него не было никаких оснований не верить Бонзо.