ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЖОН ПОЛ ДЖОНС
Аплодисменты в очередной раз разрывали зал маленького клуба, пока Роберт стоял, склонившись в финальном поклоне, и, спустя несколько секунд, резко распрямился, откидывая отрастающую золотистую копну с глаз, сверкнул белозубой улыбкой. Глубоко дыша, он оглядывал помещение, в котором уже почти не осталось воздуха — как будто их выступление выжигало весь кислород, в том числе тот, который прибывал вместе с новыми посетителями, которые активно прибывали во время концерта. В период между Рождеством и Новым годом люди делились на два типа — одни задерживались на работе допоздна, отрабатывая лишние выходные, другие же вовсю продлевали ощущение праздника, стремясь заполнить им себя до краёв, — и сейчас, несмотря на явно превосходящий по количеству первый тип людей, вторых тоже заметно прибавилось, и вечерами в их клубе становилось тесно. Пьяные окрики, звон бутылок и стаканов, взрывы смеха и какие-то приглушенные перебранки по краям комнаты — все это безвозвратно тонуло в силе голоса Роберта. Задержка дыхания каждого второго, казалось, ощущалась почти физически, когда толпа делала почти синхронный вздох во время эффектного поворота головы, и количество кислорода в помещении резко уменьшалось вдвое. Эти дни Роберт буквально жил на сцене, проводя большую часть времени в клубе и на репетициях. Сессия была закрыта почти полностью удачно, и на время выходных до экзаменов Роберт предпочитал заняться устройством своей карьеры, вытаскивая группу играть чуть ли не в два раза чаще обычного, вызывая даже недовольное ворчание некоторых из участников, нежели и дальше пользоваться гостеприимством Джимми в его отсутствие, особенно после все-таки состоявшегося звонка родителям с поздравлениями, во время которого Роберт лишь вновь услышал, что «из серой массы выбиться практически невозможно: это нужно либо обладать большим везением, чтобы сделать это сразу, либо не тратить и дальше свое время». Тогда Роберт лишь неосторожно огрызнулся: «То-то тебя каждый второй как инженера знает!» — и отец молча бросил трубку, оставив Роберта раздражённо и устало пыхтеть у телефона в одиночестве. Но сейчас, оглядывая этот небольшой клуб после выступления их группы, Роберт понимал — он сможет. Не сейчас, но позже, он к обязательно придёт ко всему. Взгляд толпы, прикованный к его движениям, судорожные вздохи наравне с его — люди впитывали его энергетику, тем самым давая подпитку ему самому. Такой нескончаемый круговорот энергии с новой, все прибывающей публикой, поддержкой Джимми и неизменной верой друга вселял в Планта уверенность, что у его мечты есть будущее. Взгляд Роберта непроизвольно скользнул в сторону столов ближе к стене, где обычно в тени всегда умещался Джимми, наблюдающий за ним с особым, одному ему понятным блеском в глазах, потягивая свой любимый виски. Не только он, все люди вокруг были пьяны — не сколько алкоголем, сколько атмосферой, царящей в этом здании: маленькое, почти душное и забитое людьми помещение, центром которого почти ежедневно становился светловолосый парень в блузках нараспашку, цепляющий души к своим изящным пальцам в кольцах. Каждый вечер зал был его, и Роберт пьянел от этого ощущения не хуже толпы, забываясь, растворяясь в песнях, отдавая с каждым новым сильным движением губами все свои тревоги.***
— Вновь блистаешь, Плант, — кивнул Кевин, ставя гитару в угол маленькой гримерки, — не узнаю тебя последнее время, давно тебя настолько заведенным не видел, — Кевин плюхнулся на стул, облокачиваясь на спинку и глубоко затягиваясь сигаретой. — Что, неужели наконец потрахался впервые в жизни нормально, что аж желание ебать всем мозг пропало? — Он усмехнулся полушутливо, щелкая зажигалкой перед басистом. Роберт лишь вздернул нос выше, облокачиваясь на стол — колоссальная энергия, которая циркулировала по его телу все время в течение концерта, уже покидала его, оставляя после себя почти что выжженное поле. Усталость от постоянной работы брала свое. — А твой новый мужик ничего кстати, — Пол, благодарно качнув головой в сторону Кевина, поднёс свежую сигарету к губам, — смотри только не раздави случайно, а то худой такой… Пол замолк, так и не договорив, ощутив на себе резко ставший колючим взгляд Роберта — тот, хоть и выглядел словно потускневшим после концерта, всем своим видом выражал предупреждение. Басист приподнял руки в защитном жесте, показывая, что ничего против хахаля вокалиста не имеет: — Тише, золотистый бог, — Пол усмехнулся, выдохнув струйку дыма, — мы вообще-то о тебе беспокоимся: кто знает, когда ещё у тебя настолько засвербит в заднице, что мы почти каждый чёртов день в этом клубе торчать будем? Несмотря на смысл слов, басист продолжал улыбаться, миролюбиво протянув Планту сигарету. Закатив глаза Роберт подался вперёд, уже почти ухватившись за её край, когда под бормотание Кевина: «Они хотя бы каждый день не трахаются тут по углам…», — в гримерку заглянул один из менеджеров клуба, и, не отрываясь от стопки бумажек в руках, прохрипел что-то похожее на «тебя там какой-то пацан на улице ждёт у выхода» и тут же вновь скрылся за дверью. Роберт резко рванулся вон из гримерки, сигарета так и осталась в пальцах Пола, который, меланхолично пожав плечами, со смешком затянулся ей вновь, ёмко прокомментировав последнее высказывание гитараста: — Нехер каркать.***
