Ванечка и все-все-все

Когда Тихонов вдруг крепко обнимает её со спины и тихо бурчит на ухо какое-то дурацкое приветствие, Оксана сперва рефлекторно разворачивается и кидается ему на шею, а только потом вспоминает и больно бьёт по груди. — Ты сдурел что ли? А если кто-то увидит? — Я уже всё потёр, а Холодов на стрёме. Оксана оборачивается и видит, что Андрей действительно сидит на втором этаже, уткнувшись в ноут. — Это всё равно ужасный и неоправданный риск! — шипит она, вцепившись в его предплечья. — Тебе нельзя здесь находиться! — А где ещё мне находиться, когда Майский опять нашёл себе неприятности на жопу? — так же яростно шипит Ваня, и Оксана, не выдержав, снова его обнимает. Они постоянно переписывались и общались по видеосвязи, но никакая картинка не могла унять тоску по этому безрассудному идиоту. — Рогозина, — не повышая голоса роняет Андрей, и Ваня тут же ныряет под стол, а Оксана для верности загораживает его стулом и двигает стол с уликами. Когда Галина Николаевна, наконец, заходит в лабораторию, они с Андреем оба с головой в работе и, хочется верить, ничем себя не выдают. Серёга всё такой же потерянный и робкий — странно видеть его таким, когда он не помнит, что должен казаться крутым, и ничего из себя не строит. На взгляд Оксаны Рогозина лишь качает головой и тоже позволяет себе слабость, с грустью глядя на совсем чужого для них Майского. — Товарищ полковник, там Раптунович приехала, — докладывается дежурный, и Оксана тут же подхватывает мысль, не давая себя перебить. — Галина Николаевна, а оставьте Серёгу тут? Может, хоть глядя на экспертизы что-нибудь вспомнит? — Так и быть, попробуйте. Только давайте без этих ваших шуточек, хорошо? — под суровым взглядом Андрей гулко сглатывает и кивает, и даже Оксана невольно вытягивается по стойке смирно. Галина Николаевна на их клоунаду лишь закатывает глаза, гладит Майского по плечу и уходит в допросную, а Оксана даже не успевает досчитать до десяти, когда Ваня выпрыгивает из-под стола и буквально кидается на бедного Серёгу. — Идиотский ты идиот, это тебя надо было к батарее приковывать! — Ваня ощупывает Серёгу почти профессионально: руки, корпус, плечи, в конце концов встаёт на цыпочки и обхватывает ладонями лицо. — Ну куда ты вечно лезешь? Майский явно не понимает, что происходит, но всё равно почему-то не отталкивает Ваню, когда тот отчаянно притягивает его к себе и целует. Оксана отворачивается: не счесть, сколько раз она вот так натыкалась на них раньше, но сейчас в этом есть что-то совершенно личное, только для них двоих, даже если один из них этого ещё не понимает. Это не кино и не сказка, здесь поцелуй принца не рушит злые колдовские чары, но что-то внутри всё равно рвётся, когда Серёга за её спиной застенчиво уточняет: — Я так понимаю, что мы с вами близко знакомы? — Рогозина, — как метроном отчитывает секунды Андрей, и Оксане приходится физически оттаскивать Ваню от Серёги. Галина Николаевна уже идёт по коридору, когда она сама обнимает Майского и сбивчиво шепчет ему на ухо: — Пожалуйста, не говори ей ничего про Ваню, это вопрос жизни и смерти. Я потом всё тебе расскажу, но не выдавай его, пожалуйста. — Оксана! — Простите, Галина Николаевна, просто, — Оксана убедительно смаргивает слёзы и отходит на шаг, — всё равно сложно поверить. А если… — Оксана, — Рогозина смягчается и коротко сжимает её локоть. — У Серёжи очень хорошие шансы, ты же знаешь. Не нужно паниковать раньше времени. Вы в состоянии работать? Они с Андреем кивают, Рогозина напоследок пристально их разглядывает, кивает в ответ и забирает Майского с собой. Ваня всё ещё не вылезает из-под стола, так что Оксана наклоняется сама и видит, как он сидит, обхватив колени руками, и невидяще смотрит перед собой. — Вань? Вань! Тихонов! — Он никогда так на меня не смотрел. Даже когда мы только познакомились. Я думал, не видеться год было больно, но это… — Ты бы себя со стороны видел, ню-ню-ню, ме-ме-ме, — там, где Оксане хочется тоже забраться под стол и обнять Ваню, Андрей действует решительнее и жёстче. — Не вспомнит, значит, сам ему всё расскажешь, это всё ещё наш Серега. Не сопли размазывать надо, а моделировать разные ситуации, которые станут толчком для восстановления памяти. Твоя попытка не сработала, придумаем что-то другое, время есть. Под столом ты ему точно не поможешь. — Чтоб ты знал, ты единственный, по кому я ни капли не скучал, — безбожно врёт Ваня, поднимаясь на ноги и на мгновение утыкаясь лбом Андрею в плечо. — Будто я скучал, у нас вон теперь Ломов есть, мы не в накладе, не переживай. Поедешь? — Да, не могу больше. Я, конечно, оставил там кое-кого со своим телефоном, но всё равно лучше не рисковать. Если выгорит, может, хоть на следующий Серёгин отпуск получится увидеться. — Обязательно получится, — Оксана вкладывает в эти слова и прощальное объятие всю свою веру. — Напиши, как пересечёшь границу. — Вы тоже, оба. Про каждую мелочь, ясно?