Роберт почти бежал к заднему выходу из клуба — про главный вход менеджер не стал бы заикаться, мало ли народу там шляется, а вот про то, что музыкантов можно встретить у задней двери, знали очень немногие, чем часто и пользовались они с Джимми, когда Пейдж забирал Роберта после концерта, не желая привлекать к ним излишнего внимания. Их отношения и так оставались по большей части за дверьми их дома, но в людных местах ни Пейдж, ни Плант особо не старались скрываться — Джимми считал, что у людей вокруг есть проблемы посерьёзнее, чем доносить на двух длинноволосых мужиков, никого не трогающих, особенно когда их незаинтересованность можно подкрепить парочкой купюр в случае чего, а Роберт просто доверял Джимми и своей репутацией, в нужных кругах идущей впереди него. Распахивая дверь, Роберт уже готов был упасть в родные объятия — он был уверен, что Джимми вернулся. Последний раз, когда Пейдж звонил, он сообщил, что вернётся уже вот-вот на днях, если рейсы не будут задерживать, а зная любовь Джимми к сюрпризам, Роберт вполне мог предположить, что тот спокойно может заявиться на следующий же вечер, лукаво прищурившись, улыбнувшись со словами: «Только не говори, что не ждал!». Вот только того, кто ждал его за дверью, Роберт точно не ждал. Едва створка открылась, как Плант оказался сжат в чьей-то крепкой хватке — в лицо пахнуло такой волной перегара, что Плант на секунду растерялся, что позволило мужчине прижать его тут же у входа к стене. Больно стукнувшись лопатками о стену, Роберт наконец отмер. Контраст ожиданий и реальности на этот раз оказался слишком уж поразительным, но рефлексы не требовали активных мысленных команд — Роберт с криком дёрнулся, пытаясь вырвать руку, чтобы замахнуться для удара, но вес навалившейся сверху туши больше его самого решительно пресек его попытки. — Какого хуя?!.- гневно заорал Роберт, изо всех сил ворочаясь под тяжестью, стараясь выиграть как можно больше места — парень был выше его и шире раза в два и к тому же чертовски пьян — от него разило так, что Роберту приходилось отворачивать голову, чтобы заглотнуть хоть немного свежего воздуха. — А ну заткнись! — незнакомец как-то слишком резво схватил Роберта за подбородок, продолжая прижимать его к стене, заставляя посмотреть на себя, — сейчас я решаю, что ты будешь говорить и в каком положении, трансвестит гребаный… Роберт почувствовал, как его почти физически окатывает волной отвращения — чужое смрадное дыхание буквально обжигало губы, а холод от каменной стены лишь подкреплял липкое ощущение страха, распространяющееся по всему телу. Он никогда особо не участвовал в драках, оставляя их Бонзо, но сейчас критически об этом жалел — та часть мозга, которая была ещё в состоянии быстро думать, судорожно выискивала варианты, пытаясь понять, в какой из возможных ударов в его положении лучше вложить остатки сил, которые теперь, казалось, покидали его тело ещё стремительнее, словно вытесняемые напором мужчины. Жёсткий материал его куртки больно резал по оголенным участкам кожи Роберта, чуть ли не разрывая тонкий материал блузки-подарка Джимми, но на это было почти плевать — выбраться бы самому… Как-то отстраненно Роберт подумал, что будь Джимми сейчас здесь, такое вряд ли бы случилось — он бы вёл себя как влюблённый идиот только с ним, а не переносил это на всю остальную жизнь. Блять. — Как же много вас развелось в последнее время, лижитесь там по углам, думаете, никто не видит?! — Роберт с почти ужасом смотрел в расширенные зрачки незнакомца, которые с каждым новым едким и ещё более злым словом становились все ближе, а воздуха в лёгких под давлением его тела все меньше. Рука на подбородке все сильнее стискивала челюсть Роберта. Роберт на секунду прикрыл глаза, собирая вместе последние остатки здравого смысла и собственного духа — сейчас или будет поздно. Чуть откинув голову назад, приоткрыв рот, Роберт резко вывел её вперёд, боднув головой того куда-то в уровень носа, постаравшись как можно сильнее её наклонить — с громким ругательством мужчина отступил, покачнувшись, кажется, действительно схавтившись за нос, но Роберт не стал разбираться — из последних сил, на какой-то подсознательной мысли рванув к так и оставшейся приоткрытой двери, Роберт как мог резко захлопнул её за собой, дернув примитивный засов, который оказался так кстати на этой двери. Он жив… … В следующий момент Роберт уже обнаружил себя на полу, упирающимся головой в стену у двери, содрогающуюся от пьяных ударов. Казалось, весь мир вокруг гудел и вибрировал, и Плант закрыл глаза, рвано выдыхая, ощущая кажется, каждую клетку тела, отдающую болью от напряжения и не только. Вскоре удары стихли, но Роберт ещё долго сидел, пытаясь вернуть себе хотя бы толику той уверенности, которой он чувствовал себя заполненным до краёв после концерта — он чувствовал себя абсолютно бессильным и жалким. Почти отстраненно утирая кровь, вытекающую, кажется, из носа, Роберт шаг за шагом возвращался уже в пустую гримерку за своими вещами. Как же ему сейчас все-таки не хватало рядом тех самых близких людей…