***

Оксана сразу замечает тот момент, когда память возвращается. Она пытается перетянуть всё внимание, давая Серёге время прийти в себя, но тот всё равно озирается по сторонам и бормочет: — Ваня? Где Ваня? Оксана с трудом кидается к нему — она неудачно упала, и теперь у неё адски болит лодыжка, — чтобы крепко обнять и расцеловать, скрыв от остальных болезненный щипок и тихое «заткнись». — Серёж, что последнее ты помнишь? — обеспокоенно спрашивает Рогозина, подходя ближе, а Стёпа выглядит таким напряжённым, что Оксана сразу понимает — он тоже в курсе. — Помню, как меня по башке огрели, как лоха последнего. Галь, да помню я про Ваньку, просто навалилось сразу всё. Нормально я, не смотри так! — Надеюсь. И надеюсь, что все помнят, что Тихонов не может появляться на территории страны, а уж тем более в стенах ФЭС, — Галина Николаевна оглядывает всех таким взглядом, что Оксана начинает сомневаться, что от неё можно хоть что-то скрыть, но, как и остальные, кивает. — Отлично. Серёж, тебе долечиваться и три отгула сверху, только давай в этот раз без помощи старым друзьям, хорошо? Лучше съезди куда-нибудь недалеко и нормально отдохни. А остальным работать, у нас ещё два часа до окончания рабочего дня! Когда Рогозина, чеканя шаг, уходит в свой кабинет, Оксана, так и не поднявшись с пола, оглядывается. — Вы же не думаете… — Я думаю, что иногда думать вообще не надо, — мягко замечает Стёпа и хлопает растерянного Майского по плечу. — С возвращением, Серёг, не пугай нас так больше. — Так — больше не буду, — без огонька хохмит Серёга, легко подхватывает Оксану на руки и несёт её в лабораторию. — Просто я ж ведь почти год, считай, убить был готов, чтоб его вживую увидеть, а тем более обнять. Один невыездной, другой не въездной, цирк же, ну. И когда этот дурак, нарушив половину законов, приехал, я даже не смог обнять его в ответ, потому что даже не помнил, что должен был! — Ну, если бы не твоя амнезия, он бы вообще не приехал, — философски пожимает плечами Оксана, бинтуя лодыжку. — А так Ваня, наконец, протестировал свой план, который вынашивал последние два месяца. — Ты какая-то слишком спокойная, его же поймать могли! Точно не надо Артёма позвать? — Точно. А спокойная я, потому что Тихонов мне вот только отписался, что в безопасности, и что всё работает. Так что, товарищ Майский, отгулы в зубы и вперёд, навстречу счастью. Только не убейся по дороге. — Только не убейся, — кривляясь, передразнивает её Серёга, но потом очень нежно целует в щёку. — Спасибо тебе. И Андрюхе тоже, поцелуй его там за меня что ли, где его носит. — Нет уж, оставлю до твоего возвращения, он от меня после прошлого раза потом ещё неделю шарахался.